ало,  он  гасил  свет  и нажатием кнопочки  на  пульте
раздвигал  ставни  многочисленных  окон,  получая естественное  освещение  и
полный обзор во все стороны, вверх и вниз. Табакерка  плавно  покачивалась у
лобового  стекла взятого напрокат автомобиля, за  рулем  которого сидел Фриц
Диц. На заднем сидении чесали языки Маринка Корзинкина и Славик Подберезкин.
     Экскурсанты  побывали  в Пушкине,  Павловске,  Петродворце,  Выборге  и
Кронштадте. В Петербурге из-за массового наплыва туристов было не продохнуть
и не протолкнуться, поэтому  загородные поездки давали возможность совмещать
приятное с полезным.
     Курт придерживался строгого режима  тренировок, приема пищи  и сна. Это
был не человек и даже не спортсмен, а хорошо смазанный, отлаженный новенький
механизм. Все, кто видел его на  тренировках, не сомневались, что он возьмет
добрую половину золотых олимпийских медалей.
     Прибывший  в город Карл Ангелриппер и  пытавшийся было выступить в роли
его няньки, охранника или даже слуги, был вынужден отступиться, так как Курт
при виде  его физиономии начинал молча натягивать боксерские перчатки.  Карл
пытался тайно  следить, но его  никуда не пускали без аккредитации, и ему не
оставалось ничего  другого, как тупо  сидеть в своем номере, и ожидать новых
указаний из центра.
     В своем первом шифрованном  донесении Карл доводил до сведения  фюрера,
что сделанные им фотографии мальчика-гомункулуса  были непостижимым  образом
уничтожены. Он также  обращал внимание фюрера  на  то, что барон фон  Диц не
уделяет ни малейшего  внимания сиятельному наследнику, предпочитая  общество
малолетних славянских дегенератов.
     Желая  во   что   бы   то  ни  стало   раздобыть  новые  доказательства
существования   чудо-мальчика,  Карл  проник  в  номер  своего   недруга  и,
вооружившись лупой, обшарил помещение сантиметр за сантиметром. Он ничего не
обнаружил, зато на выходе был подхвачен  под руки двумя дюжими охранниками и
препровожден в местный пикет. Сначала его долго и  неприлично обыскивали,  а
потом составляли протокол.
     Вернувшийся вечером  Фриц  Диц повел себя  благородно,  и  делу не дали
хода.

     ______________

     Ночью Карла мучила  бессонница, и он,  для поправки  нервов,  рюмку  за
рюмкой выпил целую бутылку шнапса. А утром, когда он разохотился открыть еще
одну, в дверь нерешительно постучали.
     -- Херайн! -- откликнулся Карл, полагая, что это прислуга.
     Однако  в  номер  вошла  не  прислуга,  а  незнакомая  плотная  дама  с
портфелем.
     -- О, пардон, -- смутилась она. -- Я ошиблась номером.
     С  этими  словами  дама  хотела выйти, однако  в  дверях обернулась  и,
пристально посмотрев на Карла, сказала по-немецки:
     -- Тысяча извинений, это не вы вчера  сидели за одним  столиком с  моим
знакомым кажется, его  зовут  барон фон Диц. Неделю назад мы познакомились в
мексиканском консульстве. Там был такой милый, шикарный прием
     Карл  закашлялся в нерешительности, однако глаза  его  выдали интерес к
незнакомке. Мгновенно уловив этот интерес, а также витающий в воздухе  запах
шнапса, дама сменила тактику и перестала церемониться.
     -- Лебединская, Елена Мироновна, -- протянув руку вперед, она шагнула к
кровати.
     Карл высвободил свою из-под одеяла и подержал четыре унизанных кольцами
толстеньких  пальца.  На него,  в  свою очередь,  резко  пахнуло  сладким  и
терпким,  и этот запах подействовал на него  ошеломляюще. Вот уже пятнадцать
лет, после смерти жены, Карл  подавлял свое влечение к женщинам, считая  его
блажью и пустой похотью.
     --  Хотите спустимся в ресторан  и вместе  позавтракаем? --  предложила
дама без обиняков.
     Карл не сводил глаз с незнакомки, приходя  во все большее восхищение от
ее  крепкого телосложения, мужеподобных черт лица и делового стиля в одежде.
Ему не  нравились субтильные барышни,  ухаживания и поцелуи, его сексуальные
предпочтения  с годами затворничества приобрели более радикальный  и  чем-то
более изысканный подтекст.
     Впервые за много лет Карл оказался наедине с женщиной -- можно сказать,
с женщиной своей  мечты -- и настолько близко, что ощущал ее, чувствовал  ее
запах
     Собравшись духом, он проговорил:
     --  Простите  мою  смелость,  фроляйн, вы не будете  возражать,  если я
сделаю заказ прямо в номер?
     --  Не  надо делать заказ, --  дама  коснулась пальцами  щеки  старшего
дознавателя. --  Если хотите, я выпью немного с вами за  компанию Ну, что же
вы все еще лежите? Вы не одеты? Я врач, меня не нужно стесняться
     Пятнадцать минут спустя  Карл и Елена Мироновна выпили  на брудершафт и
поцеловались. Дама прикусила нижнюю губу партнера и не отпускала до тех пор,
пока  он не застонал.  Но  в  этом  стоне  слышалась  не  боль, а  радостное
блаженство.
     -- Этот ваш друг, Фриц  Диц, -- Елена Мироновна вытерла губы салфеткой,
-- он  совсем не в моем вкусе.  Надеюсь, вы не  вообразили, что у меня с ним
что-то было? Таким красавчикам более уместно бегать за школьницами в лагерях
бойскаутов.
     --  Но вы, вы очень  в моем  вкусе, -- пролепетал Карл, не сводя  с нее
глаз.
     -- Да?.. Признаюсь, и в  вас я сразу увидела нечто такое призывное. Мне
кажется,  что  вы  знаете толк в  настоящих чувственных  играх, дающих выход
страстям Вы меня понимаете?
     -- Я думаю я надеюсь, что правильно вас понимаю. Что у вас в портфеле?
     Елена Мироновна  щелкнула  замками  и слегка  растворила  темную  пасть
скрипучего портфеля.  Просунула туда руку и,  не  сводя глаз  с собеседника,
показала  краешек черной кожаной  плети.  Сердце  Карла зашлось  в радостном
предвкушении давно вожделенного и запретного плода.
     -- Да! Да! -- прошептал он. -- Я хочу этого, хочу...


     Мы не беремся описывать  дальнейшее, не исключая вероятности, что книга
попадет   в   руки  детей  или  взрослых,   опасающихся  за   чистоту  своей
нравственности. Заметим только, что в течение последующих суток, пролетевших
для обоих партнеров как  одна минута, Елена Мироновна  была затянута в сбрую
черного  кожаного  белья,  и  на лице  у  нее была полумаска. Карл стоял  на
четвереньках  или ползал  у  нее  в  ногах совершенно голый, если не считать
собачьего ошейника  и  больно защемленных бельевых  прищепок на его  дряблых
сосках.
     Изображение происходящего  в номере  безобразия  передавал куда следует
маленький   объективчик,  запрятанный  в  замке  скрипучего  портфеля  Елены
Мироновны.  Работавший за своим  столом  генерал Потапов  время  от  времени
выводил изображение на свой компьютер, стонал,  хватался за голову, лицо его
перекашивало словно от зубной боли:
     -- Что они делают, боже мой, что они делают
     А  если в эту  минуту в  кабинет  кто-нибудь стучал,  Потапов испуганно
выкрикивал:
     -- Нет! Нельзя! Нельзя!..


4
     Как инструменты экзекутора Шульца сошли с ума.
     Раздевайтесь и натягивайте.
     Суперагент курсант Мушкина

     Шульцу, числившемуся в  колонии  экзекутором, но  реально  выполнявшему
обязанности палача,  приснилось,  что его  пленник  сбежал.  Он вздрогнул  и
проснулся. Перед отъездом Карл велел снять русского с цепей и работать с ним
на пыточном  стуле. Спрашивать  о каком-то мальчике-гомункулусе и как в этом
деле замешан барон фон Диц.
     Спрашивать  так  спрашивать,  вникать не его  дело.  И  это было  вчера
вечером  Стало быть, он отцепил русского, пристегнул к стулу и отправился  к
себе в каморку за  инструментами.  Буквально на ходу  он решил  подкрепиться
стаканчиком  шнапса и кружочком  кровяной колбасы он выпил  стаканчик, налил
другой, третий и вот уже утро!
     Впопыхах  Шульц вскочил  на ноги, схватил  за  ручку приготовленный еще
вчера  футляр  трам-тарарам!  --  футляр-то  оказался  не  заперт;  все  его
инструменты  --  ножнички, пилки, скальпели,  щипчики, иглы,  зажимы --  все
загремело на пол.
     Поерзав на животе и собрав инструменты, экзекутор застучал каблуками по
лестнице, ведущей в подвал.
     Пленный  был  на месте.  Он  смотрел устало, но  вполне  осмысленно. По
оплошности мерзавец проспал на  стуле  всю ночь как  у  себя дома.  Впрочем,
подумал  палач,  это к лучшему: осознанная боль куда чувствительней,  первый
ожог  или  надрез  болезненней,  чем  последний.  Наверное,  даже стоило  бы
покормить его но нет, еще чего доброго заблюет все вокруг себя
     Бросая  на   русского   игривые  взгляды   исподлобья,  Шульц   раскрыл
металлический футляр, натянул на руки  резиновые перчатки,  нацепил на шею и
подвязал сзади кожаный  фартук, разложил  на столике сверкающие инструменты.
Затем,  в  раздумье пошевелив  пальцами, выбрал  набор стальных иголок.  Для
начала он загонит эти иголки русскому под ногти.
     Палач   наклонился   и  туго   прикрутил  левый   мизинец  Яблочкина  к
подлокотнику.  Вот  так, не спеша,  один за  другим, по одному  пальчику  --
десять маленьких радостей. Потом глоток шнапса и кружочек кровяной  колбасы.
Потом  он  вызовет  переводчика и  начнет допрашивать  по-настоящему.  Зажав
первую  иглу  в  плоскогубцах,  он  наклонился  и,  сглатывая слюну, нацелил
дрожащий  ее кончик в  шелку -- туда, где сращиваются ноготь и плоть.  И тут
вдруг
     И тут на голову ему непонятно откуда обрушился железный футляр.
     Раздался глухой звон, и Шульц на минуту потерял сознание.


     Когда он  очнулся, пленник  сидел за столом переводчика,  а  он сам был
пристегнут к пыточному креслу. При этом он не сидел в кресле, а стоял к нему
лицом, согнувшись в три погибели.
     Дальше начало происходить совсем уж непостижимое: самый тонкий и острый
из его скальпелей  вспорхнул со столика и, покружив  у  него за спиной,  как
будто прицеливаясь, вдруг впился ему  в самое толстое  и обширное  место, на
котором  он обычно  сидел,  приятно  потягивая  шнапс  и  закусывая кровяной
колбасой.
     Шульц взревел как раненый слон, завертел головой,  но никого не увидел.
Русский находился в отдалении  и был  удивлен, как казалось,  не  меньше его
самого.
     Следом за скальпелем в ту же благодатную цель со столика один за другим
полетели веселыми  виражами другие инструменты --  ножнички, пилки,  крючки,
иглы, зажимы
     Обезумевший от боли и страха экзекутор дергал и крутил задом, однако ни
один из собственноручно заточенных и отполированных предметов не прошел мимо
цели.
     Потом Яблочкина кто-то взял за руку.
     -- Идемте со мной -- прошептал голос его невидимого ангела-хранителя.

     ______________

     Влекомый невидимкой,  Яблочкин послушно  передвигал  ноги, и вскоре они
оказались в огромном, заставленном ящиками и коробками помещении склада.
     -- Послушайте, -- зашептал Яблочкин. -- Послушайте, я узнал ваш голос!
     -- Тогда деваться некуда, смотрите
     Обтягивающий фигуру костюм невидимки стал  видимым, и  она открыла свое
лицо. Перед  Яблочкиным  стояла  его,  чего уж лукавить,  любимая девушка  и
улыбалась. Костюм ее поблескивал, словно весь покрытый чешуей.
     -- Не пугайтесь, Алексей, -- сказала курсант Мушкина.  -- Я пока еще не
сделалась  русалкой  или  кикиморой. Смотрите  внимательно:  каждая  чешуйка
спереди -- экранчик; позади -- камера. А я посередине. Если точнее, камеры и
экранчики расположены вперемешку,  поэтому иллюзия прозрачности создается  с
любой стороны, откуда ни посмотри.
     -- Валя, господи, неужели это вы!.. И этот комбинезон в нем  вас совсем
не видно!
     -- Не совсем. Немножко все-таки видно.  В  хорошо  освещенном помещении
можно заметить смазанный силуэт, вроде привидения. Еще глаза висят в воздухе
как  у черной кошки  в темной комнате. Между  прочим, я и  для  вас привезла
такой костюмчик.
     Мушкина  просунула  руку  в  прореху  своего  комбинезона  и   вытащила
пластиковый пакет с тщательно уложенным комплектом.
     -- Раздевайтесь и натягивайте. А я  расскажу вам  все, что успела здесь
разнюхать.
     Яблочкин опустил глаза и начал послушно раздеваться.

     ______________

     Перед тем, как отправить  Мушкину на такое сложное  и  опасное задание,
генерал  Потапов долго  беседовал с  ней  у себя в кабинете. Формально он ее
отговаривал, но в  глубине души знал,  что  девушка не станет  колебаться ни
минуты.
     Потом был инструктаж  у  Мракобесова. Учились насылать порчу и делаться
невидимкой. Порче Мушкина  научилась  быстро и  заслужила  тем  похвалу.  Со
второй  частью урока возникли  сложности. Для  совершения  этого магического
акта  Валентина  Николаевна  должна  была раздеться  догола,  омыться первой
росой,  произнести  заговор,  топнуть  три раза  на восток, войти  в  полосу
утреннего тумана и раствориться.
     -- Ну, начинайте, -- сказал Мракобесов. -- Раздевайтесь.
     -- Вот уж дудки, -- возразила Мушкина. -- Сами раздевайтесь.
     -- Хорошо, не  надо,  -- легко согласился Мракобесов. -- Все  равно  ни
росы нет,  ни тумана... В  оружейном  отделе  вам сейчас выдадут кое-что, да
только это не по-настоящему, надувательство.
     На этом инструктаж закончился.
     В   оружейном   отделе   Мушкиной   выдали   новейшую   разработку   --
комбинезон-невидимку. Как ее предупредили, опытный образец еще не доведен до
совершенства,  а  потому  работает  более  уверенно  в  сумраке,  при  косом
освещении   и  на  пестром  фоне.   Ей  также  выдали  духовой  пистолет   с
парализующими  зарядами, нож  и  переговорное устройство.  С  учетом  смысла
предстоящего  задания, все  это хозяйство ей  выдали не в  одном,  а  в двух
экземплярах.
     Вечером  Мушкина села  на  самолет,  и в  шесть часов утра по  местному
времени была в Мехико.


     Идти  за  Яблочкиным  было  легко,  потому  что  его ботинки  оставляли
радиоактивные  следы,  по  которым,   как  по  веревочке,  Мушкина  уверенно
двигалась в нужном направлении.
     У  ангара  с  двухместной  развалюхой она завела  разговор  с пропахшим
насквозь текилой мексиканцем, хозяином аэроплана.
     -- И  вы тоже отстали от группы? --  недоверчиво щурился он на одинокую
иностранку, слово в слово повторявшую  глупости рассказанные  ему пару  дней
назад Яблочкиным.
     Несколько   зеленых  купюр  трехзначного  достоинства  сделали   пилота
понятливым и согласным.
     Спустя несколько часов  полета  с  тревожными  перебоями  мотора и даже
временами наступавшей  полной тишиной свободного планирования,  мексиканский
ас доставил пассажирку  на то самое место, на  которое высадил незадачливого
гринго.


     Мушкина   не   пошла   напролом,   а  долго  бродила  по  окрестностям,
вооружившись  тридцатикратным  биноклем, занося на  карту  подступы  к  базе
террористов и отмечая крестиками камеры слежения на подходах.
     Едва стемнело, она  надела на  себя комбинезон-невидимку и неторопливо,
обходя стороной участки, находящиеся под  наблюдением, приблизилась вплотную
к одному из входов. Здесь она выбрала ложбинку поудобнее и проспала в ней до
утра.
     С  первыми  лучами  солнца  скала  отъехала  в сторону,  и  на утреннюю
пробежку из  бункера вышел отряд  Гитлерюгенда.  Мушкина  скользнула внутрь,
подкралась  к первому  же часовому приставила  нож  к  его  горлу и  шепотом
спросила: "Во ист русс?"
     Немец  понял  вопрос  и  объяснил, как  смог, местонахождение  подвала.
Мушкина  всадила   в   него  парализующий   заряд  и  пристегнула  мгновенно
окоченевшее  тело  портупеей  к  трубе  отопления.  Теперь  это  был  совсем
образцовый часовой -- безмолвный и неподвижный.
     Появление  Мушкиной  в  пыточном   подвале  случилось,  как  мы  знаем,
чрезвычайно кстати и вовремя.


5
     Карл оберегает надежду Пятого Рейха.
     Петя снова летит в Америку.
     Генерал Потапов в растерянности

     В субботу девятого июня, далеко за полдень,  Карл Ангелриппер проснулся
на  ворсистом  ковре  своего гостиничного  номера.  Он чувствовал  блаженное
опустошение и  одновременно боль во  всем  теле. На  четвереньках он  сделал
несколько шажков по направлению к зеркалу и поднялся.
     Бог  ты  мой...   На  голове   какая-то  упряжь,  все  тело  в  укусах,
исполосовано  плетью...  Под  дверь  подсунута  записка:  "Отбываю  утренним
самолетом в Боготу, берегите Курта. Ф.Д."
     Фриц Диц!  Так  он давно уже  улетел,  и Курт  без присмотра. А главный
дознаватель  Пятого  Рейха,  доверенное  лицо  фюрера... Какой  стыд!  какой
ужас!..
     Отгоняя прочь  страшные мысли, Карл оделся в свое  злодейское обличие и
поспешил на поиски своего подопечного.
     Полдня, потея от жары и качаясь от переутомления,  он подметал  порлами
своего  плаща корты, беговые  дорожки, стадионы,  игровые площадки, утирал с
лица и темных очков брызги воды в плавательных бассейнах.
     Надежда  Рейха обнаружилась спящей в номере, согласно расписанию, после
приема питательного  обеда.  Карл сел у изголовья кровати  и, вытирая  пот с
лица, стал терпеливо дожидаться пробуждения.


     Прошел час,  полтора,  и  вот надежда что-то  пробурчала по-немецки, со
стоном потянулась, раскатисто пукнула и равнодушно посмотрела на гостя.
     -- А,  это ты, Карл... -- Курт  протяжно зевнул.  --  Кто тебе разрешил
войти? Руки вверх, документы.
     --  Осмелюсь  напомнить,  что сопровождавший  вас  до сегодняшнего утра
барон  фон Диц отозван  фюрером, и теперь  я  буду  денно и нощно находиться
возле вас.
     -- Ах вот как... Знаешь, Карл, я давно мечтал о таком счастье.
     -- Напомню, что это распоряжение вашего отца, -- на  всякий случай Карл
переместился за спинку кресла.
     -- А ты молись богу, чучело, что дело обстоит именно так.
     После  этих  слов наследника Карл  Ангелриппер  приступил  к выполнению
возложенных на него обязанностей.
     Он  подождал,  пока Курт поплескается под душем,  освежится  фруктами и
оденется, а  затем, как верный пес, поплелся  за ним на вечернюю тренировку.
Измученный и голодный,  он стоял, сидел, и ходил и даже пытался бежать рядом
с Куртом. Он бы полез за ним в бассейн, если бы умел плавать. Он смотрел ему
в рот за ужином и стучал в дверь туалета, интересуясь, все ли в порядке.  Но
когда вечером он попытался постелить матрас возле кровати  наследника,  Курт
стал молча натягивать на руки боксерские перчатки. И Карл поспешил удалиться
в свой номер.
     Завершился  последний день  тренировок. Завтра, в воскресенье  десятого
июня, в Санкт-Петербурге открывались Тридцатые летние Олимпийские игры.

     ______________

     Субботним утром Маринка Корзинкина, Славик Подберезкин и Петя провожали
барона фон Дица до  самолета. Но раньше,  чем  немец пересек линию контроля,
Петя  попросил  его  отойти на  несколько  слов.  Фриц поставил табакерку на
стойку бара, заказал ликер и приблизил ухо к собеседнику.
     -- Господин  Диц, -- начал Петя, -- вы не раз выручали меня, и я мог бы
назвать вас своим другом или старшим товарищем.
     -- Пусть будет другом, -- кивнул Диц, пригубив ликер.
     -- Временами я даже вами восхищаюсь.
     -- Это приятно.
     -- Но скажите, господин фашист, почему вы собираетесь уничтожить мир?
     Диц отставил рюмку.
     -- Крепко сказано.
     -- Разве не так?
     --  Нет,  не  так.  Мы  хотим  спасти  мир.  Спасти  его  от  непомерно
расплодившихся  на  нем   чесоточных   клещей,  медленно  и  болезненно  его
убивающих.  Мы  не  будем убивать, но на планете останутся лишь те немногие,
кто посвятит жизнь ее второму рождению и расцвету.
     --  Скажите, господин Диц...  Скажите,  а  я,  Славик  и Маринка,  наши
родители --  мы  все  тоже  входим  в число вредных  паразитов,  от  которых
необходимо избавиться?
     -- Не говорите глупости.
     -- Что же вы отворачиваетесь?
     -- Мне пора идти.
     Тут Петя заметил, что на экране его маленького компьютера, имевшегося в
люкс-табакерке,  высвечиваются  слова:  ЯБЛОЧКИН И  МУШКИНА В КОЛОНИИ.  ЕСЛИ
ХОЧЕШЬ СПАСТИ ИХ -- ПРЫГАЙ К НЕМУ В КАРМАН.
     -- В какой карман? -- растерялся Петя и посмотрел в спину шагнувшему от
стойки барона фон Дица. -- В карман, в карман...
     Перемах