пояс  с  балластом  и  ружье  для  подводной  охоты,  он
подтянулся и перевалился через нагревшийся на солнце обтянутый материей борт
надувной  лодки   на   ее   днище.   Выпотрошив   рыбину,   положил   ее   в
сумку-холодильник, завел мотор и дал полный газ. Легкая лодка, едва  касаясь
водной глади, помчалась, как брошенный по воде плоский камень, направляясь к
катамарану.
   Переход от берегов Доминиканской Республики занял у него четыре дня.  При
северном ветре он направился из Санто-Доминго на запад вдоль  южного  берега
острова Эспаньола, пересек южную часть Наветренного пролива,  а  затем  взял
курс на северо-восток, оставив с подветренной стороны остров Большой Инагуа.
От западной оконечности острова он на одном дыхании доплыл до Банки  Колумба
а затем до Южного Андроса: с утра дул ветер в три балла, а после полудня  он
усилился до пяти.
   Трент,  летя  по  волнам  на  большом  катамаране,   испытывал   какое-то
удивительное чувство возбуждения и свободы. Однокорпусная яхта тоже  здорово
несется под ветром, но у катамарана нет тяжелого  свинцового  киля,  который
тянет судно вниз, и поток воздуха  под  палубой  увеличивает  его  подъемную
силу, так что он словно парит над водою и идет со скоростью  вдвое  большей,
чем обычная яхта того же размера. А кроме того, катамарану нет необходимости
обходить мели, так что он экономит сотни миль.
   Пройдя таможню и иммиграционную  службу,  Трент  нашел  надежную  якорную
стоянку возле пляжа в заливе Кемп. Здесь располагалось небольшое  селение  с
магазином и станцией  обслуживания,  куда  он  подкатил  с  катамарана  свой
мотоцикл; имелись несколько коттеджей  для  отдыхающих  и  небольшой  отель.
Прошла неделя с тех пор, как Трент известил О'Брайана о своем прибытии.
   Поднявшись на борт "Золотой девушки", Трент почистил  и  нарезал  ломтями
убитого им морского окуня,  завернул  в  пленку  и  положил  в  холодильник,
работающий на солнечных батареях.  Ровный  ветер  держал  натянутой  якорную
цепь. В рулевой рубке, под навесом, было прохладно. Трент улегся на подушках
дивана с книгой и блокнотом. Часом позже отложил  книгу  в  сторону  и  стал
наблюдать, как приближается какой-то пловец с берега к катамарану. По белому
поясу купального костюма можно было  догадаться,  что  это  женщина.  Солнце
поблескивало на стекле ее маски, ласты взбивали пену, и белый  след  тянулся
по серебристо-серо-зеленой поверхности воды над мелким песчаным дном.
   Несмотря на то что катамаран стоял далеко от берега, многие из отдыхающих
подплывали к "Золотой девушке" в надежде, что их пригласят на  борт.  Они  с
приветственными возгласами обращались  к  Тренту,  а  он,  в  свою  очередь,
отвечал им хотя и  вежливо,  но  так,  что  им  ничего  не  оставалось,  как
повернуть обратно.
   Приблизившись к катамарану, пловчиха описала круг и  высунула  голову  из
воды, подняла маску на лоб, и Трент увидел темные смешливые глаза и  улыбку,
естественную и открытую.
   - Привет, - сказала она. - Ну и судно у вас, прямо как леопард  -  скачет
на всех четырех!
   Замечание показалось Тренту точным и оригинальным, и он в ответ указал ей
рукой на ступеньки из нержавеющей стали, которые вели на транец  <Поперечный
срез кормы корабля или лодки.> 58 катамарана.
   Она поднялась на борт, пригнувшись,  проскользнула  под  кромку  тента  и
протянула ему мокрую руку.
   - Аурия Рокко, - представилась  она.  Рука,  на  удивление,  сильная,  на
большом и указательном пальцах слегка ощущались мозоли, словно  от  рукоятки
теннисной ракетки. Эта женщина явно была  американкой;  лет  двадцати  пяти,
крепко сложена. Ее темные глаза тепло смотрели на Трента.  Из  уголков  глаз
разбегались первые тонкие морщинки - признак смешливой  натуры.  У  нее  был
короткий и чуточку вздернутый нос, широкий рот,  полные  губы,  уши  изящной
формы, не закрытые коротко постриженными волосами. Черты ее лица нельзя было
назвать классическими, но она излучала столько жизненной энергии и бодрости,
что сразу расположила к себе Трента.
   - Трент, - представился он, подал ей полотенце и принес с  кухни  горячий
кофе.  Она  наморщила  нос  и  широко  улыбнулась,  уловив  аромат  кофе  из
итальянской кофеварки.
   - Ну и ну! Просто не могу поверить. Такое великолепное судно, и настоящий
кофе! Редкое сочетание, мистер Трент. А вы, я вижу, читаете  по-испански?  -
Не притрагиваясь к его книге и блокноту, она просто прочитала имя  автора  и
название книги:
   - "Франк Мойя Понс. "Эспаньола. 1493 - 1520". Профессиональный интерес?
   - Нет, чисто любительский. И давайте без мистера -  просто  Трент.  -  Он
налил ей кофе; сегодня утром сам поджарил кофейные зерна на плите.
   Аурия отпила глоток, пробуя кофе на вкус, и со  свойственной  американцам
прямотой спросила:
   - И чем же вы занимаетесь? Не похож на биржевого брокера и слишком молод,
чтобы быть пенсионером.
   Трент сказал, что  он  государственный  служащий  и  взял  дополнительный
отпуск.
   - Пока не кончатся деньги?
   - Да, примерно так, - подтвердил Трент.
   - А потом? Сбреете бороду, подстрижетесь - и снова за конторку где-нибудь
в городе вроде Лондона?  -  Она  улыбнулась  и,  как  будто  отвергая  такую
возможность, одним движением очертила все вокруг - яхту, солнце  и  море,  а
также представлявшуюся ей свободной нынешнюю жизнь Трента. -  Ну,  от  этого
можно с ума сойти, - восторженно  произнесла  она.  -  А  могу  я  осмотреть
судно?
   Трап, ведущий в кают-компанию, которая соединяла оба корпуса  катамарана,
начинался в левой передней части рубки. Здесь, слева  от  трапа,  размещался
штурманский столик, на котором стояли  новейшие  электронные  приборы  фирмы
Брукс и Гейтхаус с дублирующими устройствами на переборке  рубки:  указатель
скорости хода,  силы  ветра,  эхолог,  барометр,  спутниковый  навигационный
прибор. Навигационное оборудование дополнялось радиопередатчиком Сэйлора.
   В передней части кают-компании стоял закрепленный на опоре мачты  стол  с
окружавшим его в виде подковы диваном. Диван был застелен покрывалом  ручной
работы с Гватемалы. Стол украшала ваза с белыми  гибиску-сами.  Другая  ваза
стояла на одном из низких шкафов  вдоль  задней  переборки  вместе  с  парой
массивных корабельных буфетов,  где  выстроились  рядами  бутылки  белого  и
темного рома и бокалы резного стекла, закрепленные струнами.  К  столу  были
придвинуты два надувных кресла. Поверх голубого ковра  расстелены  афганские
циновки. Здесь же стояли книжные шкафы, а стену украшали две картины  маслом
девятнадцатого века с изображением  судов  на  Темзе.  Большие  иллюминаторы
открывались на бак, а в крыше каюты  по  бортам  имелись  люки  с  выпуклыми
крышками.
   В левом корпусе судна, посреди прохода,  тянулась  длинная  скамья,  а  в
носовой и  кормовой  части  располагались  двухместные  каюты  с  отдельными
умывальниками и туалетами. Единственная каюта в правом корпусе находилась на
корме и была длиннее других. К ней примыкало помещение для хранения парусов,
а еще дальше  была  душевая  с  туалетом.  Койки  в  каютах  были  застелены
мексиканскими покрывалами, занавески на иллюминаторах подобраны  в  тон,  на
белых коврах - яркие циновки. Возвратившись в рубку, Аурия сказала:
   - Прекрасное судно - настоящий дом. - Она  слегка  наклонилась,  опираясь
руками на стол, и, выжидательно глядя на него, спросила:
   - А вы вообще занимаетесь фрахтом?
   "Значит, она, по-видимому, имеет отношение к плану О'Брайана", -  подумал
Трент. Однако Тренту, который последние восемнадцать лет  жил  в  обстановке
постоянных обманов, ее прямота даже понравилась.
   - А куда вы направляетесь? - спросил он.
   -  Мы  пытаемся  собрать  сведения  об  одной  яхте,  которая,  вероятно,
затонула, и выяснить, что случилось с ее шкипером. Мы - это Марко, мой брат,
и Рик - сын этого шкипера. Рик - англичанин, - пояснила она, не столько  для
того, чтобы убедить Трента, сколько потому,  что  это  было  важно  для  нее
самой. - Положение довольно сложное. Может быть,  вы  сойдете  на  берег,  и
тогда мы поговорим все вместе.
   Трент налил себе еще кофе и предложил ей молока.
   - Но вы не ответили на мой вопрос, - сказал он.
   - А что вы спросили?
   - Куда вы все-таки собираетесь плыть?
   Она впервые немного смутилась, но все же взглянула  ему  прямо  в  глаза.
Слегка  пожав  плечами,  как  будто  освобождаясь  от  проблемы,  которая  в
действительности совсем и не была  проблемой  или,  может  быть,  не  должна
считаться проблемой, она сказала:
   - На Кубу.
   О'Брайан совсем не упоминал о Кубе -  Кубе  диктатора  Кастро,  прибежище
всех террористических групп, у которых Трент стоял на первом месте в списках
подлежащих ликвидации лиц. Это едва ли был обычный случай крушения  яхты  на
коралловых рифах.
   - А, у вас есть разрешение на  проход  в  территориальные  воды  Кубы?  -
спросил он.
   Она снова слегка пожала плечами и покачала головой.
   - Есть сведения, что "Красотку" - ту самую яхту, которую мы  разыскиваем,
-  потопили  кубинцы.  Они,  разумеется,  не  захотят,   чтобы   мы   искали
доказательства,  а  Государственный  департамент  не  разрешает  американцам
посещать Кубу.
   - Шкипер пропал без вести, возможно, погиб. А  другие  члены  команды?  -
спросил Трент.
   - Там были еще двое новозеландцев и один американец. - Она посмотрела  на
берег.  Морщинки  у  нее  на  переносице   углубились,   выдавая   некоторую
неуверенность.
   - Я уже говорила, что положение сложное. Вам нужно  снестись  с  Риком  и
Марко... - Она снова взглянула на Трента, положив ладони на стол. - Ведь  от
разговора вас не убудет.
   Не отвечая ей, Трент поставил чашки на поднос и отнес в камбуз.
   - Пожалуйста... - сказала она. Стоя у раковины, он посмотрел на нее.  Она
сидела на ступеньках трапа, ведущего в кают-компанию.  Вырезы  на  купальном
костюме делили ее кожу на белые и загорелые участки, и это  было  похоже  на
детскую головоломку из кусочков картона. Он  чувствовал,  что  она  охвачена
беспокойством, пожалуй даже страхом,  и  это  его  настораживало.  Атмосфера
страха неизбежно связана с  его  профессией,  его  и  О'Брайана.  Но  страх,
казалось,  совершенно  не  вязался  с  натурой  Аурии.  Теперь  он  уже   не
сомневался, что она имеет отношение к тому, что интересовало  О'Брайана.  Но
на чьей она стороне? На стороне ангелов или грешников? Ему хотелось  увидеть
выражение ее лица, но отраженный от белого навеса солнечный свет был слишком
ярок.
   - Почему вы обратились именно ко мне? - спросил он.
   - Мы расспрашивали людей. Знаете, как это бывает. Кто-то назвал ваше имя.
   - В какой связи?
   - Говорили, что вы любитель приключений. Кажется, кто-то сказал, что  вам
нужны деньги.
   "Этот кто-то - из агентов О'Брайана", - подумал Трент.
   Аурия старалась вспомнить:
   - Он говорил, что вы бросили якорь на рейде, чтобы не  платить  портового
налога. А Марко сказал, что большой катамаран - это как раз то,  что  нужно.
Марко много плавал, участвовал в океанских регатах. Это его занятие, он этим
зарабатывает на жизнь.
   - И где же это было?
   - На Северном Андросе - в бухте Фреш Крик. Но какое это  имеет  значение?
Трент улыбнулся:
   - Так значит, кто-то сказал вам, что я не прочь нарушить закон, если  мне
как следует заплатят?
   - Это было сказано не совсем так, - возразила она. - И во  всяком  случае
мы и сами не стали бы нарушать закон, настоящий закон, Но ведь это же Куба.
   - На Кубе действуют кубинские законы. И я, пожалуй, больше  люблю  ходить
под парусами, чем посещать людные места, - сказал он,  перейдя  на  шутливый
тон.
   Аурия рассмеялась, довольная тем, что допрос окончен.
   - Марко любит и то и другое. Когда мы сойдем на берег, сами увидите -  он
всегда окружен людьми.
   - А сын шкипера?
   - Рик? Он немного застенчив.

Глава 6

   Трент высадил Аурию на берегу возле небольшого пляжного отеля. Как она  и
ожидала, ее брат стоял у стойки бара, неподалеку от плавательного  бассейна,
в центре небольшой компании. Он помахал Аурии рукой и крикнул, что  подойдет
через минуту. Сын шкипера сидел в одиночестве за столом, в  тени  пальмового
дерева. В нем сразу же можно было узнать англичанина: худой, высокого  роста
- около метра восьмидесяти, -  голубоглазый,  остроносый  и  нервный.  Такая
бледная кожа, как у него, за десять минут пребывания  на  полуденном  солнце
обычно сгорает. На голове надета панама, отбрасывающая  тень  на  лицо.  Его
белая рубашка с засученными рукавами, серые фланелевые брюки, слишком теплые
для здешнего климата, а  также  тяжелые  кожаные  ботинки  были  бы  гораздо
уместнее на прогулке по долинам Йоркшира. Трент сразу  же  прочел  в  глазах
англичанина, что  он  влюблен  в  Аурию  и  больше  всего  на  свете  боится
рассердить и  разочаровать  ее.  Да,  поистине  трудное  партнерство!  Аурия
представила их друг другу:
   - Ричард Хьюитт, мистер Трент.
   - Просто Трент. Не хотите ли выпить пива?
   Англичанин избегал смотреть Тренту в глаза, на щеках его заиграл румянец.
Он посмотрел на часы, как будто нить или не пить пиво зависело  от  времени.
Трент тем временем уже сделал заказ.
   - Аурия сказала мне, что вы разыскиваете своего отца, - произнес он.
   Теперь должен был что-то ответить Ричард, но он колебался. Выручило  лишь
то, что в это время принесли пиво. Он принялся настаивать, что  заплатит,  и
даже встал, чтобы достать бумажник из  заднего  кармана,  но  тут  вмешалась
Аурия. Она уверенно заявила  официанту,  что  оплатит  кредитной  карточкой,
когда они будут уходить.
   Трент понял, что она привыкла к деньгам - может быть, не  очень  большим,
но достаточным, что придавало ей  уверенности.  Вероятно,  именно  этого  не
хватало в детстве Ричарду, так же, как и ему  самому.  Одежда  Ричарда  была
совершенно неподходящей для Карибских островов. Возможно,  он  не  рассчитал
время своего пребывания здесь, потому и не приобрел одежду для тропиков? Или
он просто скуповат? Или и то и другое вместе?
   - Вы ищете судно? Скажите мне, какое именно, и я, возможно, смогу помочь,
- сказал Трент.
   Ричард начал, мало-помалу, рассказывать свою историю, а  Аурия  время  от
времени осторожно подсказывала ему, помогая преодолевать застенчивость.
   Родители Ричарда официально были не разведены, но  жили  отдельно.  Отец,
профессиональный шкипер, специализировался на доставке яхт из порта в  порт.
В последний раз он выполнял задание агента  из  компании  Ллойда,  перегонял
яхту "Красотка" из Анголы  в  Ньюпорт  на  побережье  Коннектикута.  Сначала
владелец  яхты  рассчитывал  перезимовать  в  Кейптауне,  но  яхту  пришлось
поставить в Анголе на капитальный ремонт. Некоторые детали  невозможно  было
найти на месте, пришлось  заказывать  в  Англии  и  переправлять  в  Анголу.
Поэтому владелец яхты  вынужден  был  рассчитать  прежнюю  команду  и  снова
вызвать отца Ричарда, по завершении работы. К тому времени зимний сезон  уже
закончился.
   Теперь в повествовании  появился  отец  Аурии  -  владелец  ресторанов  в
Нью-Джерси и в Ньюпорте, - который  повстречался  с  хозяином  "Красотки"  и
арендовал яхту на шесть месяцев.
   - "Красотка", - объяснила Аурия, -  прекрасная  классическая  яхта,  хотя
немного и старомодная. Отец задумал  использовать  ее  при  перевозке  самых
дорогих грузов для ресторана. А может быть, это была идея владельца яхты.  В
случае, если бы это принесло прибыль в первый год, отец имел право  выкупить
яхту. Я думаю, он намеревался подключить к  этому  делу  Марко,  -  добавила
девушка.
   Хьюитт-старший прислал Ричарду открытку из Анголы. А потом  они  получили
сообщение, что "Красотка", вероятно, потоплена орудийным огнем  у  северного
побережья Кубы.
   - Что там было написано, пожалуйста, подробнее, - попросил Трент.
   Ричард вынул из кармана письмо. В нем говорилось:

   Дорогая миссис Хьюитт,
   Ваш  бывший  муж,  Уильям  Хьюитт,  нанятый  шкипером  на  моторную  яхту
"Красотка", должен был доставить судно из  Западной  Африки  в  Ньюпорт.  К,
нашему глубочайшему сожалению, должен сообщить Вам, что "Красотка"  вот  уже
восемь недель как пропала без вести, и велика вероятность, что Ваш муж погиб
в море.
   Жизнь Вашего мужа по его  просьбе  застрахована  на  сумму  двести  тысяч
долларов в Вашу пользу и в пользу Вашего сына  Ричарда.  Со  своей  стороны,
владельцы  "Красотки"  учредили  пенсионный  фонд  для  своих  служащих,  из
которого Вам как вдове погибшего причитается  двести  пятьдесят  долларов  в
неделю. В настоящее время  страховые  инспектора  компании  Ллойда  пытаются
выяснить судьбу Вашего мужа и судна. Вы, вероятно, прочли в "Дейли телеграф"
сообщение, где высказывается предположение, что  какая-то  яхта  затонула  у
берегов Кубы. Маловероятно, чтобы это была "Красотка". Однако, насколько мне
известно, страховая компания направила кубинским  властям  запрос  по  этому
поводу.  Надеюсь,  в   ближайшее   время   известить   Вас   о   результатах
расследования.

   Сообщаю Вам еще  одно  обстоятельство  -  "Красотка"  была  зафрахтована.
Согласно договору о фрахте,  фрахтователь  несет  ответственность  за  любой
ущерб  и  по  любым  претензиям,  предъявляемым  владельцам  "Красотки",  не
покрываемым суммой страхового полиса. Если страховая  компания  по  той  или
иной  причине  откажется  выплачивать  страховую  премию.  Вы  и  владельцы,
"Красотки" имеете право обратиться в суд  США  с  иском  к  фрахтователю.  С
выражением глубочайшего сочувствия
   Остаюсь
   Искренне Ваш
   Дэвид Роджертон-Смит.

   К письму были приложены газетные вырезки из  "Майами  геральд"  и  "Дейли
Телеграф". Текст  их  был  идентичен,  так  что,  очевидно,  сообщения  были
получены  непосредственно  из  телеграфных  агентств:  "Прошлой  ночью   еще
двадцать человек бежало с Кубы от диктатуры Кастро  на  рыболовецком  судне.
Сойдя на берег сегодня  утром,  беженцы  сообщили,  что  видели,  как  огнем
кубинской береговой артиллерии была потоплена какая-то яхта".
   Трент попросил показать ему открытку от Хьюитта-старшего. Это был обычный
пляжный сюжет: группа пальм, полоса прекрасного песка,  белые  гребни  волн,
разбивающихся о рифы. Москиты  и  хехены  <Мелкие  песчаные  мухи  с  хорошо
развитыми челюстями, кровососущие.> в кадр не попали.
   Плохая печать  и  скверная  бумага  не  оставляли  сомнений  -  это  была
продукция коммунистической страны. На открытке стоял штамп столицы Анголы, а
ниже - коротенький текст: "Отплываю в  Штаты  на  следующей  неделе.  Может,
приедешь ко мне на каникулы? Отец".

***

   - Писем от него не было? - спросил Трент.
   Ричард пожал плечами:
   - Отец не любил писать письма. Мы частенько месяцами ничего не  получали.
А потом вдруг две или три открытки сразу.
   "Мы... - подумал Трент. - Значит, Ричард  все  еще  живет  воспоминаниями
детства", - а вслух спросил:
   - Вы когда-нибудь навещали его?
   - Несколько раз - я тогда еще учился в школе. А в последнее время бывал у
него дважды. Он часто приглашал меня к себе.
   Трент наблюдал, как красивый смуглый молодой человек в купальном костюме,
сидевший в шезлонге возле бассейна, сосредоточенно и самовлюбленно  натирает
себя кремом для загара. С верхней лоджии отеля на него засмотрелись какие-то
две девицы. Тренту были хорошо знакомы подобные сцены из жизни яхтсменов. Он
представил себе, как отец Ричарда небрежно царапает послание сыну  в  минуту
одиночества в межсезонье. А затем у него появляется очередная подруга, и  на
время пропадает желание писать домой. Но теперь Хьюитту  уже  за  пятьдесят,
так что девиц завлекать стало труднее.
   Трент сложил вырезки.
   - Если даже это и была "Красотка", то  северное  побережье  Кубы  слишком
велико. Вы, наверное, справлялись у Роджертона-Смита, что сказали  кубинские
власти?
   - Американец с яхты высадился на  парусной  лодке.  Он  заявил  кубинским
властям, что на яхте  были  слышны  два  взрыва,  но  кубинцы  кат