не смотреть на трупы, девочки опустилась на колени.
     -- Надо подтащить его к причалу.
     --  Не  надо,  --  Фриц посмотрел  на  детей осмысленными  глазами.  --
Свяжитесь  с  властями,  скажите... --  Фриц  облизал  пересохшие  губы,  --
скажите,  ампула  с  чумой у  женщины...  она...  он  майор  Мракобесов,  он
предатель... --  Диц снова "поплыл": -- ее  зовут...  Александра Лермонтовна
... нет, Пушкина... Там, в книге, ампула с ядом...
     Славик схватил раненного  за  шиворот  и  попытался  тащить волоком, но
здесь, на высоких  острых камнях,  это было  немыслимо.  К причалу  подходил
"Лермонтов"  и  пассажиры,  стоявшие  у   перил,  тревожно  всматривались  в
происходящее.
     -- Эй! -- Маринка замахала руками. -- Помогите!
     -- Иди к пристани, на корабле должен быть врач, -- приказал ей Славик.
     Маринка поднялась с колен и побежала за теплоходом.

     Через  сорок  минут,  на  подходе  к  городу, детей  и еще  живого,  но
находившегося  в бессознательном  состоянии немца сняли с борта теплохода на
милицейский катер. У воды стояли машины с мигалками и "скорая".
     На северной  оконечности Орехового  острова, около  двух плескавшихся в
воде трупов, капитан оставил нескольких матросов, и туда вылетела вертолетом
специальная бригада.
     След      Мракобесова      терялся      на      обочине      автострады
Петрокрепость-С.Петербург.


8
     В космическом центре.
     Дискуссии научные и около того.
     Кто полетит на Марс?

     Тяжелый грузовой самолет  тряхнуло  на  посадке,  БТР дал  задний  ход,
съехал, словно с горки,  на бетон взлетной полосы  и остановился.  В  кабину
залез  офицер с  маленькими  золотыми ракетами в  петлицах, надел шлемофон и
стал отдавать команды водителю.
     Вскоре  Пете показалось, что они въехали в тоннель и  двигаются вниз по
довольно  крутой наклонной.  Потом,  судя по переговорам,  машина заехала  в
подземный гараж, развернулась  и выровнялась по разметке. Офицер дал команду
"из машины", и Петя, недолго думая, забрался в его планшет, который болтался
совсем  рядом.  Ему  не  улыбалось  оставаться  здесь,  запертому  словно  в
бронированном сейфе. Кое-как  он разместился  в  арочном  пространстве между
верхним  кожаным перегибом и  корешками плотно уложенных  карт. Потом у него
снова  сильно заболела голова, он задремал и очнулся  только уже на каком-то
военном совете.


     Из  болтавшегося планшета  ему  было  видно только темное дно огромного
круглого стола и не менее десятка пар военных и гражданских ног, как мужских
так  и  женских. С противоположной стороны,  похоже, была дверь,  которая не
открывалась, а сдвигалась в сторону.
     Еще пара гражданских  ног  стояла  в  отдалении -- по всей видимости, у
доски или у карты -- и  говорила такими  сугубо научными словами,  что  Петя
понимал в лучшем случае одно из десяти.
     Когда, наконец, все эти "дисперсности", "сигулярности" и "конвергенции"
перестали  сыпаться из  гражданского  лица и оно, поблагодарив  за внимание,
село  на  место, к "доске" вышла пара военных ног с малиновыми генеральскими
лампасами.  Генерал заговорил басом на достаточно понятном Пете человеческом
языке.
     --  Так что, товарищи, я  это, вот что хочу  сказать, -- генерал трубно
высморкался  и  после  паузы продолжил. -- Вот товарищ  академик  нам сейчас
объяснил, почему на Марс не может лететь человек. Будто бы тяжеловат  он еще
для такого мероприятия, будто бы не  вытянет  его ракета, на  такое дальнее,
прямо сказать, космическое расстояние. Туда не вытянет, а обратно и подавно.
А я так думаю, товарищи, что ракету надо делать больше --  такую, чтобы  наш
человек  в  ней  нормально жил и питался.  Столько,  сколько потребуется для
героического перелета. Вы что-то хотите смазать, товарищ Синицына?
     Один из стульев отодвинулся, и пара женских ног гражданской наружности,
даже довольно стройных, распрямилась в коленках.
     --  Да, товарищ  генерал, я  хочу сказать. Я  хочу  повторить.  Человек
никогда не сможет полететь на  Марс, даже если вы построите ракету величиной
с  гору.  Человек не  может  жить  вне  поля  Земли,  дальше ее  орбиты, как
человеческий плод  не может  существовать  вне  утробы матери. Вот  расчеты,
научные  подтверждения   --  результаты   практических  экспериментов  нашей
орбитальной  лаборатории.  Как это  не  обидно  и не  прискорбно,  но  полет
человека на Марс следует отложить по крайней мере еще на десять лет.
     Под  одним  из  стульев  закаркали  и  заволновались военные  ноги  без
лампасов.
     -- Ну что, что вы руку тянете, товарищ майор, словно школьник, ей-богу.
Говорите, что там у вас.
     Товарищ, майор поднялся и взволнованно заговорил:
     --  Я  внимательно  ознакомился  с   результатами  работы   орбитальной
лаборатории  профессора Синицыной и глубоко убежден в  ее правоте.  Человеку
опасно отдаляться от орбиты  Земли,  а посылать  его на Марс, даже если  для
этого  появятся  технические возможности  --  значит обрекать его на  верную
гибель.
     -- Футы-нуты!  Вам  бы с таким темпераментом, товарищ  майор, цыганские
романсы  исполнять.  Вы  в нашей  дивизионной  самодеятельности случайно  не
участвуете? А  то  приду послушать. Значит,  и  ты, Брут, туда же... Что  ж,
опять у нас робот полетит?  Да  был бы робот, а то  тьфу, паучок какой-то на
микросхемах. Этим  сегодня мир не удивишь, а вот финансирование могут крепко
урезать. До очередного старта восемь часов, а праздника не  чувствую, зевать
хочется, товарищи.
     -- Есть  одна разработка, товарищ  генерал,  --  неуверенно проговорила
Синицына. -- Только она преждевременная, вы смеяться будете...
     -- Давай, -- махнул рукой  генерал, -- Посмотрим, как у тебя хотя бы  с
юмором.
     Синицына выскочила  за дверь и вернулась, держа  в руках прозрачный шар
величиной  с   футбольный  мяч.  Петя  увидел,  что  профессор  --  довольно
симпатичная  девушка  в белом  халате. Оболочку  шара,  словно  армированное
стекло, пронизывала густая сеть тончайшей золотой проволоки. В центре  шара,
на резиновых растяжках, находился еще один маленький шарик, в котором сидела
совсем маленькая, величиной с Петю, беленькая мышка.
     --  Этот прибор, -- начала объяснять Синицына,  -- сконструирован таким
образом,  что внутри  шара образуется автономное поле,  абсолютно идентичное
полю  нашей  планеты  и  способное  длительное  время  поддерживать  условия
нормального существования мелкого животного.
     -- А! -- торжествующе воскликнул генерал.  -- Значит, все-таки можно! И
ничего смешного, товарищ, Синицына; вы-то сами  понимаете, какое  будущее  у
вашей замечательной разработки?!
     --  И  сожалению,  в  ближайшие  годы  мы не  сможем  создать  подобное
устройство для человека.
     Не смотря на это замечание, настроение у генерала заметно переменилось.
     --  Ничего, ничего, товарищ, Синицына, это уже очень  хороший задел для
отчета...  то есть, для работы, я хотел сказать,  очень  хороший. С  Белки и
Стрелки начинали. Кстати, как нашего героя зовут?..
     -- Петя... -- смущенно ответила Синицына.
     -- Вот!  Петю этого твоего  мы,  как это морлодежь  говорит, раскрутим!
Первый россиянин  на  Марсе!  Майки, конфеты, сигареты --  "Петя"! Да я  ему
сейчас  же, этому мышу, ефрейтора...  нет! младшего  сержанта  дам! А  после
полета к лейтенанту представлю!..
     -- Он что же, прямо сегодня полетит?
     --  Полетит!  Долой  вашего   механического   таракана!  Петя  полетит!
Готовность номер один! Да я его по возвращению к герою России представлю!..
     Тем временем Петя Огоньков совершенно потерял голову. Нехорошее чувство
зависти  иголками  впилось   в  каждую  его  живую   клетку.  С   невиданной
проворностью выбрался он на стол, выбежал на самую середину и закричал:
     -- Погодите! Не он! Я! Я! Я полечу! Не  надо мышь! Я, Петя,  я человек!
Я, я могу лететь на Марс!!!


     Стало тихо,  все  привстали  и,  облокотившись о  стол,  склонились над
мальчиком.  Синицыной сделалось плохо, и ее  подхватили стоявшие  поблизости
мужчины.
     -- Я наш,  русский, я Петя  Огоньков, зачем  мышь!  -- продолжал  орать
трехсантиметровый мальчик, обращаясь  к  выпученным  на него со  всех сторон
глазам и очкам. -- Посадите, посадите меня в этот шар!..
     Начисто лишенный воображения генерал  взял Петю двумя пальцами и поднес
к глазам.
     -- Петя Огоньков,  говоришь?.. Кто же  тебя таким на свет произвел? Мне
не докладывали. Товарищи, это из чьей лаборатории произведение?
     Ошарашенные, все молчали.
     -- Я не из  лаборатории! Я  сам по себе! Потом расскажу, когда вернусь!
Зачем посылать на Марс какую-то еще  мышь! Я человек, я могу полететь туда и
обратно!
     --  Ладно, не верещи, -- строго сказал генерал  и опустил Петю на стол.
-- Разбираться с тобой у нас времени  нет. Чей бы ты ни был, полетишь. Я так
сказал. А сейчас, --  голос у него сделался торжественным, как на параде. --
Всем  службам!  Немедленно  готовить младшего  сержанта космонавта Огонькова
Петра к полету на Марс! Старт ровно в полночь!
     Петя смеялся и одновременно задыхался от счастья.


9
     Главный тайник.
     Сильнее, чем дьявол.
     Добро побеждает

     Тем  временем, незадолго  до полуночи,  переодетый женщиной  Мракобесов
добрался попутными машинами до Пискаревки и вошел в стоящее на отшибе здание
городского  крематория.  Телефонным  звонком он предупредил сторожа о  своем
визите.
     Огромная топка  гудела  как иерихонская труба. Покрытый лаком новенький
гроб подсыхал на специальной тележке.  Бородач под два метра ростом, похожий
на всклокоченного цыгана, не боявшийся даже чертей, теперь как будто оробел.
     --  Это вы, гражданин начальник... -- заговорил он, сторонясь визитера.
-- Давно вас тут не было.
     -- Ты один? -- голос у Мракобесова был слабый, усталый и болезненный.
     -- Как  вы приказали:  сунул кочегару на бутылку и велел раньше двух не
возвращаться. Будто ко мне женщина придет на свиданку.
     -- Вот, Пафнутий, вот она к тебе и пришла эта женщина. Ты рад?
     Мракобесов сделал попытку  улыбнуться, и часть грима отвалилась от  его
лица, обнажив страшные язвы. Сторож отступил еще дальше и первый раз в жизни
перекрестился.
     -- Меня вообще-то Павлом зовут, -- угрюмо заметил он.
     -- Знаю, Пафнутий,  знаю, что тебя  Павлом зовут. Это ведь  я так  тебя
окрестил, Пафнутием. Ты что же, Пафнутий, в бога веришь?
     -- Не... это я так, нечаянно.
     -- А в чертей веришь?
     -- В чертей верю, сам видел...
     --  Это хорошо, Пафнутий, что ты в чертей  веришь.  Без  веры  человеку
нельзя. Иди, открывай дверь, цыганская харя.
     -- Меня Павлом зовут, гражданин начальник.
     -- Знай, Пафнутий, знаю, что  тебя Павлом, зовут. Ты поменьше говори со
мной, фраер, -- Мракобесов вынул пистолет и навел его на  сторожа, -- как бы
тебя  не  звали. Работа  у  тебя  хорошая,  теплая, спокойная.  Гробики  вон
мастеришь, копеечку  имеешь.  А  лишиться ее  можно  вот хоть  прямо сейчас.
Мертвых ведь сторожей не бывает, а, верно я  говорю, Пафнутий? Зачем сторожу
деньги платить, если он мертвый совсем?..
     Павел засопел и  начал торопливо  возиться  с  замком  чулана.  Отперев
дверь, отошел в сторону.
     -- Заходи, заходи,  -- помахал Мракобесов  пистолетом. -- Я что-ли буду
громадину эту двигать? Вон какой отмахал...
     Сторож  нехотя  пролез  в чулан, с грохотом отодвинул от стены железные
стеллажи с полками,  на  которых  аккуратными  стопками были  уложены черные
костюмы и белые сорочки с непрошитыми швами.
     --  Повесь  замок снаружи, -- выговорил Мракобесов  уже так слабо,  что
сторож едва  его  расслышал.  --  Сим-сим откройся, -- прошептал он, надавив
неприметную кнопку.
     Стена отъехала внутрь, образовав проход.


     В этом, главном его тайнике, все было предусмотрено для продолжительной
отсидки, вплоть  до года, при  разумной экономии припасов.  Здесь  были даже
предметы  роскоши:  сверкающая  розовым кафелем  душевая с  унитазом и беде,
гостиная   четыре   квадратных   метра,   устланная   ковром,   спаленка   с
гидрокроватью, посуда, гардероб, оргтехника, кондиционер...
     Мракобесов сел на кровать, заколыхавшуюся под  его  задом словно  желе,
наклонился, теряя последние куски грима с лица, и  выволок  наружу  ящичек с
медикаментами.  Торопливо отломал кончик ампулы, вобрал в шприц содержимое и
сделал себе прямую инъекцию в вену локтевого сустава. Ощутив через несколько
секунд прилив сил, повторил процедуру.
     "О-ооо..." -- вырвалось у него из груди. Теперь он мог все.
     Но в ту же секунду, в  момент  ощущения  безграничной физической силы и
блаженства,  вернувшимся  к  нему  обостренным  чутьем он  понял приближение
опасности. Он схватил клавиатуру и стал жать на кнопки.
     Одна из  миниатюрных  камер, расположенная  на крыше  крематория,  дала
тревожную картинку: вереницу милицейских машин, фургонов, множество людей  в
камуфляже.  Это была  целая армия, которая ловила его одного,  и которой был
нужен не столько он сам, сколько содержимое его кишечника...
     Мракобесов сорвал с пола ковер. Люк, ведущий в тоннель канализационного
стока был заварен. Он был еще теплый, от него пахло искрой.
     -- Обложили... -- прошептал Мракобесов. -- Ничего, это ничего, я смогу.
     После двух первых доз он уже чувствовал себя титаном; еще столько же, и
он разнесет эту армию, как выстроенных на полу оловянных солдатиков.
     Он вколол  себе  еще две дозы,  понимая, что не пройдет и часа, как они
убьют его. А пока...
     Он вышел в  чулан и толкнул дверь, позабыв, что  сам велел запереть  ее
снаружи. Снисходительно улыбнувшись, он пнул дверь ногой. Доски разлетелись.


     Сторож-великан стоял  в темном углу  зала, закрываясь зажатым  в  обеих
руках стальным ломом толщиной с хобот слона.
     --  Настучал... -- тихо проговорил Мракобесов,  приближаясь к нему.  --
Продал фараонам, черномазый.
     -- Это не я, гражданин начальник, клянусь, они сами!
     -- Сварочным аппаратом... тоже они сами?
     --  Зуб  даю! Землю буду есть!  Не я это, начальник!  Кочегар, сука, он
варил! Я в жизни его в руках не держал, чтоб мне сдохнуть!
     -- Да... Да... -- кивнул Мракобесов, подошел вплотную к сторожу  и тоже
взялся обеими руками за лом.
     Его макушка едва  доходила  до  кончиков спутанной бороды великана, его
фигура, облаченная в женское платье, напоминала дряблую грушу.
     -- Не стреляйте, прошу вас, гражданин начальник...
     Мракобесов поднял голову и посмотрел сторожу в глаза:
     --  Да  ведь  у  меня  и  пистолета нет, --  проговорил  он  мягко и  с
расстановкой. -- Вот ведь, руки мои где...
     Увидев  с  близи  лицо  Мракобесова  без  грима, видавший  виды  сторож
крематория почувствовал, как ноги его ослабли в коленках, а руки  онемели  и
сделались  как будто  чужие. Мракобесов  улыбнулся,  вырвал лом  из его рук,
почти без усилий согнул его в дугу, накинул эту пудовую  дугу на шею сторожу
и затянул.
     Гудение топки  заглушило хруст позвонков, лицо сторожа  посинело, глаза
выкатились наружу. Продолжая смотреть в эти глаза, Мракобесов разогнул лом и
отбросил его в сторону. Голова мертвеца неестественно перекинулась за спину,
тело повалилось на пол.
     В  это  мгновение несколько  пуль, пущенных  снайперами,  ужалили  тело
Мракобесова. Он досадливо поморщился,  достал  из кармана моток  пластыря и,
отрывая кусочек за кусочком, залепил раны.


     Заглушая  трубное гудение  печи, раздался  усиленный  громкоговорителем
голос полковника Громыхайло:
     -- Мракобесов, сдавайтесь! Выходите с поднятыми руками, вы окружены!
     Зазвонил  висевший на  стене черный эбонитовый телефон. Мракобесов снял
трубку:
     -- Кто это?
     -- Генерал Потапов.
     -- Отлично. Что вы хотите?
     -- Где ампула?
     -- А что так невесело, Михал Михалыч? Ампула у меня. Я ее проглотил.
     -- Прекратить  огонь! -- крикнул Потапов в сторону. "Прекратить огонь!"
-- повторил Громыхайло в свой громкоговоритель.
     -- Это разумно, -- похвалил Мракобесов.
     -- Что вы хотите?
     -- По  правде говоря,  я уже ничего не  хочу. Никаких миллионов мелкими
купюрами,  никаких  самолетов с полными  баками  горючего, никаких  гарантий
безопасности. Мне осталось жить считанные  минуты.  Просто-напросто я сейчас
разрежу себе живот перочинным ножом, достану ампулу и раздавлю ее ногой.
     -- Вы сошли  с ума! Вы погубите не только нас, не только весь город, но
и все человечество! Начнется гибельный, необратимый процесс!..
     --  Все так,  дорогой Михал  Михалыч,  все так. Но поскольку,  как  это
показали последние  события, человечество во мне  не  нуждается, то и я смею
думать, что совсем не нуждаюсь в человечестве. Тьфу на человечество.
     Трубку выхватил губернатор:
     -- Послушайте, вы в  своем уме? Я, я гарантирую вам жизнь и полноценное
лечение,  медики вас  вытащат, они  делают  чудеса. Получив  пожизненное, вы
неплохо устроитесь, я это обещаю.
     -- Вы шутите? Я умру через  пятнадцать минут. Я уже труп.  Медицина еще
не научилась оживлять мертвых. Но я потащу за собою вас всех!! -- Мракобесов
сорвался на крик. -- Я потащу в могилу вас всех, слышите?!!
     --  Погодите, успокойтесь. Мы, я и Михал  Михалыч, сейчас войдем к вам.
Только мы двое, без оружия.
     --  Вы двое? В гости ко мне? Очень мило.  К  сожалению,  я уже не успею
напудрить носик, так вы уж не взыщите...


     Несколько секунд спустя в  гудящий  пламенем зал  вбежали  губернатор и
генерал  Потапов.  С улыбкой  на  обезображенном  лице Мракобесов  вышел  им
навстречу.  В  левой  руке он  поигрывал  пудовым  ломом,  словно  это  была
бамбуковая трость.
     -- Ампула еще при вас? -- спросил губернатор.
     --  Это  как хотите. Могу  сказать  "да", могу сказать "нет". Говоря по
правде, я впустил вас только за тем, чтобы убить. Хочу доставить себе  такое
маленькое невинное удовольствие  напоследок.  Можно  я ударю  вас  ломом  по
голове, господин губернатор?
     Мракобесов  сделал стремительный мах  рукой, и  стоявший  поблизости от
губернатора дубовый  стол разлетелся в щепки. Но не успел злодей рассмеяться
своей  выходке,  как  Спартак   Васильевич  внезапно  перехватил  его   руку
наработанным борцовским приемом и заломил ее так, что кость вышла из сустава
и хрустнула пополам.
     -- Что?.. Что это?.. -- удивился Мракобесов. -- Вы  сломали мне руку...
Вы сломали мне руку!
     Он  наклонился, чтобы подобрать лом  здоровой рукой,  но в этот  момент
Спартак Васильевич подхватил его за туловище, поднял над головой, завертел и
швырнул в подсыхавший на тележке новенький гроб.
     Гроб сдвинулся с места и покатился прямо в зияющую пасть горящей топки.
Страшный крик раздался из глубины пламени,  в огне  поднялась  и завертелась
волчком человеческая фигура.
     Потапов подбежал  к  топке, захлопнул чугунную  дверцу и опустил засов.
Крик смолк, сделалось тихо.

     Вдруг  в  маленьком кварцевом  окошке  печи  показалось изумленное лицо
Мракобесова. Оно медленно отступило назад и растворилась в языках пламени.
     Часы на стене зала торжественной кремации начали бить полночь.


10
     Полет на Марс.
     Счет равный, последнее обсуждение

     Ровно в полночь, одновременно с шестым  сигналом точного времени, пламя
ударило  из  сопел  двигателя, ствол  шахты  заполнился белым  дымом, ракета
плавно вышла наружу и,  набирая скорость, с пронзительным шипением врезалась
в раскрашенные северным сиянием облака.
     Вскоре отвалилась  первая, а  затем  и  вторая ступени; ракета вышла за
пределы тяготения Земли и, набрав достаточную скорость, понеслась по инерции
к месту своего назначения.
     Теперь  Земля была  похожа  на  огромный глобус,  какой  Петя  видел  в
планетарии.
     Пилотская кабина находилась в верхней оконечности ракеты и представляла
из себя правильной геометрической формы стальной шар, полый внутри и имеющий