иратов убить  Лю  и  женщину?  А  если  она
мертва, то почему люди  Ли  хотели  скрыть  ее  существование?  Должна  быть
какая-то связь между этой женщиной и сэром Филипом Ли. Она его любовница?  А
Лю был ее любовником? Это не похоже на престарелого китайского  миллиардера,
но известно, что типы людей и их сексуальные привычки редко совпадают.
   Оглянувшись, Трент увидел, что из двери за ним наблюдает Танака.
   - Есть одежда Лю, но нет самого Лю, - сказал Трент. - А  кроме  того,  на
палубе остались следы двух тел.
   - Что касается Лю, то он числится в судовой  команде,  так  что  остается
либо кто-то из пиратов, либо женщина. - Танака усмехнулся, видя,  что  Трент
растерян. - Эта женщина - внучка Ли, вернувшаяся из  Штатов.  Вам  известно,
что  тут   была   внучка?   Ее   родителей   убила   шайка   пуэрториканских
подростков-дебилов, изображавших  ночных  громил.  Птичка  принесла  мне  на
хвосте сообщение о том, что девушка была на борту теплохода. Внучка Ли и  Лю
- ее телохранитель.
   Итак, девушка наконец обрела имя. За нее  можно  было  получить  выкуп  в
несколько миллионов. Разумеется, пираты были не так глупы, чтобы  убить  ее.
Телохранителя они могли убить, но девушку - ни за что.
   - Помните, это Азия, - продолжал Танака. - Старина Ли  потерял  бы  лицо,
если бы стало известно, что похищена его внучка. Вот отсюда вся эта  история
с пиратами.
   Трент представил себе, как старый финансист смакует чай на своей гасиенде
у пруда с лилиями, как спокойно и вежливо разговаривает  и  в  то  же  время
втайне готовится нанести ответный удар. Он  мог  бы  привлечь  экспертов  по
переговорам, чтобы  выручить  девушку  из  плена.  Мог  подготовить  команду
мстителей. Мог, наконец, найти собаку-ищейку...
   Остров окружала цепь рифов. Это была плоская круглая  маленькая  площадка
всего метров сто в окружности, на которой росло только несколько  пальм.  Лю
вытащил на берег лодку и подтащил ее по песку  в  тень.  На  противоположной
стороне островка стояли три домика - квадратные  хижины,  крытые  пальмовыми
листьями, со стенами из пальмовых циновок. Они были построены на  деревянных
сваях на мелководье в лагуне и защищены от моря грядой рифов, обозначавшихся
белой полосой пены. Под домами покачивались  на  волне  маленькие  каноэ,  к
сваям каждой хижины были привязаны лодки - видно, мужчины вернулись домой  с
рыбного промысла.
   Островитяне брали воду из колодца, находившегося  в  центре  острова.  Лю
подкрался к колодцу и спрятался в ложбине в тени деревьев, метрах  в  десяти
от него. Первой к колодцу пришла женщина. Лю схватил ее за горло  и  шепотом
приказал позвать мужа, но она была так напугана, что ничего не поняла. Тогда
он убил ее и стал ждать. Спустя десять минут муж женщины позвал ее, выйдя на
порог хижины. Не услышав ответа, он сам пошел на берег.
   Жизнь на маленьком острове, возможно, лишена удобств, но зато  безопасна,
и этот человек, поднимаясь к  колодцу,  ничего  не  боялся.  Он  был  только
несколько обеспокоен отсутствием  жены  и  тихонько  окликал  ее,  вероятно,
думая, что она заснула, и боясь повредить ей, разбудив  слишком  неожиданно.
Он оглянулся через плечо, предостерегающе прикрикнул на мальчика,  вышедшего
на порог хижины. И тут увидел на песке возле колодца неподвижное тело жены и
побежал к ней.
   Лю ударил его по шее ребром  ладони,  подхватил  на  лету  падающее  тело
рыбака, оттащил в тень и стал хлопать  ладонью  по  щекам.  Рыбак  застонал,
пришел в себя и повернул голову, ища свою жену.
   Лю снова похлопал его ладонью по  щекам  и  спросил  -  не  видел  ли  он
неподалеку отсюда рыбацкое судно длиной 16 - 20 метров. Рыбак поклялся,  что
ничего не видел, но слышал от рыбаков с другой лодки, что днем  раньше  мимо
проходили две большие лодки-баслиги.
   Держа беднягу за волосы, Лю заставил его нарисовать на  песке  карту.  Он
расспросил рыбака о направлении, в котором шли его суда, и о  расстоянии  до
острова и, когда запомнил все данные, резким  ударом  переломил  ему  шею  и
скатил тело под горку, чтобы его не было видно из хижины.
   Затем он снова спустил лодку в воду и тщательно замел на песке  следы  от
киля и нарисованную карту. Поднял парус и направил краденую  лодку  в  море,
обходя гряду рифов. Вслед ему несся жалобный плач ребенка.

***

   "Золотая девушка" была  оборудована  спутниковым  навигационным  прибором
"Магеллан", который определял положение судна  с  точностью  до  шестнадцати
метров, поэтому яхта могла  плыть  в  усеянных  рифами  водах  под  покровом
темноты.  Этот  остров  был  указан  в  адмиралтейской   лоции,   сообщавшей
дополнительно, что на нем нет пресной воды и что он необитаем. Трент подошел
к острову под малым кливером и зарифленным гротом и бросил якорь в  трехстах
метрах от берега.
   Остров был совсем крошечный - сто метров длиной и пятьдесят  шириной.  Он
обошел его кругом, а затем пересек с востока на запад и вновь  с  запада  на
восток. Никаких признаков обитания здесь не оказалось.
   Разобрав спаренный руль катамарана, Трент снял пластинки швертов <Шверт -
выдвижной плоский киль на малых парусных судах для увеличения  сопротивления
дрейфу.> с крепежных болтов и поднял якорь. Когда катамаран тихонько понесло
по мелководью, он выскочил за борт и направил его носом к берегу.
   На острове не было деревьев, и поэтому Трент,  подтянув  запасной  якорь,
воткнул его лапами в землю. Проведя канат через полуклюз <Клюз - отверстие в
борту судна для выпуска за борт якорного каната.>, он намотал  его  на  шкив
<Колесико в блоке с  канавкой  по  окружности.>  маленькой  ручной  лебедки,
используемой для поднятия двигателя. Подложил под кили  катамарана  катки  и
стал выбирать канат,  пока  тот  не  натянулся.  Через  пять  минут  лебедка
вытянула нос катамарана на сушу, и Трент снова взобрался на борт.
   Он ослабил задние опоры мачты и осторожно  уложил  ее  на  палубу.  Затем
прикрепил снасти к мачте и крепко привязал ее  к  переднему  бимсу  <Бимс  -
металлические  или  деревянные  поперечные  балки   на   судне,   являющиеся
поперечной связью его бортов и служащие основанием  для  палубы.>.  Еще  час
работы, и "Золотая девушка" на катках под  килями  выползла  на  берег  выше
отметки самой высокой приливной воды.
   Пока Трент плыл из Палавана, он заранее приготовил  список  оборудования,
необходимого ему для путешествия на доске для серфинга:
   - радиомаяк;
   - нож в ножнах, пристегивающихся к ноге;
   - большое количество крема от загара;
   - башмаки для хождения по лесу;
   - спутниковый навигационный прибор "Магеллан";
   - карта;
   - вода;
   - провиант;
   - подводное ружье, леска и крючки;
   - моток легкого троса;
   - крюк в качестве якоря;
   - весла, основное и запасное;
   - оборудование для подводного плавания и один баллон.
   Трент сложил все это в ящик из пенопласта,  прикрепленный  к  поверхности
доски, и установил мачту с парусом.
   Он съел тарелку концентрата и  запил  его  чашкой  крепкого  кофе.  Затем
смочил полотнище спинакера в морской воде, натянул его на корпус катамарана,
закрепил края колышками  и  набросал  сверху  слой  песка.  Ему  нужно  было
проверить при свете дня, насколько хороша маскировка, и он присел  у  кромки
воды, дожидаясь рассвета.
   С приближением утра ветер и небольшие волны как будто истощили свои силы.
От полосы водорослей на линии прилива исходил слабый запах йода и гниения, а
со стороны  вулкана  едва  ощутимо  пахло  серой.  При  периодических  новых
выбросах из кратера  северный  край  горизонта  окрашивался  нежно-оранжевым
отблеском, а на  востоке  пока  еще  еле  заметные  сполохи  света  на  небе
предвещали близкий рассвет.
   С первым проблеском утра он отплыл на своей доске в море. Небо на  западе
светилось лиловато-розовым цветом над темным сине-серым морем. Даже на  этом
фоне катамаран трудно было заметить на расстоянии ста метров, с  двухсот  он
был почти неразличим. А немного погодя, когда под жарким солнцем небо,  море
и песок потеряют свои  яркие  краски,  только  легкие  тени  будут  выдавать
очертания катамарана. Его сможет обнаружить только случайно  забредший  сюда
рыбак в случае, если прямо наткнется на судно.
   Трент поднял парус и направил доску в сторону островов Самал.
   В это самое время, в двадцати милях  северо-западнее,  к  берегу  другого
острова причалил свою парусную лодку Лю.

***

   На острове было  еще  темно,  когда  Лю  почуял  запах  дыма.  Охваченный
охотничьим азартом, он осторожно прокрался среди пальмовых деревьев.  Вокруг
костра, разведенного из скорлупы кокосовых орехов, сидели  четыре  рыбака  и
жарили на углях ломтики рыбы, насаженные на заостренные  прутики.  Это  были
низкорослые туземцы с тощими ногами. Они так  сосредоточились  на  еде,  что
заметили Лю - легкую тень на фоне  темного  горизонта,  -  только  когда  он
приблизился вплотную. Рыбаки верили в существование призраков, духов, верили
в  колдовство.  Стремительность,  с  которой  действовал  Лю,  должна   была
показаться сверхъестественной. Двое туземцев умерли мгновенно, даже не успев
его  заметить.  Два  молниеносных  удара  -  и  оба  рухнули  в   костер   с
переломанными шеями.
   Третий в испуге уронил палочку с жареной рыбой. Он не сделал даже попытки
уйти от смерти - только нагнулся и, как  будто  подчиняясь  велению  судьбы,
покорно вытянул шею и отвернулся, не желая смотреть  в  лицо  смерти  и  тем
самым облегчая ее приход.
   Четвертый упал на колени и стал умолять пощадить его. Он породил  семерых
детей, которые умрут от  голода,  если  он  не  вернется.  Лю  заставил  его
замолчать, ударив по лицу, и подобрал упавшие в костер кусочки рыбы.  С  тех
пор как он прыгнул с палубы Лай Джена", у него во рту не было ничего,  кроме
кокосовых орехов. Тем не менее прежде чем приступить  к  еде,  он  тщательно
очистил кусок рыбы от золы прутиком, а потом начал не спеша, аккуратно есть,
все время поглядывая на рыбака, как удав на кролика.
   Закончив еду, вытер сначала губы тыльной стороной руки, а руки  о  рваный
саронг ближайшего из убитых. Рыбак почтительно подал ему облитый  коричневой
глазурью глиняный кувшин с водой Лю долго и жадно пил и  снова  вытер  губы.
Затем приступил к обычным расспросам.
   Рыбак слышал, как кто-то говорил, будто две лодки пристали  к  берегу  на
острове, что лежит к западу отсюда. Он нарисовал на песке карту, которая  во
многом совпадала с тем, что Лю уже было  известно,  но  больше  он  не  знал
ничего.
   Лю прикончил его, потом достал из  рыбацкой  лодки  рыбу  ночного  улова,
почистил и пожарил на вертеле. Среди  нехитрого  скарба  туземцев  он  нашел
четыре ножа баронга, взял два из них  и  тщательно  наточил  друг  о  друга.
Разложил оставшуюся рыбу на корме своей лодки - там она  будет  защищена  от
брызг  и  еще  провялится  на  солнце.  Наполнил  морской  водой   трофейный
алюминиевый бидон и поставил ее испаряться, чтобы было чем посолить рыбу.
   Трупы убитых он сложил в рыбацкую лодку и, закрепив руль, направил ее  на
запад. Затем замел следы на песке и, когда солнце поднялось над  горизонтом,
лег в тени своей лодки и уснул, в сознании, что сделал еще один шаг к месту,
где была спрятана девушка. "Жива ли она еще?" - подумал Лю, засыпая.

***

   Они оставили ее распластавшейся на грязном полу  хижины.  Девушка  лежала
недвижимо, так что можно было подумать, что она уже умерла. Но  она  была  в
полном сознании. Теперь Джей понимала, ради чего ее похитили, и  уже  больше
не молилась Богу, чтобы он послал  ей  смерть.  Более  того,  она  воздвигла
вокруг себя невидимую прочную стену ненависти.  За  этой  стеной  скрывалась
малая частица ее внутренней сущности, подкрепляемая верой  в  могущество  ее
деда.

***

   Сэр Филип Ли стоял в  окружении  своего  детского  сада"  на  возвышении,
отгороженном  от   помещения   бухгалтерии.   Тимми   Браун   объявил,   что
конференц-зал проверен, и все стали подниматься  по  лестнице.  Мисс  Джеймс
выложила на стол свежие газеты  и  факсы  важнейших  статей  и  комментариев
иностранной прессы.  Как  и  ожидал  сэр  Филип,  главной  темой  финансовых
разделов  газет  было  его  решение   относительно   участия   Дома   Ли   в
мясоперерабатывающей  промышленности  и  в  разведении  скота  во   Флориде.
Согласно подсчетам большинства газет, при этой принудительной продаже Дом Ли
потерял от 30 до 35 процентов  реальной  стоимости  своих  капиталовложений.
"ПЕРВЫЙ ШАГ К ПАДЕНИЮ ДОМА ЛИ?" - гласил один из заголовков.  "ЛИ  БЕЖИТ  ИЗ
КОМНАТЫ", - сообщалось в другом.
   Сэр Филип наблюдал за выражением лиц своих молодых помощников,  пока  они
читали газеты. Битва уже началась, но никто из них не знал,  какие  силы  он
может ввести в бой. И он пытался представить себе, что они думают  по  этому
поводу и кто из них первым предаст его.
   - Прелестно! - воскликнул Руди Бекенберг по поводу английской газеты, где
на первой странице была  помещена  фотография  Роберта  Ли  под  заголовком:
"Брешь <Игра слов: chink - дыра, брешь; в то же время презрительное прозвище
китайцев.> в крепости наркодоходов".
   - Остроумно! - поправил его Томми Ли, и сэр Филип кивнул. Он  представил,
как Вонг Фу доволен успехом своей кампании. Впрочем, ходили слухи, что  Вонг
Фу не умеет читать, и сэр Филип подумал: может ли такое статься?

***

   Двадцатитрехлетний Пит  являлся  самым  младшим  членом  клана  Вонг  Фу,
имевшим постоянный доступ в  апартаменты  шефа.  Его  мать  в  детстве  была
любимой кузиной могущественного дядюшки. Вонг Фу выкупил ее из Китая, и  Пит
получил образование в колледже святого Иосифа в Гонконге и  в  Манчестерском
университете, где изучал управление  бизнесом.  Он  получил  ученую  степень
магистра по компьютерному анализу краткосрочных колебаний  курса  валюты.  В
настоящее время Пит готовил ежедневный обзор прессы, и каждое утро зачитывал
его шефу.
   Вонг Фу, расположившегося у окна в кресле из хромированных  труб,  крытом
черной кожей, брила девочка лет пятнадцати. Пит дождался, когда она  вытерла
горячим полотенцем последние следы пены с лица Вонг Фу, и показал  ему  факс
первой страницы английской газеты с фотографией  Роберта  Ли.  Он  разъяснил
двойной смысл заголовка, и Вонг Фу разразился громким хохотом.  В  ближайшие
недели этот высокомерный Ли с  его  английскими  костюмами  получит  хороший
урок.

***

   Став президентом компании, сэр Ивэн Уайли никак не мог привыкнуть к тому,
что  должен  был  ежедневно  совершать  поездку  из  Бремер-Лодж  в  офис  в
"Роллс-ройсе" с шофером. Огромный лимузин выглядел нелепым  анахронизмом,  в
особенности в этой крошечной островной колонии.
   Он с удовольствием ходил бы пешком, но его жена напустила на него жен его
коллег-директоров,  каждая  из  которых  страстно  желала  стать   следующей
обитательницей Бремер-Лодж.
   Жены директоров стремились к почестям  и  регалиям,  с  которыми  связано
положение президента, и в их среде постоянно велись  разговоры  о  том,  что
нельзя допустить потери лица  и  о  необходимости  держаться  соответственно
своему положению.
   Ивэн хорошо понимал, что в действительности значил немногим  больше,  чем
управляющий конторой.  Подлинная  власть  принадлежала  Дому  Ли.  Так  было
всегда, начиная с истоков в Макао. Филип проявил добрую волю, освободив  его
от переговоров с Трентом, но все равно Ивэн почувствовал  себя  униженным  и
отстраненным от дел, когда финансист выдворил его из комнаты.  Это  ощущение
униженности еще более обострилось сегодня утром,  когда  жена  за  завтраком
стала  настаивать,  чтобы  он  проявлял  осторожность  и  не  давал  слишком
втягивать себя в дела Ли.
   А все потому, что в полночь по лондонскому времени ей позвонила из Англии
ее мать: "Ты видела фотографию Роберта Ли в бульварной газете? Его  обвиняют
в участии в наркобизнесе. А слышал ли Ивэн, что... А  знает  ли  он,  о  чем
говорят в клубе?" Лично ей никогда не нравился этот китайский  финансист.  В
конце концов происхождение всегда скажется.
   - Ли - китаец, а мы - англичане, и мне бы хотелось, - продолжала жена,  -
чтобы ты тоже  всегда  об  этом  помнил.  У  нас  определенное  положение  в
обществе, и мы должны соответственно вести себя. А там, на родине, наши дети
ходят в школу, и ты должен считаться с положением детей. Дети все схватывают
на лету, и им совсем не смешно, когда их обзывают китаезами из-за того,  что
их отец  предпочитает  общество  китайских  бизнесменов  компании  настоящих
друзей.
   Ошарашенный таким натиском, Ивэн поднял глаза от  тарелки  и  хотел  было
сказать что-то о сплетнях,  но,  заметив  на  тонких  губах  жены  необычное
выражение озлобленности, молча  ретировался  и  поспешил  спастись  в  своем
лимузине.
   И вот теперь, когда его "Роллс-ройс" проезжал  мимо  стеклянной  пирамиды
здания Вонг Фу, он взглянул на него  и  подумал:  когда  же  начнется  новая
атака?

Глава 10

   Трент рыскал по островам Самал в поисках вождя мусульманских  повстанцев.
Испанская оккупация Филиппин длилась 350 лет, но на островах  Самал  испанцы
сумели овладеть только маленькой частью территории. Американцам  не  удалось
оккупировать острова. Затем пришли японцы, их правление сменилось диктатурой
Маркоса,  поддерживаемой  Соединенными  Штатами.  А  теперь  на   Филиппинах
установилась   демократия   -   манильская   демократия   с    преобладанием
христианства. Для островитян это было такое же колониальное правление, как и
все предыдущие. Острова Самал представляли собой маленькие и плоские  клочки
земли,  поросшие  скудной  растительностью.  Туземцы,   проживающие   здесь,
делились на два больших племени -  Бадяо,  известное  своей  жестокостью,  и
более миролюбивое - Самал. В деревнях  редко  насчитывалось  более  двадцати
хижин, которые возводились на сваях, в заливах, на  мелководье  в  окружении
рифов. Строения у племени Самал более сложные, чем у  Бадяо.  Бадяо  строили
свои хижины, складывая стены из слоев пальмовых  листьев,  тогда  как  племя
Самал использовало  плетеные  маты  и  выложенный  узором  тростник.  Вместо
деревенских проулков здесь были  дорожки,  выстланные  стволами  бамбука,  а
внизу, под сваями хижин, привязывались  лодки  самых  различных  размеров  -
большие, метров пятнадцать длиной - баслиги;  поменьше  -  банкос  и  совсем
крошечные байдарки с таким узким корпусом, что людям  приходилось  сидеть  в
них на переброшенной через борта доске, и только ноги их были спущены внутрь
лодки.
   Возле  открытых  очагов  сидели  скорчившись  женщины-мусульманки.  Узкие
струйки дыма  поднимались  к  соломенным  крышам.  Мужчины,  устроившись  на
корточках перед хижинами, беседовали между собой. Голые ребятишки  играли  в
воде, поблескивая белыми зубами, ярко выделявшимися  на  смуглых  лицах.  На
деревянных стойках сушились рыба и морские водоросли. В  небе,  пронзительно
крича, кружили чайки.
   Уже два дня Трент  колесил  по  островам  на  своей  большой,  специально
оборудованной доске. Племя Бадяо он  избегал,  но  в  каждом  селении  Самал
справлялся об Измаеле Мухаммеде - и каждый раз наталкивался на  замкнутые  и
часто откровенно враждебные лица.
   Рано  или  поздно  повстанцы  неизбежно  должны  были  прослышать  о  его
расспросах. Они разыскали его на третий день. Он  лежал  в  тени  пальмового
дерева и притворялся спящим.
   Повстанцев было шестеро - пять молодых парней и старик с длинным  рубцом,
тянувшимся наискосок от правого плеча вдоль  всей  спины.  Они  приплыли  на
длинной, метров тридцать,  лодке,  выкрашенной  золотой  краской.  На  борту
большими стилизованными буквами с зелеными обводами было написано  "Фатима".
Они шли  под  парусом,  не  включая  мотора,  чтобы  застать  его  врасплох.
Повстанцы были одеты в цветистые саронги, на поясах  у  них  висели  ножи  с
длинным  лезвием.  Автоматы,  которыми  они  были  вооружены,  попали  сюда,
вероятно,  из  Вьетнама  или   Камбодж