ря на метеорологический прогноз и на то, что барометр замер  на
отметке 29,9. Педро Гомес почувствовал тревогу Трента еще до того,  как  они
отправились в путь.
   - Ты чувствуешь его?
   - Кого? - притворился Трент.
   - Тайфун, -  спокойно  ответил  латиноамериканец.  -  Ты  не  смотрел  на
барометр уже целых четыре часа.
   Трент пожал плечами, и бандит улыбнулся. В отблеске  света,  проникающего
из кают-компании, сверкнули белые зубы.
   - Ты мне нравишься, Трент. Но это ничего не меняет.
   -  Конечно,  -  согласился  Трент.  За  полчаса  перед  тем,  как   Трент
рассчитывал прибыть на место, в рубку вошел Луис:
   - Сеньор капитан, у вас есть легкая веревка?
   - Насколько легкая?
   - Настолько, чтобы надеть на вас. - Взгляд его был, как всегда, холоден и
совершенно спокоен. - Будет очень печально,  если  вы  потеряетесь  в  море,
сеньор капитан.
   Теперь на шее у Трента была веревка  длиной  метров  в  пятьдесят.  Гомес
завязал узел, слегка улыбнувшись и пожав плечами, как бы говоря:  независимо
от личного отношения к капитану, ему приходится выполнять эту работу...
   После того как Трента посадили на привязь, он потерял  последнюю  надежду
на спасение. Его обуял страх, все  еще  скрытый,  но  неизбежный.  Три  часа
жизни. Три часа, чтобы  подумать  обо  всем,  что  упущено.  Любовь.  Всегда
любовь. Мечта жить с женщиной так, чтобы у них  были  открытые  отношения  и
вера. Не иметь  никаких  секретов,  никаких  ненормальных  страхов,  никакой
тайной жизни. Быть  таким  же,  как  другие  люди:  копаться  в  огороде  по
выходным, вдыхать  запах  свежескошенной  травы.  И  чтобы  дети  играли  на
лужайке. И жена в  хлопчатобумажном  платье...  Длинные  ноги,  улыбка,  она
разделяет  с  ним  их  личные  воспоминания...  Безопасное  будущее...  Даже
возможность этого неотъемлемого права каждого была у него  украдена.  Но  не
этими латиносами. Полковник Смит вот кто был вором.  А  его  соучастником  -
Трент с его неизменной преданностью. "Латиносы - всего лишь инструменты",  -
подумал Трент, глядя  на  силуэт  Педро  Гомеса,  сидевшего  с  подветренной
стороны кубрика.
   Все три дня их путешествия Гомес был единственным из  четырех,  с  кем  у
Трента сложились хоть какие-то отношения. Ему  даже  немного  нравился  этот
бандит - абстрактно, несмотря на будущую роль Гомеса как его палача.  Они  с
Гомесом в общем-то выполняли одинаковую работу: оба - профессионалы,  только
Трент - на стороне закона.
   Из плотной темноты налетел сильный порыв ветра. Трент встретил его легким
движением рукоятки румпеля, и  катамаран  выровнялся.  Волны  перекатывались
через Корпус судна со звуком разрываемой бумаги. Когда яхта падала с  волны,
паруса на мгновение обезветривались и хлопали. Быстрый взгляд  на  индикатор
Лорана - одна миля до места рандеву.
   Два часа и пятьдесят минут жизни.
   - Ты женат, Гомес?
   - Да, сеньор. -  Бандит  самодовольно  засмеялся.  -  Три  мальчика,  три
девочки.  Один  мальчик  будет  юристом,  один   -   бухгалтером,   один   -
полицейским...
   "Многовато девочек для эмансипации", - подумал Трент.
   - Ты свою норму выполнил. Гомес снова тихонько засмеялся:
   - Остается родить врача.
   - И найти послушных миллионеров в мужья дочерям.
   - Естественно...
   - Запомни, - предупредил Трент, - Бог на нашей стороне. К  сожалению,  он
считает, что за все следует наказание.
   Толстяк усмехнулся. Пистолет лежал у него на коленях.
   - Мрачная философия, сеньор капитан.
   - Не сомневайся, - сказал Трент. Два  часа  и  сорок  минут  жизни...  Из
темноты донесся хриплый рокот двойного дизельного мотора. На мгновение Трент
позволил себе поверить в спасение. Но  на  судне  не  было  огней.  Один  из
"бюрократов" на носу яхты  дважды  помигал  фонариком,  подождал  секунду  и
повторил сигнал. В ответ зажегся синий огонь над зеленым.
   - Возьми руль, - сказал Гомесу Трент. - Держи его  ровно,  пока  я  спущу
паруса.
   Осторожно,  чтобы  не  зацепиться  веревкой,  он  пошел  вперед.   Сделав
"бюрократу" знак посторониться, он, спустив большой фок, свернул и убрал его
в мешок. Теперь судно уже было видно: прилизанная моторная яхта  "Бэглиетто"
с белым корпусом. Два миллиона долларов за искуснейшую  итальянскую  работу.
Располагая тысячью лошадиных сил в каждом двигателе, она  в  спокойной  воде
развивала скорость до тридцати узлов. В  тени  алюминиевого  навеса  на  юте
можно попивать кампари с содовой. "Ничего лучшего и не придумаешь  для  этих
кровожадных акул наркобизнеса",  -  подумал  Трент  со  злостью  и  страхом.
"Наркокороли" - так их называют газеты, придавая этим свиньям  романтический
ореол, которым они наслаждаются...
   Однако в открытом море яхту  будет  чертовски  болтать.  Капитан,  должно
быть, беспокоится, хочет побыстрее разгрузиться.  Без  груза  у  "Бэглиетто"
хватит мощности, чтобы обогнать приближающийся шторм.
   Спустив главный парус "Золотой девушки", Трент  наблюдал,  как  медленно,
преодолевая порывы ветра, подходит к катамарану  моторная  лодка.  У  Трента
появилась возможность проявить мастерство.  Пока  что  ничего  сложного,  но
все-таки предстоящая работа хоть на время избавит его от страха. На ют  яхты
вышли люди. Двое одеты в белую униформу, фигуры остальных едва различимы. Из
кают-компании поднялся Луис, облокотился на переборку; руки его без движения
лежали на крыше салона. "Вычислительная машина, -  подумал  Трент.  -  Луис,
шеф..."
   Отвращение к этому человеку вдруг стало невыносимым. Не в силах  смотреть
на него, Трент повернулся к Гомесу:
   - Я не хочу, чтобы корабль врезался в нас.  У  них  есть  кормовой  трап.
Подойдем со стороны кормы и закрепимся швартовым. Грузитесь с трапа.
   Бандит кивнул и отдал приказание остальным "бюрократам" - они теперь  уже
стояли на носу.
   Трент повернул "Золотую девушку" к ветру, в то время  как  моторная  яхта
качалась на волнах, разлетавшихся блестящим каскадом  брызг  от  ее  бортов.
Корма катамарана то  поднималась,  то  опускалась;  вот  волна  подкатила  к
"Золотой девушке" и сейчас поднимет ее. Нос катамарана  оказался  вровень  с
кормой "Бэглиетто".
   - Бросай! - закричал Трент.
   Он увидел, что один из матросов  поймал  швартов.  Закрепив  румпель,  он
поставил "Золотую девушку" так, что  "Бэглиетто"  прикрывала  ее  от  ветра.
Очередной порыв освободил основной парус от крепежной планки.
   - Пригнись, - предупредил Трент Гомеса, потому что гик стал вращаться. Он
запрыгнул на крышу каюты и высвободил фал. Парус обвис. Трент собрал  его  и
привязал к гику, а затем пошел вперед, чтобы поднять штормовой кливер.
   Стоя бортом к ветру, "Золотая девушка" была  свободна  от  более  тяжелой
яхты.
   -  Трави!  -  приказал  Трент  одному  из  "бюрократов".  -  Медленно,  -
предупредил он и  закрепил  небольшой  штормовой  кливер  так,  чтобы  парус
двигался свободно и удерживал  "Золотую  девушку"  на  расстоянии  от  кормы
"Бэглиетто". Трент все время мысленно смеялся над собой: какой он прекрасный
моряк, а жить осталось  два  часа  и  тридцать  минут!  Почему  же  его  так
беспокоит  судьба  "Золотой  девушки"?  Да  еще  и  мнение  о  нем   моряков
"Бэглиетто"!
   Подняв глаза, чтобы взглянуть на капитана моторной  яхты,  Трент  увидел,
что начался слабый дождь. На фуражке и  погонах  капитана  сверкнул  золотой
галун. Ему было лет шестьдесят. Типичный шкипер,  обслуживающий  богачей,  -
старательный и верный слуга за шестьдесят тысяч долларов  в  год.  Пенсия  и
прекрасная медицинская страховка. Но, как и хозяева, капитаны бывают разные.
Свиньи и поросята.
   Трент крикнул:
   - Что вы думаете о погоде?
   - Барометр не  меняется,  -  последовал  ответ.  -  По  радио  ничего  не
передают.
   "Ну, так будь уверен, что все в порядке, и спокойно",  -  подумал  Трент.
Позади капитана стояли матрос и еще человек двенадцать в камуфляжах и черных
беретах, на  шее  у  всех  -  ботинки  для  передвижения  по  джунглям,  все
вооружены.
   Должно быть, автоматы Калашникова, у них всегда автоматы Калашникова.
   - Сначала возьмем шесть человек для погрузки, потом  -  груз!  -  крикнул
Трент. - Начинайте!
   Люди спустились по кормовой лестнице. Низкорослые, коренастые  метисы.  С
такими невозможно о чем-нибудь  договориться,  также  как  и  с  пассажирами
Трента. Все они убийцы, жестокие громилы  из  трущоб  Медельина,  террористы
кокаинового бизнеса, те, кто взрывает автобусные станции,  убивает  каждого,
кто критикует право их хозяев быть королями  Колумбии.  А  насчет  автоматов
Калашникова Трент оказался прав: еще одна неудача для британского экспорта.
   Жестокость стала частью их повседневной жизни, и  на  веревку  на  шее  у
Трента они обратили столько же внимания, сколько обратили бы на безжизненное
тело в сточной канаве у себя на родине.  Оставив  двоих  принимать  груз  на
носу, Трент разместил еще столько же с наветренной стороны, затем с  помощью
оставшихся снял с крыши салона  надувную  лодку  и  перекинул  ее  за  борт,
оставив плавать вдоль борта.
   Вернувшись на нос, он крикнул:
   - Опускайте! - и, увидев ящик с боеприпасами, приказал:
   - На палубу не ставить! Сзади раздался голос Луиса:
   - Здесь  ящики  трех  размеров,  сеньор  капитан.  Шесть  маленьких  -  в
кают-компанию и еще два ящика большего размера.
   Тон латиноамериканца, холодный и спокойный, опять вселил в Трента  страх,
который на мгновение улетучился. Повернувшись, Трент сказал:
   - Я предупреждал вас. Груз перевезем на "Зодиаке", иначе перегрузим яхту.
Луис равнодушно ответил:
   - Посадите в "Зодиак" трех человек. У  Трента  майка  прилипла  к  спине,
стоило ему лишь представить бесконечный ужас этих неопытных в  морском  деле
людей, которых оставят в непроглядной  тьме,  под  моросящим  дождем,  когда
вокруг вздымаются буруны и разбиваются о  рифы  прямо  перед  их  носом.  Но
спорить с Луисом было бесполезно, более того - смертельно опасно.
   - Что ж, я дам им фонарь. Луис приоткрыл глаза - глаза ядовитой змеи -  и
прошипел, тоже как змея:
   - Нет необходимости в фонаре, сеньор капитан.
   В случае паники они могли бы посигналить лучом.
   - Как скажете, - ответил Трент, отвернулся и стал заниматься погрузкой. В
ящиках были боеприпасы к "Калашниковым"  и  "береттам",  гранаты,  полдюжины
переносных ракетных установок и ракеты к ним.
   Следующим  на  борт  перешел  командир   наемников,   Марио,   невысокий,
худощавый,  проворный,   с   маленькими,   широко   поставленными   глазами,
светившимися, как у хорька. На его левой щеке белел шрам  от  ножа.  Говорил
он,  слегка  шепелявя,  и  поприветствовал  Луиса  с   уважением,   но   без
подобострастия. К его камуфляжу, так же как и к камуфляжу  его  людей,  были
пришиты погоны вооруженных сил Бельпана. За ним последовали остальные  -  на
вид такие же убийцы. Двадцать  головорезов,  готовых  напасть  на  крошечную
беззащитную страну, которую Трент успел полюбить  за  простоту  и  наивность
жителей так же, как и за красоту природы.
   Три человека в "Зодиаке", двое - в носовых каютах, четверо  -  в  двойных
кормовых и пятеро - в кают-компании. Он поднял взгляд на  последнего  -  тот
медленно перекинул ногу в ботинке через гакаборт "Бэгл нетто".
   - Возьми ботинки в руки! - крикнул Трент.
   Мужчина посмотрел вниз с притворным смущением:
   - Кто сказал?
   - Я сказал. Сними ботинки! Мужчина громко расхохотался.
   -  Эй,  мужики!  Тут  быть   на   привязи   говорящий   сэбэка,   гринго.
Представляете? - обратился он к своим товарищам, намеренно мешая испанские и
английские слова и коверкая их. Он  перекинул  вторую  ногу,  сел  на  леер,
плюнул в Трента и, запрокинув голову, дурашливо затявкал. - Береги свой зад,
гринго! Когда возвратиться домой, мы есть сэбэка на обед.
   Он спрыгнул вниз, грохнув ботинками по палубе, и с силой провел каблуками
по светлой древесине. На  дереве  остались  две  черные  полосы,  и  мужчина
довольно захохотал. Он был ниже других ростом. Широкие скулы и смуглый  цвет
кожи указывали на его индейское происхождение. Он еще раз плюнул в Трента  и
снова захохотал, глядя на него черными, почти безумными глазами.
   - Хороший сэбэка, гринго! Хочешь махать свой хвост для Мигелито?
   Трент почти утратил самообладание, поскольку ему  приходилось  сдерживать
страх. Им вдруг  овладела  слепая  ярость,  он  размахнулся,  чтобы  ударить
мужчину, тот пригнулся, но Трент все-таки зацепил его справа.  Наемник  упал
на спину и покатился, ударившись о леер, натянутый  между  корпусами  судна.
Трент тотчас подскочил и замахнулся правой ногой, чтобы ударить  в  пах,  но
удар пришелся в бедро. Метис вскочил, ощерившись,  как  кошка,  и  расставив
ноги. Слабые огни моторной яхты осветили  нож,  блеснувший  в  его  руке,  в
уголках рта выступила слюна.
   Кто-то  обхватил  Трента  сзади,  прижав  его  руки  к   бокам.   Мужчина
приближался к Тренту, целясь ему ножом в живот. Вдруг раздался голос  Луиса,
холодный как лед, бесстрастный и злой:
   - Брось!
   Метис замер на месте как громом пораженный. Пальцы разжались, нож упал на
брезент, натянутый между частями катамарана,  и  скатился  в  море.  Взгляд,
полный ненависти, был прикован к Тренту. Он сплюнул:
   - Я убью  тебя,  гринго!  Погоди,  гринго,  погоди!  Я  убью  тебя!  Я  -
Мигелито...
   Трент высвободился и повернулся спиной к Мигелито. Он  был  вне  себя  от
гнева, от страха не осталось и следа.
   - Пусть эта свинья снимет ботинки -  бросил  он  Луису.  -  Пусть  снимет
ботинки и отправляется вниз, а не то я всех вас разобью о риф.
   Луис вытер нос платком. "У  него,  должно  быть,  целый  чемодан  носовых
платков", - подумал Трент, глядя в  холодные  глаза,  изучавшие  его  из-под
белого льняного платка.
   - С веревкой на шее вы будете долго умирать, сеньор капитан.
   Но пока он жив, жива и надежда. Правда, надеяться оставалось  не  так  уж
долго - два часа и двадцать минут...
   Спустив "Зодиак" на воду, он привязал его к  кормовой  стойке  якоря.  Те
трое, которым было приказано плыть в надувной лодке, ждали  в  кубрике.  Они
смотрели на него с неприкрытым ужасом, уже вымокнув под моросящим дождем.  А
скоро промокнут насквозь  и  измучаются  от  морской  болезни.  Трент  решил
показать одному из них, как держать нос "Зодиака" в случае, если придется их
отвязать. Но в это время из темноты возник Луис:
   -  Задерживаться  опасно,  сеньор  капитан.  Трент  достал   из   рундука
спасательные жилеты. Пока обреченные надевали их, он  отсоединил  рыболовную
лесу от марлиня, привязанного к стойке на корме по правому  борту,  закрепил
ее на носу "Зодиака" и установил сцепление на барабане, выдерживающем двести
килограммов. - Не паникуйте, все будет в полном порядке. - Он помог мужчинам
сесть в лодку. Глядя на наблюдавшего за ними Луиса, они с  несчастным  видом
молча кивнули.
   - Если начнется шторм, все может осложниться, - предупредил Трент Луиса и
командира отряда Марио. - Чем меньше людей на палубе, тем лучше.  Гомес  мне
поможет,  он  уже  кое-чему  научился.  Правда,  нужен  еще  один  у  мачты,
кто-нибудь из твоих людей, порасторопнее и чтобы хоть что-нибудь  понимал  в
веревках, - обратился он к Марио.
   Луис спустился в кают-компанию, а Трент выбрал второй кливер и  прикрепил
его к фок-мачте. Даже при легком бризе больший парус мог сделать  буксировку
"Зодиака" опасной и неконтролируемой.
   Один из солдат поднялся на крышу кубрика.
   - Ты понимаешь что-нибудь в веревках? - спросил Трент. Тот пожал плечами:
   - Я пастух, сеньор, ковбой...
   - Тогда смотри. - Трент спустил штормовой кливер и  поднял  кливер  номер
два.
   - Отдать швартовы! - крикнул он капитану "Бэглиетто".  Быстро  свернув  в
бухту булинь, он поставил основной парус.
   Они отошли от моторной яхты. Капитан помахал ему рукой, как моряк моряку,
и Трент тоже поднял руку на прощание. Два часа жизни...
   Один рывок буксирного троса "Зодиака" -  и  "Золотую  девушку"  развернет
бортом к ветру, но Трент стоял наготове у кливера, туго натянув  который  он
мог сбалансировать  силу  ветра  и  натяжение  буксира.  Когда  же  "Зодиак"
двигался спокойно, можно было ослабить парус.  Катамаран  шел  медленно,  но
ровно.
   - Не выпускай из рук!  -  приказал  Трент  Гомесу  и  забрался  на  крышу
кубрика.
   Затем показал солдату Марио фалы для подъема и спуска основного паруса  и
кливера.
   - Когда я крикну, спускай паруса. Соберешь их на палубе.
   Явно испуганный возложенными на него обязанностями, солдат кивнул в  знак
понимания.
   Груженая надувная лодка  замедляла  скорость  катамарана,  так  что  едва
удавалось делать пять узлов. За последние полчаса волнение усилилось.  Трент
слышал, как волны с грохотом разбивались о риф. Пошел проливной дождь. Ветер
пока не был сильным,  но  его  порывы  участились.  Десять  минут  -  и  они
достигнут прохода в рифе, еще сорок пять минут до материка и двадцать  минут
вверх по реке до места разгрузки...
   В воздухе чувствовалось напряжение, словно они плыли, накрытые стеклянным
колпаком толщиной в один миллиметр, который вот-вот разобьется вдребезги.  И
тогда на них обрушится ад.
   Гомес это чувствовал. Он сидел сгорбившись у кормового крепления, с ножом
в руке, в любую минуту готовый  перерезать  трос  "Зодиака",  и  курил  одну
сигарету за другой,  пряча  их  в  ладони  от  дождя.  Каждые  полминуты  он
поглядывал на индикатор навигационного прибора Лорана, как будто  это  могло
побудить его показать другие координаты, затем поднимал взгляд к небу.
   - Приближается? - Этот вопрос Гомес задал, наверное, уже в пятый  раз,  с
тех пор как они отчалили от "Бэглиетто".
   - Пока нет, - ответил Трент. - Может, через пару часов. А может, и позже.
Сначала будут шквальные порывы ветра.
   И тут, как по заказу, налетел ветер,  вырвавшись  откуда-то  из  темноты.
Рева не было слышно из-за  грохота  бурунов  впереди  по  курсу,  и  большая
пенистая волна застигла их врасплох.
   Ветер ударил в паруса.
   - Режь! - завопил Трент и увидел, как блеснул нож Гомеса.
   Катамаран рванулся вперед, паруса натянулись, как кожа на барабане, штаги
затрещали от напряжения.
   Вдруг Гомес вскочил на ноги - то ли от страха,  то  ли  просто  чтобы  не
сидеть на месте. Видимо,  рывок  катамарана  вывел  его  из  равновесия.  Он
пошатнулся, широко раскинул руки, рыболовная леса запуталась вокруг его ног,
и, завопив от ужаса, он свалился в воду.
   - Спускай паруса! - закричал Трент  солдату,  стоявшему  около  мачты,  и
сильно крутанул штурвал, чтобы развернуть "Золотую  девушку"  по  ветру.  Он
рванул оба паруса, освободил их от крепежных планок и бросился в море.
   Несколько гребков - и он схватил Гомеса за шиворот. Трент совсем забыл  о
веревке у себя на шее: она натянулась так, что казалось,  еще  немного  -  и
голова оторвется. Ему удалось одной рукой схватиться за веревку  и  оттянуть
ее, а другой - удержать Гомеса за рубашку. Вода заливала Тренту глаза и рот,
он ничего не видел и захлебывался, а Гомес, изо всех сил молотивший  руками,
то и дело попадал по нему.
   - Прекрати панику! - завопил Трент. Волна подняла  его,  и  он  увидел  в
кубрике людей. Веревка на шее ослабла.  Трент  набрал  воздуха  в  легкие  и
нырнул, ощупью продвигаясь вдоль лески, закрутившейся вокруг ног Гомеса.  Он
схватил линь  со  стороны  "Зодиака",  обвязал  вокруг  правого  запястья  и
устремился к поверхности. Воздуха  не  хватило,  и  он  глотнул  воды.  Соль
обожгла легкие, а до смерти перепуганный Гомес, едва  не  задушив,  обхватил
его шею руками и стал топить. У Трента не было выхода. Он уперся  коленом  в
живот Гомеса, выжимая из  него  воздух,  а  когда  тот  согнулся,  ударил  в
челюсть.
   - Извини, - сказал он, хотя Гомес вряд ли что-либо понимал.
   Освободившись,  Трент  привязал  к  "своей"  веревке  леску,  в   которой
запутались ноги Гомеса, схватил его и перевернул на спину, так чтобы  рот  и
нос его были над водой. Затем нырнул