ыв его, сэр Джордж с большим вниманием и интересом
прочитал  находившееся  в  нем донесение и, казалось, был сильно взволнован.
Пакет  этот  был отправлен вскоре после их отъезда из Эдинбурга, но нарочный
упустил  путешественников,  так  как  проехал  Мид-Колдер  ночью  и прибыл в
Рознит  раньше  их. Прождав там более двадцати четырех часов, он возвращался
теперь  в  Эдинбург.  Сэр  Джордж  Стонтон  сейчас же написал ответ и, щедро
наградив  нарочного,  велел  ему  не  ложиться  спать до тех пор, пока он не
вручит его доверенному в Эдинбурге.
     Наконец  они  сели  в лодку, которая уже ожидала их. Во время переезда,
совершавшегося  очень  медленно,  так  как  гребцы  были вынуждены все время
грести   и   часто  против  течения,  сэр  Джордж  задавал  много  вопросов,
касавшихся  главным образом разбойников горной Шотландии, наводнивших страну
с  1745  года.  Батлер  сообщил  ему, что многие из них не являлись местными
уроженцами,  а были цыганами, лудильщиками и всякого рода правонарушителями,
воспользовавшимися  беспорядками  междоусобной войны, недовольством горцев и
слабым  полицейским  надзором  для  того,  чтобы безнаказанно заняться своим
ремеслом  грабителя.  Сэр  Джордж  стал  задавать  вопросы  об  их  жизни  и
привычках,  о  том,  не  стараются ли они иногда возместить свои хищнические
нападения  великодушными поступками и не свойственны ли им не только пороки,
но и достоинства диких племен?
     Батлер   ответил,  что,  конечно,  и  у  них  иногда  бывают  проблески
великодушия,  которые  присущи  даже  самым  отъявленным  злодеям; но что их
дурные  наклонности  проявляются  с  неизменным  постоянством,  а  случайные
вспышки  добродетельных чувств носят весьма мимолетный, ненадежный характер,
и  если  и  бывают, то, очевидно, вызваны каким-нибудь из ряда вон выходящим
стечением  обстоятельств. Отвечая на эти вопросы, которые сэр Джордж задавал
с  таким  повышенным  интересом,  что Батлер был поражен, последний упомянул
мимоходом  имя  Донаха  Ду  на  Дунага, уже известное читателю. Сэр Джордж с
жадностью  ухватился  за  это  имя,  словно находил в нем особый интерес. Он
самым  подробным  образом  расспросил  Батлера  об упомянутом им человеке, о
численности  его  банды и даже о наружности тех, кто входил в нее. Но на эти
вопросы  Батлер  почти  ничего  не  мог  ответить.  Человек этот пользовался
большой  известностью  среди  простонародья, но подвиги его были значительно
преувеличены;  ему  обычно  помогали  один  или два сообщника, число которых
никогда  не превышало четырех. Одним словом, Батлер знал о нем очень мало, а
то  короткое  знакомство,  которое  он имел с этим разбойником, не вызвало в
нем никакого желания продлить его.
     - А все-таки мне хотелось бы его повидать на этих днях.
     - Это  весьма  опасная  встреча,  сэр  Джордж; разве только вы захотите
предать его в руки закона, что тоже будет выглядеть довольно мрачно.
     - Если  с  каждым  человеком  поступать согласно его заслугам, никто не
избежит  наказания.  Но  я говорю с вами загадками: я объясню вам все, когда
переговорю  с леди Стонтон. Налягте на весла, друзья, - сказал он, обращаясь
к гребцам, - тучи грозят нам бурей.
     И  действительно, тяжелая и душная неподвижность воздуха, огромные кучи
облаков,  сгрудившиеся  на  западе  и  горевшие раскаленным пламенем в лучах
заходящего  солнца,  эта  страшная  тишина  природы,  застывшей  в  ожидании
громового  раската,  словно приговоренный к казни солдат перед направленными
на  него  смертоносными  дулами,  -  все  говорило  о  приближавшейся грозе.
Большие  тяжелые  капли,  падая  время  от  времени в лодку, вынудили мужчин
надеть  плащи; но дождь прекратился, и невыносимый зной, столь необычный для
Шотландии в конце мая, заставил путешественников отбросить плащи в сторону.
     - Есть  что-то  торжественное  в  этой  задержке  грозы,  -  сказал сэр
Джордж.  - Можно подумать, что она ждет, пока внизу, на земле, не совершится
какое-то событие, которое она отметит своим оглушительным раскатом.
     - Увы!  -  ответил  Батлер.  -  Мы  настолько  ничтожны, что природа не
станет   согласовывать   своих   законов   с   нашими  эфемерными  делами  и
страданиями.  Небо  разверзнется тогда, когда тучи зарядятся электричеством,
независимо  от  того,  упала  ли  в  это  время  овца со скал Аррана или пал
победитель-герой на поле брани.
     - Но  человек  предпочитает думать, - сказал сэр Джордж, - что основные
законы  движения  вселенной зависят от людских судеб. Мы не хотим допустить,
что  исчезнем  вместе  со  столетиями,  канувшими в вечность до нас, подобно
этим  широким  черным  каплям,  которые,  коснувшись  воды, вызвали легкое и
мимолетное кружение и потом исчезли бесследно.
     - Бесследно!  Мы  не  исчезнем, не можем исчезнуть бесследно, - ответил
Батлер,  глядя  вверх.  -  Смерть  для  нас  лишь перемена, но не конец: это
начало  новой  жизни,  и  ее  дальнейшее  течение  будет  определено  нашими
поступками здесь, на земле.
     Пока  они  рассуждали  на  эти  серьезные  темы,  внушенные им зловещей
обстановкой  приближавшейся  грозы,  путешествие  их грозило затянуться, так
как  порывы  ветра, налетая с неожиданной силой и столь же внезапно замирая,
вздымали  поверхность  залива  и  затрудняли  работу  гребцов. Им оставалось
только   обогнуть  небольшой  мыс,  чтобы  добраться  до  пристани  в  устье
небольшой  реки,  но из-за непогоды и тяжести лодки они не могли это сделать
достаточно быстро и были вынуждены оставаться во власти бури.
     - Не  можем  ли  мы  высадиться у этого мыса, - спросил сэр Джордж, - и
найти хоть какое-нибудь укрытие?
     Батлер  не знал там никакого места, пригодного для высадки, и ни одного
удобного  или  хотя  бы  доступного  прохода между тех скал, что нависли над
берегом.
     - Подумайте  как  следует,  - сказал сэр Джордж Стонтон, - буря вот-вот
разразится.
     - Послушай-ка,  хозяин,  -  вмешался  один из гребцов, - там есть бухта
Кэрда,  мы  священнику  о  ней  не  говорили, уж больно трудно провести туда
лодку: там что ни шаг, то мели или подводные камни.
     - А ты попробуй, - сказал сэр Джордж, - и я дам тебе полгинеи.
     Лодочник  взялся  за руль и заметил, что, коли им удалось бы добраться,
он  знает  там  одну крутую тропку от берега, которая через полчаса приведет
их прямехонько в пасторат.
     - А вы уверены, что знаете дорогу? - спросил Батлер старика.
     - Может,  я  и получше знал ее лет этак с пятнадцать назад, когда возил
сюда  Уилсона  на  его  быстром суденышке. Помню, был с ними отчаянный такой
англичанин, они его звали...
     - Если  будешь  столько  болтать,  -  сказал  сэр  Джордж Стонтон, - то
напорешься  прямо  на  подводный  камень  Жернов.  Держись  лучше вдоль того
белого утеса и колокольни.
     - Черт  возьми!  -  воскликнул  старый  ветеран, вытаращив от изумления
глаза.  - Кажись, ваша милость знает залив не хуже меня. Видать, этот Жернов
вам уже попадался.
     В  это  время  они  приблизились  к небольшой бухте, защищенной со всех
сторон  утесами;  подход  к  ней был настолько затруднен мелями и подводными
камнями,  что  пользоваться  ею могли лишь те, кто хорошо знал этот путь. На
берегу  виднелась  старая,  видавшая  виды  лодка,  вытащенная уже кем-то на
берег и спрятанная между деревьями, где ее трудно было заметить.
     Увидев лодку, Батлер обратился к своему спутнику:
     - Вы  не  можете  себе  представить, сэр Джордж, как трудно мне убедить
моих   неразумных  прихожан  в  опасности  и  недозволенности  контрабандной
торговли;  а  ведь  примеры  ужасных  последствий этого занятия у них всегда
перед   глазами.  Я  не  знаю  ни  одного  другого  обстоятельства,  которое
оказывало  бы  такое  губительное  и  разлагающее  влияние на их моральные и
религиозные воззрения.
     Сэр  Джордж,  сделав  над  собой  усилие,  пробормотал что-то о любви к
приключениям,   естественной   в   юные   годы,  и  о  благоразумии,  обычно
просыпающемся в более зрелом возрасте.
     - Весьма  редко,  сэр,  -  ответил  Батлер.  - Если эти люди увязли уже
глубоко  и  особенно  если  они принимали участие в кровавых сценах насилия,
которых  нельзя  избежать  при  таком  образе жизни, рано или поздно их ждет
дурной  конец.  Опыт и Священное писание учат нас, сэр Джордж, что возмездие
следует  по  пятам  за  насилием  и  что  кровожадный  человек не проживет и
половины своих дней. Но разрешите помочь вам выйти на берег.
     Сэр  Джордж  и  в  самом  деле  нуждался  в  помощи,  так  как мысленно
сравнивал   свое   теперешнее   настроение   с  тем  душевным  и  физическим
состоянием,  в  каком  он  находился,  когда  высаживался  на  этом берегу в
прежние  времена.  Как  только  они  сошли на берег, вдали послышался низкий
раскат грома.
     - Это дурное предзнаменование, мистер Батлер, - сказал сэр Джордж.
     - Intonuit   laevum*;  вот  увидите,  это  доброе  предзнаменование,  -
ответил, улыбаясь, Батлер.
     ______________
     * Гром прогремел слева (лат.).

     Лодочникам  было  приказано  обогнуть  мыс  и  привести лодку к обычной
пристани,  а  оба  джентльмена  в  сопровождении  слуги  направились  по еле
заметной,  запутанной  тропинке,  через густую чащу, к пасторату Ноктарлити,
где их приезда ожидали с большим нетерпением.
     Накануне  сестры  напрасно  прождали весь день приезда своих мужей: сэр
Джордж  известил  их  в  письме,  что  они  приедут  именно  в этот день, но
путешественники,  задержавшись  в  Мид-Колдере,  не  смогли  осуществить это
намерение.  Обитатели  пастората  стали уже сомневаться, приедут ли они и на
следующий   день.   Леди   Стонтон  эта  задержка  принесла  даже  временное
облегчение:  она  со  страхом  думала об уязвленной гордости своего мужа при
встрече  со  свояченицей, знавшей его тяжелое и позорное прошлое. Она знала,
что,  как  бы  он ни сдерживал своих чувств на людях, она обречена видеть их
самые  необузданные  проявления, когда останется с ним наедине; в результате
таких  вспышек разрушалось его здоровье, портился характер, а сам он вызывал
в  ней  чувства  ужаса  и  сострадания. Леди Стонтон без конца предупреждала
Джини  не  подавать  и  виду,  что  она узнала его, а встретить сэра Джорджа
совсем  как  незнакомого  человека,  и Джини вновь и вновь обещала поступить
именно так.
     Джини  и  сама  с  беспокойством  думала  о  неловкости  приближавшейся
встречи;  но  совесть ее была чиста, а лежавшие на ней теперь многочисленные
и  несколько  необычные  домашние  хлопоты, а также желание увидеть поскорее
мистера  Батлера  после столь длительной и непривычной разлуки заставляли ее
с  нетерпением  ожидать  приезда  путешественников.  К  тому  же  - стоит ли
скрывать  истину?  -  время  от времени в голову миссис Батлер закрадывалась
мысль,  что  ее  праздничный  обед  откладывается  вот уже второй день и что
теперь,  на  третий  день,  только  немногие  из  блюд,  которые она с таким
усердием  приготовила  и украсила, будет прилично подать на стол... А что же
ей  делать с остальными? Но от последней заботы она была избавлена внезапным
появлением  капитана  во главе шестерых крепких парней, одетых и вооруженных
на манер шотландских горцев.
     - Доброе  утро,  леди  Стонтон,  надеюсь,  вишу  вас  в добром здравии.
Доброе  утро  и вам, добрейшая миссис Патлер, и прошу вас, пошалуйста, дайте
нам  чего-нибудь поесть и немного эля и бренди, потому что мы торчали в этом
заливе и на болоте с самого рассвета, и все впустую, черт возьми!
     С  этими  словами он сел на стул, сдвинул назад свой бригадирский парик
и  вытер  лоб с непринужденным самодовольством, не обращая никакого внимания
на  благовоспитанный взгляд удивления, которым леди Стонтон пыталась внушить
ему, что он позволяет себе слишком большие вольности.
     - А  все-таки  приятно подумать, - продолжал капитан, с галантным видом
обращаясь  к  леди  Стонтон,  -  что попал в такую переделку ради прекрасной
леди  или  ради  шентльмена, который шенат на прекрасной леди, что одно и то
ше  по  сути  дела,  потому  что  ешели слушишь мушу, то слушишь и шене, как
миссис Патлер очень хорошо знает.
     - Послушайте,  сэр,  - сказала леди Стонтон, - так как вы, по-видимому,
предназначаете  этот комплимент для меня, то мне, право же, непонятно, какое
отношение я или сэр Джордж имеем к вашим утренним приключениям.
     - Черт  возьми!  Это  прямо-таки  шестоко,  миледи! Разве не по особому
приказу  почтенного  доверенного его светлости в Эдинбурге, да еще с ордером
на  арест  в  придачу,  отправился  я  на  розыски этого самого Донаха Ду на
Дунага,  чтобы арестовать его и препроводить к сэру Дшордшу, дабы он получил
по  заслугам,  то  есть,  попросту  говоря,  отправить  его  прямехонько  на
виселицу?  И поделом ему, мошеннику, за то, что напугал вашу светлость и еще
кое за что, не столь, правда, вашное.
     - Напугал  меня?  - переспросила леди Стонтон. - Да что вы! Я ничего не
писала мужу о происшествии у водопада.
     - Значит,  он  от  кого-то другого узнал об этом. А то чего ради ему бы
вдруг  так  загорелось  найти  этого негодяя? Ведь мне пришлось по его указу
обшарить  все  топи да болота в округе, чтобы найти Донаха, а вместо награды
мне того гляди шальная пуля могла мозги прошибить.
     - Неужели  это  действительно  верно,  что вы пытались арестовать этого
человека по приказу сэра Джорджа?
     - Ну,  конечно,  по  приказу  его чести, а то как ше? По мне пусть себе
этот  парень  промышляет своим делом, лишь бы герцогское добро не трогал; но
коли  почтенному  другу  герцога  угодно  его  изловить  и даже повесить, то
пошалуйста,  разве  мне шалко? Как только мне ночью дали знать об этом деле,
я  собрал  своих  самых  надешных ребят, велел им надеть юбки и куртки, и на
заре мы отправились.
     - Напрасно  вы  им  велели  так  одеться,  капитан,  -  заметила миссис
Батлер,  -  вы  же  знаете,  что  парламент издал закон, запрещающий ношение
одежды шотландских горцев.
     - Та,  та,  та,  потише,  миссис Патлер. Закону этому всего два или три
года,  так  что он слишком свешенький, чтобы сюда дойти; и потом, как ребята
станут  карабкаться на горы в штанах? Меня мутит от одного их вида. Так вот,
я  знал  очень  хорошо,  где  скрывается  этот самый Донах, и на самом деле,
когда  мы  туда  пришли,  я  сразу увидел, что еще вчера они все там были: и
листья  примяты,  и зола кругом, и очаг еще даже не погас. Видать, кто-то их
предупредил,  потому  что  я обыскал все долины и ущелья, словно охотился на
оленя, и черта с два я их нашел! Пропали, да и только, дьявол их возьми!
     - Наверно,  он  переправился  через  залив  в  Ковал, - сказал Дэвид, а
Рубен,   рано   утром   ходивший  за  орехами,  добавил,  что  видел  лодку,
направлявшуюся  в  бухту Кэрда. Место это было хорошо известно мальчикам, но
их менее предприимчивый отец о нем не знал.
     - Черт  возьми,  -  сказал Дункан, - тогда я только допью свое бренди с
водой  и  отправлюсь, потому что они, наверно, прячутся сейчас в роще. Донах
-  умный  дьявол  и  понимает, что, коли труба коптит, лучше сесть поблише к
печке.  Он  думает,  что  никому и в голову не придет искать его так близко!
Прошу  вашу  милость  простить меня за то, что я так быстро ухошу, но зато я
скоро  вернусь и притащу вам этого Донаха шивьем или ше одну его голову, что
тоше  не  так  уш  плохо.  Надеюсь провести приятный вечер в вашем обществе,
ваша  милость,  и надеюсь свести счеты с мистером Патлером в триктраке за те
четыре  пенса,  что  он у меня выиграл. Мистеру Патлеру надо поторапливаться
домой,  а то как бы ему не вымокнуть, вон дошдь собирается. С этими словами,
сопровождаемыми  бесчисленными  поклонами  и  извинениями  за то, что он так
скоро  оставил  дам  (они  весьма охотно его извинили), и уверениями в своем
быстром  возвращении,  в чем Джини и так не сомневалась благодаря имевшемуся
у  нее  в доме бренди, Дункан вышел из пастората и, собрав своих помощников,
принялся  обыскивать  густую  рощу,  отделявшую  небольшую  долину  от бухты
Кэрда.  Дэвид,  к  которому  капитан  особенно  благоволил за его смелость и
находчивость,  выскользнул  незаметно  из  дома,  чтобы  присутствовать  при
расправе, чинимой этим великим человеком.


                                 Глава LII

                                          Я за тобой послал,
                                          Чтоб научить военному искусству,
                                          Чтоб имя Толбота в тебе воскресло,
                                          Когда иссохшей страстью, бессильем
                                          Прикован к ложу будет твой отец;
                                          Но - о губительные, алые звезды!

                                                  "Генрих VI", часть первая.

     Пройдя  совсем  немного  в  сторону бухты Кэрда, Дункан и его помощники
услышали выстрел, за которым вскоре последовали еще два.
     - Какие-то  негодяи  шныряют  поблизости,  - сказал Дункан, - смотрите,
ребята, в оба.
     Затем  послышался лязг мечей, и когда Дункан и его отряд бросились в ту
сторону,  откуда  исходил  этот  звук,  они  обнаружили Батлера и слугу сэра
Джорджа в руках четырех разбойников.
     Сэр  Джордж  лежал  распростертый  на земле с обнаженным мечом в руках.
Дункан,  храбрый  как  лев,  немедленно  выстрелил  в  голову главаря шайки,
обнажил  меч  и,  крикнув  своим  помощникам: "За мной!" - вонзил его в того
разбойника,  которого  он  уже  ранил:  это  был  сам  Донах  Ду  на Дунага.
Остальные  разбойники  были  побеждены  очень  быстро, за исключением одного
юноши,  оказавшего  удивительно  упорное для его возраста сопротивление; его
удалось захватить лишь после длительной борьбы.
     Батлер,  как  только  его освободили, подбежал к сэру Джорджу Стонтону,
чтобы поднять его, но в нем уже не было признаков жизни.
     - Большое  несчастье, - сказал Дункан. - Думаю, мне следует отправиться
вперед  и  предупредить  бедную  леди. Тэви, голубчик, ты сегодня первый раз
понюхал  пороху,  так  что  возьми-ка  мой меч да отсеки голову Донаха; тебе
будет  на  пользу  попрактиковаться  в  таком  деле  на  тот случай, если ты
захочешь  отсечь  голову  какому-нибудь  шивому  шентльмену; хотя, ладно, не
надо,  отцу твоему это, наверно, не понравится, да и леди Стонтон будет куда
приятней  увидеть  его целиком. Теперь она на деле убедится, как быстро и по
всем правилам капитан Нокдандер мстит за шентльменскую кровь.
     Таковы   были  замечания  человека,  настолько  привычного  к  подобным
происшествиям  в  Верхней Шотландии, что исход этой схватки не вызвал у него
ни удивления, ни тревоги.
     Не   будем  подробно  описывать  совсем  противоположного  впечатления,
произведенного  этим  неожиданным  бедствием на леди Стонтон, когда кровавый
труп  ее  мужа  был принесен в дом, где она ожидала встретить его здоровым и
невредимым.  Все  дурное  было  забыто,  она  помнила  лишь,  что  перед ней
возлюбленный  ее  юности и что, каковы бы ни были его проступки перед миром,
вина  его перед ней искупалась стоявшими перед ним неслыханными трудностями,
которых  не  мог  преодолеть его пылкий и несдержанный нрав. Свойственная ей
несдержанность  характера  обнаружилась  теперь  в  бурных проявлениях горя:
вопль  следовал  за  воплем,  обморок  за  обмороком,  и  только  неустанное
внимание  Джини  помешало  ей  в одном из этих пароксизмов горя раскрыть то,
что было необходимо скрывать.
     Наконец   неистовство  перешло  в  безмолвие  и  изнеможение,  и  Джини
отправилась  к мужу, чтобы посоветоваться с ним и уговорить его завладеть от
имени  леди  Стонтон  личными  бумагами  сэра Джорджа, предупредив тем самым
участие  в  этом  деле капитана. К величайшему изумлению Батлера, она только
теперь  впервые  объяснила ему свои отношения с леди Стонтон и поставила его
в  необходимость, нет, даже потребовала, чтоб