о  дождь  или  снег  расценивали  как
запасенную впрок, на сухой сезон, гидроэнергию.  Он  отбросил  эти  мысли  и
обратился к Синтии:
   - И когда изменились твои чувства?
   - Не так  давно,  и  менялись  они  постепенно.  Перед  этим  я  пережила
мучительный период вины - вины из-за того, что я здорова,  а  Карен  -  нет.
Вины из-за того, что я могу делать то, чего она не может, - играть в теннис,
ходить на вечеринки, обниматься с мальчиками, - Синтия  вздохнула.  -  Я  не
была хорошей сестрой.
   - Но ты сейчас хорошая.
   - Настолько, насколько могу - после забот о муже, доме  и  детях.  Только
после рождения моего первого  ребенка  я  начала  понимать  и  принимать  во
внимание мою маленькую сестру, и мы  стали  близкими.  Теперь  мы  товарищи,
которые доверяют друг другу свои тайны и мысли. Нет  ничего,  что  бы  я  не
сделала для Карен. И нет ничего, чего бы она мне не сказала.
   - Я уже понял это, - кивнул Ним.
   Совсем разоткровенничавшись, Синтия рассказала  ему  о  себе.  Она  вышла
замуж в двадцать два  просто  потому,  что  хотела  уйти  из  дома.  Ее  муж
постоянно менял работу; однажды он был даже торговцем  обуви.  Ним  подумал,
что замужество ее было не совсем удачным и, наверное, она жила с мужем  ради
троих детей. Перед замужеством Синтия брала уроки пения, теперь четыре  раза
в неделю по ночам она поет во второразрядном ночном клубе,  чтобы  дополнить
скудный заработок мужа. Сегодня ночью у нее выходной, поэтому она здесь, муж
сидит с одним ребенком дома.  Пока  они  говорили,  Синтия  выпила  еще  два
скотча. Ним отказался. Он заметил, что ее язык стал немного заплетаться.
   Наконец Ним поднялся:
   - Уже поздно. Я должен идти.
   - Я подам плащ, - сказала Синтия. - Тебе он понадобится, чтобы  дойти  до
машины. - И добавила:
   - Если хочешь, то можешь остаться. Этот диван превращается в кровать.
   - Благодарю, но я лучше пойду. Она помогла ему надеть плащ, а  на  пороге
дома поцеловала его в губы.
   - Это тебе от Карен. И немножко от  меня.  По  дороге  домой  он  пытался
выкинуть  из  головы  навязчивую  мысль,  которая  казалась  ему  хищной   и
предательской, мысль о том, что в этом мире много привлекательных  женщин  и
немало  среди  них  таких,  кто  согласен  разделить   с   ним   сексуальные
удовольствия. Опыт, инстинкт и знаки внимания говорили ему: Синтия  была  бы
согласна.

Глава 5

   Ним Голдман, помимо всего прочего, был большим любителем вина. Он обладал
тонким вкусом и особенно ценил вина из Долины Нейп,  считавшиеся  лучшими  в
Калифорнии и даже соперничавшие со  знаменитыми  французскими.  Он  был  рад
поездке в Долину Нейп вместе с Эриком Хэмфри, хотя его и озадачивало, почему
Хэмфри пригласил только его.
   Причиной их поездки в этот ноябрьский день было возвращение домой  одного
уважаемого,  преуспевающего,  выдающегося  сына   калифорнийского   края   -
достопочтенного Пола Шермана Йела. В честь этого события намечался праздник.
   Еще  две  недели  назад  Йел  занимал  высокий  пост  в  Верховном   суде
Соединенных Штатов Америки.
   Если кто и заслужил посвящение в звание  "Мистер  Калифорния",  так  это,
несомненно. Пол Шерман Йел. Все, о чем калифорниец может мечтать или к  чему
стремиться, было в его необычной карьере, которая теперь подходила к концу.
   В двадцать с небольшим лет он, на  два  года  обогнав  большинство  своих
сверстников, с отличием окончил Стэнфордскую школу права. С  тех  пор  и  до
своего восьмидесятилетнего юбилея,  который  он  недавно  отметил.  Пол  Йел
занимал ряд важных и ответственных постов в  государственном  аппарате.  Как
молодой юрист, он завоевал в штате репутацию защитника бедных и  бесправных.
Он стремился и получил место в  калифорнийской  ассамблее  и  после  второго
срока  полномочий  в  ней  стал   самым   молодым   сенатором   штата.   Его
законодательная деятельность за  весь  этот  период  была  значительной.  Он
являлся  автором  законов,  защищающих   меньшинства,   и   законов   против
предприятий, где  использовалась  потогонная  система.  Принимал  участие  в
разработке законодательных актов, отстаивающих права калифорнийских фермеров
и рыбаков.
   После сената Пол Шерман Йел был избран министром юстиции  штата,  в  этой
должности объявил войну организованной преступности и отправил нескольких ее
главарей за решетку. По логике вещей следующей ступенью должен был быть пост
губернатора штата, он бы получил его, если бы только захотел.  Вместо  этого
он принял приглашение президента Трумэна занять вакансию  в  Верховном  суде
Соединенных Штатов. Слушания в сенате по поводу  его  утверждения  оказались
короткими, их результат был заранее  известен,  так  как  его  имя  не  было
запятнано скандалами или обвинениями в коррупции - за ним  даже  закрепилось
прозвище Мистер Честность.
   Занимая высокий пост, он написал много  работ,  свидетельствующих  о  его
гуманности,   кроме   того,   специалисты    оценили    эти    работы    как
высокопрофессиональные  с  точки  зрения  права.  Даже  его  расхождения   с
официальной точкой зрения широко обсуждались и не раз приводили к изменениям
в законодательстве. Между тем мистер  Йел  и  его  супруга  Бет  никогда  не
забывали, что они из Калифорнии, и при  каждом  удобном  случае  высказывали
любовь к своему родному штату.
   В этом сезоне он решил завершить свою деятельность и спокойно, тихо  ушел
в отставку, направляясь, как он выразился в  журнале  "Ньюсуик",  домой,  на
запад. Он  отклонил  предложение  о  многолюдном  банкете  в  свою  честь  в
Сакраменто, но согласился на более скромный завтрак в своем любимом местечке
- Долине Нейп, где он родился и теперь собирался жить.
   Среди приглашенных на торжество были президент корпорации  "Голден  стейт
пауэр энд лайт". Хэмфри попросил и получил  дополнительное  приглашение  для
своего заместителя Нима.
   Они ехали в Долину Нейп в лимузине председателя. За рулем сидел шофер,  а
Хэмфри и Ним, как обычно  во  время  таких  поездок,  были  заняты  работой:
составлением планов,  решением  оперативных  задач.  Хэмфри  был  приветлив,
казалось, он уже забыл о недавней стычке с Нимом. О цели их поездки не  было
сказано ни слова.
   Несмотря на позднюю осень, долина выглядела необыкновенно красивой. После
недели беспрерывных дождей наконец-то  выглянуло  солнце.  День  был  ясный,
бодрящий. Ранние побеги ярко-желтой горчичной травы пробивались между рядами
виноградных лоз, без единого листика терпеливо дожидавшихся следующего лета.
Через несколько недель горчица войдет в  полный  рост  и  будет  запахана  в
качестве удобрения и, как некоторые считают, для придания вкуса винограду  и
особой остроты вину.
   - Обрати внимание на посадки, - сказал Хэмфри;  он  отложил  работу,  как
только они въехали в центральную часть долины.  Виноградник  простирался  до
ярко-зеленых холмов на другой стороне долины. - Расстояния между рядами  лоз
гораздо шире обычного.  Это  для  механической  обработки  винограда.  Таким
способом владельцы виноградников нанесли  удар  по  профсоюзу.  Ручной  труд
будет здесь скоро  сведен  к  минимуму.  Основную  работу  станут  выполнять
машины, к тому же более эффективно.
   Они миновали поселок Йонтвилль. Через несколько миль, между  Оуквиллем  и
Рутерфордом, свернули на дорогу, ведущую к винному заводу  Роберта  Мондави,
где и должен был состояться завтрак. Дорогу обрамляли  уступчатые  кирпичные
стены,  выполненные  в  стиле  старинных  испанских  католических  миссий  в
Калифорнии.
   Почтенный гость и  его  жена  приехали  чуть  раньше  и  расположились  в
чудесной Виноградной комнате, готовые приветствовать других гостей  по  мере
их появления. Хэмфри, который уже не раз встречался с четой Йел,  представил
Нима.
   Пол Шерман Йел был небольшого роста,  подвижный  и  прямой,  с  редеющими
белыми волосами, с живыми серыми глазами, способными, казалось,  пробуравить
отверстие  во  всем,  на  что  был  обращен  его  взор.  Его  веселость   не
соответствовала восьмидесятилетнему возрасту.
   К удивлению Нима, он сказал:
   - Я предвидел, что встречу вас, молодой человек. Перед тем, как вы уедете
в город, мы найдем укромное местечко и поговорим.
   Бет Йел, мягкая, любезная  женщина,  ставшая  женой  Пола  пятьдесят  лет
назад, когда он был еще только юным членом ассамблеи штата, а  она  работала
его секретарем, обратилась к Ниму:
   - Я думаю, вам понравится сотрудничать с Полом, как это  нравится  многим
другим.
   При первой же возможности Ним увел Хэмфри в сторону и тихо спросил:
   - Что происходит? Для чего все это?
   - Я пообещал, - сказал Хэмфри. - Если бы я рассказал тебе, то нарушил  бы
слово. Подожди.
   По мере того как увеличивалось количество приезжающих гостей и удлинялась
очередь стремящихся поздороваться  с  супругами  Йел,  нарастало  и  чувство
праздника. Казалось, что вся Долина Нейп прибыла,  чтобы  выразить  хозяевам
свое  почтение.  Ним  узнал  многих  известных   калифорнийских   виноделов.
Губернатор  штата,  находящийся  в  отъезде,  прислал  своим  представителем
вице-губернатора. Прибыли во всеоружии средства массовой информации, включая
телевидение.
   Торжество, которое планировалось  как  неофициальное,  будет  освещено  в
печати и по телевидению, так что большинство жителей Калифорнии  увидят  его
или прочтут о нем сегодня вечером или завтра утром.
   За ужином -  конечно  же,  с  чудесными  винами  Долины  Нейп  -  звучали
приветственные речи. Был поднят тост за Пола и Бет Йел, и тут же последовала
овация  со  всеобщим  вставанием  с  мест.  Почетный  гость  тоже  поднялся,
улыбаясь, для ответного слова. Он говорил около получаса, спокойно,  просто,
выразительно, как будто беседовал со своими друзьями. В его словах  не  было
никакого пафоса, никаких громких  заявлений,  просто  речь  местного  парня,
который наконец вернулся домой.
   - Я не собираюсь еще умирать,  -  сказал  он.  -  А  кто  собирается?  Но
оставляя эту землю, я хочу сесть на уходящий автобус именно здесь.
   Грустная часть речи закончилась.
   - Но пока не придет этот автобус, я собираюсь быть активным  и,  надеюсь,
нужным. Мне предложили дело, которым я  могу  заняться  и  которое  принесет
пользу Калифорнии. После надлежащих  размышлений  и  совета  с  моей  женой,
которая не хотела, чтобы я весь день мешал  ей  дома  (смех),  я  согласился
присоединиться к штату служащих компании "Голден стейт пауэр энд  лайт".  Но
не для того, чтобы снимать показания со счетчиков,  так  как,  к  сожалению,
острота  моего  зрения  падает  (опять  смех),  а  как  член   правления   и
общественный представитель компании. Из уважения к моему почтенному возрасту
мне разрешили самому установить рабочие часы, и я, вероятно, буду  приезжать
в "ГСП" - в те дни, когда я вообще соберусь там появиться,  -  на  дружеские
ленчи (громкий смех)... Мой новый босс, мистер Эрик Хэмфри,  сегодня  здесь,
вероятно,  для  того,  чтобы  сделать  свое  заключение  о  моей  социальной
значимости  и  рекорде   по   длительности   службы   (смех   и   длительные
аплодисменты)...
   Улучив момент, Хэмфри смог наконец разъяснить Ниму создавшуюся ситуацию:
   - Старик настоял на полной секретности, пока мы вели с ним переговоры,  и
захотел сам сделать сообщение в уже известной тебе форме. Вот  почему  я  не
могу тебе сразу все рассказать, даже несмотря на то, что  именно  ты  будешь
помогать ему разбираться в наших делах.
   После того как Йел-справедливость (он мог бы оставить этот титул за собой
на  всю  оставшуюся  жизнь)  закончил  свою  речь  и  сел  под   непрерывные
аплодисменты, репортеры обступили Эрика Хэмфри.
   - Пока мы еще полностью не обговорили все детали, - сказал им  Хэмфри,  -
но в основном роль мистера Йела будет сводиться, как он и сказал,  к  защите
интересов компании как в глазах общественности, так и перед  законодательной
и исполнительной властью.
   Хэмфри дружелюбно улыбнулся репортерам, отвечая на их вопросы,  и  вообще
выглядел довольным. "Обаятельный пройдоха, - подумал Ним. - Заарканить Йела,
вывести его на орбиту интересов "ГСП энд Л" - это же огромная удача". И дело
было не только в доверии, которым пользовался Йел у людей;  любая  служебная
дверь, начиная с самой высокой, губернаторской, была открыта для него. Ясно,
что он станет лоббистом высочайшего уровня, но если кто-то назовет его  так,
Йел изобразит бурное возмущение. Ним был в этом уверен.
   Теперь уже телевизионные репортеры  обступили  президента  "ГСП  энд  Л".
"Сейчас он сделает заявление", - предположил Ним. А мог бы на его месте быть
он, Ним. Наблюдая за происходящим, Ним чувствовал зависть и сожаление.

Глава 6

   - Не говоря уже обо всем прочем, - доверительно сказала Бет Йел  Ниму,  -
нелишними для нас будут и деньги. Никто не  становится  богатым,  работая  в
Верховном суде, а жизнь в Вашингтоне очень  дорогая,  и  поэтому  нам  редко
удавалось скопить что-либо. Дед Пола учредил в свое время семейный фонд,  но
им слишком плохо пользовались... Не положите ли вы другое полено?
   Они расположились перед камином в небольшом  уютном  доме,  затерянном  в
винограднике, примерно в  миле  от  того  места,  где  состоялся  ленч.  Дом
предоставил супругам Йел человек, который жил в  нем  только  летом,  на  то
время, пока они не обзаведутся своим жильем.
   Ним подбросил полено в огонь и пододвинул две почти прогоревшие головешки
к веселому пламени.
   Полчаса назад судья Йел,  извинившись,  ушел  для  того,  чтобы,  как  он
выразился, вздремнуть "для подзарядки батарей". Он объяснил:
   - Этому я научился много  лет  назад,  когда  обнаружил,  что  становлюсь
невнимательным. Некоторые мои коллеги позволяют себе вздремнуть даже в суде.
   Перед его уходом они беседовали  около  двух  часов  о  состоянии  дел  в
"Голден стейт пауэр энд лайт".
   Разговор "в укромном местечке", о котором Пол Йел предупредил Нима  перед
приемом, не состоялся, потому  что  у  судьи  не  было  никакой  возможности
избавиться от назойливой компании обожателей  там,  у  Мондави.  Поэтому  он
предложил Ниму встретиться здесь, в доме.
   - Если я хочу что-нибудь сделать, молодой человек, то  собираю  всю  свою
энергию. Эрик считает, что ты в состоянии дать исчерпывающее представление о
вашей компании, так что давай начнем.
   Пока Ним описывал положение компании, ее цели  и  проблемы,  Йел  задавал
острые, точные вопросы. Ниму казалось, что он играет  в  шахматы  с  сильным
соперником, настолько эта беседа требовала напряжения ума.  А  как  поразила
его удивительная память Йела! Казалось, что этот  старый  человек  не  забыл
ничего из того, что происходило в Калифорнии  много  лет  тому  назад,  даже
историю "ГСП энд Л" он знал гораздо лучше, чем Ним.
   Пока муж  осуществлял  свою  "подзарядку",  Бет  Йел  накрыла  чай  перед
камином. Вскоре опять появился Пол.
   - Я слышал, вы говорите о семейном  фонде.  Его  жена  залила  кипяток  в
заварочный чайник и поставила перед ним чашку.
   - Я всегда говорила, что ты слышишь сквозь стены.
   - Это благодаря годам, проведенным в суде. Там приходится напрягаться для
того, чтобы слышать, что бормочут коллеги. Вы бы были удивлены,  узнав,  как
много судей не умеют говорить внятно.
   Йел обратился к Ниму:
   - Этот фонд,  о  котором  говорила  Бет,  мой  дед  учредил  потому,  что
надеялся, что общественная деятельность станет традиционной в  нашей  семье.
Он верил, что  людям,  выбирающим  этот  путь,  не  следует  беспокоиться  о
получении дохода. Сегодня эта точка зрения не очень популярна, но я как  раз
согласен с ней. Я видел слишком много  людей,  занимающих  высокие  посты  в
Вашингтоне, которые ищут возможности заработать побольше денег.  Это  делает
их незащищенными от искушения.
   Судья сделал глоток чаю, который жена налила ему, и продолжал:
   -  Цивилизованный  обычай  -  послеполуденный  чай.   Этим   мы   обязаны
англичанам. Этим и основой нашего законодательства.
   Он поставил чашку на стол.
   - В  любом  случае,  как  правильно  сказала  Бет,  наш  фонд  в  ужасном
состоянии. Пока я работал там, в суде, то ничего не мог сделать,  но  теперь
начинаю кое-что восстанавливать. - Он хихикнул. - Это параллельно с  работой
в "ГСП энд Л".
   - Вообще-то фонд нужен не нам самим, - добавила Бет. - У нас внуки.  Если
они  займутся  общественной  деятельностью,  деньги  им  пригодятся,   чтобы
чувствовать себя независимыми.
   Ним понял, что семейный  фонд  был  больным  местом  семьи  Йел.  Как  бы
подтверждая это, Йел проворчал:
   -  Фонду  принадлежат  винодельческий  завод,  пастбища  для  скота,  два
многоквартирных дома в городе, и - можешь ли ты в это поверить?  -  все  это
нерентабельно, приносит только одни долги,  съедающие  капитал.  На  прошлой
неделе я насел на управляющего - дал нагоняй, потребовал сократить расходы.
   Внезапно он замолчал.
   -  Бет,  мы  надоедаем  этому  молодому  человеку  с   нашими   семейными
проблемами. Давайте вернемся к "ГСП", - вдруг предложил он.  -  Я  озабочен,
впрочем, как и вы,  этими  продолжающимися  убийствами  и  саботажем.  Люди,
которые заявляют об ответственности за взрывы, как там они называют себя?
   - "Друзья свободы".
   - А, да. Своеобразная у них логика: освободи мне путь или я разорву  тебя
на части. Вы не знаете, полиция вышла на их след?
   - По-видимому, нет.
   - Действительно, почему эти люди устраивают взрывы? - спросила Бет Йел. -
Я не могу этого понять.
   - Некоторые сотрудники  нашей  компании  высказывают  кое-какие  мысли  и
предположения по этому поводу, - ответил ей Ним.
   - Какие именно предположения? - заинтересовался  Йел.  Ним  запнулся.  Он
затронул эту тему импульсивно и теперь, под настойчивым взглядом судьи Йела,
пожалел об этом. Однако на вопрос надо было отвечать.
   Ним объяснил, что, согласно версии полиции, "Друзья свободы" -  небольшая
группа, которой руководит один человек, являющийся одновременно и лидером, и
мозговым центром.
   - Если это так, нам необходимо подумать, сможем ли  мы,  пусть  частично,
проникнуть в мысли этого лидера - назовем его мистером Икс, - таким  образом
мы бы увеличили наши шансы поймать его. Если бы мы могли  предположить,  что
он замышляет, то подготовились бы.
   Ним не сказал, что эта идея пришла ему в голову после последних  взрывов,
когда были убиты охранники. Гарри Лондон, Тереза Ван Бэрен, Оскар О'Брайен и
он не раз обсуждали, как  выйти  на  преступников,  и  хотя  по  официальным
каналам  никаких  новостей  не  поступало,  все  четверо  чувствовали,   что
приближаются к разгадке личностей диверсантов и мистера  Икс.  Первоначально
О'Брайен, испытывавший неприязнь к Ниму после одного  небольшого  инцидента,
забраковал его идею.
   Но позже главный юрисконсульт присоединился к остальным.  Человек  широко
образованный,  с  проницательным  умом,  О'Брайен  вносил  весомый  вклад  в
дискуссии.
   - Вы считаете, что Икс - это мужчина, - сказал Пол Йел. - Но почему он не
может быть женщиной?
   - В  основном  из-за  магнитофонных  записей,  получаемых  после  каждого
взрыва; на них мужской голос, и наиболее приемлемо предположение о том,  что
это и есть голос мистера Икс. История также свидетельствует о том, что почти
все революционные  вожди  были  мужчинами;  психологи  утверждают,  что  для
женского разума характерен прагматизм и поэтому детали революции редко имеют
для них смысл. Жанна Д'Арк была исключением.
   Пол Йел улыбнулся:
   - Какие еще у нас теории?
   - Даже если лидер не женщина, мы  убеждены,  что  в  организации  "Друзья
свободы" женщина есть, и почти наверняка она близка к мистеру Икс.
   - Почему вы так думаете?
   - По нескольким причинам. Икс очень тщеславен. Магнитофонные записи четко
свидетельствуют об этом; наша "мозговая  группа"  неоднократно  прослушивала
их. Вторая причина в том, что он очень выраженный  мужчина.  Мы  внимательно
вслушивались в его слова, изучали интонацию и ни в чем  н