обрезом.
   - Не все можно решить деньгами...
   - Да, но деньги часто помогают, - сэр Филип еле заметно улыбнулся. - Жаль
будет, если Трент сбежит, командор.
   В его голосе слышалась затаенная угроза. И дело не только в  ста  тысячах
долларов. Хуже всего было то, что сэр Филип мог  загубить  его  карьеру.  На
Филиппинах все можно  купить.  Понижение  в  должности  стоит  дешевле,  чем
продвижение наверх, но для банкира цена не столь уж важна. Ортеге до  зарезу
были нужны деньги. Он так нуждался в деньгах,  что  готов  был  жениться  на
какой-нибудь из представительниц пресловутых двадцати семейств -  олигархии,
которая  властвовала  и  владела  всем  на  Филиппинах.  Даже  женитьба   на
чьей-нибудь двоюродной  или  троюродной  сестре  могла  обеспечить  ему  чин
адмирала или же ввести в сферы  политики.  Политика  -  область,  в  которой
делаются большие деньги, это посты мэра, губернатора, сенатора. Его успехи в
подавлении мятежников уже  принесли  Ортеге  славу  маленького  героя  среди
посвященных. Теперь ему нужна была подходящая жена.
   - Вулкан с минуты на минуту взорвется,  -  наконец  сказал  он.  -  Нужно
сейчас же отправить отсюда вертолет, пока еще не поздно. Вы полетите на нем,
сэр.
   - Уверен, что вы сделаете все наилучшим образом.
   Финансист не стал спрашивать у Ортеги, откуда тот  знает  про  вулкан,  а
если бы и спросил, то он не смог бы ему  ответить.  Но  был  в  этом  твердо
уверен. Ведь все его  обучение  в  значительной  мере  посвящалось  развитию
способности предвидеть опасности. Предвидение  и  интуиция  мало  отличаются
друг от друга. Он не верил в истории с ямой-ловушкой  и  укусом  змеи.  Этот
сукин сын Трент где-то здесь, совсем близко. Если бы знать, в чем суть дела,
вероятно, еще можно было бы поймать его, но сэр Филип не собирался объяснять
ему что-либо, а больше спрашивать было не у кого.

***

   Человек двадцать морских пехотинцев собрались на деревенской площади. Они
принесли хвороста, и двое из них, сидя на вязанках сучьев, раздували костер.
Вертолет взлетел над деревьями, сделал левый разворот и  полетел  в  сторону
Минданао. Трент подумал пробраться к пещере под прикрытием шума  двигателей,
но для этого было слишком мало времени. Лучше всего использовать вулкан.  Он
целый час, не отрывая глаз, следил за горой, как будто  это  могло  ускорить
дело.
   Ортега подошел к костру и что-то  сказал  двоим  из  своих  людей  -  они
кивнули, взяли снаряжение и исчезли среди деревьев. Трент пытался догадаться
- куда они направились и что подумал Ортега насчет укуса змеи.
   Трент не мог отсюда видеть скалу и пещеру,  но  он  мысленно  представлял
себе лежащую  на  полу  девушку.  Ему  было  интересно,  сколько  Ли  обещал
заплатить Ортеге сверх того,  что  причитается  другим  офицерам.  Наверное,
убийство собственной внучки стоит недешево.
   Трент подумал, что Ортега принял предложение Ли только в том случае, если
не знал, кто такая Джей. Для его соперника убивать пиратов и их  семьи  было
все равно что убивать повстанцев. Сам Трент, видимо,  не  вписывался  в  эту
схему. Он дважды встречался с Ортегой - они прошли одинаковую подготовку, но
не стали друзьями. Трент был чужеземцем, а  чужеземцы  оставили  о  себе  на
Филиппинах недобрую память.
   В течение трехсот пятидесяти лет филиппинцев угнетали испанцы. Затем  сто
лет (если считать и диктатуру  Маркоса)  американцы.  Джордж  Буш  продолжал
бормотать что-то о поддержке Маркоса  даже  в  тот  момент,  когда  Исмельда
Маркое уже решала у себя в спальне, какие упаковывать туфли.
   Все, что американцы оставили после себя на  Филиппинах,  -  это  культура
гамбургеров  и  повальная   коррупция,   всегда   сопровождающая   продажные
правительства.
   А что касается японцев, то те убивали филиппинцев просто ради развлечения
и отправляли полные пароходы филиппинских женщин в публичные дома для  своих
солдат.
   А теперь началась эпоха секс-туризма.
   Глядя на вулкан, Трент думал, что  филиппинские  власти  должны  бы  были
назначить министром по туризму женщину  и  вывешивать  в  аэропорту  плакаты
примерно такого содержания:
   "ПРИВЕТ ПРЕЖДЕВРЕМЕННЫМ СЕМЯИЗВЕРГАТЕЛЯМ!"
   Меньше работы - больше оплата -  что-то  неладно  в  этой  области,  если
мужчина должен лететь на край света, чтобы  получить  удовлетворение.  Можно
было бы развернуть пропагандистскую кампанию "первого" мира под лозунгом:
   "Зачем нам эти проблемы дома?"
   "Отправляйте своих сексуальных извращенней на Филиппины!"
   Или же:
   "ФИЛИППИНЦЫ - ЭТО МИР МУЖЧИН!"
   Трент понимал, что его раздражение вызвано мыслями о  пещере  и  что  это
опасно. Для того чтобы все прошло успешно, он должен сохранить  хладнокровие
и трезвую голову. Из джунглей вышел последний из солдат Ортеги.  Костер  уже
разгорелся, и теперь они бросали в него сырые сучья,  чтобы  отогнать  дымом
комаров. Солдаты расположились с  подветренной  стороны  -  они  разогревали
пищу. Их силуэты виднелись на фоне костра.
   Все это напоминало Тренту о прошлом - о лагерях  террористов,  борцов  за
свободу, сидевших возле костров, - где-то среди них находилась  его  будущая
жертва. Общим для всех было чувство  подавленности  -  на  долю  этих  людей
выпало, может быть, не слишком много поражений, но слишком мало побед. В  те
дни Трент никогда не чувствовал себя потерпевшим поражение.
   Он снова взглянул на вулкан...

Глава 19

   Все  радиостанции  на  Филиппинах  передавали  обращение  к  населению  -
эвакуироваться из восточной части острова.  Правительственные  геофизики  не
имели возможности принудительно эвакуировать людей. Не были ученые повинны и
в недоверии, которое питали жители островов к любым призывам,  исходящим  из
Манилы. Они делали все, что могли.
   В течение последних двух недель давление в вулкане периодически снижалось
за счет прорыва газов в кратере через слой скопившейся там жидкой лавы. Слой
лавы играл роль предохранительного клапана. Теперь этот клапан был закрыт, и
для  газов  оставался  единственный  выход  -  через  ослабленную  структуру
восточного склона горы. Ученые предвидели, что выход газов через  слой  лавы
прекратится, и знали о слабом месте в горной структуре. Они подсчитали,  что
для того, чтобы вулкан  взорвался,  там  должна  возникнуть  сила  давления,
эквивалентная   примерно   восьмидесяти   или    ста    пятнадцати    тоннам
тринитротолуола.
   В  действительности,  когда  предохранительный  клапан  вулкана  перестал
работать, давление в кратере равнялось  уже  эквиваленту  в  семьдесят  тонн
тринитротолуола.
   Час спустя давление возросло до сто одной тонны взрывчатого вещества.
   Замеры ученых давали некоторое представление о  том,  что  происходило  в
вулкане. Ученые передавали по всем  радиостанциям  последнее  предупреждение
жителям острова.  Но  молчание  вулкана  подтверждало  подозрения  туземцев.
Никакая ложная информация не могла убедить их покинуть свою землю.

***

   Ортега имел все основания быть  уверенным,  что  Трент  спрятал  "Золотую
девушку" где-то поблизости от островов Самал. Он почти  не  сомневался,  что
Трент остался в районе деревни. А коль скоро  это  так,  он  был  совершенно
уверен,  что  тот  сделает  попытку  прорыва  этой  ночью.  У  Трента,  если
рассуждать логически, был лишь один-единственный путь к бегству,  и  поэтому
Ортега приказал всем своим людям, кроме шестерых, передвинуться на  берег  к
19.56. Двое уже заняли позиции - один у подножия скалы, другой - на  вершине
в пулеметном гнезде. Эти двое были оставлены на всякий случай  -  Ортега  не
думал, что этот вариант понадобится, но он любил подстраховаться.  Остальные
четверо отплыли вместе с ним вниз по реке в надувной лодке.

***

   Трент видел, как сноп света с надувной  лодки  обшаривал  берег  реки,  -
солдаты Ортеги спустили лодку  на  воду.  Он  мог  следить  за  продвижением
главных сил отряда Ортеги по хлюпанью сапог по грязи. Военные держали путь к
берегу.
   Теперь у него отлегло от сердца, но он продолжал соблюдать осторожность -
и перебегал к пещере пригнувшись, зигзагами.

***

   Курить запрещалось, а командор Ортега был строг в  отношении  дисциплины.
Солдат морской пехоты, которого он оставил на посту у подножия скалы, держал
сигарету за спиной, прикрыв ладонью. Часового звали Висенте Рамада, товарищи
называли его просто Рам.
   Слабый свет исходил только от звезд  и  от  раскаленной  кромки  кратера.
Сначала Рам заметил какое-то легкое движение и более темное  пятно  в  тени.
Потом, поскольку  Трент  бежал  низко  пригнувшись,  Рам  подумал,  что  это
деревенская собака. Рам вырос в деревне, и у  него  была  дворняга,  которая
сдохла, когда он поступил в отряд морской пехоты. Он заложил  два  пальца  в
рот и уже собирался свистнуть. Но тень приблизилась к нему, и он увидел, что
ее силуэт совсем не похож на собаку. Если  это  его  товарищ-солдат,  он  бы
подал знак.
   Раму был двадцать один год, и вот сейчас наконец ему, казалось, привалила
удача. Он вспотел, дрожь  волнения  пробежала  по  всему  телу.  Рам  поднял
винтовку - руки его слегка дрожали. Задержал  дыхание,  чтобы  взять  точный
прицел. В темноте он плохо видел мушку и поэтому выстрелил так, как стреляют
из дробовика - перенеся свой вес вперед, на  левую  ногу,  и  нацелившись  в
точку на пятнадцать - семнадцать сантиметров впереди цели. Из-за волнения юн
резко дернул спусковой крючок и сбил прицел. Выстрел эхом отозвался в горах.
***

   При первом выстреле Трент нырнул на землю  и  быстро-быстро  перекатился,
чтобы поскорее уйти из-под прицела стрелка. Он рассердился на себя  за  свой
промах - он забыл о тех двух солдатах, которые  скрылись  в  лесу  сразу  же
после того, как взлетел вертолет.  Одного  из  солдат  -  того  самого,  что
стрелял, он и обнаружил в двадцати трех метрах слева от лестницы, ведущий  в
пещеру.
   В этот момент он почувствовал, как под ним содрогнулась  земля,  а  через
полсекунды раздался мощный взрыв. Давление газов уничтожило проход под слоем
жидкой лавы, и сразу же кипящая  магма  прорвалась  через  разлом  в  склоне
вулкана.
   Струя раскаленной лавы взметнулась кверху на сто пятьдесят метров. Вместе
с ней в воздух выбросило огромные скальные глыбы - некоторые до тонны весом.
Эти камни падали на склон горы и с грохотом неслись по нему, порождая лавины
камнепадов. Все это катилось по крутому склону вулкана и по крошечным полям,
с такой тщательностью возделывавшимся крестьянами.  Обломки  скалы  и  камни
разносили в щепки хижины, давили, как мух,  пытавшихся  спастись  людей.  Их
поля были мгновенно засыпаны камнями, а их вопли заглушил грохот вулкана.
   Высоко на восточном склоне горы разверзлась  трещина  -  словно  застежка
"молния" расстегнулась на слишком тесной для толстухи юбке.
   Лава  шла  удивительно  медленно.  Она  текла   поверх   старого   шлака,
оставшегося от прежних  извержений,  и  вдоль  низкого  холма,  который  был
стенкой кратера сотни лет  тому  назад.  Затем,  заполнив  углубление,  лава
перевалила через холм и потекла дальше, но теперь уже разделившись на  шесть
отдельных ручейков.

***

   В скале,  которая  уже  была  расшатана  при  обстреле  ракетами,  теперь
образовались большие трещины. Рам в  ужасе  сбежал  вниз  по  склону  холма.
Обезумев от страха, он не сразу вспомнил о человеке, в которого стрелял. Рам
обернулся и  увидел,  что  над  краем  скалы  вздымается  пламя.  Языки  его
кружились и плясали, а вместе с ними двигались и плясали тени,  извиваясь  и
корчась, как демоны, которые, бывало, посещали его  в  детских  сновидениях.
Ему представилось, что наступил конец света  и  что  его  постигла  кара  за
убийство невинных женщин и детей. Он понимал, что это заслуженное наказание.
Его родители, принадлежавшие  к  церкви  Адвентистов  седьмого  дня,  горько
плакали о душе сына, когда тот поступил в морскую пехоту. В  голове  у  Рама
все перемешалось; бормоча про себя молитвы,  он  все  стрелял  туда,  где  в
последний раз видел бегущего  человека.  Сердце  готово  было  вырваться  из
груди.
   Он в ужасе обернулся, выпустил последние пули в сторону холма и  выхватил
новую обойму из кармана на поясе. Руки не слушались его; он  уже  не  помнил
слов молитвы.
   - Боже! Боже! - все повторял и повторял он.

***

   Трент крался за молодым солдатом метров  пятнадцать.  Движения  его  были
настолько плавными, что их невозможно было заметить, а производимый  им  шум
заглушался грохотом вулкана. Он остановился в тени разрушенной хижины, низко
пригнувшись, и стал  осматриваться,  пытаясь  обнаружить  второго  часового.
Земля содрогалась, и весь пейзаж вокруг как будто плавился  и  растекался  в
свете пляшущих языков пламени. Ствол винтовки солдата отсвечивал  оранжевым,
и время от времени из него вырывались вспышки выстрелов.  Трент  видел,  как
часовой  судорожно  пытается  вставить  новую  обойму.  Филиппинец   охвачен
паникой, и  неизвестно,  чего  от  него  следует  ожидать.  Но  Трент  решил
рискнуть. Внезапно выскочивший из темноты  -  бородатый,  совершенно  голый,
если не считать перекинутого через плечо мотка каната, он действительно  был
похож на дьявола. Солдат упал перед ним на колени, дрожа и подвывая.
   Трент ударил его ребром ладони по шее,  быстро  оттащил  в  густую  тень,
связал по рукам и ногам и заткнул рот кляпом. Потом снял  с  него  куртку  и
сапоги для девушки и спрятал своего пленника в куче обгоревшей соломы.
   От усталости Трент потерял бдительность, но теперь он снова был настороже
и внимательно осматривался кругом в поисках второго часового. Сквозь  грохот
извержения до него донеслись тихие стоны.

***

   Мощный взрыв пробудил сознание Джей, когда она уже была на грани  смерти.
Почва под ней содрогнулась, с потолка посыпалась глина, и Джей  инстинктивно
закрыла глаза рукой.  Напуганная  отблесками  плясавшего  у  входа  пламени,
девушка отползла в глубь пещеры. Каменный свод над входом  внезапно  рухнул,
и, не видя огня, она стала спокойнее.
   Теперь  девушка  уже  пришла  в  себя  и  понемногу  стала   воспринимать
окружавшие ее мелкие житейские реалии. Пить. Она вспомнила,  что  ее  принес
сюда мужчина. Его звали Трент. Он открывал  железный  ящик,  в  котором  она
заперла Вонг Фу. Но этот мужчина оказался слабым, и она видела, как Вонг  Фу
душил его.
   Земля вновь содрогнулась. Глина  и  камни  посыпались  к  ее  ногам.  Она
внезапно осознала, что железный ящик - всего лишь бред. Сквозь этот бред  ей
представилась ее собственная могила. Она увидела Трента - мужчину  с  темной
бородой и темными глазами. Джей проклинала его за то, что он оставил ее,  за
слабость, а главное -  за  то,  что  он  мужчина.  И  он  допустил,  что  ее
родственники были расстреляны. А она  хотела,  чтобы  они  оставались  живы,
чтобы она могла казнить и казнить их, и не  давала  им  уйти  в  спокойствие
смерти.
   Но и это тоже был всего лишь бред. Она ударила себя по лицу  и  при  этом
задела бутылку, которую этот  человек,  Трент,  оставил  ей.  Девушка  жадно
напилась воды. Потом пошарила в  темноте  вокруг  себя,  и  к  ней  вернулся
прежний страх - она похоронена в могиле. Джей в ярости закричала,  проклиная
Трента, - он слабый, глупый, безответственный. Как смел  он  отказать  ей  в
праве на месть? Она стучала кулаками по полу и выкрикивала его имя.

***

   При свете раскаленной лавы Трент увидел, что вход в пещеру  завалило.  Он
поднялся бы к ней сразу, но, зная, что где-то притаился  еще  один  часовой,
вначале внимательно осмотрел подножие скалы. Там его не было, и, стало быть,
он должен быть где-то на вершине.  Ортега  любил  подстраховаться,  поставив
дополнительного наблюдателя.
   Пираты вырубили в скале ступени до середины подъема, а  оттуда  по  узким
карнизам вели короткие лестницы. Лестницы были сметены ракетами,  а  карнизы
разрушены. Но в то утро, когда начался штурм деревни, Трент  заметил  другой
путь на скалу - через вертикальную расселину шириной  метр-метр  тридцать  и
глубиной два метра - то, что альпинисты называют камином.  На  стенах  этого
камина кое-где росло несколько чахлых деревьев, так что была опора для рук и
ног, но карабкаться наверх с девушкой на руках было бы чертовски трудно. А к
тому же солдат наверху наверняка услышал выстрелы, раздавшиеся перед началом
извержения, и сейчас настороженно ждет.
   Вероятно,  атмосферные  помехи,  вызванные  извержением,  не   дали   ему
возможности связаться с Ортегой по радио. Как только это ему  удастся,  сюда
вверх по реке приплывет надувная лодка  с  подкреплением.  Трент  представил
себе, что будет, если луч прожектора накроет его  в  тот  момент,  когда  он
будет подниматься по скале с девушкой на плечах. Они же расстреляют их,  как
мишень в тире.  Он,  может  быть,  даже  не  разобьется  насмерть,  если  не
заберется слишком высоко. И Трент  представил  себе,  какое  выражение  лица
будет у Ортеги, когда тот нанесет ему  последний,  смертельный  удар.  Трент
почувствовал, что теряет контроль  над  собой  и  переключился  на  мысль  о
солдате, занимающем наблюдательный пост на  вершине  скалы.  Его  необходимо
устранить, прежде чем Трент станет поднимать девушку наверх.
   Часовой наверняка знает, что единственный путь  для  Трента  лежит  через
расселину-камин. Он знал, что где-то здесь поблизости  прячется  вооруженный
человек и что заглядывать в расселину смертельно опасно. И именно это давало
Тренту известный шанс - небольшой, но все же  шанс.  Ему  следует  аккуратно
использовать эту возможность, и необходимо только, чтобы солдат не посмотрел
вниз. Камнепад прекратился. Трент стряхнул с Рама солому и перетащил  его  к
подножию скалы в трех метрах от камина.  Дело  должно  было  выглядеть  так,
будто он сорвался вниз. Трент связал его заново таким образом, что его левая
рука лежала на груди, а правая была заломлена за спину. Рам  весь  дрожал  и
умоляюще смотрел на Трента. Трент похлопал его по плечу:
   - Успокойся, парень. Все будет хорошо.  Подъем  был  несложен,  хотя  ему
мешала поврежденная рука. Теперь он хорошо знал, что ему надо делать.  Когда
Трент работал в спецслужбе, то проделывал такие  трюки  не  задумываясь.  Но
теперь он действовал самостоятельно. С тех пор как Трент включил  радиомаяк,
погибло множество людей. Его не мучила совесть из-за пиратов -  это  был  их
профессиональный риск. Он думал об их семьях,  и  эти  смерти  действительно
заставляли его испытывать  угрызения  совести.  Эпизоды  с  ямой-ловушкой  и
змеиным укусом представляли собой ситуации типа "либо я, либо  ты".  С  этим
человеком наверху совершенно иная ситуация. Трент был охотником, и он  вновь
почувствовал знакомое ощущение внутренней опустошенности, какое приходило  к
нему каждый раз - страх перед тем, что необходимо совершить.
   В свете вулкана находить опору для рук было нетрудно.  Ряд  последовавших
один  за  другим  негромких   взрывов   напоминал   ему   выстрелы   батареи
88-миллиметровых гаубиц. Вуф! Вуф! - рвались снаряды, одна из  пушек  каждый
раз опережала  другие  и  нарушала  ритм  заградительного  огня.  Иногда  он
находился по эту сторону, нередко случалось, и по ту. Несколько  раз,  когда
огонь прикрывал его выход на здание или возвращение обратно, снаряды рвались
вокруг, и он, проклиная все на свете, прижимался к земле  и  грозился  убить
этого проклятого неуча - командира батареи. Самое  противное  -  когда  тебя
может прихлопнуть так называемое дружественное огневое прикрытие.
   Здесь, наверху, в воздухе преобладал запах серы, а  не  порохового  дыма.
Поверхность скалы представляла собой  рыхлую  смесь  глины  и  вулканической
пемзы, тонким слоем покрывавшую основную  известковую  породу.  Земля  пахла
чистотой и свежестью,  слегка  отдавала  сыростью.  В  этом  густом  аромате
ощущался запах смолы низкорослых деревьев, сумевших кое-где пустить корни  в
трещинах скалы.
   Когда до конца камина оставалось метров пять, он  ув