ется   главное,   ради   чего,
собственно, мы здесь и собрались".
   Так еще никто не разговаривал не только с самим Гитлером, но  и  в  его
присутствии. Начиная свой монолог, он ожидал  совсем  другой  реакции.  Он
предполагал, что если Молотов и не "клюнет"  на  подготовленную  для  него
приманку, то, во всяком случае, окажется втянутым в обсуждение, пусть даже
спор, о достоинствах и недостатках его, Гитлера, предложения.
   Но просто так взять и откинуть слова фюрера,  небрежно  отмахнуться  от
них! Это было неслыханно!
   Гитлер сделал  несколько  судорожных  движений,  беззвучно  открывая  и
закрывая рот, точно ловя воздух, хотел что-то произнести,  но  Молотов  не
дал ему вымолвить ни слова. Не дожидаясь ответа, он сказал:
   -  Советское  правительство  снова  настаивает  на  разъяснениях:   что
собираются делать немецкие войска в Финляндии? Что означает понятие "новый
порядок в Европе и Азии", неоднократно употребляемое господином Гитлером в
его речах? В чем подлинный смысл пакта трех держав?
   Его вопросы падали, как каменные глыбы. Задав последний из них, Молотов
сделал короткую паузу и, видимо удовлетворенный  замешательством  Гитлера,
добавил уже как бы между прочим:
   - Есть и другие вопросы, в которые должна  быть  внесена  ясность.  Они
связаны с будущим Балканских  стран,  точнее,  с  проблемой  независимости
Болгарии, Румынии, а также Турции.
   Он снова сделал паузу и потом сказал коротко и настойчиво:
   - Мы ждем ответов и объяснений.
   Казалось, что теперь-то уж произойдет  нечто  из  ряда  вон  выходящее.
Никто из тех, кому приходилось  наблюдать  Гитлера  после  его  прихода  к
власти, не мог представить себе его в качестве человека, которому  учиняют
допрос.
   Серовато-землистое  лицо  Гитлера  чуть  покраснело,  на  уголках   губ
выступила слюна, руки впились в подлокотники кресла...
   Но взрыва не произошло.  К  полному  удивлению  Риббентропа,  Шмидта  и
Хильгера, Гитлер внезапно как-то обмяк, его  правое  плечо  несколько  раз
дрогнуло в привычном тике, он облизал языком губы,  посмотрел  на  часы  и
неуверенно сказал:
   - Обсуждение поднятых вопросов, как  нам  кажется,  требует  времени...
Перенесем продолжение переговоров на  завтра.  Тем  более  что,  по  нашим
сведениям, скоро предстоит налет вражеской авиации...
   Он встал. Поднялись со своих  мест  и  остальные.  Встреча  окончилась,
чтобы возобновиться завтра в четыре часа дня...
   Сила ненависти в Гитлере не заглушала в  нем  способности  к  холодному
расчету. Он мог быть убедительно красноречивым,  когда  вел  переговоры  с
представителями страны,  которую  решил  захватить,  но  которая  все  еще
оставалась серьезной военной и политической силой.
   Сейчас ему нужна была хотя бы видимость дружеских отношений с  Россией.
Нужна для того, чтобы выиграть время и перебросить необходимые контингенты
войск в Финляндию, к северным границам Советского Союза, в Польшу -  к  ее
западным границам - и успеть перестроить на военный лад  промышленность  в
уже захваченных им странах.
   Поэтому  Гитлер,  несмотря  на  явный  удар,  нанесенный  его  престижу
Молотовым, был удовлетворен своим поведением, доволен тем, что не допустил
разрыва переговоров, выиграл время - пусть  всего  лишь  сутки,  для  того
чтобы подготовиться ко второму их этапу.
   ...Вечером  он  созвал  узкое  совещание:  Геринг,  Риббентроп,  Йодль,
Гальдер.
   Двое первых настаивали на "твердой линии". Сила фюрера в  том,  что  он
фюрер. Как бы ни вел себя на переговорах Молотов, в своем докладе  Сталину
он неминуемо отразит то, что необходимо Германии, даст понять, что  шутить
с ней нельзя.
   Сталин, который до сих пор не встречал достойных  ему  противников,  не
сможет не осознать, что отныне перед ним стоит человек с  железной  волей,
почувствовать, что с таким не шутят.
   Генералы,  особенно  Гальдер,  возражали.  Разумеется,  они   полностью
поддерживали Гитлера в его решении  напасть  на  Россию.  Но  фюрер  мудро
согласился дать им год - теперь уже осталось только несколько  месяцев!  -
для  подготовки.  "Твердая  линия",  разрыв  переговоров  осложнят   дело,
обострят до крайности подозрения России.  В  этих  условиях  будет  трудно
сохранить в тайне подготовительные военные мероприятия. Генералы призывали
фюрера проявить тевтонскую хитрость.
   Риббентроп высказал предположение,  что  завтра  Молотов  изменит  свою
тактику. В конце концов, сохранение мира - идефикс Кремля. И это  понятно:
Москве тоже  необходимо  выиграть  время.  Молотов  побоится  вернуться  к
Сталину ни с чем. Он сейчас наверняка сам раскаивается в своем сегодняшнем
поведении...
   На этом Гитлер прервал совещание. Он сказал, что примет решение  позже,
а  пока  предложил  посмотреть  последние  документальные   киносъемки   с
Западного фронта. Все перешли в кинозал...
   Началось с демонстрации короткометражного фильма, посвященного войне  с
Англией. Панорама английских островов. Мирное время. Улицы  полны  народа.
Потоки автомобилей.  Витрины  магазинов.  Вывеска  "Колониальные  товары".
Диктор говорит, что могущество Великобритании, ее  богатство  основаны  на
колоссальных заморских владениях. Панорама колоний и доминионов. Острова в
Тихом  океане.  Индия.  Африка.  Мальта.  Дальний   Восток.   Безграничные
территории. Миллионы людей. И всем этим  владеет  Великобритания,  точнее,
Англия. Маленькая голова на гигантском туловище...
   Немецкие самолеты над Англией. Пожары в Лондоне. Черчилль с  тростью  в
руке, с сигарой в зубах и с сумкой противогаза через плечо.  На  его  лице
явный испуг. Снова взрывы авиабомб. Люди в панике бегут по улицам. Говорит
диктор: Британская империя накануне краха. Туловище бессильно падает, если
у него отрубить голову. Голова Великобритании  готова  упасть  в  мусорную
корзину истории. Она уже еле  держится...  Еще  бомбовый  удар.  Судорожно
вздрагивает голова Черчилля на квадратном, неуклюжем туловище.
   Мелодия "Хорста Весселя" переходит  в  величественные  звуки  немецкого
гимна "Германия превыше всего...". Конец. В зале зажигается свет.
   Все встают, кроме Гитлера.  Он  сидит  неподвижно,  тихий,  задумчивый.
Остальные нерешительно опускаются обратно в кресла...
   ...А  Молотов  в  это  время  сидел  в  кабинете  советского  посла  на
Унтер-ден-Линден в окружении своих переводчиков и работал  над  донесением
ЦК и правительству, методически, шаг за шагом, деталь за деталью  описывая
все, что происходило на  переговорах.  К  вечеру  донесение  было  готово.
Незадолго до полуночи пространная шифрограмма ушла в Москву.
   Потом Молотов и члены его делегации уехали в свою  резиденцию  и  легли
спать.  И  только  один  из  переводчиков,  совсем  еще  молодой  человек,
сотрудник Наркоминдела, чье блестящее знание немецкого языка было причиной
того, что именно на нем остановил свой выбор Молотов, еще допоздна сидел в
своей маленькой комнатушке, приводя  в  порядок  сделанные  им  записи,  с
тайной надеждой, что  настанет  то  далекое  время,  когда  он  сможет  их
опубликовать...


   На другой день они встретились снова.
   Первым берет  слово  Молотов.  Вопреки  предсказаниям  Риббентропа,  он
спокоен и уверен в себе. Инструкция из Москвы - ответ на его  донесение  -
пришла еще в полдень.
   Молотова  по-прежнему  интересует  Финляндия.  Насколько   он   помнит,
господин рейхсканцлер вчера так и не ответил на его  вопросы.  Что  ж,  он
готов их повторить. Итак, на каком основании Германия тайно  перебрасывает
свои войска в Финляндию? Какова численность этих войск? Что они собираются
делать в Финляндии? Оккупировать ее? Он ждет ответа.
   Гитлер пожимает плечами. Высказывает свое недоумение по поводу странной
терминологии советского представителя. "Оккупация?" Он поражен, что Кремлю
могла прийти в голову такая мысль. Речь  идет  об  элементарном  транзите.
Немецкие части направляются в  Норвегию.  Путь  через  Финляндию  наиболее
близкий и удобный для Германии. Разве немецкий посол в Москве не разъяснял
уже все это Советскому правительству? Как известно из географии, Финляндия
граничит с Норвегией, и поэтому...
   - Финляндия граничит и  с  Советским  Союзом,  -  спокойно,  но  твердо
прерывает  Гитлера  Молотов,   -   в   частности,   крупнейший   советский
экономический и политический центр - город Ленинград находится не  так  уж
далеко от финской границы...
   Гитлер снова пожимает плечами.  Едва  речь  заходит  о  Финляндии,  как
господин Молотов проявляет странную  заинтересованность.  Это  наводит  на
тревожные мысли. Нет ли  каких-либо  особых  планов  у  самого  Советского
Союза, касающихся этой страны?
   Молотов отвечает, что речь идет о безопасности границ Советского Союза.
   Но Гитлер истолковывает это  по-своему.  Говорит,  что  ответ  Молотова
представляется ему по  меньшей  мере  уклончивым.  Он  хочет  предостеречь
правительство Советского Союза:  война  на  Балтике  сильно  осложнила  бы
отношения между  Россией  и  Германией.  Более  того,  она  привела  бы  к
непредвиденным последствиям и...
   Молотов резко прерывает его:
   - Это угроза?
   В разговор неожиданно вмешивается  Риббентроп.  На  его  лице  широкая,
обезоруживающая улыбка. Он говорит, что вряд ли стоит  уделять  так  много
времени Финляндии. В конце концов, на  фоне  общих  задач,  стоящих  перед
Германией и Россией, этот вопрос является менее чем второстепенным...
   Все разыгрывается  как  по  нотам.  Так  было  условлено  еще  вчера  в
кинозале. Если Молотов снова заговорит об отправке немецких контингентов в
Финляндию, Риббентроп вмешается и даст возможность фюреру осуществить  еще
вчера во всех деталях продуманный план.
   Гитлер встал, поднял руку,  как  бы  прося  всех  оставаться  на  своих
местах. Сделал несколько шагов по комнате. Потом  остановился  за  спинкой
своего кресла и сказал спокойно, умиротворяюще:
   - Риббентроп прав. Мы уклоняемся в сторону. Оставим все эти  мелочи  на
рассмотрение чиновников и экспертов. Наши общие враги одержали бы  слишком
легкую победу, если бы им  удалось  поссорить  Германию  с  Россией  из-за
каких-то чисто технических проблем вроде  транзита  немецких  войск  через
Финляндию.
   Он пренебрежительно махнул рукой, снова обошел стол и, остановившись  у
кресла, в котором сидел Молотов, чуть дотронулся до его  плеча  и,  сделав
приглашающее движение рукой, засеменил к стоящему в отдалении глобусу.
   Молотов встал. На лице его  отразилось  легкое  недоумение,  однако  он
последовал за Гитлером.
   Следом потянулись все остальные.
   Подойдя к укрепленному на подставке черного дерева  огромному  глобусу,
Гитлер остановился и, положив  руку  на  многоцветный  шар,  толкнул  его.
Глобус стал быстро вращаться вокруг  своей  оси.  Быстрым  движением  руки
Гитлер остановил его и торжественно произнес:
   -  Господин  Молотов!  Две  наши  великие  страны  являются  подлинными
хозяевами мира. Давайте же мыслить и говорить, как хозяева!
   Он входил в привычную для него роль пророка, цезаря, сверхчеловека.
   - Взгляните на этот глобус, -  продолжал  Гитлер,  -  вот  сюда!  -  Он
показал  пальцем  на  английские  острова.   -   Это   Англия,   вчерашняя
повелительница мира, владычица морей. Сегодня она при последнем издыхании!
Завтра она перестанет существовать! - И Гитлер, растопырив пальцы, с силой
ударил по тому месту на глобусе, где виднелись очертания Англии. Потом  он
победоносно взглянул на Молотова и с удовлетворением увидел на его широком
лице нечто похожее на смущение. Молотов и вправду был несколько смущен. Он
просто не привык к спектаклям подобного  рода.  Кроме  того,  он  вспомнил
фильм Чаплина "Диктатор". Картина только что была  выпущена  на  экран,  и
американское посольство прислало экземпляр ленты в Кремль  для  просмотра.
Фильм был смешной и злой, - впрочем, недостаточно злой и глубокий, с точки
зрения тех, кто видел его в Кремле. Картину решили не покупать.  Да  ее  и
невозможно было купить в условиях договора с Германией: это дало бы  повод
для крика о недружественном акте. К тому же фильм стоил бешеные деньги...
   Однако сейчас, наблюдая Гитлера у глобуса, Молотов вспомнил аналогичный
кадр из "Диктатора" и едва сдержал улыбку.
   Но сам фюрер истолковал выражение лица Молотова по-своему.
   Он продолжал говорить, и нотки торжества все  явственнее  проступали  в
его голосе:
   - Итак, завтра с Англией будет покончено. Но завтра же  встанет  другой
весьма  важный  вопрос:  что  делать  с  Великобританией?  Что  делать   с
гигантским обанкротившимся имением размером в сорок  миллионов  квадратных
километров?
   Он снова положил ладонь на глобус и сказал с пафосом:
   - Господин  Молотов,  Германия  предлагает  России  принять  участие  в
разделе этого имения!
   И Гитлер взмахом руки снова пригласил собравшихся к круглому столу, как
бы для того, чтобы приступить к реализации его предложения.
   Когда все опять расселись по своим местам, Гитлер  небрежным  движением
пальцев сдвинул назад прядь волос, прилипших к его вспотевшему лбу, и  уже
подчеркнуто деловым тоном сказал:
   - Необходимо, чтобы страны, заинтересованные в разделе  Великобритании,
прекратили споры между собой. От таких споров  выигрывает  только  мировая
плутократия. Мы должны сосредоточить свое внимание  на  вопросах  великого
раздела. Я имею в виду Германию, Италию, Японию и, конечно, Россию.
   Произнося все это, Гитлер  глядел  вверх,  на  потолок,  но  при  слове
"Россия" быстро перевел свой взгляд  на  Молотова,  чтобы  увидеть,  какое
впечатление  произвел  на  него  этот   козырный   ход,   это   заманчивое
предложение.
   Но вместо ожидаемого  восхищения  он  увидел  на  лице  Молотова  явное
выражение скуки. Несколько мгновений  он  равнодушно  глядел  на  Гитлера,
потом не  спеша  снял  пенсне,  подышал  на  стекла,  медленно  протер  их
ослепительной белизны платком, снова водрузил на нос и неторопливо сказал:
   - Вопрос о разделе Великобритании представляется  нам...  неактуальным.
Есть другие вопросы, которые интересуют Советский Союз в  первую  очередь.
Некоторые из них были названы еще вчера. И хотя мы и сегодня  не  получили
на них удовлетворительного ответа, нам хотелось бы присоединить  к  ним  и
ряд других.
   Он чуть наклонился над столом и уже другим, жестким тоном продолжал:
   - Давайте говорить напрямик: как известно, Германия  дала  определенные
гарантии Румынии. Туда прибывают все новые и новые немецкие части. У моего
правительства есть все основания считать, что эти так называемые  гарантии
направлены против Советского Союза.
   Гитлер изобразил на своем лице возмущение.
   - Я не понимаю, - начал он, - какие же основания...
   Но Молотов прервал его.
   - Извините, господин рейхсканцлер, но я не кончил, - сказал он все  так
же строго и назидательно. - Советское правительство поручило мне  заявить,
что оно настаивает на отмене этих гарантий.
   - Что?! - вскипел Гитлер, вскакивая  со  своего  места.  Он  разразился
длинной речью. Жаловался на неблагодарность России, отказывающейся принять
щедрое предложение Германии, на подозрительность Советского правительства,
обвинял его в неискренности, кричал, что Германия оказывается обманутой  в
своих лучших чувствах.
   Он закончил заявлением, что Германия никогда и ни при каких условиях не
возьмет обратно гарантий, данных ею Румынии.
   Наступило молчание. Молотов выжидающе посмотрел на Гитлера,  точно  все
еще сомневаясь, закончил  ли  тот  свою,  казалось,  бесконечную  речь,  и
сказал:
   -  Хорошо.  Тогда  у  меня  есть  вопрос:  допустим,  Советский   Союз,
естественно заинтересованный в  безопасности  своих  юго-западных  границ,
даст гарантии Болгарии на тех же условиях, на каких Германия и Италия дали
их Румынии...
   - Разве царь Борис просил о таких гарантиях?  -  поспешно  прервал  его
Гитлер.
   - Это второй вопрос, - ответил Молотов,  -  мне  хотелось  бы  получить
ответ на первый.
   Гитлер нервно забарабанил пальцами по подлокотнику кресла. Он торопливо
обдумывал сложившуюся ситуацию. Для него было ясно, что  разработанный  им
план провалился. Именно этот факт,  а  не  последний,  чисто  полемический
вопрос Молотова беспокоил его больше всего.
   Он  настаивал  на  приезде  советского   представителя   в   Берлин   в
уверенности, что сумеет ослепить его фантастическими перспективами  и  тем
самым дезориентировать Кремль.
   Получилось же, что этот советский представитель использовал свой приезд
в Берлин для того, чтобы задать те же вопросы, которые Кремль  уже  ставил
перед немецким послом в Москве.
   Но  посол  есть  посол.  Он  всегда   мог   сослаться   на   отсутствие
соответствующей информации от своего  правительства,  попросить  время  на
необходимые консультации, наконец, придумать ту  или  иную  успокоительную
версию и отказаться от нее впоследствии, заменить  другой.  С  этой  точки
зрения приглашение Молотова в  Берлин  и  предоставление  ему  возможности
задавать свои  вопросы  непосредственно  главе  германского  правительства
казались теперь Гитлеру непростительной глупостью.
   И сейчас его буравящий и вместе с тем явно растерянный взгляд бегал  по
лицам Риббентропа, Шмидта, Хильгера, требуя от них помощи  и  одновременно
как бы обвиняя их в том, что произошло.
   Но все они молчали. Сам же Гитлер явно  выдохся.  Он  вложил  всю  свою
искусственную  страсть,  все  свое,   так   сказать,   самовозбуждение   в
подготовленный им план и теперь был обессилен.
   Глухим, бесцветным голосом он наконец пробурчал, что, прежде  чем  дать
ответ на поставленный вопрос, должен проконсультироваться с Муссолини.
   Все, что  произошло  затем,  было  беспомощным  повторением  вчерашнего
окончания встречи. Гитлер посмотрел на часы, сослался на позднее  время  и
возможность воздушного налета.
   Вторая встреча, которую Геббельс заранее приказал газетам оценивать как
"историческую",   "углубившую"   германо-советскую   дружбу,   закончилась
безрезультатно.
   Заготовленные статьи в вечерних газетах не появились.
   Поздно вечером в советском посольстве состоялся прием.
   Гитлер на прием не приехал.


   Да,  он  не  приехал  на  прием,  хотя  о  его  присутствии  там   была
предварительно   достигнута   негласная   договоренность.    Рейхсканцлера
представлял Риббентроп.
   Своим отсутствием Гитлер хотел  показать  Кремлю  крайнее  недовольство
ходом переговоров. Он понимал, что в Москве растет подозрение относительно
действий Германии и ее конечных намерений. Но вместе с тем был уверен и  в
другом - в желании Кремля во что бы то ни стало сохранить мир.
   Именно это желание Сталина выиграть время учитывалось  Гитлером  в  его
игре. Именно на нем основывал он  свою  уверенность  в  том,  что  попытки
России прижать Германию к стенке  во  время  переговоров  являются  только
блефом, тактическим приемом. Стратегией же Кремля была ставка на мир.
   Эта уверенность основывалась не только на понимании, что Сталину  нужен
мир по целому ряду причин - в том числе для развития индустриальной  мощи,
для перевооружения армии, которое, Гитлер знал, уже началось.
   Учитывал он и то, что если бы Советский Союз хотел напасть на Германию,
то  сделал  бы  это  уже  вчера  или  сегодня,  пока  часть  немецких  сил
сконцентрирована на Западе.
   Гальдер на одном из совещаний даже  позволил  себе  неумное  замечание,
что, начни сейчас Красная Армия наступление на Германию, она дошла  бы  до
Берлина, прежде чем вермахт смог бы организовать серьезное сопротивление.
   Слова Гальдера о военных возможностях России  больно  ранили  тщеславие
Гитлера, но в то же время успокаивали,  поскольку  заподозрить  Сталина  в
желании напасть на Германию  было  невозможно.  Поэтому,  полагал  Гитлер,
главное сейчас заключалось  в  том,  чтобы  убедить  Россию  в  готовности
Германии развивать и укреплять мирные с ней отношения. В этом случае ничто
не помешает Германии использовать  последующие  по