н.  Аурия  прижалась  к  нему  и
вытащила мундштук изо рта:
   - Боже, как мне было страшно!
   - Ерунда, ты держалась храбро, как лев, - одобрил он.
   Миля, может быть, две до места встречи. Подкачав воздух в свой жилет,  он
вынул навигационный прибор из кармана  гидрокостюма,  стараясь  не  намочить
его, проверил, где они находятся, и определил направление их движения.
   - Не спеши, - предупредил он Аурию. - Это не труднее, чем  прогуляться  с
маской вдоль кораллового рифа.
   Такую прогулку через пролив с острова Южный Андрос они совершили на днях.
Дул свежий бриз и было прохладно. Но Трент  знал,  что  бриз  усиливается  с
приближением рассвета. Ветер еще был недостаточно силен, чтобы замедлять  их
движение, но уже вызывал опасения. К тому же лоция предупреждала, что  здесь
господствуют течения в направлении к берегу.
   Они проплыли еще двадцать минут, а затем Трент снова определился. То, как
они продвинулись, против ветра и волн,  его  разочаровало.  Осталось  меньше
тридцати минут до последнего срока свидания, объяснил он Аурии,  а  на  море
усилилось волнение.
   Через двадцать минут он снова замерил координаты. Аурия схватила  его  за
руку и выплюнула мундштук:
   - Ветер.
   - Главное - уверенность в себе. - Он  тоже  вынул  мундштук  и  попытался
подбодрить ее:
   - Так держать! Ты прекрасно справляешься.
   Еще двадцать минут, и вот они уже на месте встречи.  Ветер  набрал  такую
силу, что им приходилось грести изо всех сил,  чтобы  оставаться  на  месте.
Сильно оттолкнувшись, Трент высоко выпрыгнул из воды, но  "Золотой  девушки"
нигде не было видно.  А  тем  временем  на  востоке  уже  занимался  бледный
рассвет.
   Он снова и снова поднимался на волне, озираясь вокруг, но  катамарана  не
было. Марко опаздывал уже на полчаса, и все это время ветер, волна и течение
объединяли свои усилия, чтобы снести их с места свидания к  побережью  Кубы,
лежащему в двенадцати или самое большее - четырнадцати морских милях.
   Трент вынул изо рта мундштук и произнес:
   - Мы возвращаемся обратно. Аурия.

Глава 15

   Родди  принес  с  кухни  новую  банку  черного  кофе.  Эстобан,  неуклюже
сгорбившись, сидел на стуле и  смотрел  на  карту.  Ему  здесь,  собственно,
совершенно нечего было делать, и Родди очень хотелось, чтобы он скорее ушел.
Шеф Третьего отдела сидел здесь уже много часов  совершенно  неподвижно,  не
говоря ни слова, и только смотрел на карту, да  читал  сообщения  патрульных
катеров по мере их поступления. Однако уже давно никаких сообщений не  было,
да, по-видимому, их и не будет.
   Родди налил кофе и протянул Эстобану чашку:
   - Брось волноваться. "Зодиак" нашли пустым - значит, Трент  в  море.  Ему
долго не продержаться в надувном жилете: час или два прождет катамаран, но в
конце концов ему придется выйти на берег.
   Он положил линейку на карту, показывая направление  течения  и  ветра,  и
отметил тот участок берега, куда должно вынести англичанина  и  где  Эстобан
приготовил ему ловушку. "Паук - жирный паук", - подумал Родди о шефе  и  сам
испугался неожиданно проснувшемуся сочувствию  к  человеку,  который  сейчас
боролся с морскими волнами. Нет, пусть Эстобан Тур  получит  англичанина,  а
отец узнает, где затонула "Красотка". А ему, Родди, не нужно  ничего,  кроме
одного - покончить со всем этим и  иметь  возможность  безмятежно  играть  в
теннис и заниматься любовью при лунном свете.

***

   Солнце - ненавистный враг - висело у них прямо над головами, источая  жар
и слепящее сияние. Аурия то ли заснула, то  ли  потеряла  сознание.  Проведя
девять часов в море, Трент уже не отдавал себе в этом отчета. Он привязал ее
веревкой за руку, чтобы она плыла рядом, защитил от солнца ее  лицо  и  шею,
смастерив нечто вроде панамы, и постоянно отворачивал  ее  лицо  от  солнца.
Морская соль разъедала губы, так что держать во рту мундштук было нестерпимо
больно, а кроме того, сил оставалось все меньше и меньше. И все же он крепко
держал в руках крошечный парус, который вырезал из своего гидрокостюма.
   Очередная волна высоко подняла их и увлекла за собой к берегу. Шесть волн
в минуту, и каждая подбрасывает на четыре метра вперед; до  берега  двадцать
километров, четырнадцать часов, минус скидка на течение, которое относит  их
вниз к проливу... Он без конца решал про себя эти арифметические задачки,  и
это дисциплинировало его, придавая силы. От соли веки припухли, и он  уже  с
трудом мог разглядеть время на часах.
   Закрыв на мгновение глаза, чтобы отдохнуть от невыносимо  яркого  блеска,
он  совершенно  явственно  услышал  оглушительный  грохот   железнодорожного
состава, который, вынырнув из одного тоннеля, с ревом скрылся в другом,  еще
более длинном. Поезд страшно трясло, Трента бросало из стороны в сторону...
   Внезапно он пришел в себя и стал отчаянно  барахтаться  -  большая  волна
прибоя накрыла его с головой. Его ударило плечом  о  коралловый  риф,  и  он
почувствовал холод -  гидрокостюм  порвался.  Схватив  в  охапку  Аурию,  он
отчаянно заработал ластами. Это еще не берег, а просто  коралловый  риф,  но
они уже миновали его. Волны прибоя увлекали их к крутому  песчаному  берегу,
затененному пальмовыми деревьями, которые раскинулись у  подножия  покрытого
тропическими зарослями горного склона.
   Трент скинул ласты и попытался встать, но большой вал опрокинул  его.  Он
вытащил Аурию на берег, удерживая  ее  голову  над  водой.  Еще  одна  волна
ударила его в спину, и он споткнулся, но удержался,  вцепившись  пальцами  в
песок.  Наконец  ему  удалось  выбраться  на  берег  вместе  с   Аурией   и,
обессиленный, он снова упал на колени, но уже в  том  месте,  где  волны  не
могли их достать.
   Трент отнес Аурию в тень и, став возле нее на  колени,  начал  делать  ей
искусственное дыхание до тех пор, пока она, наконец, не вздохнула,  а  затем
перевернул ее на бок - изо рта у нее  хлынула  морская  вода.  Она  пыталась
открыть глаза, но сил не было.
   Трент прекрасно понимал, что Куба - опасная территория, поэтому тщательно
замел свои следы на  песке  упавшим  пальмовым  листом.  Неподалеку  стояла,
склонившись верхушкой к морю, кокосовая пальма. Трент вскарабкался по стволу
дерева и сбил полдюжины  кокосовых  орехов,  выбирая  незрелые,  с  молоком.
Срезав ножом макушку одного из них, он наклонился над Аурией и поднес  к  ее
губам край кокосового ореха. Она сделала маленький  глоток;  он  положил  ее
голову на сухие листья и присел рядом,  наблюдая,  как  к  ней  возвращается
жизнь. Наконец она открыла глаза.
   - Пойду поищу лодку, - сказал он. - С тобой все в порядке?
   Он поднялся на песчаный откос, надеясь отыскать тропинку, но тропинки  не
было. Пришлось снова  спуститься  и  идти  по  берегу  на  восток,  стараясь
держаться в тени и не оставлять  следов.  Он  шел  медленно,  экономя  силы.
Песчаный берег закончился крутым откосом - за ним  виднелся  лишь  пустынный
песчаный пляж дальше за откосом над деревьями поднимались клубы дыма.
   Неподалеку слышалось журчание ручья. Порыв ветра донес запах дыма,  и  он
решил, что горят сырые дрова. Звук падающей воды был теперь совсем близко  -
Трент осторожно прокрался между деревьями, прячась за стволами и остерегаясь
наступить на сухую ветку или столкнуть камень. Внезапно  он  оказался  около
ручья и, став на колени, напился вдоволь. Пробираться вперед становилось все
труднее. Он лег ничком и пополз вдоль ручья между деревьев к краю обрыва.
   Ручей впадал в озерцо, между крутыми склонами  двух  скалистых  гор.  Его
отгораживала от берега моря песчаная коса, которую нанесло морскими  волнами
на маленьком  участке  песчаного  пляжа  за  краем  отмели.  От  берега  шла
тропинка, она вела к маленькому домику на природной террасе; позади дома был
разбит небольшой огород.
   Дощатая хижина была покрыта гофрированным шифером.  Козырек  нависал  над
открытой дверью и затенял узкую веранду. С веранды вниз к  озеру  спускались
земляные ступеньки, укрепленные  досками.  На  озере,  у  нижней  ступеньки,
стояла пятиметровая туземная  лодка,  выкрашенная  в  серый  цвет.  С  кормы
свисала веревка, конец которой был привязан к  пеньку  на  берегу,  -  лодку
можно было в любой момент  вывести  к  морю.  На  корме  ее  был  установлен
подвесной мотор, прикрытый зеленым брезентом.  На  дне  лодки  вдоль  бортов
лежали весла с уключинами и мачта с обернутым  вокруг  парусом.  На  веранде
стояла красная канистра для бензина. Эта лодка как раз то,  что  было  нужно
Тренту, да и любому, кто вознамерился бы бежать с Кубы.  Действительно,  это
было, пожалуй, даже слишком удачное совпадение.
   Трент решил внимательнее рассмотреть хижину. С фасада  и  сбоку  окон  не
было.  Вероятно,  с  противоположной  стороны  была  другая  дверь  и  окно,
выходящее на море. У передней двери стоял деревянный стул,  на  нем  большой
глиняный чан для воды с алюминиевым черпаком, а по другую сторону  двери,  у
стены, - плетеное кресло с тростниковым сиденьем. Если бы кому-нибудь пришло
в голову напасть на дом, глиняный чан и кресло помешали бы ему  прижаться  к
стене, чтобы прикрыться. Левая сторона дома  была  загорожена  курятником  с
дюжиной кур, а с правой стороны, открытой для ветра,  висела  вялившаяся  на
солнце рыба.
   Трент  наблюдал  минут  двадцать.  Наконец  из  дома  вышла   женщина   -
светлокожая мулатка в широкой белой  юбке  и  топике,  -  немного  постояла,
посмотрела в сторону гор и ручья, потом прошла к курятнику и  бросила  курам
пригоршню зерна. Затем взглянула на трубу на крыше,  вновь  зашла  в  дом  и
сразу же появилась снова,  неся  пластмассовый  таз  и  сетку  с  картошкой.
Устроившись поудобнее, она налила в таз воды из глиняного чана и уселась  на
порожке террасы, задрав юбку и выставив ноги на солнце. На вид ей  было  лет
тридцать с небольшим. Она сидела в  непринужденной  позе,  слегка  расставив
ноги, и выглядела весьма соблазнительно. Из трубы валил густой дым - видимо,
она подбросила в очаг сырых дров.
   Женщина чистила картошку. Трент насчитал девятнадцать  картофелин  -  они
были довольно крупные, и он подумал, что она сама могла бы съесть не  больше
двух, от силы трех штук. Тогда по три картофелины пришлось бы на каждого  из
ее товарищей, плюс еще одна - на случай, если у кого-то из  них  разыграется
аппетит. Итак, их должно быть шестеро, и скорее всего остальные - мужчины.
   Любой, кто клюнул бы на эту приманку, должен был  избрать  для  нападения
заднюю сторону дома. Если так, то один из участников засады должен прятаться
в кустах на задах огорода, другой - в доме. Третий для страховки  укрывается
где-то среди  деревьев,  возможно,  там,  где  был  Трент.  Остальные  двое,
наверное, находились на расстоянии чуть меньше километра и наблюдали с горы.
   Они-то, вероятно, и должны были подать  сигнал.  Поэтому  женщина,  когда
выходила из дома, прежде всего смотрела в сторону горы, а  затем  на  трубу.
Подав сигнал, часовой должен был обратить внимание на берег -  не  появились
ли там другие нарушители. Может быть, Аурию уже заметили.  Ее  могли  убить,
если она начнет кричать.
   И все же что-то в  этом  сценарии  было  не  так,  и  Трент,  превозмогая
усталость, размышлял, пытаясь понять, в чем тут дело. Кто же все-таки  бежал
с  Кубы?  Преступники,  чиновники,  запустившие  руку  в   денежную   кассу,
диссиденты-отказники...  Или..,  просто  ребята,  которым  надоело   скудное
существование  и  хотелось  отведать  американского  образа  жизни,   такого
красивого, судя по рекламным проспектам.
   Но в таком случае - к чему вся эта хитроумная мышеловка, ели речь идет не
об умудренном опытом профессионале? Сторожевые катера преградили ему путь  и
по всей вероятности задержали Марко, когда он направлялся к  месту  встречи.
Кубинцы явно вычислили, что господствующие ветры и течение снесут пловца  из
района поисков именно на этот участок побережья.
   Но фальшь всей этой картины стала вполне очевидна, когда он  увидел,  как
женщина бросила картофельные очистки курам и понесла миску в  дом:  все  это
было слишком нарочито, явно инсценировано, как если бы  каждое  ее  движение
было заранее отрепетировано.
   Трент мысленно проиграл весь сценарий  заново.  Женщина  вышла  из  дома,
посмотрела в сторону гор, увидела  поданный  ей  сигнал.  Подбросила  сырого
хвороста в огонь, чтобы Трент увидел дым. Затем вышла на  террасу  и  начала
чистить картошку. Девятнадцать  картофелин.  Столь  тщательно  разработанная
ловушка, и вместе с тем - такой просчет.
   Трент потихоньку отполз от края скалы, повернулся и направился к  берегу,
где оставил Аурию. Он прополз на животе по-пластунски мимо группы  деревьев.
Аурия по-прежнему лежала внизу на песке в той  же  позе;  вокруг  никого  не
было. Трент застыл в ожидании: он напряженно  слушал  и  всматривался  -  не
шелохнется ли где-нибудь ветка или листок. И в конце концов  догадался,  где
прячется кубинец-часовой. Его внимание привлекли несколько веток кустарника,
которые оставались неподвижными в то  время,  как  весь  куст  сгибался  под
порывами ветра.
   Кубинец расположился немного правее и выше того места, где лежала  Аурия.
Он вырезал ветки в середине  куста  и  залез  в  образовавшуюся  пустоту,  а
срезанными ветками замаскировался со стороны моря. Густая листва  кустарника
закрывала его со спины и с боков.
   Трент уже поднялся выше  кубинца  и  бесшумно  полз  наверх,  высматривая
нужный ему достаточно большой и  круглый  камень.  И  вот  он  уже  наверху.
Спрятавшись за стволом дерева, он отмерял глазами дистанцию.
   Сильным движением ноги Трент столкнул валун, тот покатился  со  склона  и
ударился о землю  слева  от  кубинца.  Часовой  вскочил,  как  ужаленный,  и
выскочил из  своего  куста,  готовый  отразить  нападение,  держа  палец  на
спусковом крючке автомата. Одну лишь секунду он пребывал в недоумении, затем
понял свою ошибку, но было уже поздно. Пять точно рассчитанных стремительных
прыжков  -  и  Трент,  приблизившись  к  нему  вплотную  справа,  нанес  ему
сокрушительный удар плечом  под  ребра  -  у  кубинца  перехватило  дыхание,
автомат выпал из рук. Падая, он пытался закрыть лицо руками. Мгновение  -  и
Трент уже подмял его под себя и приставил к горлу нож.
   - Не пытайся сопротивляться,  -  предупредил  он.  Потянувшись  к  кобуре
пистолета, Трент обнаружил, что она пуста. -  Вытяни  руки  перед  собой,  -
приказал он.
   И обратился к Аурии:
   - Разыщи пистолет. Он где-то здесь, в кустах.
   Затем  придавил  кубинца  коленом  к  земле.  Тем  временем  Аурия  нашла
пистолет.
   - Ты в порядке? -  спросил  Трент.  Она  кивнула  и  принялась  выполнять
следующий его приказ - разрезать брюки кубинца на полосы.
   Трент связал этими полосами  кубинцу  руки,  потом  ноги  и  оттащил  его
подальше в лес. Теперь он наконец  впервые  внимательно  взглянул  на  него.
Парню было лет двадцать с небольшим.  Худощавый,  с  тонкими  чертами  лица,
длинноволосый...  Вероятно,  за  слишком  длинные  волосы  ему  попадало  от
сержанта. В темных глазах юноши мелькнул стыд. Он был испуган, но боялся  не
за себя - сам он уже вышел из игры, - а  за  своих  товарищей,  и  ему  было
стыдно, что он их так подвел. Трент успокоил его:
   - Я никого не стану убивать. Но мне нужны твои ботинки.
   Аурия во все глаза смотрела на него, пока он их зашнуровывал. Да,  вид  у
него был устрашающий: весь исцарапан, тело покрыто грязью, на  левом  плече,
которым он ударился о скалу, запеклась кровь, губы  потрескались,  волосы  и
борода всклокочены. Поднявшись, он надел снятый с кубинца пояс с пистолетом,
подобрал автомат и хотел было  ободряюще  улыбнуться  ей,  но  губы  у  него
растрескались и сильно болели.
   - Я нашел лодку, - сказал он Аурии. - Оставайся здесь и жди, я  приду  за
тобой до наступления темноты.
   Вновь пробираясь к дому, Трент  на  ходу  обдумывал  план  атаки.  Первая
остановка - у оконечности ближайшего мыса, откуда была видна песчаная  коса.
Здесь, в кустах, возможно, поставлен капкан или протянута проволока  поперек
дороги. Трент медленно и осторожно раздвинул кусты и обыскал все кругом,  но
ничего не нашел. Часовой-кубинец сидел  в  засаде  в  густом  кустарнике,  в
опасной близости от края нависшей над морем скалы. Застигнутый врасплох,  он
мог в испуге отшатнуться и упасть вниз  головой  на  скалы  с  высоты  шесть
метров.
   Трент медленно, пядь за пядью, полз, не обращая внимания на острые  камни
и колючки. Когда до часового оставалось не  более  двух  метров,  тот  вдруг
потянулся к поясу. Трент  подумал  было,  что  он  что-то  почувствовал,  но
кубинец вынул из кармана табак и бумагу и стал свертывать папиросу. Это было
как нельзя кстати. Трент приготовился к прыжку. Затем сделал  глубокий  вдох
и, продвинувшись вперед, застыл в ожидании. Кубинец чиркнул спичкой.., и тут
Трент, распрямившись, как пружина, прыгнул вперед. Левой рукой  он  с  силой
ударил кубинца в лицо, не дав ему закричать, а пальцами  правой  схватил  за
горло. Тот потерял сознание и повалился на бок.
   Трент поступил с ним так же, как с молодым солдатом на берегу, - разрезал
штанины брюк на полосы и крепко связал, а затем оттащил  за  ноги  в  кусты,
чтобы не было ни слышно, ни видно из хижины.
   Трент представил себе, в каких направлениях первые  двое  часовых  должны
были вести наблюдение. Тот, что засел на  огороде,  охранял  заднюю  сторону
хижины, следил  за  дверью  и  сектором  гор,  вероятно,  время  от  времени
посматривая  назад  -  туда,  где  находились  другие  посты.   Единственное
направление, которое скорее всего  оставалось  вне  его  наблюдения,  -  это
сектор моря, где Трент уже обезвредил часового.
   С  вершины  песчаной  косы  хижина  хорошо  просматривалась.   Из   трубы
по-прежнему вился дым. Спустя некоторое время снова появилась та же  женщина
и встала, опершись на столбик веранды в дальнем ее конце.  Левой  рукой  она
безмятежно почесывалась - этот жест, видимо, должен был  убедить  возможного
наблюдателя, что поблизости никого нет. Затем зевнула, сладко  потянулась  и
пошла обратно в дом  -  спать,  конечно,  должен  был  подумать  любой,  кто
наблюдал эту сцену.
   Трент  перекинул  через  плечо  автомат,  подобрал  ремень   кубинца   и,
спустившись с откоса, вошел в море. Идя по шею в воде и  держа  автомат  над
головой, он обошел  выступавшую  в  море  скалу  и  снова  вышел  на  берег.
Вскарабкавшись по скале,  проскользнул  в  заросли  кустарника,  росшего  на
склоне холма позади огорода, и остановился передохнуть и  отдышаться.  Затем
для маскировки натер лицо и руки глиной;  прежде  чем  сделать  шаг  вперед,
расчистил землю перед собой от сучков и сухих листьев. Всему  этому  его  за
долгие годы выучил суровый учитель,  имя  которому  -  Смерть.  То,  что  он
остался в живых, свидетельствовало о высоком  мастерстве,  а  правила  здесь
были простые: полная  сосредоточенность,  абсолютная  бесшумность  движений,
контроль за дыханием, точный расчет.
   Пробираясь задворками, Трент заметил часового, когда  подошел  уже  почти
вплотную. Кубинец лежал на краю огорода  в  небольшой  ямке,  откуда  хорошо
просматривался задний ход. Автомат он держал рядом, а сам читал книгу.
   Трент отложил в сторону автомат. Пришлось  немного  отступить,  чтобы  не
оказаться в пределах бокового зрения кубинца, и выдержать точную  дистанцию.
Он тихо поднялся на ноги и неподвижно замер на фоне кустарников и деревьев.
   В проеме двери вдруг появилась  тень  крупного  мужчины.  Тускло  блеснул
металл - видимо, автомат. Трент застыл в неподвижности -  над  ухом  запищал
москит и сел ему на щеку, но он даже не сморгнул и не шелохнулся.
   Человек в доме дважды постучал ботинком по полу, и  часовой,  оторвавшись
от книги, подал ему  ответный  сигнал  рукой.  Тень  исчезла.  У  Трента  по
вымазанному глиной лицу стекали капли пота. Сделав шаг вперед, он прыгнул на
спину часовому, обрушившись на него всей тяжестью, -