ю. -
У меня новая кофеварка.
   Новая кофеварка  издавала  страшный  свист.  Это  был  очень  надежный  и
полезный прибор, если, конечно, вы не являетесь ценителем хорошего кофе.
   - Замечательно, - сказал банкир. - Вот это современная технология.  Итак,
что мы можем сделать для вас?
   - Доставить золота на пятнадцать миллионов швейцарских франков, - ответил
Сэмми.
   Банкир на мгновение закрыл глаза.
   - Тонна и тринадцать и три четверти унций - по свободному курсу в Цюрихе.
- Он улыбнулся. - Это фокусы с расчетами в уме, сэр  Самуэльсон.  Производит
впечатление на пожилых леди  и  гангстеров.  -  Это  было  самое  деликатное
предупреждение. Он откинулся на спинку своего кожаного кресла и  сложил  под
подбородком кончики пальцев с наманикюрениыми ногтями.
   - В этом деле нет ничего незаконного, - возразил Сэмми, -  но,  возможно,
будет оказываться сильное давление в целях раскрытия тайны этой сделки.  Мои
клиенты не станут возражать против этого, но они желали бы прежде обговорить
вопрос о значительном займе.
   Блестящая кофеварка энергично засвистела - машина, казалась, была гораздо
более темпераментной, чем договаривающиеся стороны. Банкир взглянул на  нее,
как будто искал подтверждения, и тихо спросил:
   - Насколько это срочно?
   - Весьма срочно, - ответил Сэмми. - Банк-отправитель выдаст удостоверение
о полном весе, подписанное президентом  банка,  но  вы,  разумеется,  имеете
право лично проверить груз. Было  бы  удобнее,  чтобы  такая  проверка  была
проведена  во  время  погрузки.  Только  мы  с  вами  будем  знать,  что  вы
представляете принимающий банк. Инструкции по доставке передадут по телефону
водителю по пути следования. Разгрузка займет двадцать минут, и в это  время
будут оглашены подробности операции.
   Банкир поднес кончики пальцев к губам и легонько постукивал ими по зубам.
Только  самые  скучные  люди  не   получают   удовольствия   от   созерцания
высокоинтеллектуального разбоя. Банкир негромко рассмеялся:
   - Мне это, пожалуй, нравится, сеньор Самуэльсон. Очень оригинально, даже,
пожалуй,  исключительно  оригинально.  И   этот   чисто   персональный   вид
обслуживания. Ну что  же,  скажем,  десять  процентов  комиссионных  в  нашу
пользу? И, сеньор Самуэльсон, посоветуйте  вашим  клиентами  удовлетвориться
своей прибылью и не урезать нашей доли.
   - Мои клиенты будут вполне удовлетворены, - заверил его Сэмми.
   Банкир проводил  посетителя  к  лифту,  что  было  необычным  проявлением
уважения.
   - Сегодня такой холодный ветер, - сказал он, и Сэмми ответил:
   - В Москве значительно холоднее. Сэмми выделил банкиру кусок, с тем чтобы
было что бросить  охотящимся  вокруг  волкам.  Банкир  остался  доволен  его
понятливостью.
   - Приятно вести с вами дела, сеньор Самуэльсон.

***

   Те, кто еще недавно скрывался за непроницаемой стеной секретности и служб
безопасности, теперь рекламировали свой товар, как уличные  торговцы.  Сэмми
нашел в справочнике должностных лиц сразу четыре  телефона  доктора  Дмитрия
Игнатьева: телефон его офиса в штаб-квартире КГБ на улице Левитана, клиники,
квартиры общежития для высших чинов КГБ на Вернадского и его загородной дачи
в Мельшино.
   Сэмми представился по телефону журналистом и сослался на одного  эксперта
КГБ по  Латинской  Америке  -  майора,  который  когда-то  спас  ему  жизнь.
Благодаря этому, а также обязательству уплатить приличную сумму  в  долларах
США в качестве гонорара за  консультацию  он  получил  приглашение  на  дачу
доктора. Сэмми взял левую машину у гостиницы "Белград". Водитель  все  время
ворчал по  поводу  отвратительной  дороги  и  наконец  остановил  машину  за
полкилометра от дачи, отказавшись ехать дальше.
   Комары и мошки были единственными представителями фауны в березовой роще.
Сэмми натянул рукава, поднял воротник рубашки и надвинул  до  ушей  фуражку,
купленную в женевском аэропорту.
   На травянистой лужайке в две  сотки,  около  большого  бревенчатого  дома
паслись три козы. Под деревом стояла "Лада" неопределенного возраста и цвета
с поднятым капотом. Из-под капота виднелись  женские  ягодицы  в  облегающей
синей юбке. Их обладательница расчесывала комариный укус  на  сильной  белой
ноге вымазанным машинным маслом ногтем. Послышался грохот упавшего  гаечного
ключа,  а  затем  град  отборных  ругательств.  Одновременно  из-за   капота
выглянуло лицо молодой женщины с блестящими голубыми глазами.
   Увидев Сэмми, она спросила:
   - Это вы папин иностранный некто?
   - Журналист, - ответил Сэмми.
   - Некто, - поправила она и позвала отца, а сама  полезла  под  машину  за
ключом.
   Высокий  и  тощий  доктор  Игнатьев  в  пятидесятые  годы  был  чемпионом
института по прыжкам в высоту и до сих пор сохранил  хорошую  форму.  Первым
делом Сэмми вручил ему обещанный конверт. Доктор кивнул и  провел  гостя  по
ступенькам широкой лестницы в дом.
   - Папа, если он сможет исправить карбюратор, пусть остается  ночевать!  -
крикнула вдогонку дочь Игнатьева.
   В кабинете, уставленном книжными полками, было два  кресла  и  письменный
стол со  стулом,  два  груботканных  туркменских  ковра  ярких  расцветок  и
дровяная печка. За окном, на лужайке, паслись козы, стояла "Лада", и в  ней,
засунув голову под капот, копалась дочь доктора; вдали виднелись кусты роз в
цвету, березы и одинокая сосна. Из-за пыли на  оконных  стеклах  комаров  не
было видно. Не просматривалась явно и связь доктора с КГБ. Профессор Дмитрий
Игнатьев являлся международным авторитетом по вопросам травм от пыток.
   Он посмотрел на Сэмми - доктор, было видно,  нервничал  и,  пожалуй,  был
даже испуган.
   -  Для  аргентинца  вы  удивительно  хорошо  говорите  по-русски,  мистер
Самуэльсон. Я бы сказал, что вы уроженец Кавказа. Кто же вы такой?
   - Сочинитель, - ответил Сэмми. - Я не  собираюсь  разоблачать  вас  перед
мировой прессой. Мне хотелось бы рассказать вам  одну  историю  про  молодую
девушку, а потом я отвечу на все ваши вопросы. А пока вы будете  размышлять,
я посмотрю карбюратор машины вашей дочери. И мы можем выпить. Как только  вы
дадите мне свои рекомендации, ваша дочь сможет отвезти меня в город.
   Порывшись  в  своей   сумке,   он   извлек   бутылку   солодового   виски
пятнадцатилетней выдержки - сухого и чистого на вкус, ничем  не  уступающего
лучшим сортам марочного коньяка.
   Они расположились друг против друга в глубоких удобных креслах с потертой
кожей, и Сэмми поведал все, что знал о Джей Ли. Психолог выслушал, не  делая
никаких замечаний, и выражение его лица ни разу не изменилось. В  завершение
своего повествования Сэмми привел слова Джей, которые она сказала там,  стоя
возле него на берегу: "Я хочу присутствовать, я хочу все видеть".
   Доктор на несколько секунд задержал дыхание и, снова выдохнув, кивнул:
   - О да, я понимаю, она действительно  могла  это  сказать.  "Я  хочу  все
видеть". Вполне понимаю это, мистер Самуэльсон. Но расскажите мне немного  о
себе. Вы, конечно, никакой не журналист. И я знаю, кем вы были в прошлом. Но
сейчас нас с вами интересует настоящее, не так ли, мистер Самуэльсон?  -  Он
неожиданно улыбнулся. - Вы можете обдумать свой ответ, пока будете  помогать
моей дочери, мистер Самуэльсон. Она не одобряет меня, и  это  можно  понять,
даже при том, что она очень многого не знает. Но в прошлом году  умерла  моя
жена, и теперь дочь относится ко мне, как  человек,  ненавидящий  заниматься
домашним хозяйством, или как к  полученной  в  наследство  скверно  пахнущей
собаке с плохим характером. Конечно, проще всего  было  бы  пристрелить  эту
собаку, но не получается. Не осталось никого, кто мог бы  нас  попрекать  за
состояние дома. Я говорю вам это, мистер Самуэльсон, потому что дочь  обычно
нетерпима к моим посетителям и мне не хотелось бы, чтобы  вы  восприняли  ее
настроение в личном плане и обиделись.
   Сэмми нашел девушку возле "Лады". Она провела тыльной стороной ладони  по
лицу, чтобы утереть пот, и на лице осталась полоса  черной  смазки,  которая
еще сильнее подчеркивала голубизну  ее  глаз.  У  нее  были  широкие  скулы,
короткий курносый нос и полные губы. В ее лице была  свежесть,  которая  так
гармонично сочеталась со всем окружающим - солнечными лучами, пробивающимися
через ветви деревьев, гудением пчел и запахом травы. "Она не похожа на отца,
- подумал Сэмми. - Это новая Россия. Улыбка украсила бы ее".
   - Ну как, не получается? - спросил он.
   - Тут не хватает какой-то детали, - ответила девушка.
   Сэмми  вспомнил  свои  мальчишеские  годы,  когда  он   разбирал   всякие
механизмы, и всегда это заканчивалось тем,  что  либо  чего-то  не  хватало,
либо, наоборот, обнаруживалась  лишняя  деталь.  Он  вынул  из  бумажника  и
отсчитал двадцать долларовых бумажек.
   - Я тут повожусь, а вы расплатитесь с такси, - сказал он.  -  О  плате  я
договорился, включая простой. И не говорите  мне,  что  это  слишком  много.
Такси всегда слишком дороги - по всему миру. Одно из извечных правил - вроде
закона движения планет или смены  прилива  и  отлива,  или  того,  что  ваши
родители становятся глупыми, как только вам исполняется десять лет.
   Он  нашел  деталь  в  траве,  разобрал  и  снова  собрал   карбюратор   и
отрегулировал жиклеры и опережение зажигания. Умению ремонтировать "Ладу" он
выучился в Отделе - во время "холодной" войны это была единственная  машина,
которую мог украсть тайный агент в пределах  советской  зоны.  Теперь  здесь
можно было найти "Мерседесы" и  БМВ,  принадлежащие  различным  криминальным
группировкам.
   Дочь доктора вернулась и теперь наблюдала за ним. Вероятно,  он  выглядел
подавленным, потому что она вдруг сказала:
   - Если хотите покончить с собой, делайте это где-нибудь в другом месте.
   - Я как-то не задумывался об этом, - засмеялся он.
   Сэмми умылся в рукомойнике на кухне и вернулся в  кабинет.  Доктор  налил
себе еще виски, вытер губы платком и улыбнулся кривой улыбкой. Затем  поднял
стакан:
   - За смелого мистера Самуэльсона. Нет, совсем не невинного  -  среди  нас
нет невинных. Однако дело в степени виновности - я,  например,  ни  разу  не
нажал курок и  не  прописал  больному  лекарство,  которое  не  отвечало  бы
профессиональным  требованиям.  -  Он  отхлебнул  и   покрутил   стакан.   -
Превосходное  виски,  поистине  исключительное.  Они  говорили  вам,  мистер
Самуэльсон, - те, кто направил вас ко мне на консультацию, что я никогда  не
делал грязной работы?
   Доктор был слишком умен  и  слишком  хорошо  разбирался  в  людях,  чтобы
ожидать прощения или выражения симпатии. Он сразу  же  поправился,  возможно
из-за того, что его могла слышать из-за двери дочь.
   - Нет, мистер Самуэльсон, среди нас нет  невиновных.  Ну  а  что  же  вы?
Вылетели из кокона и превратились в  странствующего  рыцаря?  Или  просто  в
бабочку, порхающую по свету? - Он  снова  пригубил  виски,  всего  несколько
капель, пытливо глядя на Сэмми поверх края стакана. - О, да, я еще могу быть
жестоким - это все осталось при мне. И мой опыт, разумеется. Так как же - вы
странствующий  рыцарь  или  бабочка?  И  есть  ли  здесь   разница,   мистер
Самуэльсон? Но  я  совсем  забыл,  что  вы  пришли  ко  мне  за  клиническим
заключением о состоянии молодой  леди,  а  совсем  не  о  вашем  собственном
здоровье.
   Рассмотрим  вначале   состояние   женщины,   изнасилованной   в   Боснии.
Представьте ее унижение, когда она смотрит телевизор и  каждый  вечер  видит
людей, которые  возвели  насилие  в  ранг  политики,  приобретающей  силу  и
законность  благодаря  телевизионным  интервьюерам  и  дипломатам,   ведущим
переговоры в Женеве.
   Ваш случай  очень  похож  на  этот.  Молодая  женщина  пережила  страшное
унижение - ее насиловали даже не ради  удовольствия,  не  ради  политических
целей, делая из этого театральное представление. И  вы,  мистер  Самуэльсон,
независимо от того, какую роль вы в этом играли, - были одним  из  зрителей.
Бабочка должна улететь прочь или же странствующий рыцарь должен  ускакать  в
степь. Да, мистер Самуэльсон, завершайте  то,  что  вы  обязаны  сделать,  и
уходите из ее жизни.
   Он сделал перерыв, наполнил свой стакан и погрузился  в  раздумье.  Комар
запищал и полетел к окну. Сэмми видел, как он сел на занавеску.  На  веранде
раздались  шаги,  и  девушка  потащила  складное  кресло  на  солнце.  Сэмми
позавидовал ее молодости и тому, что она никак не замешана в прошлых делах.
   Доктор постучал длинным костлявым пальцем по ручке своего  кресла,  чтобы
отвлечь внимание Сэмми от внешнего мира -  мира  солнечных  лучей  и  летних
ароматов. Мысли доктора пришли в порядок. Он выпрямился в кресле,  откинулся
назад и заговорил, глядя в упор на  своего  гостя.  Он  говорил  быстро,  но
четко:
   - Мои наблюдения  как  психолога-клинициста  привели  меня  к  убеждению,
мистер  Самуэльсон,   что   единственный   способ   освобождения   человека,
подвергшегося унижению, состоит в публичном унижении тех, кто его мучил. Для
такой травмы нет сроков ограничения, мистер Самуэльсон, так что  нет  смысла
говорить: "Но ведь это было так давно..."
   Все  эти  Галтьери,  Стресснеры,  Пиночеты  и  им  подобные  у  нас,  ну,
разумеется, и я, среди многих  миллионов  других;  старики,  скрывающиеся  в
джунглях, в монастырях, - все они должны быть привлечены  -  не  к  суду,  а
выставлены на всеобщее обозрение. Да, вначале к позорному  столбу,  а  не  к
наказанию, - а потом? Два ока за одно, мистер Самуэльсон.  Это  единственный
способ лечения.
   И, неожиданно вскочив  с  кресла,  он  выбежал  в  сад  и  скрылся  среди
деревьев. Сэмми  вышел  за  ним  на  крыльцо,  и  дочь  Игнатьева  удивленно
спросила:
   - Что вы ему сделали?
   - Он сказал правду, и это взволновало его, - ответил Сэмми. - Вы  знаете,
я, пожалуй, не останусь на ночь. Лучше отвезите меня в Москву - машина у вас
теперь в порядке.

Глава 26

   Расположенный  в  двадцати  пяти  километрах  от  лондонского  Уэст-Энда,
Ричмонд-парк занимал примерно 1200 гектаров  площади  королевских  земельных
угодий с раскинувшимися там и сям купами дубов. Раньше здесь росли  и  вязы,
но их загубили голландские жуки. В парке обитало  около  пятисот  оленей.  В
субботу выдалось прекрасное летнее утро, о котором так тоскуют  уехавшие  из
Англии британцы, когда у них возникают трудности на работе.
   Чарльз Бенсон занимался бегом по пересеченной местности в  колледже  и  в
университете, и Сэмми Самуэльсону пришлось попотеть, чтобы не  упустить  его
из виду. Бенсон свернул в дубовую  рощу  в  районе  площадки  для  поло.  Он
задержался среди деревьев, чтобы зашнуровать кроссовки, и при этом оставил в
корнях большого дуба тоненький сверток папиросной  бумаги.  В  этих  бумагах
было написано имя: "Джордж Росс" и даны краткие сведения  о  его  карьере  и
привычках.

***

   Джордж Росс тридцать лет служил в том отделе  военной  разведки,  который
ведал внутренней безопасностью. В области коммерции его должность назвали бы
просто клерком по досье. Но к некоторым досье  имели  доступ  только  высшие
административные чины. Он  числился  начальником  архива,  и  эта  должность
давала право рано уйти  в  отставку  с  пенсией,  равной  пенсии  армейского
полковника.
   Тогда он, при поддержке и с одобрения отдела, перешел па работу в одну из
крупных служб безопасности в частном секторе. Это оказалось удобно  для  его
прежних клиентов,  которые,  с  окончанием  "холодной"  войны,  страдали  от
сокращения фондов и охотно поощряли внешние источники информации.
   Вскоре Джордж Росс расширил свои связи, включив туда другие ветви  службы
разведки и вооруженных сил, и стал торговать секретными сведениями, продавая
их  своим  частным  клиентам  и  получая   взамен   финансовую   информацию,
необходимую его старым хозяевам и сохранившимся у него друзьям по "холодной"
войне в Лэнгли.
   Он получал значительные финансовые  вознаграждения  и  теперь  купался  в
роскоши - заказывал костюмы и сигары, имел квартиру в Лондоне  и  загородный
дом. Он записался  в  Королевский  автоклуб  -  не  столь  уж  престижный  в
социальном отношении, но зато гораздо более богатый, чем  такие  излюбленные
аристократами места, как Уайте, Будлс или Хант.
   Росс предпочитал проводить уик-энд в Лондоне: официанты более любезны,  и
так приятно ездить на "Даймлере" по пустынным улицам.  Обычно  в  воскресный
вечер он обедал и играл в бридж в своем клубе.
   На этот раз он встал из-за карточного стола  с  выигрышем  в  восемьдесят
шесть фунтов. Пройдя в гардеробную, надел серую офицерскую шинель и шелковый
шарф, опасаясь холодного ночного воздуха.
   Росс располнел от  сытой  жизни  и  сильно  потел.  Приобретя  офицерскую
шинель, он стал еще больше важничать и свысока раскланивался  со  встречными
знакомыми. Надев шляпу и натягивая перчатки, он кивнул швейцару в холле.
   Его "Даймлер" стоял за углом. Прежде чем сесть за руль, он снял  шляпу  и
расстегнул  пуговицы  шинели.  Росс  любил  свой  автомобиль.  Запах   кожи,
кубинских сигар и крема после бритья "Трампер" являлся символом  его  нового
положения в обществе. Двигатель легко завелся, и он вежливо погудел,  прежде
чем машина тронулась с места.
   - Поезжайте в Хнтроу, стоянка для машин у третьего терминала, -  приказал
голос позади его, и Джордж Росс почувствовал, как что-то холодное  и  тонкое
обвилось вокруг его шеи. - Это называется гаррота, - сказал голос.

***

   Сэмми не хотелось, чтобы Джордж Росс стал  звать  на  помощь.  Поэтому  в
порядке предупреждения он затянул потуже проволоку у него на шее, когда  тот
опустил стекло, чтобы взять квитанцию на стоянку.
   Шлагбаум поднялся, и Сэмми велел ему заехать на место задним ходом, чтобы
можно было наблюдать за подозрительными лицами.
   - Ты знаешь, кто я? - спросил Сэмми. Джордж пожал плечами -  пот  катился
градом с его лица.
   - Я Трент, - сказал Сэмми. - Помнишь? Ты запродал меня?  Расскажи  сейчас
же - кому именно продал, расскажи,  кто  дал  тебе  эту  информацию,  назови
другие имена, кроме Трента, которыми, по  сведениям  твоего  информатора,  я
пользовался. Ясно? Конечно, ты можешь  ничего  не  говорить  -  у  нас  ведь
свободная страна, но если не скажешь, я тебя убью.
   Сэмми схватил Джорджа за шею и зажал пальцами  артерию,  перекрыв  приток
крови в  мозг  на  время,  достаточное  для  того,  чтобы  тот  почувствовал
головокружение.
   - Ты понял? - спросил он. Джордж кивнул.
   - Прекрасно, давай начнем с самого начала. Кому ты меня продал?
   Джордж Росс изложил свою историю, часто прерываясь, чтобы вытереть пот  с
лица. Он получал деньги от десятка клиентов на Дальнем Востоке. Двое из  них
- "Кэрнз - Оливер" и представитель группы  Вонг  Фу  -  запросили  данные  о
британском яхтсмене Тренте. Джордж послал запрос по своим обычным каналам  и
напал на жилу в Управлении, где раньше работал Трент.  Он  не  знал,  что  у
Трента  были  другие  имена,  и  поэтому  не  запрашивал  об   этом   своего
информатора. Больше запросов о нем не поступало.
   - Клянусь, это правда, - сказал Джордж.
   Он замялся было, когда речь зашла о том, чтобы назвать  имя  информатора.
Тогда Сэмми стал вертеть ему ухо. Когда-то, в приготовительном классе школы,
учитель-садист драл Джорджу уши, так что этот прием оказался очень кстати.
   Вручив Джорджу записную книжку и ручку, Сэмми велел ему написать  все  те
сведения, которые его информатор в Управлении передал ему за эти годы. Сэмми
потребовал, чтобы такую же записку Джордж  составил  по  своим  контактам  с
Вашингтоном.
   Когда Джордж закончил, Сэмми взял записки, сложил их  и  положил  себе  в
карман. Затем разъяснил Джорджу кое-что из  событий  прошлого,  сказал,  что
хочет обеспечить девушке безопасность,  намерен  заставить  сэра  Филипа  Ли
расплатиться золотом и объяснил, как  именно  сэр  Филип  должен  будет  это
сделать.
   - Ли должен это сделать, потому что в противном случае все газеты  узнают
о том,