ас.
     Пенящиеся бокалы мелодично пропели от соприкосновения,  и  фрау Ингрид,
глядя в глаза Фрица своими искрящимися глазами, прошептала:
     -- Хайль Гитлер, мой отважный рыцарь.
     -- Хайль Гитлер, моя цветущая роза...
     Ликующий  в  первых  лучах восходящего  солнца  и  ведомый  автопилотом
послушный снаряд держал курс на северо-восток, к берегам Южной Америки.




Глава седьмая. СУПЕРАГЕНТ ПЯТОГО РЕЙХА


1
     Выполняйте заказ, фроляйн.
     По земле и по воздуху, запутывая следы
     Фриц Диц проявляет гостеприимство

     Международный шпион и суперагент  Пятого Рейха,  оберштурмфюрер СД Фриц
Диц не верил, конечно, в сказки и когда увидел  в  своем чемоданчике  эльфа,
ему нашлось о чем поразмыслить.
     Версию  о  сумасшествии он  отверг почти  сразу,  поскольку  был обучен
мысленному тестированию своей психики и умственной полноценности.
     Затем  он  предположил,  что  фигурка  мальчика  --  ни  что  иное  как
искусственная механическая подделка.  Но и  эту  версию он отмел,  поскольку
обладал  чрезвычайно  острым  зрением   и   мог  отличить  живую   ткань  от
синтетической.
     В  последующие несколько минут Фриц Диц перебрал еще десятка два версий
--  от  высокотехнологичной  проекции  до  инопланетян,  однако  ни одна  не
выдерживала глубокого критического анализа.
     Окончательно загнав  себя  в тупик, немец  решился  пойти  напролом: он
поднял крышку чемоданчика, вставил в глаз стеклышко монокля и прошептал:
     -- Ты кто?..
     Петя, которому все уже порядком надоело, демонстративно отвернулся.
     Диц  отложил  монокль  и  надел  на  голову  специальную  лупу,  какими
пользуются  часовщики  и  ювелиры. Склонившись  над  чемоданчиком,  он  стал
разглядывать  свою   находку,  словно  тонкую  огранку  драгоценного  камня.
Несомненно  это был нормальный,  здоровый мальчик лет  двенадцати, но только
приблизительно в сорок раз меньше обыкновенного.
     Тут ему показалось, будто  мальчик что-то  произнес. (Петя сказал:  "Ну
как?")
     -- А? -- немец поднял брови.
     -- Рассмотрели?
     -- А...
     -- Что дальше? Я, между прочим, есть хочу.
     Диц захлопнул чемоданчик. Вероятно, у него было  не  совсем  нормальное
лицо, потому что н нему подошла стюардесса и  поинтересовалась, не желает ли
господин  чего-нибудь  выпить.  Немец  раздраженно  отмахнулся  и  попытался
сосредоточиться.
     "Так-так-так-так-так...  Если мальчика  ему  подсунули русские...  Но с
какой целью? Чтобы втереться в доверие и  выведать  у него секреты? Пожалуй,
слишком грубо и очевидно. Господи, я тупею... Кстати, теперь по крайней мере
понятно, кто  отключил  в музее  сигнализацию...  Кто  бы  он ни  был,  надо
поговорить с ним начистоту. Ах, да, он просил накормить его...
     Диц нажал кнопку вызова, подошла стюардесса.
     -- Пожалуйста, принесите какой-нибудь еды.
     -- Легкие закуски, горячее, вино, десерт?
     -- Нет,  нет, принесите только один маленький бутерброд с икрой.  Самый
маленький.
     -- Чай, кофе, вино, фрукты?
     -- Да, да, фрукты... Допустим, черешню. Одну ягоду.
     -- Что?..
     --  Пожалуй... принесите  еще  рюмку  водки.  Нет,  лучше  сразу  целую
бутылку.
     -- Что?!.
     -- Выполняйте заказ, фроляйн. Битте.
     И  дотошный немец  с самым что  ни  на  есть  серьезным выражением лица
поднял глаза на стюардессу.

     ______________

     На другой день  самолет совершил посадку в столице  Колумбии Боготе. За
время перелета  Фриц  Диц неоднократно вступал с Петей в  довольно сумбурные
переговоры. Рассказ чудо-мальчика был с одной  стороны абсолютно достоверен,
то есть  не имел ни единого внутреннего противоречия, но с другой стороны не
поддавался  никакому здравому  объяснению. Измучив  себя  окончательно,  Диц
смирился  и  решил  принять  историю  о  сущностях  зеркальной  комнаты  как
временную рабочую версию.
     В  Боготе  немец  встретился  с североамериканским  связным, побывал  в
Национальном  банке,  в нескольких  ювелирных магазинах  и в  художественной
галерее. Только вечером он остановился переночевать в люксе лучшего в городе
отеля.
     Петя весь  этот день  провел  в  бронированном  чемоданчике, изнывая от
духоты и тропического жара. Едва Фриц запер дверь номера и распахнул крышку,
Петя  без  церемоний  потребовал  предоставить ему  ванную и  туалет.  Немец
хлопнул  себя  по голове  и  немедленно  организовал  "винзиг  киндеру"  все
удобства..  Справив  давно  назревшие  неотложные  дела, Петя  постирал свою
взмокшую от  пота одежду, а затем долго и блаженно плескался в пластмассовой
крышке от мыльницы с прохладной водичкой и ароматной пеной.
     Утром они снова сели в самолет и через пару часов прибыли в Мехико.
     Потом они  опять летели на  юг -- в спортивном в двухместном  самолете,
потом  ехали на джипе по  крутым горным  дорогам, затем шли  и  кое-где даже
карабкались своим ходом.
     В конце концов залязгали тяжелые железные двери,  загудел лифт,  и Петя
почувствовал,  как  они  стремительно  проваливаются  куда-то  вниз, а потом
чемоданчик  оказался  на  более или  менее устойчивой  поверхности, и крышка
распахнулась.
     -- Гутн таг, -- приветливо  сказал Фриц. -- Вот мы и дома. Ванна, ужин,
свежая постель?
     --  Дома... -- Петя настороженно огляделся. -- До  ближайшей трамвайной
остановки, пожалуй, далековато.
     -- Ха-ха-ха! -- рассмеялся немец. -- Вы остроумный молодой человек. Да,
правильно, здесь  далековато. Но вы  все-таки оставайтесь пока здесь, а  мне
нужно на некоторое время уйти.
     -- Пустите в ванной теплую воду, остальное я как-нибудь сам...
     -- Отлично, извольте. Сюда никто не войдет, но  имейте  в виду,  что  в
ваших собственных интересах никому не попадаться на глаза, ферштейн?
     -- Ферштейн.
     Немец пустил в ванной тонюсенькую струйку воды и вышел.

     Просторная комната была обставлена  в помпезном аристократическом стиле
позднего  модерна, с элементами готики в очертаниях  резного черного дерева.
Приблизившись к спинке кровати, на которой лежал чемоданчик, Петя всмотрелся
в дальние углубления резьбы и понял, что мебель только выглядит старинной, а
на самом деле сработана недавно. Это подтверждало  его предположение, что не
только до ближайшей остановки, но и до ближайшего мебельного магазина отсюда
далековато  настолько,  что  пришлось  обустроить  здесь  свою   собственную
столярную мастерскую, и наверняка не только столярную...
     По стенам  было развешано рыцарское  оружие  и доспехи  (скорее  всего,
имитация), на  письменном столе красовался бронзовый бюст писателя  Фридриха
Ницше, над столом висел большой портрет Гитлера.
     Из-за  темно-коричневых  с золочеными кистями штор  пробивался  дневной
свет. Надев на запястья лазательные крюки, Петя вскарабкался  на подоконник.
Так и есть: вместо окна  матовый экран  с искусственной подсветкой. Конечно,
какое еще может быть окно в комнате, находящейся в десяти минутах спуска  на
лифте.
     Ванная оказалась едва ли не больше жилой комнаты. Здесь были спортивные
тренажеры,  многофункциональные  душевые,  ванны  с  гидромассажем,  паровые
кабины, сауна и небольшой бассейн с сухим дном.
     Петя забрался в мраморную раковину  умывальника под теплую струйку воды
и прикрыл глаза.


2
     Краткая история Пятого Рейха. Гитлер жив!
     Страстный поцелуй в попу, во время которого
     Фриц Диц деликатно отворачивается

     Когда-то  давным-давно,  в  середине  двадцатого  века,  когда кровавый
диктатор  Адольф Гитлер  потерпел  поражение  в своей  безумной войне против
человечества,   его   сподвижников   судили  на   Нюренбергском  процессе  и
приговорили к пожизненным срокам тюрьмы или к смертной казни. Однако не всех
высокопоставленных злодеев удалось  посадить на скамью подсудимых: многие из
них  сумели скрыться и  бежали вместе  со  своими семьями  за океан.  Там, в
джунглях  Южной  Америки, у подножья Кордильер,  самые фанатичные сторонники
Гитлера обустроили колонию беглых поселенцев.
     Соорудив себе добротные хижины, они  научились делать из глины посуду и
шить одежду из шкур убитых животных.  Они ели почти все, что  растет, и все,
что  движется. Особым  лакомством  у  них  считалось мясо  обезьяны.  Каждый
апрель, в день рождения фюрера, колонисты убивали с десяток пойманных загодя
и  томящихся  в  клетках  обезьян,  обдирали  шкуры и целиком зажаривали  на
кострах. Наевшись до отвала, они напивались  мутной браги, изготовленной  из
плодов земляной груши и устраивали на поляне горделивое факельное шествие по
кругу с выкриками и скандированием.
     Через  несколько  лет  после того,  как на  свет появилось первое новое
поколение колонистов, в глубине  непроходимых зарослей, в подножии гор, дети
обнаружили несколько лазеек. Это  были входы в глубокие горные пещеры. И вот
однажды  -- о чудо! -- в  одном из ответвлений путаного лабиринта  они нашли
алмазные  россыпи.  Такого  количества  чистейших природных алмазов никто не
видел со времен сотворения мира. Единственным недостатком этих алмазов  была
их  величина: это были  очень,  очень  маленькие камни,  каждый величиной  с
маковую росинку.
     Колонисты собрали совет  старейшин. И они, после длительных дебатов, во
время которых  было выпито немереное количество  мутного напитка из земляной
груши,  решили  отправить  в ближайший  город  пару  молодых  и  смекалистых
офицеров Абвера. Эти смельчаки должны были продать в городе мешочек алмазов,
а на вырученные деньги приобрести и доставить в лагерь кое-какие необходимые
инструменты для дальнейшей разработки прииска.
     Поездка увенчалась успехом, и следующую партию товара "с большой земли"
в джунгли доставили уже на собственном вертолете. Работа закипела.
     Постепенно лагерь переместился в глубину пещер, сеть  которых оказалась
чрезвычайно  длинной,  запутанной  и имевшей  многоуровневую систему  --  от
подножья  до самой вершины.  В пещерах колонисты  обнаружили остатки древней
цивилизации инков  и  ослепительную, покрытую золотом  и  усыпанную  камнями
статую божества. Эта гигантская  находка настолько  поразила их  расшатанную
психику, что полностью перевернула их прежние религиозные представления.
     Тем временен  агенты "Четвертого Рейха" шныряли по всему миру, продавая
алмазы крошечными карманными партиями, дабы не нарушить общепринятый ценовой
баланс  и  не  спровоцировать их  удешевление.  Выручку  они  переводили  на
секретные счета банков государств с устойчивой экономикой.
     Тяжелые  грузовые  вертолеты на протяжении нескольких лет, под покровом
ночи,  беспрерывно  курсировали  над  джунглями,  затоваривая   пещеры  всем
необходимым для  строительства  самодостаточного  пещерного  города, который
стремительно разрастался.
     К тому  времени, когда над Землей  начали кружить  военные спутники, от
которых невозможно  что-либо утаить,  строительство  было  почти  закончено.
Новоселы  обживались  в своих  новеньких  квартирах,  обставленных  на манер
довоенного благополучия.
     Но  еще  раньше  произошло  событие,  которое  произвело  окончательный
расклад в прошлом и будущем колонистов.
     Все минувшие  годы  тягот и лишений  они  продолжали  верить  в  своего
фюрера. Они  верили, что  он жив  и когда-нибудь явится к  ним  и осветит их
затворническую жизнь своим гением, своей мудростью и своим величием.
     И он явился.
     ______________

     Адольф Алоизович Шикельгрубер (Гитлер) родился 20  апреля 1889 года, но
не  умер  в  мае  1945-го,  как многие теперь полагают.  Гитлер благополучно
спасся, оставив поблизости от своего последнего убежища два  обгорелых трупа
-- своего собственного двойника и двойника своей жены Евы Браун..
     Первое время он скрывался в  Тибете, где ему дали  приют монахи тайного
мистического  ордена,  вместе  с  которыми  он  начинал свою  разрушительную
деятельность, и которые в ужасе отреклись от него в первые же месяцы войны.
     Монахи  спрятали  бесноватого фюрера,  но,  чтобы  избавиться  от  него
навсегда, заключили с ним сделку: пятьдесят дополнительных лет жизни в обмен
на то, что он никогда больше не вспомнит об их существовании.
     Временное бессмертие заключалось в пятидесяти пилюлях, изготовленных на
основе  травки молордушки,  которую  можно было  собирать  лишь  в  пору  ее
цветения и которая цвела один раз  в сто шестьдесят  четыре года,  во  время
приближения к Земле кометы Григга-Меллиша. Каждый  из  десяти монахов ордена
мог  дать  от  себя  только  пять штук  таблеток,  поскольку каждому из  них
предстояло дотянуть до нового цветения молодушки еще без малого сто лет.


     Спустившись  с  Тибета,  Адольф  сделал  на  лице  легкую  пластическую
операцию, отрастил "шкиперскую" бородку и поселился вместе  со своей женой в
Швейцарии, на  берегу  красивейшего Боденского озера. Здесь он  мог спокойно
тратить денежки с секретного счета, номер  которого,  как  он думал, не знал
уже никто.
     Пользуясь   неограниченным   кредитом,    он   купил   себе   добротный
четырехэтажный дом  с черепичной крышей  и  много дорогих сердцу вещичек для
внутреннего  убранства. Его  часто можно было  видеть стоящим  на  берегу  у
мольберта   --  с  трубкой,  не  знавшей  запаха  табака,  в  зубах  --  или
прогуливающимся  со  своей  женой и  собакой.  Изредка  его  работы покупали
заезжие  туристы,  и  он  отдавал,  не  торгуясь.  В нижнем углу каждой  его
миловидной  акварели  стояли загадочные  инициалы  "А.Н."  --  Adolf Hitler.
Впоследствии, когда история получила огласку, эти случайные владельцы картин
в одночасье сделались очень, очень богатыми людьми.
     Казалось,   эта  пара  пожилых  интеллигентных  и  зажиточных  бюргеров
доживает свой  век в счастье  и благополучии. Но,  странное  дело:  соседи с
некоторых пор начали замечать, что в то время как жена с годами естественным
образом дряхлеет,  сам  господин Гугенсон,  напротив,  становится  свежее  и
привлекательнее. И при этом -- невиданное дело! --  как будто уменьшается  в
размерах!..


     Первые восемь  пилюль Адольф принимал в  точности так, как  его научили
тибетские  монахи:  по одной  штуке  в  последнее  новолуние  перед весенним
равноденствием  натощак.  И это  было  правильно.  Но вот  однажды  по  миру
разнеслось известие о  смерти Сталина, которое  так его потрясло, что с этой
минуты   страх  перед   собственной   смертью  сделался   его   болезненным,
неотвязчивым  психозом. И  он  решил оттягивать  приближение последней  дозы
сколь можно долго -- с весны  53-го, на свой  страх  и риск, он начал делить
каждую таблетку пополам.
     Для того, чтобы срабатывала и половина, Гитлер задался  целью уменьшить
вдвое  массу  своего собственного, и без  того  хилого тела.  С маниакальным
упорством он изнурял плоть всевозможными диетами, голоданиями и клизмами. Он
покупал все без исключения  средства для похудания, которые находил для него
специально  нанятый человек.  К весне 1958  года Адольф весил  34 килограмма
против прежних  59. Между тем, раздобревшая на свежем воздухе и обожаемом ею
швейцарском шоколаде Ева Браун весила  94. Появляться где-нибудь рядом  было
немыслимо, тем  более,  что благодаря побочному действию  травки  молодушки,
Гитлер не  просто худел, он уменьшался в размерах! Теперь, оказавшись рядом,
они  были  похожи на толстую заботливую  бабушку и  маленького непоседливого
внука, приклеившего себе бородку и  взявшего  без спроса  любимую  дедушкину
трубку.


     В  начале семидесятых  Гитлер похоронил состарившуюся у него на  глазах
супругу, и через несколько лет отметил свое девяностолетие, оставаясь хотя и
не очень молодым, но еще  крепким и здоровым мужчиной миниатюрной внешности.
Свою  метаморфозу  Гитлер  объяснял  окружающим  поразившей  его  загадочной
болезнью.
     В  88-м на  секретный  счет начали поступать огромные  суммы.  Вычислив
источники поступлений, Гитлер вышел  на  разбросанную по всему  миру глубоко
законспирированную сеть торговцев природными алмазами.
     Наняв частных сыщиков, Адольф  получил возможность допросить с глазу на
глаз  одного  из  таких торговцев.  Под  действием  хорошей  дозы  "эликсира
правды", агент рассказал ему  все. Алмазным дилером оказался сын его друга и
сподвижника  Ганса Штимлера, благополучно сбежавшего за  океан в майские дни
поражения и скорби.
     Гитлер крепко задумался. Теперь он знал, что его помнят, в него верят и
его все еще ждут. По правде говоря, ему уже порядком надоело быть господином
Гугенсоном,  надоела шкиперская  бородка, надоело  держать  в  зубах  пустую
трубку, врать  и изворачиваться.  И  он  решился. Он  попросил устроить  ему
встречу  на нейтральной территории  с  самим  Гансом  Штимлером  --  крепким
старцем, все еще исполнявшим обязанности начальника пещерной колонии.
     У двух старинных приятелей состоялся долгий и серьезный разговор.


     Он  явился колонистам в день своего столетнего юбилея -- 20 апреля 1989
года. Ганс Штимлер и двое его доверенных  людей  долго и  тщательно готовили
это событие,  проводя ежедневный молебен во здравие и  возвращение  великого
фюрера.
     Адольф  Гитлер  выскочил  из  праздничного  торта  во  время  юбилейной
молитвы,  предварявшей грандиозный банкет по случаю его столетней годовщины.
"Аллилуйя!"  -- торжественно  провозгласил  Ганс Штимлер.  "Аллилуйя!.."  --
выдохнули все четыреста пятьдесят жителей пещерного города, провозглашенного
в последствии с этой минуты Пятым Рейхом.
     Несомненно,  это  был  он.  Сделавший  обратную пластическую  операцию,
отрастивший характерные усики  и косую  челку. Гитлер ни в чем, кроме своего
неожиданно маленького размера, не вызывал сомнений  в своей подлинности.  (В
ближайшие  дни  он  сам  настоял   на   дактилоскопической   и  генетической
экспертизах,   которые  на  сто   процентов  удостоверили  его   несомненную
подлинность.)
     Стоя  на  каркасе  торта,  послужившего  ему  трибуной,  Адольф  два  с
половиной  часа произносил  речь, сравнимую по напору и энергетике с лучшими
концертами "AC/DC" или "SLADE" в пору их расцвета.
     По окончании  его взору представилась удивительная картина: дамы гребли
по воздуху руками или валялись на полу, задрав ноги; мужчины мычали и трясли
головами, описавшиеся дети плакали. Как  оказалось, за годы затворничества и
экспериментов над собственным организмом Гитлер не только не  растерял, но и
преумножил свой столь магнетически воздействующий на массы ораторский дар.


     К  тому времени, когда в пещерном городе  оказался Петя Огоньков, фюрер
уже отметил свой сто двадцать третий день рождения. Он был бодр и полон сил,
ему уже давно было тесно в пределах колонии, так же, как когда-то было тесно
в  пределах германского Рейха. Но в  то же  время ему было все  еще чересчур
просторно в объеме  своего  собственного тела.  Из  пятидесяти "бессмертных"
таблеток оставалось только семь -- на каких-нибудь четырнадцать лет жизни --
а потом... Мгновенная старость, потеря разума и позорная смерть? С некоторых
пор  Адольф  воспринимал смерть  не иначе как поражение,  нелепый проигрыш в
большой и сложной игре под названием Жизнь.
     Единственным  выходом  из  создавшегося  положения  он  видел  еще одно
двукратное уменьшение массы собственного тела  и  последующее деление каждой
из семи оставшихся таблеток не над две,  а уже на четыре равные части. Такой
шаг дал бы ему еще  четырнадцать лет, и тогда  до очередного цветения травки
молодушки  оставалось  бы  всего  три  года,  а  три  года  он уж как-нибудь
обязательно протянул...
     Но  сократить  вдвое  вес,  который  и  без  того  уже  подходил больше
какой-нибудь  дворовой  собаке, а не  человеку,  довести его до восемнадцати
килограммов... это было почти за пределами здравого смысла.
     К счастью для человечества, именно эта проблема, а не вопрос всеобщей и
окончательной  победы  Пятого  Рейха,  волновал  Адольфа  более  всего.  Его
лаборатории, оснащен