манную крышу ловушки.
   Солдат слева от него позвал: "Тони!" - и что-то спросил на местном  языке
- вероятно, осведомился, как дела. Не получив ответа, он крикнул погромче.
   Трент укрылся за поваленным деревом и,  присев  возле  ямы,  замаскировал
свои следы, настилая поверх целые листья и траву.
   Солдат снова закричал - на этот раз он звал второго соседа по  цепи.  Тот
тоже окликнул Тони и опять же, не получив ответа, сообщил об этом по  радио.
Затем оба вернулись назад. Они находились теперь  на  расстоянии  пятидесяти
метров и секунд через тридцать должны были обнаружить яму.
   Не поднимаясь, Трент стал  на  корточках  передвигаться  назад,  легонько
заметая за собой следы руками. Он добрался до первого дерева и спрятался  за
его стволом. Ползти нельзя - останутся следы; если же он поднимется на ноги,
его обязательно заметят, стоит только двинуться. Он внимательно изучил почву
впереди, наметив места, куда можно поставить ногу  так,  чтобы  не  осталось
следов.
   Первый солдат обошел гнилое бревно, заметил яму и  крикнул,  предупреждая
товарища, который с шумом продирался через густой  кустарник.  Увидев  тело,
лежащее на остриях кольев, он выругался. Второй присоединился к нему и  стал
что-то сердито кричать по радио.
   Эти люди были вооружены до зубов и находились в каких-нибудь пяти  метрах
от места, где притаился Трент. Они стояли, повернувшись  к  нему  спиной,  и
глядели в яму. Если он двинется - они услышат,  если  они  повернутся  -  то
увидят его. Но, так или иначе, надо бежать. И он  метнулся  в  сторону,  как
тень, мягко ступая по земле, почти невидимый в своем камуфляже из грязи.  Он
пробежал метров пятьдесят и скрылся  в  грандиозном  храме  джунглей  с  его
колоннадой из стволов  могучих  деревьев.  Огромными  скачками  Трент  бежал
вперед, не чувствуя своего веса. Отбрасываемые  высокими  деревьями  длинные
тени свидетельствовали о скором приближении ночи.  Наконец  он  остановился,
схватившись за ствол дерева. И тут раздался выстрел.
   Трент стремительно бросился на землю и перевернулся через голову  -  пуля
прошла у него над правым плечом. Он проклинал себя за  глупость:  как  можно
было не догадаться, что хитроумный Ортега оставит за  главной  цепью  облавы
проверочные посты! За несколько секунд Трент успел о многом подумать. Теперь
он лежал на спине, широко раскинув руки с  раскрытыми  ладонями  так,  чтобы
стрелявший филиппинец мог убедиться, что он безоружен и  беззащитен.  Тяжело
дыша, Трент поднялся на ноги, заложив руки за голову, посмотрел прямо в лицо
своему  преследователю.  Вид  у  него  был  весьма  жалкий  -   грязный,   с
всклокоченными волосами, одетый лишь  в  продранные  на  коленях  солдатские
штаны, все тело в шрамах от давнишних и свежих ран.
   "Ну и ну! Этот парень битый и перебитый!" -  посмеялся  когда-то  главарь
мафии, увидев Трента голым в свете прожектора. Тогда,  сочтя  его  абсолютно
безвредным, гангстеры следили за ним не слишком строго. Трент надеялся,  что
солдаты Ортеги допустят ту же ошибку.

***

   Этот солдат морской пехоты был молод, крепок,  хорошо  натренирован.  Его
прямо-таки распирало от восторга. Надо же, как повезло! Он чуть не лопнул от
смеха, рассматривая это чучело. Вот это добыча! Десять тысяч долларов  тому,
кто нашел его, да еще десять тысяч за женщину. Господи!  Такая  куча  денег!
Теперь  он  сможет  завести  в  Пуэрто-Галера  отель  с  дискотекой,  сможет
поставлять  толстякам-австралийцам  несовершеннолетних   девочек.   Сначала,
конечно, нужно разыскать женщину, но это сущие пустяки. Не составит большого
труда заставить говорить это жалкое существо.  Для  начала,  чтобы  наладить
дело, он размахнулся  и  со  всей  силы  ударил  Трента  по  лицу  прикладом
винтовки.
   Трент мог тут же убить его, но он покорно принял удар, только  покачнулся
и, застонав, рухнул на колени.
   В странах, пораженных коррупцией, полиция и  родственные  ей  организации
культивируют презрение ко  всем,  кто  не  принадлежит  к  привилегированным
кругам. Так было и с этим морским пехотинцем.
   Трент покорно склонился перед ним, закрыв голову руками,  чтобы  смягчить
следующий удар. Он молил своего палача о  пощаде,  жалобно  хныкал,  положив
ладони на землю между сапогами солдата, согнув спину и тычась лицом в грязь,
- какой-то гибрид католика и мусульманина за молитвой.
   Солдат презрительно засмеялся и снова поднял свою винтовку.
   Но в это мгновение Трент вытянул руки и, ухватив филиппинца  за  ноги,  с
силой рванул их на себя. Солдат опрокинулся  на  спину  и  от  неожиданности
выронил оружие. Трент бросился на него, но филиппинец перевернулся, и  Трент
оказался под ним. Солдат норовил ударить  его  коленкой  в  пах,  но  Тренту
удалось вывернуться. Пальцы филиппинца сомкнулись у  него  на  горле.  Трент
брыкался, вертел головой и отчаянно пытался разжать  руки,  мертвой  хваткой
перехватившие его шею.
   Но враг был сыт, молод,  полон  сил,  а  Трент,  израненный  и  уставший,
находился уже на грани полного истощения. Он проклинал  себя,  что  не  убил
филиппинца раньше, когда была такая  возможность,  и  пытался  придать  себе
силы, вызывая в памяти образ девушки. Он яростно  выворачивал  правую  руку,
сжимавшую его горло, и наконец железные пальцы на его шее  разомкнулись.  Он
попытался ударить солдата головой в  лицо,  но  тот  уклонился  и  со  своей
стороны нанес Тренту удар локтем в челюсть, от которого голова его качнулась
в сторону. Солдат увидел на земле свой нож и схватил его.
   Торжествуя, он сжал нож в руке. Солнечный луч, пронизав листву,  сверкнул
на лезвии.
   Трент, теряющий последние силы, лежал между коленей солдата,  делая  вид,
что находится  в  полубессознательном  состоянии.  Он  вновь  призвал  образ
девушки и молился про себя.
   Солдат с облегчением вздохнул и стал подниматься на ноги. Он  победоносно
улыбался и, встав на  колени,  готовился,  обрушившись  на  противника  всем
телом, нанести последний решающий удар.
   Удар был  хорошо  рассчитан.  Нож  уже  начал  опускаться,  когда  Трент,
собравшись с силами, ударил солдата в пах правым коленом. Филиппинец полетел
вперед, нож выскочил у него из рук и упал на землю. Трент  извернулся,  всей
своей тяжестью обрушился на спину  противника,  обхватил  рукой  его  шею  и
прижал лицом  в  грязь,  одновременно  другой  рукой  нащупывая  его  сонную
артерию.
   Трент понимал, что это его последний шанс. И ни о чем  другом  думать  не
мог. Он давил на спину противника, в то же время  зажимая  рукой  артерию  у
солдата на шее, и старался дышать ровно,  не  обращая  внимания  на  боль  в
раненой руке.
   Постепенно боль утихала и обуревавший его страх  начал  проходить.  Трент
понял, что одержал победу - враг был  мертв.  Перевернувшись  на  спину,  он
лежал рядом с трупом и смотрел, как  высоко  над  головой  играют  в  листве
солнечные зайчики. Он вспоминал, как когда-то нырял под водой, течение несло
его вдоль кораллового рифа, а наверху, на поверхности моря,  так  же  играли
солнечные  блики.  Но  тут  громкий  кашель  вулкана  вновь  вернул  его   к
действительности.
   Единственная возможность спастись для Трента и девушки заключалась в том,
что Ортега должен поверить, будто они бежали морем. Там, в  яме-ловушке,  он
представил все так, будто  солдат  умер,  свалившись  на  колья.  Теперь  он
намеревался разыграть другой  спектакль.  Этот  солдат  сделал  единственный
выстрел. Вряд ли кто-нибудь обратил на него внимание - ведь  с  юга,  откуда
шла цепь морских пехотинцев, доносилась беспрерывная пальба.
   Трент трясущимися руками обшарил одежду мертвого врага  и  наконец  нашел
то, что искал, -  это  была  копия  швейцарского  армейского  ножа  с  двумя
лезвиями, с  приспособлением  для  открывания  бутылок,  шилом,  штопором  и
вилкой.
   Он сделал шилом на щиколотке убитого два маленьких укола, затем  глубокие
крестообразные разрезы в наколотых местах и  попытался  выдавить  кровь.  Но
крови было мало. Тогда он вытащил из  нагрудного  кармана  солдата  жестяную
коробку, закурил сигарету и приложил зажженный кончик к  пиявке  у  себя  на
теле. Пиявка отвалилась, он выжал из нее кровь на ранку  и  зарыл  пиявку  в
землю. Трент проделал эту операцию несколько раз. Он не торопился -  времени
было достаточно. Наконец, удовлетворившись, он помазал кровью  руки  и  губы
мертвеца и отпустил его - труп повалился на левый бок.
   Трент потратил еще пять минут, устраняя следы борьбы. Теперь вся  картина
представлялась достаточно очевидной. В какой мере  она  действительно  может
убедить - зависело от  степени  подозрительности  человека.  Ортега  же  был
подозрителен, как выдрессированный для охоты фокстерьер.

Глава 18

   Тела четырех китайцев и второго помощника с "Цай  Джен"  были  сложены  в
стороне от остальных  трупов,  у  них  сняли  отпечатки  пальцев,  проверили
формулу крови и сфотографировали под разными углами. Зная,  что  у  Вонг  Фу
имеются многочисленные связи повсюду, Танака Кацуко настаивал на том,  чтобы
отправить вещественные доказательства в полицейскую лабораторию  в  Мадрасе.
Вертолет военно-морского флота вывалился из тучи и приземлился в том  месте,
где раньше находилась центральная площадь пиратской  деревни.  Из  вертолета
выскочил Маноло Ортега и направился к речной пристани, где  его  ожидал  сэр
Филип Ли. Финансист прилетел этим  утром  и  с  тех  пор  как  будто  бы  не
двигался. Он стоял, сложив  руки  на  груди.  Галстук  у  него  был  завязан
идеальным узлом, воротничок сорочки  накрахмален,  серый  костюм  безупречно
отглажен. Даже коричневые оксфордские туфли были абсолютно чисты и  начищены
до блеска.
   - Один из моих людей угодил в западню, - с горечью сказал Ортега.
   - И что, умер?
   - Мертвее не бывает.
   Финансист вынул из внутреннего кармана пиджака изящный золотой карандашик
и  маленькую  записную  книжку  в  кожаном  переплете  с  тиснеными  золотом
уголками. Своим аккуратным почерком он вписал  имя  погибшего,  пополнив  им
список других, семьям которых он должен будет выплатить пособие.  Двое  были
убиты во время первой атаки, капрал подорвался  на  мине.  Теперь  еще  этот
солдат. Значит, всего четверо убитых и пятый потерял ногу выше  колена.  Сэр
Филип спрятал карандаш и записную книжку обратно в карман.
   - Они сбежали? - спросил он.
   - Не исключено, что моего солдата столкнули в яму, - ответил Ортега.
   - Вы в этом уверены?
   - Я должен принимать в расчет  любые  возможности.  -  Ортега  передернул
плечами и хлопнул ладонью по лицу, убив комара. - Трент -  тертый  калач.  Я
читал его послужной список. Этого сукина сына нелегко разыскать.  Он  просто
неуязвим.
   - Неуязвимых не бывает, командор.
   - Теория. За этим человеком годами гонялись многие.  Большинство  из  них
умерло. Я расставил позади главной цепи облавы посты наблюдателей - один  из
них пропал, и мы не можем связаться с ним по радио.
   Ортега прочертил на земле линию от ямы-ловушки на  одном  конце  до  базы
пиратов - на другом.
   - Это направление, на котором был наблюдатель, - тот, что  пропал.  -  Он
яростно топнул каблуком, как будто это  могло  рассеять  его  тревогу.  -  Я
приказал заново прочесать джунгли, но мы не смогли ни черта найти в темноте.
   Из кратера вулкана поднялся к небу гигантский столб огня. Пламя  осветило
лицо финансиста, и он взглянул в ту сторону, но без большого  интереса.  Его
беспокоили только Трент и собственная внучка. Он надеялся,  что  дело  будет
закончено еще накануне. И прошло тридцать шесть часов, а  ничего  так  и  не
решено. Учиненное  в  деревне  побоище  в  какой-то  мере  восстановило  его
репутацию. Но ему необходимо было знать, что уничтожены все следы  похищения
Джей. Если это не удастся, все будут считать его жалкой фигурой,  утратившей
силу.
   - Так вы предполагаете, - обратился он к Ортеге,  -  что  Трент  вернулся
этим маршрутом?
   - Возможно, - пожал плечами Ортега. Вулкан умолк впервые за много  часов.
Это молчание вызывало тревогу и казалось угрожающим. Сэр Филип Ли ощущал эту
угрозу в неожиданно наступившей тишине. Вулкан как Божество, подумал он. Все
вокруг - одушевленное и неодушевленное - застыло в  ожидании  теперь,  когда
вулкан задержал свое дыхание. Но каким же Божеством он обернется - Божеством
жизни  или  разрушения?  На  лицах  пилота  и  четырех  морских  пехотинцев,
оставленных Ортегой для охраны берега реки, явно читалось опасение. Даже сам
Ортега, казалось, был встревожен - он с беспокойством смотрел на окаймленный
золотом кратер вулкана.
   - Но зачем ему это делать? - спросил сэр Филип.
   Но Ортега как будто не слышал его. Сэр  Филип  еле  заметно  улыбнулся  и
легонько тронул командора за плечо, пытаясь отвлечь его внимание от вулкана:
   - Этот англичанин, что именно заставило его вернуться по этому пути?
   - Его отец был ирландец, католик... - сказал Ортега.
   Финансист снова улыбнулся:
   - Странная причина для такого решения, согласитесь, командор.
   Ортега не следил за ходом мыслей  финансиста.  Он  усмехнулся  и  покачал
головой.
   - Вы говорили, что он англичанин. Но в его послужном списке,  который  вы
получили из Лондона, мелким шрифтом было сказано, что его отец  -  ирландец,
застрелился из-за недостачи в счетах. И такие  недостачи  бывали  у  него  и
раньше. А несколько месяцев спустя мать Трента разбилась на своем  "Ягуаре",
врезавшись в каменную стену.
   Лекции по психологии были любимым предметом Ортеги  -  его  интересовало,
какие побудительные причины заставляют человека становиться террористом  или
бойцом за свободу.  Проникните  в  сознание  соперника,  и  у  вас  появится
возможность перехитрить его. Таким образом он добился успеха в борьбе против
мусульман в Минданао и в Басилане. Он понял, какие цели они преследовали.  В
случае с Трентом он не рассчитывал переиграть его, пока не узнал, что именно
сэр Филип Ли оценивает в сто семьдесят тысяч долларов. Доля  Ортеги  в  этой
сумме составляла сто тысяч, и это было немало по меркам жизни на Филиппинах.
Ортега симпатизировал Тренту, и это было неприятно, но не  столь  уж  важно.
Трент находился в бегах уже тридцать шесть часов. Усталость может  принудить
его ослабить бдительность.
   У Ортеги затрещал радиоаппарат. Он поднес его к уху. Вулкан давал помехи,
но он понял смысл доклада своего сержанта.
   - Похоже, мой солдат умер от укуса змеи. Пожалуй, пойду взгляну на месте.
   Ортега постоял  минуту,  глядя  на  мощные  стволы  деревьев,  которые  в
сумерках казались сплошной стеной.
   - Экологистами бывают только люди, которые любят джунгли,  сэр  Филип,  -
сказал он. - Они  зарабатывают  таким  образом  деньги  -  получают  гранты.
Живущие в джунглях туземные племена не имеют выбора - они здесь живут  и  не
получают грантов. - Он сделал знак одному из своих людей следовать за ним  и
скрылся среди деревьев.

***

   Трент укрывался за папоротниковыми зарослями на краю  пиратской  деревни.
Над некоторыми хижинами еще курился дымок, и сильный запах горелой древесины
перебивал запах серы, исходившей от вулкана. Ветер утих, и  листва  деревьев
застыла в неподвижности.
   Ортега прошел мимо обуглившихся куч соломы и скрылся в  лесной  чаще.  За
ним последовал один солдат. Возле вертолета остались  пилот  и  три  морских
пехотинца. Телохранитель сэра Филипа Ли стоял в стороне от вертолета, откуда
хорошо просматривались  река  и  развалины  хижин.  Трент  не  видел  самого
финансиста, но предполагал, что тот стоит на деревянной пристани.
   Слева наверху зияло отверстие пещеры в скале, напоминавшее  черный  глаз,
из которого текли слезы. Трент вел наблюдение до самого наступления ночи, но
не заметил часовых возле скалы. Смертельно хотелось спать,  но  он  опасался
пробираться по открытой местности между сгоревшими хижинами.  Трент  ожидал,
что грохот вулкана заглушит его шаги, рассчитывал  ориентироваться  на  свет
извержения, планируя подойти под таким углом, чтобы не потерять  способность
ночного видения. Но как раз сейчас, как назло, вулкан был темным  и  молчал.
Настоящее свинство с его стороны.
   Он слышал вдалеке возню военных. Наверное,  уже  нашли  тело  убитого  им
солдата. Ортега пошел осмотреть труп.  Многое  ему  узнать  не  удастся,  во
всяком случае без лабораторных исследований, хотя  здесь  важны  не  столько
вещественные доказательства, сколько ощущение ситуации. Трент гадал:  сказал
ли сэр Филип Ортеге, что они охотятся за его собственной внучкой.  Финансист
вполне мог умолчать об этой подробности.
   Трент взял у убитого солдата связку каната  и  три  банки  консервов.  Он
надеялся, что пища восстановит силы Джей и она сможет пройти через гору.

***

   В ночной темноте показался  колеблющийся  свет  ручного  фонарика  -  это
Маноло  Ортега  возвращался  на  деревянную  пристань.  Сэр  Филип  Ли   был
неподвижен. Он стоял, отстраненный и  сдержанный,  и  ждал  доклада  Ортеги.
.Даже проклятые комары с уважением относятся к этому сукину сыну", - подумал
Ортега. Мириады кровососущих своим писком могли бы заглушить  звук  скрипки.
Пилот вертолета закрылся в  кабине,  но  и  оттуда  доносились  его  крепкие
ругательства, а три морских пехотинца, которых Ортега оставил с финансистом,
отошли подальше от берега реки. Комары доняли и телохранителя сэра Филипа  -
он чесался и хлопал ладонью каждые полминуты.  А  сам  финансист,  казалось,
находился в защищенном от комаров пространстве. "Как будто он сам  -  отрава
для них", - подумал Ортега.
   - Ну и что же вы  обнаружили?  -  голос  сэра  Филипа  был  сладким,  как
сахарный сироп.
   - Немного, - ответил Ортега.
   Глядя в лицо сэра Филипа, командор чувствовал  себя  как-то  неловко.  Он
присел на край пристани и повернулся в сторону вулкана. Ему хотелось,  чтобы
вулкан так или иначе проявил себя - либо начал извергаться, либо,  напротив,
совсем заткнулся. В данный  момент  он  умолк.  И  это  молчание  беспокоило
Ортегу. Он подобрал несколько камешков и начал ловко жонглировать ими. Затем
его внимание привлекли ботинки сэра Филипа. "Ну что  ж,  пачкать  ботинки  в
грязи - занятие гораздо более азартное, чем партия в  гольф,  и  значительно
более рискованное, а может быть, даже смертельно опасное", - подумал  он,  а
вслух произнес:
   -  Это  действительно  похоже  на  змеиный  укус.  Он   сделал   глубокие
крестообразные надрезы в месте  укуса,  чтобы  стекла  кровь.  Даже  пытался
высосать кровь из ранки, что совсем нелегко, но главным образом  выжимал  ее
из раны руками. Возможно, все было слишком поздно.
   - Мне кажется, вы не убеждены в этом, командор.
   Ортега продолжал смотреть на вулкан.
   - Мой солдат мертв, - сказал он. - Вот и все, что я знаю. А  для  прочего
необходима лаборатория. И Трент знает это. Он мог это сделать, что вовсе  не
означает, что он действительно это сделал. Он подстроил ловушку  солдату  на
прибрежной тропе, это точно. И он захватил двух идиотов на песчаной косе.
   У солдата в яме торчал кол в горле, но это ни черта не  значит.  В  досье
Трента сказано, что он владеет метательным ножом и,  как  правило,  поражает
противника в горло. Он мог убить парня ножом, а  затем  вонзить  ему  кол  в
рану, надеясь, что мы ничего не заметим. - Ортега швырнул камешек в  воду  и
раздраженно пожал плечами. - Я ничего  не  могу  сделать  в  темноте.  Утром
осмотрю яму и местность вокруг  -  может  быть,  что-нибудь  и  найду,  хотя
поручиться не могу. Если это его работа, то он настоящий профессионал - один
из самых лучших. Так сказано в его досье, и я не стал бы это оспаривать.
   - Похоже, вы признаете свое  поражение,  командор?  -  тихо  спросил  сэр
Филип.
   - Я устал и зол как черт. Если бы вы сразу сказали мне, в чем  тут  дело,
может быть, у нас что-нибудь и получилось. Может быть, но сейчас уже слишком
поздно.
   - Лучше назовите мне имя этого человека... - Сэр Филип снова  вынул  свой
золотой карандашик и записную книжку с золотым