нем  был  лучший  из
двух его коричневых двубортных  костюмов  из  полиестера,  белая  нейлоновая
сорочка со  слегка  пожелтевшими  краями,  потертый  красный  галстук,  один
нейлоновый носок темнее другого, а на ногах - обшарпанные коричневые ботинки
болгарского производства. Ему было без малого  сорок,  весил  он  на  десять
килограммов   больше   нормы   и   выглядел   как   безработный   клерк.   В
действительности же вот уже пятый год он занимал  пост  начальника  Третьего
отдела разведывательной службы Кубы и держал в своих руках нити  всех  левых
повстанческих движений в Латинской Америке.
   Стоявший на часах морской пехотинец, презрительно улыбаясь, наблюдал, как
Эстобан отстегивает свой потрепанный кейс с багажника велосипеда. Зажав  его
в коленях, Эстобан продел цепь через заднее колесо и, обернув вокруг дерева,
закрыл на замок. Замок был русского производства, и Эстобан пару раз  сильно
дернул цепь, убедившись, что замок закрылся.
   Часовой уже приготовился приказать, чтобы он  убрал  свой  велосипед,  но
Эстобан предъявил удостоверение личности, и матрос вытянулся  перед  ним  по
стойке "смирно". Эстобан устало улыбнулся:
   - Вот так, товарищ, жизнь - это большое свинство.
   Он утер с лица пот и оглядел стоянку для автомобилей, ища взглядом машину
лейтенанта Родриго де Санчеса. Его спортивный автомобиль  MG  с  брезентовым
верхом примостился в тени между двумя лимузинами "ЗИМ".
   - Не беспокойтесь - не провожайте меня, - бросил Эстобан представительной
секретарше со стройными длинными  ногами  и  дорогой  косметикой.  Пройдя  к
лифту, он обнаружил на двери  отпечатанную  на  машинке  записку:  "В  целях
экономии  электричества  лифтом  разрешается  пользоваться   только   высшим
офицерам".
   Эстобан поднялся по лестнице на пятый этаж, где  располагался  просторный
кабинет Родди де Санчеса. Стены кабинета украшали современные картины, яркий
ковер из Гватемалы, на столе стояла ваза с розами. Окно с цветными  стеклами
выходило прямо на море. На рейде болтался  незагруженный  большой  сухогруз,
маленький траулер огибал мыс. Не найдя здесь Родди, Эстобан постоял у  окна,
наблюдая за траулером, чтобы немного отдышаться, а затем  направился  назад,
вниз по лестнице, в архив, располагавшийся в бункере.
   Часовой проверил его пропуск у стальных дверей; Эстобан на шаг отступил -
под объектив телевизионной камеры, в то  время  как  другой  часовой  внутри
бункера рассматривал его, сверяясь с фотографией. Двое часовых  одновременно
повернули ключи в двери.
   Стеллажи с папками делили бункер на узкие проходы, в конце каждого из них
был оборудован маленький кабинетик с голым стальным столом и двумя  простыми
металлическими стульями. Пожилой дежурный офицер просмотрел содержимое кейса
Эстобана, затем пропустил его в проход Е, в  конце  которого,  между  рядами
коричневых папок, на столе были видны подошвы американских спортивных туфель
Родди.
   - Привет, Родди, -  сказал  Эстобан.  -  Как  поживает  привилегированный
класс?
   Родди отложил в сторону папку, отбросил со лба  завиток  темных  волос  и
тепло улыбнулся:
   - Привилегированный класс много работает, мало получает, но не жалуется.
   - Насколько я слышал, есть новое  задание.  -  Эстобан  зацепил  ногой  и
подтянул к себе стул и плюхнулся на сиденье, как мешок, утирая пот рукавом.
   - Ты опять шел пешком по лестнице, вместо того чтобы подняться на  лифте,
- заметил Родди. Ему-то было прохладно в импортной спортивной рубашке.
   - Из принципа, - отозвался  Эстобан  и  кивнул  на  кипу  папок.  -  Есть
что-нибудь интересное?
   - По большей части сообщения от рыбаков.  -  Родди  передал  ему  верхнюю
папку. - Мне приказано найти несколько имен для ООНовцев по делам, связанным
с наркотиками.
   - Что - починяем капиталистические заборы?
   Родди пожал плечами:
   - ЦК нуждается в иностранных капиталовложениях.
   - Скоро они будут  зазывать  этих  вонючих  миллионеров  из  Майами.  Ну,
конечно, за исключением твоей родни, - сказал Эстобан и слегка  ухмыльнулся,
наблюдая за выражением лица Родди. Отец и дед Эстобана пахали на  плантациях
сахарного тростника, как рабы. Несмотря на такую  разницу  в  происхождении,
Эстобан хорошо относился к Родди. Он вынул из кейса папку.
   - Родди, у меня к тебе большая просьба. Вот этого сукиного сына мне нужно
достать - лучше всего заманить в кубинские воды.  -  Бросив  папку  на  стол
Родди, Эстобан произнес, будто сплюнул: "Имя этого человека - Трент".
   Эстобан  смотрел  на  Родди,  а  тот  разглядывал  фотографию,  бородача,
сидящего в рубке  большого  катамарана.  Родди  начал  читать  дело  Трента.
Эстобан терпеливо ждал. Когда Родди дошел  до  середины  второй  страницы  и
многозначительно свистнул, Эстобан кивнул головой.
   - Профессиональный убийца, - спокойно сказал он, серьезно и прямо глядя в
глаза Родди, как будто убеждая его отказаться от роли  дилетанта  и  всерьез
взяться за дело. - Он убил много наших  людей  -  настоящих  революционеров.
Поймай его, Родди, сделай это для меня, и я буду у тебя в  долгу.  Сейчас  у
него неважно с деньгами, возможно, он клюнет, и нам удастся его взять.

***

   Родди предпочитал работать поздно вечером, чтобы не тратить бензин в часы
пик. Было восемь часов, когда он вышел из офиса. Он несколько раз  перечитал
дело Трента от корки до корки. В досье отмечалось, что англичанин появляется
под разными именами в самых различных  странах  -  от  Сирии  до  Аргентины.
Приводился также список якобы совершенных им убийств - якобы, потому что  он
редко оставлял хоть какие-нибудь следы. Среди убитых были  ирландцы,  немцы,
арабы,  латиноамериканцы.  Если  добавить,  что  немногочисленные  свидетели
давали очень разные описания убийцы, то можно констатировать, что либо Трент
был  мастером   перевоплощений,   либо   ему   приписывались   преступления,
совершенные в  действительности  другими.  Стоило  ему  сбрить  бороду  -  и
фотография тогда вряд ли уже поможет; но по крайней мере катамаран  "Золотая
девушка" обнаружить нетрудно, и разработанный план поимки  был  превосходен.
Перед тем как покинуть офис, Родди продумал детали.
   Дефицит горючего заставил его освоить новый  стиль  вождения  машины.  Он
медленно  двигался  вдоль  набережной  Малекон  вместе  с   потоком   машин,
попеременно одинаково легко нажимая на педаль газа и тормоза.
   Поднялся прохладный  морской  бриз,  и  городская  молодежь  высыпала  на
эспланаду. Родди  наблюдал  за  силуэтами  парочек,  выделявшимися  на  фоне
бледно-серой стены  набережной.  Лейтенант  был  равнодушен  к  политике.  В
глубине души он, конечно, признавал, что ему повезло  родиться  в  элитарной
среде. Ну и что с того,  что  представители  элиты  имеют  больше  благ  при
капитализме,  чем  могут  получить  на  Кубе.  Каково   бы   ни   было   его
происхождение, он был детищем революции  и  научился  извлекать  радости  из
менее изысканных удовольствий, чем те, что получали его кузены  в  Майами  и
Доминиканской Республике. Этим он отличался от отца и сестры, что весьма его
беспокоило. Куба вполне ему подходила.
   Въехав в ворота, он поставил  свою  машину  рядом  с  отцовской  казенной
"Волгой". Затем прошел через сад в кабинет отца. Адмирал, сняв пиджак, лежал
с ногами на кожаном диване, попыхивая сигарой,  и  читал  вчерашнюю  "Майами
геральд".
   Де Санчес улыбнулся сыну и концом сигары указал в газете раздел  светской
хроники:
   - Дочь Тони Рамона вышла замуж за одного из ребят Гарсиа.
   Родди понятия не имел о Рамоне, и  ему  плевать  было  на  его  дочь.  Им
овладело нетерпение, хотелось побыстрее поставить досье на Трена в  шкаф,  а
утром  вернуть  в  офис.  Но,  несмотря  на  растущее  нежелание   следовать
установкам отца, он не мог преодолеть привычных  стереотипов  и  наклонился,
чтобы чмокнуть его в щеку.
   Адмирал заметил папку.
   - Что это у тебя?
   - Мы ищем одного человека, - сказал Родди. - Зовут Трент. Он англичанин.

Глава 3

   Самолет из Гаваны в Канкун (Мексика) приземлился в  11.15.  Родди  Санчес
заказал "форд" в окошке найма автомобилей и до 13.30  ждал  в  аэропорту.  В
назначенное время он выехал из Канкуна по Южному шоссе в направлении Четумал
к границе  с  Белизом.  По  обе  стороны  шоссе  росли  густой  кустарник  и
низкорослые деревья,  асфальтовое  покрытие  размякло  от  жары  и  тянулось
блестящей черно-серебристой полосой. Это было время ленча, и на дороге  было
мало легковых машин и грузовиков, так что Родди держал постоянную скорость в
восемьдесят километров в час, время от времени поглядывая в зеркало  заднего
вида.
   На тридцатом километре  он  остановился  в  тени  акации.  Капитан  Педро
Гомес-и-Роиг  из  мексиканской  разведки   назначил   ему   здесь   встречу,
предупредив, чтобы он не выходил из  машины.  При  полном  безветрии  машина
вскоре раскалилась, как настоящая печь. С Родди пот  катился  градом,  глаза
щипало, а на  рубашке  и  хлопчатобумажных  спортивных  брюках  расплывались
темные пятна.  Обладая  приятной  внешностью  и  хорошими  манерами,  будучи
превосходным игроком в теннис, Родди привык быть душой общества в посольстве
и загородных клубах, что делало его ценным информатором. Здесь, на жаре,  на
обочине шоссе, он чувствовал себя не  в  своей  тарелке,  притом  совершенно
беззащитным. Наконец он вылез из машины и спрятался в кустах. Почти в тот же
момент мимо промчался кремовый "фольксваген-жучок.  Водитель  просигналил  -
два коротких гудка и один длинный.
   Родди снова сел в машину, развернулся и дал газ. Проехав пять  километров
обратно - в сторону Канкуна, - он остановился возле крытой  соломой  хижины,
где продавали пиво прямо со льда, - правда, лед уже кончился. Оставив машину
позади хижины, он вошел внутрь и заказал стакан содовой  бармену  с  фигурой
боксера, который казался слишком лощеным для такого заведения.
   Бармен отказался взять деньги за содовую и пригласил Родди сесть за  стол
в углу, а сам встал в двери, заслоняя солнечный свет. Через несколько  минут
к хижине подъехал автомобиль, Бармен отступил в сторону  и  пропустил  вновь
прибывшего, а затем вышел и закрыл за собой дверь.
   - Смит, - представился вновь прибывший. Лицо его было трудно  рассмотреть
в глубокой тени хижины, к тому же на нем была соломенная шляпа  и  очки.  Он
стоял, глядя прямо на Родди. Профиль не виден, а ведь именно профиль мог  бы
показаться молодому кубинцу знакомым. Среднего роста, плотного телосложения,
он был одет в пиджачную пару, а в руках держал сумку.
   - Пожалуй, так будет лучше, - обратился он к Родди, и в его выговоре явно
прозвучали гнусавые нотки уроженца бедных  кварталов  Бостона.  -  Если  нас
увидят вместе, мы попадем в скверное положение.
   - У меня есть список нужных людей, - сказал Родди.
   - Да, я слышал. Большой мексиканец говорил мне.
   - Кое-кто из них - крупные дельцы: они  перевозят  кокаин  во  Флориду  с
Багамских островов. Другие помельче, но и они - не совсем мелкота, - добавил
Родди. - Я разыскал номера счетов в  банках  на  Каймановых  островах  и  на
голландских Антильских островах и проследил  путь  до  Перу  и  Колумбии.  В
основном это гражданские, но есть среди них и военные: один  генерал  и  два
полковника. Один из полковников связан с вашими людьми.
   - С моими людьми?
   - С ЦРУ, - ответил Родди, рассчитывая таким образом приправить свое блюдо
перцем.
   - Это не наша организация. В Вашингтоне больше всяческих управлений,  чем
на Кубе людей, - спокойно отозвался Смит. Если он  и  был  заинтригован,  то
интонацией никак не отразил. Подвинув ногой стул, он  сел,  глядя  прямо  на
Родди.
   Лейтенант решил, что этому человеку, вероятно, лет сорок  -  сорок  пять.
Устраивая встречу, Большой мексиканец заверил  Родди,  что  этот  американец
занимает достаточно высокое положение и уполномочен принимать решения.
   Слегка откинувшись на спинку стула, американец сказал:
   - Если бы  да  кабы...  -  Выждал,  пока  по  шоссе  проехал  грузовик  с
неисправным глушителем, а затем продолжил:
   - Но мы здесь говорим о реальных вещах, так что выкладывайте.
   - Я назову одного человека, - произнес Родди.  Смит  молча  ждал;  в  его
манерах  сквозило  презрение...  Эти   англо-саксы   всегда   держатся   так
надменно... Родди пояснил:
   - Этот человек одно время работал на свой страх и риск на ЦРУ, но  теперь
он ушел оттуда. Он не американский гражданин.
   - Так что же вы хотите - назначить ему пенсию?
   - Он убил одного из наших латиноамериканских друзей, - сказал Родди.
   - Работая на ЦРУ?
   - Они оплатили счет.
   - Мы ведь разговариваем конфиденциально?
   Родди ничего не ответил, и американец тихонько рассмеялся.
   - В каком виде вы хотите его получить? В упаковке?  В  пластиковом  мешке
для трупов? И это за несколько имен? Не будьте младенцем, ради Бога.
   Он вынул из кармана носовой платок и громко  высморкался.  Родди  подумал
было, что это сигнал бармену об окончании беседы, но  Смит  снова  аккуратно
сложил платок и засунул его обратно в карман, а затем поудобнее устроился на
стуле и стал ждать.
   Сейчас можно торговаться, подумал Родди, а вслух произнес:
   - Десять имен - и никаких мешков для покойников.
   У него не было угрызений совести по поводу того,  что  он  выдает  агенту
Управления по борьбе с наркотиками контрабандистов наркобизнеса. Так же  ему
было наплевать на убийцу-англичанина,  которого  хотел  заманить  в  ловушку
Эстобан Тур. Родди беспокоило совсем другое - зачем все  это  нужно,  но  он
никогда прежде не осмеливался выйти  из  повиновения  отцу  и  не  собирался
делать это и сейчас.
   - Человек, который нам нужен, - англичанин, его зовут Трент, живет он  на
катамаране, - сказал он. - Нужно заманить его в кубинские воды,  приманка  у
нас есть, остается только указать  ему  правильное  направление.  Сейчас  он
находится в Доминиканской Республике.

***

   Доминиканская Республика занимает восточную часть -  примерно  две  трети
территории острова Эспаньола - второго по  размерам  после  Кубы  острова  в
Карибском  море  (Гаити  занимает  западную  часть  острова).  Доминиканская
Республика - это край плодородных пахотных земель,  гор,  поросших  соснами,
рек и окаймленных пальмовыми рощами морских пляжей. Население ее  по  своему
этническому происхождению - главным образом коренные  американские  индейцы,
африканцы и иберийцы, говорящие на испанском  языке.  Восемьдесят  процентов
населения составляет молодежь до тридцати лет. Здесь пьют ром и танцуют  под
музыку меренпе - латино-карибский вариант  самбы.  Правительство  Республики
избирается демократическим путем, но правила игры диктуют  военные,  которых
поддерживает  Римская  католическая  церковь.  Армия  вооружена  и   обучена
Соединенными  Штатами  и  служит  надежным  щитом   от   заразы   кубинского
коммунизма. Все общество поражено коррупцией. В  общественных  больницах  не
хватает лекарств, и бедняки умирают  в  полутемных  коридорах.  Беженцев  из
Гаити используют как рабочую силу на сахарных плантациях,  и  они  ничем  не
отличаются от рабов.
   Морской клуб Санто-Доминго расположен на  западной  оконечности  пляжного
курорта  Бока-Чика,  в  двадцати  пяти  километрах  на  восток  от   столицы
Доминиканской Республики. От  открытого  моря  он  защищен  грядой  рифов  и
маленькими островками - Ла-Матика и Пинос.
   Капитан Педро  Гомес-и-Роиг  -  двухметровый  великан,  весом  более  ста
килограммов, - играя  мощными  мускулами,  прошел  к  правому  крылу  клуба.
Широкие скулы и грива черных волос свидетельствовали о его происхождении  от
индейского племени майя. Узкие черные шорты, казалось,  вот-вот  лопнут,  на
красной майке с отрезанными рукавами, чтобы были видны его  мощные  бицепсы,
красовалась надпись: "Великолепное дело". В Канкуне, где  он  работал  среди
иммигрантских общин, все знали его под  уменьшительным  именем  Пепито.  Две
молодые немки, загоравшие на пляже, призывно посмотрели на него,  но  Пепито
был поглощен своими мыслями.
   Пятнадцатиметровый океанский спортивный катамаран "Золотая девушка" мягко
покачивался на волнах, стоя  на  якоре  в  сорока  пяти  метрах  от  берега.
Надежность катамарана  зависит  от  его  способности  стремительно  набирать
скорость; "Золотая девушка", даже в этот момент, производила впечатление еле
сдерживаемой мощи.
   Катамаран был добротно изготовлен в Англии. С корпусом из гнутой  судовой
фанеры и парусным вооружением шлюпа, он, при поднятом шверте <Выдвижной киль
на малых парусных судах для увеличения сопротивления дрейфу.>, оседал  всего
на шестьдесят сантиметров. Вместо рубки, как на обычной однокорпусной  яхте,
на этом катамаране был настоящий  салон  в  двадцать  квадратных  метров,  с
мягкими креслами, белыми подушками и столом, за которым  могли  разместиться
двенадцать человек. На поднятом высоко над палубой гике был  закреплен  тент
из белой хлопчатобумажной ткани.  Он  защищал  от  солнца  рулевую  рубку  и
кают-компанию.

***

   Владелец катамарана стоял по колено в воде  и,  держась  одной  рукой  за
поручень, другой нежно протирал корпус наждачной бумагой, уничтожая какую-то
пустячную  царапину.  Делал  он  это  с   такой   любовью,   словно   ласкал
возлюбленную.
   У владельца катамарана было много  имен,  но  при  рождении  его  назвали
Патрик Махони. Сейчас же он путешествовал под именем Трента. О его  возрасте
трудно было судить из-за бороды и густых волос, спускавшихся по самые плечи.
Волосы у него были почти  такие  же  черные,  как  глаза.  Легкая  свободная
рабочая блуза из хлопка и мешковатые штаны по колено скрывали его фигуру. На
самом деле ему было тридцать восемь лет. Ростом он был под метр восемьдесят,
крепкий - ни грамма жира, и, как хорошо знал Пепито, умел постоять за себя в
драке. Пепито знал также и то, что в висевшем на шее у  Трента  ожерелье  из
коралловых бус был  спрятан  черный  метательный  нож  в  маленьких  кожаных
ножнах. Этим ножом Трент мог с расстояния  более  десяти  метров  попасть  в
середину карточного туза.
   Трент свободно говорил на испанском, французском и русском, а  по-немецки
- на баварском диалекте. В большинстве арабских стран, включая Ливию и Ирак,
его  могли  принять  за  интеллигента  или   крестьянина.   Он   мог   также
разговаривать по-итальянски и по-португальски и  гордился  своим  галльским.
Языки давались ему  легко  благодаря  природному  дару;  в  детстве  мальчик
впитывал чужую речь, болтаясь в конюшнях среди жокеев на бегах  и  в  клубах
конного поло повсюду - от Испании до стран Персидского залива.  Впоследствии
он  отшлифовал  свои  знания  языков  до   совершенства   под   руководством
преподавателей, работая в одном из  министерств  британского  правительства,
где служил восемнадцать лет. Первые  его  задания  были  связаны  с  борьбой
против терроризма путем внедрения в террористические организации. Но  иногда
шеф "давал его взаймы" американцам для выполнения заданий, которые запрещены
Конгрессом. Американцы называли эти дела "мокрыми".
   Человек, завербовавший его и ставший его шефом, в один прекрасный  момент
подставил его, и Трент ушел в отставку. Но совсем  уйти  от  этих  дел  было
невозможно. Слишком много людей  он  погубил.  Его  разыскивали  и  пытались
уничтожить. Но теперь у него больше не было  защиты  министерства.  Поэтому,
чтобы выжить, ему приходилось быть осторожным, даже очень осторожным.
   Пепито  наблюдал,  как  Трент  поглаживает   борт   катамарана.   Наконец
удовлетворенный, он положил в нагрудный карман наждачную бумагу и направился
к берегу. С мокрых штанов  и  подола  блузы  стекала  вода.  На  теле  этого
человека под мешковатой одеждой было немало  шрамов  от  пулевых  и  ножевых
ранений. Но Пепито думал о других - невидимых,  душевных  шрамах.  Отношения
между тайным агентом и его шефом имеют, как  правило,  самый  тесный,  почти
интимный характер. Кроме того, шеф был попечителем