енной невинности.
   - Он  пешком  ушел,  Я  тогда  еще  удивилась,  что  все  на  машинах
разъезжаются, а его никто не подвез, он пешком пошел в сторону метро.
   - Это Никотин, - уверенно проговорил лейтенант и снова  отвернулся  к
телевизору, утратив всякий интерес к продолжению разговора.
   - Никотин? - удивленно переспросила я.
   - Да, пожалуй, - задумчиво кивнул капитан, - очень похоже. А зачем он
вам?
   - Посоветоваться хочу. Он ведь спросил, не нужна ли мне помощь.
   - Так это когда было, - фыркнул капитан, - начальник  пятидесятилетие
почти год назад отмечал.
   - Вот год назад мне помощь и не была нужна. А сейчас нужна.  Хотя  бы
совет.
   - Ну, не знаю, не  знаю.  -  Капитан  пожал  мощными  плечами,  тесно
обтянутыми серо-голубой форменной рубашкой.
   - Да тут и знать нечего, - убежденно заговорила я. -  Вы  мне  только
скажите, как его  зовут  и  как  его  найти,  для  вас  больше  никакого
беспокойства из этого не выйдет. Честное слово.
   - Это не положено. Мы не можем давать имена, адреса и телефоны  людей
в первые попавшиеся руки. Мало ли кто вы такая...
   Это точно. Я даже похолодела  от  понимания  того,  какой  чудовищный
промах допустила. А ну как он сейчас потребует показать документы? Что я
ему покажу? Узбекский паспорт без справки  о  регистрации?  Сомнительную
бумажку о том, что я российская гражданка?  И  по  всем  моим  рассказам
выйдет, что я уже год живу без регистрации, коль в день  пятидесятилетия
начальника отдела милиции стояла и смотрела на разъезд гостей, и никакие
жалкие частушки о том, что я только  сегодня  утром  вновь  вернулась  в
Москву из Ташкента, здесь не проканают. Ну и выдворят меня из  Москвы  в
двадцать четыре  часа.  Или  такой  штраф  потребуют,  что  лучше  сразу
повеситься.
   - Я с вами согласна. - Я продолжала беззаботно  улыбаться,  тщательно
контролируя голос и лицо. - А давайте мы сделаем вот как: вы же  знаете,
кто он такой, этот Никотин, вы с ним свяжитесь и спросите, помнит ли  он
женщину, которой предложил помощь, женщину с большой черной  собакой,  и
готов ли с ней встретиться.
   Если нет, то и нет, его право решать, с кем он хочет общаться. А если
да, пусть передаст через вас, как мне его найти. Можно так сделать?
   - Пожалуй, можно, - протянул капитан.  -  Вы  идите  погуляйте  пока,
зайдите к нам минут через тридцать.
   - И вы мне скажете ответ? - с надеждой произнесла я.
   - Ну.., я вам ничего не гарантирую.., может,  я  его  и  найти-то  не
смогу за это время.., и вообще...
   Он вымогал подарок, это было очевидно.
   - Мальчики, с меня коньяк, если через полчаса вы мне скажете,  где  и
когда я смогу встретиться с этим вашим Никотином. Договорились?
   По маслено блеснувшим глазкам капитана я поняла, что договорились. Но
всю малину ему испортил лейтенант - любитель юмористических программ.
   - Да брось ты, Сан Саныч, из женщины жилы тянуть.
   Чего  его  искать-то,  Никотина?  Здесь  он,  у  Гришки  Белецкого  в
кабинете. Сними трубку да позвони.
   Капитан побагровел и кинул  на  лейтенанта,  вернее,  на  его  спину,
поскольку тот так и сидел, отвернувшись к  телевизору,  взгляд,  которым
можно было бы испепелить небольшой  подмосковный  городок.  Расстроился,
бедолага. Но я никогда  не  отличалась  неблагодарностью  и  страстью  к
халяве.
   - Мальчики, я своих слов назад не беру. С меня коньяк. Я сейчас пойду
в магазин, но вернусь не через полчаса, а минут через десять. Идет?
   Капитан  молча  кивнул  и  уткнулся  в  какие-то  бумажки,  изображая
невероятную занятость. Я выскочила на улицу, отвязала собаку и помчалась
к киоску, где продавалось спиртное. Конечно,  можно  было  нарваться  на
фальсификат, киоски - место крайне ненадежное,  но  нормальные  магазины
уже закрыты, а до супермаркета далеко.  Но  будем  надеяться,  что  если
именно сегодня ангел меня хранит, то он не  позволит  мне  купить  явную
"паленку".
   Ровно через десять минут я снова привязывала Аргона у входа  в  отдел
милиции, держа под мышкой бутылку коньяку. И в этот  момент  на  крыльцо
вышел тот самый человек В том же самом плаще.
   - Вы меня искали?

Глава 5

НИКА

   - Все понятно более или менее, - заключил он, выслушав мой путаный  и
торопливый (ввиду ограниченного резерва времени) рассказ.
   Я уже предупреждала, что рассказчик из меня  аховый,  ну  не  умею  я
быстро, четко и последовательно излагать события, не дано мне от природы
такое умение. Но человек, которого в дежурной части называли  Никотином,
слушал меня терпеливо и даже не морщился досадливо, когда я сбивалась  и
возвращалась в своем повествовании назад или забегала вперед.
   - Так вы сможете мне помочь хотя бы советом? - нетерпеливо спросила я
и замерла в ожидании приговора.
   Я так торопилась с самого начала, что даже не спросила, как его зовут
на самом деле и кто он такой. Просто он вышел и сразу спросил:
   - Так вам все-таки нужна помощь?
   - Теперь нужна.
   - Хорошо, давайте погуляем, и вы все мне расскажете.
   Ну я и кинулась  скорей  рассказывать,  пока  он  не  передумал  меня
слушать. И вот, закончив бестолковый свой рассказ, я поняла, что даже не
знаю, перед кем тут распиналась целых полчаса.
   - А кстати, как мне к вам  обращаться?  -  тут  же  задала  я  второй
вопрос, даже не успев дождаться ответа на первый.
   - Кстати - меня зовут Бычков Назар Захарович. Так что имечко  у  меня
такое же специфическое, как и ваше, Вероника Амировна. Мой дед родом  из
Самарканда.
   Я понимала, о чем он говорит. Многие считают имена "Захар" и  "Назар"
устаревшими и непопулярными русскими именами, хотя  на  самом  деле  эти
имена - арабские и широко распространены на Востоке, в  том  числе  и  в
Узбекистане. Что в переводе означает "Назар", я не помню, а вот "Захар",
если не ошибаюсь, - яд. Просто в некоторых восточных языках  в  связи  с
особенностями произношения отдельных букв это может звучать как "Джахар"
или, например, "Наджар". Надо же, почти земляк!
   - А почему вас зовут Никотином? - бестактно спросила я.
   - По трем причинам, - ответил он в рифму. - Первая - фамилия.  Бычков
- бычок - окурок - сигарета - никотин. Логический ряд понятен?
   - Понятен. А вторая причина?
   - Курю много. Всю жизнь много курил, причем исключительно  "Беломор".
Докурился до того, что на пальцах появились желтые пятна от никотина.
   - А третья?
   - А вам двух мало? - ехидно осведомился Назар Захарович.
   - Вообще-то мне и одной было достаточно, но вы же сказали про три,  а
я люблю ясность.
   - По третью причину говорить как-то.., нескромно, что  ли.  Подумаете
еще, что я хвастаюсь.
   - Не подумаю, - пообещала я. - Честное слово. Так какая причина?
   - Мои коллеги говорили, что я въедливый,  как  никотин,  и  такой  же
вредный. А уж когда я обмолвился, что мое отчество, то  есть  имя  моего
отца, в переводе с арабского означает "яд", тогда прозвище прилипло  уже
навсегда. Так с ним и хожу., - А кем вы работаете, Назар Захарович?
   -  Да  почти  что  никем,  -  рассмеялся  он  негромким  и   каким-то
дребезжащим смехом. - Так, преподаю понемножку.
   Вот уж кто не болтун, так это мой новый знакомый.
   Слова лишнего не скажет, не то что я.
   - Какой предмет? -  настырно  продолжала  я,  краешком  ума  стараясь
удерживать мысль о том, что на мой главный  вопрос  он  пока  так  и  не
ответил.
   - Предмет мой  называется  "Оперативно-розыскная  деятельность".  Вот
через год мне шестьдесят исполнится, тогда уйду на пенсию, сниму  погоны
и буду сам себе хозяин.
   - Так у вас же выслуги, наверное, лет тридцать пять, вы  давно  могли
уйти в отставку.
   - Сорок три года, - в его голосе прозвучала почему-то не гордость,  а
усталость и разочарование. - Я и не хочу в отставку, я хочу работать, но
после шестидесяти меня  никто  не  оставит  на  должности.  Положение  о
прохождении службы не позволяет.
   - А начальник отдела милиции - ваш знакомый?
   - Ученик. И не только он. В этом отделе сразу трое моих учеников, так
уж сложилось. Начальника, Юрку Белоглазова, я натаскивал и  учил,  когда
он еще был молодым опером. Мы с  ним  вместе  на  Петровке  работали,  в
уголовном розыске. А двое других - мои выпускники, я им лекции  читал  и
практические  занятия  проводил,  когда  ушел  из  розыска   и   занялся
преподаванием.  Ну  что,  Вероника   Амировна,   удовлетворил   я   ваше
любопытство?
   - Нет еще.
   - Ну и аппетиты у вас, - усмехнулся он. - Что еще вы хотите знать?
   Я смутилась. В самом деле, чего я сую нос куда попало?
   Человек оказал мне любезность,  согласился  встретиться  и  выслушать
меня, а я ему форменный допрос устраиваю.
   Но, с другой стороны, я  собираюсь  довериться  ему,  его  знаниям  и
опыту, и хотелось бы понимать, можно ли это  делать  и  правильно  ли  я
поступаю.
   - Еще я хотела  спросить,  почему  вы  регулярно  приходите  к  своим
ученикам. Водку вместе пьете?
   Это было уж и вовсе грубо, но  спросить  я  должна.  Не  хватало  еще
решение своих проблем доверить  алкоголику.  Хотя  пока  что  я  никаких
признаков запойного пьянства в Никотине не обнаруживала, но мы  еще  так
мало общаемся, что я могу и ошибиться.
   - Пьем, - согласился он. - Иногда.  Когда  есть  повод  или  ситуация
позволяет. Но чаще делимся информацией.
   - Какой?
   - Я ведь будущих оперативников учу, я должен держать руку на пульсе и
вовремя   узнавать,   какие   появляются   новые   способы    совершения
преступлений, какие группировки возникают в Москве, а какие распадаются,
в общем, множество всяких тонкостей, которые видишь только тогда,  когда
на земле работаешь, а не в  аудитории  сидишь.  А  я,  в  свою  очередь,
какой-никакой совет то и дело подкину,  опытом  поделюсь.  Обмен  у  нас
взаимовыгодный. Еще вопросы будут?
   - Будут.
   - Валяйте, - обреченно вздохнул Бычков.
   - Почему вы согласились со мной встретиться?
   - А вы мне понравились.  -  Он  лукаво  посмотрел  на  меня  и  снова
задребезжал своим тихим и, честно признаться, не очень приятным  смехом.
- Не стану врать, что весь год я вас помнил и только о вас и думал, нет,
я забыл о вас через три минуты после той встречи.  Но  когда  ребята  из
дежурки сказали, что меня разыскивает некая  блондинка,  которую  я  год
назад видел с большой  черной  собакой,  я  вас  вспомнил  сразу  же.  И
вспомнил, что тогда, год назад, вы мне понравились. Вы очень  приветливо
со мной разговаривали, несмотря  на  то,  что  я  старый,  некрасивый  и
немодный, кроме того, я немного выпил на юбилее у Юрки Белоглазова и  от
меня пахло спиртным, так что вы вполне  могли  подумать,  что  я  к  вам
непристойно пристаю, но тем не менее вы не грубили и не хамили. И  голос
ваш мне понравился, и лицо,  и  фигура.  И  вообще  я  люблю  блондинок,
блондинки - моя слабость.
   - И жена у вас блондинка?
   Кажется, сегодня я решила побить рекорд  по  бестактностям.  Но  коль
ангел меня хранит именно сегодня, то мне и этот грех простится.
   - Была. Я вдовец, - коротко Ответил Никотин.
   - Простите, - удрученно пробормотала я.
   - Ничего страшного, я вдовствую  уже  много  лет,.  привык.  Ну  что,
Вероника Амировна, мы можем наконец перейти к делу?  А  то  время-то,  я
смотрю, уже позднее. Вас хозяева хватятся, да и  мне  до  дома  неблизко
добираться.
   - Да, давайте перейдем.
   - Тогда перво-наперво мы с вами договоримся, что ты для  меня  будешь
просто Никой, а я тебе буду дядей Назаром. Меня все ученики  так  зовут.
За глаза, конечно, Никотином кличут, а в глаза - дядей Назаром. Мне  так
удобнее. А тебе?
   - Нормально, - выдала я стандартный ответ.
   Быть Никой привычно. А если Бычкову нравится быть дядей Назаром,  так
за ради бога. Мне-то какая разница?
   Лишь бы толк вышел.
   - Вот и ладушки.
   Он вытащил из кармана плаща пачку "Беломора", закурил.
   - Теперь к делу. Этот тип обращался к тебе на "вы"?
   Я правильно понял?
   - Да.
   - И он был в курсе, сколько твоя хозяйка получила  за  два  последних
заказа. Значит, он из ее среды, не уголовник и не шантрапа, просто решил
срубить денег влегкую.
   Согласна?
   Я немножко подумала и согласилась.  Все-таки  я,  как  и  большинство
людей, - раб стереотипов. Если голос приятный, то  и  обладатель  его  -
человек интеллигентный, а у урок и прочих  придурков  голос  обязательно
должен быть противным, а манера говорить - грубой.  Умом-то  я  понимаю,
что это все совсем не обязательно,  но  в  жизни  почему-то  чаще  всего
именно так и получается.
   - И для твоей хозяйки в этой ситуации  есть  еще  одна  опасность,  о
который ты, Ника, судя по всему, не  подумала.  Если  этот  ее  любовник
окажется женатым заказчиком или мужем заказчицы, что, в сущности, одно и
то же, то... как ее? Наталья?
   - Наталья.
   - Наталья твоя может получить репутацию воровки  чужих  мужей.  И  ни
одна семейная пара к ней больше  не  обратится.  Ты  же  понимаешь,  что
дизайнер-архитектор  -  это  человек,  который  придумывает  дизайн  для
дорогих квартир или коттеджей, а то и особняков. То есть клиенты у нее -
люди не бедные, а даже совсем наоборот. Такие клиенты дизайнера с улицы,
первого  попавшегося,  не  возьмут,  они   будут   искать   человека   с
рекомендациями, будут наводить о нем справки. И в таком деле репутация -
первейшее условие. Ни одна женщина в здравом  уме  не  согласится  иметь
дело с твоей хозяйкой, если узнает, что у нее был  роман  с  заказчиком.
Так  что  Наталья  не  только  семейным  благополучием  рискует,  но   и
финансовым. Но это так,  к  слову.  Я  просто  хочу  сказать,  что  этот
шантажист, скорее всего, ее коллега, такой же  дизайнер,  поэтому  он  в
курсе ее дел. И рассматривает ее как  конкурентку.  Может,  она  у  него
клиентов перехватила,  или  ему  самому  репутацию  испортила,  или  еще
как-нибудь напакостила. И если это так, то  сначала  он  будет  вымогать
деньги за то, чтобы муж ничего не узнал, а потом - за то, чтобы  это  не
просочилось в профессиональную среду. Так что одноразовой выплатой ты от
него не отделаешься.
   - Да я и не думала платить! У меня нет таких денег.
   А если бы и были, я бы их не отдала за чужие грехи.
   - Понимаю, понимаю, - закивал Никотин. - Это я так, к слову.  Значит,
ты твердо решила, что хозяйке ничего не скажешь? Подумай еще раз,  Ника,
это ведь шаг очень ответственный.
   - Ой, Назар Захарович...
   - Дядя Назар, - строго перебил меня Бычков.
   - Ну да, дядя Назар, -  спохватилась  я.  -  Дядя  Назар,  Наталья  -
приличная во всех отношениях тетка, не злая и не вредная, но в  решающий
момент может наделать глупостей. Мозги у нее так устроены.
   - Как говорил умница Бабель, на этой земле нет  женщины,  которая  не
была бы безумна в те мгновения, когда решается ее судьба, -  задребезжал
он.
   - Неужели Бабель это сказал?
   - Сказал,  Ника,  сказал.  Вернее,  написал.  Хорошо,  будем  априори
считать доказанным, что у тебя нет другого выхода, кроме как  взять  все
дело на себя. Это больше не обсуждаем. Какой совет ты хотела бы от  меня
услышать?
   - Я бы хотела понимать, есть ли смысл обращаться в милицию и есть  ли
в милиции люди, которые умеют  разбираться  с  шантажистами  так,  чтобы
члены семьи ничего не узнали.
   - Отвечаю сразу: смысла нет. Люди, которые все  это  умеют,  есть,  а
смысла обращаться к ним нет.
   - Почему?
   - Да потому, милая моя Ника, что они не захотят с этим возиться.  Вот
если бы у твоей хозяйки ребенка украли и требовали выкуп, тогда  они  на
ушах стояли бы.
   Запомни, дочка, сегодня в милиции нет  людей,  которые  не  стремятся
заработать денег помимо зарплаты. Нет таких, понимаешь? Все хотят жить и
все хотят хорошо зарабатывать. Если у тебя есть деньги, чтобы  заплатить
операм, они все сделают. Если же денег нет, они, как  только  ты  к  ним
обратишься, скажут, дескать, пусть придет  сама  потерпевшая  и  напишет
заяву. Ты же не потерпевшая, с тобой даже разговаривать никто не станет.
Они будут требовать, чтобы пришла Наталья, и вся твоя затея рухнет, даже
не начавшись.
   - А если я заплачу - станут разговаривать?
   - За милую душу. Еще и в рот заглядывать будут и  каждое  слово  твое
ловить.
   - Я вам не верю, - твердо заявила я.
   - И напрасно, - Никотин снова закурил. - Некоторые из  моих  учеников
знаешь  как  работают?  Нароют,  к  примеру,  материалы  о  каких-нибудь
экономических  нарушениях  и  давай  провинившегося  за   вымя   тянуть.
Провинившийся кидается к  своим  покровителям  за  защитой,  покровители
звонят оперативникам, а те отвечают: плати деньги, мы передаем тебе  все
материалы, и делай с ними что хочешь. Вот и весь сказ, деточка. А если с
преступника взять нечего, так на хрена им такая головная боль?
   Они пару дней повозятся, видимость активности изобразят и на тормозах
спускают. Так что если ты платить за работу  не  собираешься,  то  и  не
суйся в милицию.
   - Но у вас же есть ученики, знакомые, - растерянно проговорила  я.  -
Неужели ради вас они не сделают все как надо?
   - Ради меня - да, сделают. А ради тебя - нет. Есть разница.
   - Даже если вы их попросите?
   - Да пойми же, чудачка, они прекрасно знают, что есть я  и  есть  мой
единственный сын, то есть сделать что-то ради меня - это  сделать  лично
для меня и для сына.
   Тут они в лепешку расшибутся, и то не факт, что сделают все как надо,
потому как все люди, все ошибаются, а у кого-то, может, и просто  мозгов
не хватит, опыта, профессионализма.  А  все  остальные,  кого  я  к  ним
приведу, - это посторонние люди. Понимаешь? Сегодня  я  одного  приведу,
завтра другого, послезавтра третьего, и что же, им бесплатно  пахать  на
весь круг моих знакомых? Им это не понравится, уверяю  тебя.  Даже  если
они и согласятся, то, во-первых, сработают не на совесть, а во-вторых, в
скором времени начнут меня избегать, потому как от меня им  одни  только
хлопоты  и  никакого  навару.  Да  и  я  никогда  на  такое  не   пойду,
злоупотреблять добрым отношением - неприлично.
   - И все-таки, - тупо упиралась я,  -  неужели  нет  такого  человека,
который откликнется на вашу просьбу?
   Я не верю, что все преступления раскрываются только за деньги, так не
может  быть.  Неужели  нет  такого  милиционера,  которому   можно   все
рассказать, чтобы он сделал  всю  работу  законным  путем?  Надо  только
попросить его, чтобы он отнесся к этому повнимательнее.
   - Ника, дорогая моя, я могу их десять раз попросить, но что толку-то?
Пока Наталья твоя не напишет заявление или хотя бы  не  даст  письменных
объяснений, дело не возбудят и  работать  по  нему  никто  не  будет.  А
работать за просто так, без возбужденного  дела,  они  будут  только  за
деньги. Более того, даже если  я  уговорю  их  работать  бесплатно,  они
обязательно напортачат, и Наталья обо всем узнает. Тут  нужна  тонкость,
профессионализм плюс хорошая голова на плечах. Такое дело, как  у  тебя,
моим ученикам не доверишь.
   - Неужели у  вас  за  столько  лет  не  было  по-настоящему  толковых
учеников? - не поверила я.
   - Были. И немало. Да только где они сейчас?
   - А где?
   - Где угодно, только не в милиции. В службах безопасности всяких фирм
и банков, в частных детективных агентствах, еще бог знает где.  И  среди
них есть такие, кто справился бы с твоим делом. Но - за деньги.
   Бесплатных гамбургеров не бывает, сама небось знаешь.
   - И сколько такая работа может стоить?
   - Две - две с половиной тысячи долларов. Может быть, и три.  А  может
быть, и все десять. Шантажиста нужно сначала найти, а потом утихомирить.
Если бы на твоем месте сейчас стояла твоя хозяйка, она  назвала  бы  мне
пару-тройку фамилий своих коллег,  от  которых  можно  ожидать  подобной
гадости,  и  тогда  все  было  бы  намного  проще  и   дешевле.   Ребята
отрабатывают каждого кандидата и ищут  среди  их  связей  того,  кто  ей
звонил и требовал деньги. Понятно ведь, что они не сами  это  делали,  и
фотографировали ее не сами, она их в лицо знает и голос узнат