ей  жизнь
медом-то  не  покажется!  Игорь   уже   составил   программу   действий,
позволяющих добиться максимального  результата,  представлял  себе,  как
будет знакомиться с дочерью  и  зятем  Ольги,  с  ее  приятельницами,  с
соседками. Он все продумал.
   - Почему ты не хочешь, чтобы я звонил? Ты  ведь  не  замужем,  живешь
одна, кого тебе бояться?
   - Я просто не хочу, чтобы ты звонил.
   - Хорошо, я буду приходить к тебе без  звонка,  -  он  был  ласков  и
покладист, как и положено влюбленному.
   - Ты не будешь ко мне приходить.
   Ага, она все-таки боится соседей. Тем лучше.
   - Значит, ты ко мне?
   - Я к тебе тоже не приду.
   - Где же мы будем встречаться?
   - Нигде.
   - Я что-то не понял...
   - Игорь, мы не будем больше  встречаться.  Ты  что,  плохо  понимаешь
русский язык? Я не хочу, чтобы ты звонил, и не хочу, чтобы ты  приходил,
ни ко мне домой, ни к метро, ни к школе, где я работаю.
   - Ты не хочешь меня видеть? - До него наконец стало доходить.
   - Не хочу.
   - Но почему? Я чем-то обидел тебя?
   - Нет, Игорек. Чем ты мог меня обидеть?
   - Тогда в чем дело? Что ты выдумываешь, Ольга?
   - Я не могу спать с мужчиной, которого не люблю.
   Это тебе понятно?
   Это  было  понятно  в  теории.  Но  не  применительно  к  сложившейся
ситуации. Конечно, не нужно спать с мужчиной, которого не любишь, с этим
никто и не спорит.
   Но ведь она же его  любит!  Она  же  столько  времени  принимала  его
ухаживания, ходила с ним по театрам  и  выставкам,  позволяла  провожать
себя и даже допускала некоторые интимные ласки при прощании  в  подъезде
или в прихожей ее квартиры. И если  наконец  соизволила  лечь  с  ним  в
постель, то только лишь потому, что любит.
   А как иначе-то?
   При всем своем цинизме и полном моральном соответствии  современности
Игорь Савенков был убежден, что все женщины, с которыми он  был  близок,
любили его. Может, с какими-то другими мужчинами они и шли  на  близость
из любопытства, из мести, от скуки или по пьяному делу, но только  не  с
ним. Его - любили.  И  Ольга  любит.  Чего  она  там  городит?  Глупость
какая-то. Она просто нервничает из-за  нестандартности  ситуации.  Нужно
дать ей время успокоиться. Ничего, он позвонит ей завтра.
   Но назавтра дозвониться до Ольги Петровны Игорю не удалось.  Домашний
телефон не отвечал, служебного он не знал. Ольга уже  давно  работала  в
другой школе, не в той, в которой он учился, и даже как-то говорила  ему
номер этой школы, но он  забыл..  Вот  дурак-то  Надо  было  внимательно
слушать,  запоминать,  заранее  узнать  адрес,  а   заодно   и   телефон
учительской, но ему тогда казалось, что все идет  по  графику,  и  когда
нужно будет - она сама даст номер, по  которому  ее  можно  разыскать  в
рабочее время. И адрес школы  даст,  и  он  станет  встречать  ее  после
работы, целовать и обнимать на глазах у коллег-учителей, а желательно  и
на глазах учеников, чтобы все все знали, судачили,  показывали  пальцем,
качали головами, сально шутили и мерзко хихикали за ее спиной.  А  когда
он ее бросит - делали бы то  же  самое,  но  уже  в  глаза.  Кто  ж  мог
предположить, что она взбрыкнет?
   Ладно, школу он найдет, невелика  сложность.  Пойдет  в  свою  старую
школу и спросит, как найти любимую учительницу литературы, ему  там  все
скажут, и в какой школе она теперь работает, и как туда позвонить.  Пока
суетиться не будем, дадим несчастной старушке еще пару дней,  чтобы  она
поняла, какого счастья лишается из-за своих глупых выходок. Не может  же
она вечно не снимать трубку, когда-нибудь да ответит.
   Но  Ольга  трубку  не  снимала.  Прошла  неделя,  и   Игорь   всерьез
забеспокоился. Он не понимал, что  происходит,  и  отправился  к  метро,
чтобы встретить ее, когда она будет возвращаться с работы. У него  и  на
этот случай был составлен план.  Он  -  с  огромным  букетом  цветов,  с
большой коробкой конфет и дорогим вином. Она - напряженная и  смущенная.
Он провожает ее до дома, поднимается вместе с ней в квартиру,  а  там...
Нежность, ласка, умеренный натиск и соответствующие слова.  После  этого
Ольга уже никуда не денется.
   Но опять все пошло не так. Увидев его возле метро, Ольга помрачнела и
сказала довольно резко:
   - Я же просила не встречать  меня.  Мои  слова  для  тебя  ничего  не
значат?
   Конечно, они ничего для  Игоря  не  значили.  Ровным  счетом  ничего.
Значение имели только его желания и планы. Он смотрел на нее  и  не  мог
придумать, что ответить. Видно, Ольга до того, как вошла в метро, попала
под дождь, юбка и блузка намокли  и  теперь,  после  давки  в  час  пик,
выглядели мятыми и неопрятными. И  краска  на  глазах  немного  потекла.
Немолодая, помятая жизнью и транспортом, усталая женщина, А он,  молодой
и сильный  мужик,  мнется  тут  перед  ней,  как  нашкодивший  пацан,  и
подыскивает слова, которые могли бы привести к нужному результату.
   - Я соскучился, - виновато пробормотал он. - Почему ты  меня  гонишь?
Ты мне не рада?
   - А я не соскучилась. И я тебя гоню, потому что я тебе  действительно
не рада.
   Эта ее дурацкая манера учителя отвечать обязательно на все вопросы! И
этот ее тон, словно Игорь в чем-то провинился. С ума она сошла, что  ли?
Что она себе позволяет, эта пенсионерка? Думает, что  если  в  молодости
была красивой, так до глубокой старости сможет помыкать мужиками? Как бы
не так!
   - Ольга, нам нужно поговорить, - решительно произнес Игорь и взял  ее
под руку.
   Она выдернула руку, но не пошла по направлению к дому, как он ожидал,
а сделала несколько шагов в сторону и остановилась.
   - Хорошо, давай поговорим. О чем?
   - О нас с тобой.
   - Это не тема для разговора. Здесь просто нечего  обсуждать.  Неужели
ты не понимаешь?
   Он не понимал. Он и в самом деле не понимал. И все искал,  мучительно
искал  слова,  подходящие  к  случаю,  слова,  которые  сломили  бы   ее
сопротивление, заставили бы растаять.  Но  найти  такие  слова  не  мог,
потому что не понимал, отчего она сопротивляется и почему не хочет с ним
разговаривать.
   - Нет, я не пониманию, - пришлось признаться ему. - Я не понимаю, что
происходит, Ольга. Неделю назад все было так замечательно, и что теперь?
   - Теперь мне стыдно. Я отвратительна сама себе.
   Мне неприятно вспоминать о том, что  произошло.  Соответственно,  мне
неприятно вспоминать о тебе, и уж тем более видеть  тебя  и  говорить  с
тобой. Что еще тебе непонятно?
   - Почему тебе стыдно?
   Вопрос был глупым,  Игорь  и  сам  это  понимал,  но  ничего  другого
произнести не сумел - растерялся. К таким словам он готов не был.
   - Потому что я сделала недопустимую вещь. Я позволила себе  пойти  на
близость  с  мужчиной,  с  которым  у   меня   нет   ни   духовной,   ни
интеллектуальной общности.
   Боже  мой,  какие  красивые  слова   она   произносит!   Духовная   и
интеллектуальная общность,  вы  только  подумайте!  Да  кто  она  такая?
Старуха! Стоит себе в мятой юбке и мятой блузке, с потекшей  косметикой,
с морщинами и сединой и строит из себя высоколобую девственницу.  Неделя
всего прошла с того момента, когда  она  чуть  ли  не  мурлыкала  в  его
объятиях, и что же?
   - Ты хочешь сказать, что тебе со мной скучно? - нахмурился Игорь.
   Никак иначе он "духовную и интеллектуальную общность" истолковать  не
мог.
   - Нет, Игорь, мне не скучно с тобой, - Ольга слегка улыбнулась, и  он
чуть-чуть воспрял духом. - Так же, как мне не скучно с моей внучкой. Или
с моими учениками.
   Ты понимаешь разницу?
   О да, вот теперь  он  отчетливо  понял  все,  что  она  пыталась  ему
объяснить. Ведь он уже был ее  учеником.  Когда-то  давно.  Ей  не  было
скучно с ним, как  не  скучно  бывает  с  собакой,  с  которой  гуляешь,
играешь,  наблюдаешь  за  ее  повадками  и  умиляешься,  какая  же   она
умненькая, как хорошо все понимает, ну прямо как человек. Но никому ведь
в голову не придет заниматься с ней любовью.
   Так, что ли? Он для нее щенок-молокосос, с которым  все  забавно,  но
несерьезно? Зачем же тогда она...
   - Зачем же ты...
   Он хотел сказать грубость, назвать вещи своими именами, но удержался.
Может быть, не все еще потеряно, может  быть,  ему  удастся  осуществить
задуманное до конца, и не следует ее отпугивать откровенным хамством.
   Фраза так и повисла, оставшись неоконченной.
   - Зачем же я легла с тобой  в  постель?  -  жестко  договорила  Ольга
Петровна. - Ты ведь это хотел спросить?
   - Да. Так зачем же, если у тебя нет со мной этой самой общности?
   - Не знаю. Я сделала глупость, в которой теперь раскаиваюсь.  Мне  не
нужен молодой любовник. И тем более мне не нужен  любовник,  в  чувствах
которого я сомневаюсь.
   - Ты что, не веришь мне? - Он активно разыгрывал возмущение и казался
сам себе очень убедительным.
   - Не верю, - Ольга покачала головой. - Не верю,  Игорь.  У  меня  нет
разумного объяснения твоему поведению.
   Ох, как он помнил этот ее словесный оборот! Сколько раз он слышал его
во  время  уроков   литературы,   когда   учительница   Ольга   Петровна
выговаривала кому-то из учеников, нарушающих дисциплину.
   - Какие тебе нужны объяснения?
   - Они мне не нужны, - снова неясная, смутная улыбка тронула ее губы и
тут же погасла, - не нужны, потому что их нет и быть не может.  Какие-то
объяснения, конечно, есть, ведь  без  мотива  нет  поступка,  во  всяком
случае  у  мыслящего  существа,  но  эти  объяснения  нельзя  отнести  к
разумным.
   И это тоже он слышал неоднократно, еще в школе.
   Она совсем не изменилась, его первая страстная любовь Ольга Петровна,
учительница литературы и русского.
   Она произносит те же самые слова, заученные многолетним повторением в
классе, и с той же самой интонацией.
   Если бы она вдобавок ко всему еще и оставалась  такой  же  молодой  и
красивой, как тогда, когда он любил ее без памяти!
   Его охватила злость. Даже не злость - злоба, яростно кипящая в  горле
и готовая выплеснуться страшными  словами,  после  которых  уже  никогда
ничего нельзя будет поправить.
   Но ему удалось и на этот раз сдержаться, и даже найти более или менее
удачный ответ.
   - Ты считаешь любовь недостаточно разумным основанием?
   Ольга взглянула остро, но без интереса. Формулировка, которая, по его
замыслу, должна была опрокинуть все ее резоны, кажется, не сработала.
   - Уж не хочешь ли ты сказать, что любишь меня?
   Опа! Такого поворота Игорь  не  ожидал.  Никогда  и  ни  одной  своей
женщине он не говорил, что любит ее. Это было принципиальным  для  него.
Они - пусть говорят что хотят, это их дело.  Но  он  никогда  не  скажет
таких слов сам, он не даст загнать себя в  угол  и  потом  спекулировать
неосторожным признанием. Знаем  мы  эти  фокусы!  "Ты  же  говорил,  что
любишь, а сам..." и так далее. Ничего он не говорил. И никто  не  сможет
его ни в чем упрекнуть. И вообще, зачем врать-то? Раз не любит, так и не
говорит, что любит, все по-честному И когда он задавал свой вопрос,  он,
собственно, имел в виду любовь Ольги к нему как основание для физической
близости. Но она все переиначила, поставила с ног на  голову,  и  теперь
ему нужно как-то отвечать. А как? Поступиться принципами и сказать,  что
он ее любит? Да у него язык не повернется.
   Он  и  самой  красивой  из  своих  подруг  этого  не  сказал,  а   уж
старухе-то...
   Но что же делать? Надо ведь что-то ответить, и чем дольше он  молчит,
тем очевиднее ответ: нет, он ее не любит, и никаких  разумных  оснований
для ухаживаний, а уж тем более для настойчивых преследований и выяснения
отношений у него нет. Ну давай же, язык, проворачивайся, давай же, мозг,
соображай и посылай команду языку!
   - Хочу, - с трудом выдавил Игорь,  прервав  наконец  затянувшуюся  до
неприличия паузу.
   Ему удалось все-таки обойтись без опасного и многообязывающего слова,
и казалось, что крутой вираж пройден. Но не тут-то  было.  Он  постоянно
помнил о том, как хороша была Ольга Петровна семнадцать лет  назад  и  в
какую средненькую бабенку она превратилась, он помнил  о  том,  что  она
была его учительницей и выставила на всеобщее осмеяние, но он совершенно
забыл о том, что она не только была школьным учителем, она и  продолжала
им  оставаться  все  эти   годы.   Более   того,   она   была   из   тех
учителей-словесников, которые не терпят мямленья и невнятности речей. Уж
об этом-то он должен был помнить! Но  нет,  забыл,  в  голову  не  брал,
сосредоточился исключительно на том, что Ольга немолода, одинока, лишена
сексуальных радостей и поэтому наверняка станет легкой добычей.
   - Что - хочу? - строго спросила она, как будто сидела за  учительским
столом в классе, а он отвечал у доски про четвертый сон  Веры  Палны  по
Чернышевскому. - Чего ты хочешь? Выражайся яснее, будь добр.
   Попался.  Он  попался  как  дурак.  Сам  же  спровоцировал  ее  своим
вопросом. Ну ничего, он вывернется, как всегда выворачивался.
   - Я хочу, чтобы все, что произошло неделю назад,  повторилось,  и  не
один раз. Я хочу, чтобы ты приходила ко мне. И я хочу, чтобы ты не гнала
меня и отвечала на мои звонки.
   Вот как! И ни слова о любви. А попробуй-ка придерись!
   -  Список  претензий  понятен.  -  Ольга  усмехнулась   и   поудобнее
перехватила тяжелую  сумку,  которую  держала  в  руке.  -  Сожалею,  но
соответствовать твоим претензиям не могу. Я не хочу никаких  повторений.
И не хочу никаких обсуждений вокруг этой темы. Ты ни в чем  не  виноват,
Игорек, - она заговорила мягче, даже почти ласково, - ты не  сделал,  по
сути, ничего плохого. Ты просто сделал то, что хотел. Ты не  должен  был
думать о  том,  что  впоследствии  мне  это  будет  неприятно.  Об  этом
следовало бы подумать мне, но я позволила себе непростительно забыться.
   - Значит, ты не сердишься? - обрадовался Игорь.
   - Сержусь.
   - Но почему? Ты же сама сказала, что я ничего плохого не делаю.
   - Я сказала "не сделал", а не  "не  делаешь",  -  поправила  она  его
учительским тоном. - Кажется, я в свое время перехвалила твоего  учителя
русского  языка,  ты  не  чувствуешь  разницы   между   совершенными   и
несовершенными глаголами. В том, что ты сделал неделю назад, нет  ничего
плохого. А вот то, что ты делаешь сейчас, - плохо. Я по телефону сказала
тебе, что мы больше не будем встречаться, что я не хочу тебя  видеть,  и
просила не звонить, не подстерегать меня у метро и не приходить  ко  мне
домой. Я тебя просила, понимаешь? И как ты отнесся к  моей  просьбе?  Не
могу сказать, что с уважением.
   Ты сделал и продолжаешь делать то, что мне неприятно и чего я  хотела
бы избежать. Разве это правильно?
   - Значит, ты меня бросаешь только лишь потому, что я не выполнил твою
просьбу? Ты меня бросаешь за то, что я хотел тебя увидеть, хотел быть  с
тобой, за то, что я скучал по тебе? - коварно спросил он,  радуясь,  что
удалось зацепиться за формулировку и выставить  Ольгу  дурой.  -  Других
провинностей за мной не числится?
   Она смотрела на него пристально, но, как и прежде, без интереса. Мимо
бестолково текла толпа выходящих из метро людей, их то и  дело  толкали,
но Ольга Петровна стояла как вкопанная, не  делая  ни  шагу  в  сторону.
Стояла, смотрела на него и молчала.
   Игорю стало неуютно. Он за последние годы привык быть лидером в любом
общении, особенно с женщинами, и совершенно не умел держать паузу. Паузы
пугали его, но он всегда находил, что сказать и чем ее заполнить.
   - Не хочу оскорблять тебя недоверием, - произнесла  Ольга,  когда  он
уже совсем отчаялся, видя,  как  ситуация  выходит  из-под  контроля,  -
поэтому не стану утверждать, что ты лжешь. Давай расстанемся на том, что
мы не нужны друг другу.
   - Но ты мне нужна!
   - А ты мне - нет. Мне очень жаль, но это  так.  И  я  прошу  тебя  не
провожать меня сейчас и не пытаться встретиться со мной в дальнейшем.  И
не звонить. Ты выполнишь мою просьбу?
   Да черт с ней, не будет он ни на чем настаивать, сейчас он просто  не
готов разбивать ее оборонные сооружения.  Он  вернется  домой,  еще  раз
мысленно прогонит весь разговор, найдет ее  уязвимые  места  и  составит
план следующего разговора. Он тщательно подготовится, и уж тогда  ей  не
увернуться. А теперь пусть идет, пусть думает, что он послушный мальчик,
с которым она справилась одной левой.
   - Выполню, - кивнул он. - Ты можешь не беспокоиться, я  не  пойду  за
тобой.
   - И все остальное выполнишь?
   - Выполню, - повторил Игорь. - Я сделаю все,  как  ты  хочешь.  Но  я
хочу, чтобы ты знала: мне без тебя очень плохо.
   Она снова молча смотрела на него несколько секунд, потом сказала:
   - Ох, врешь.
   Повернулась  и  пошла  прочь.  И  непонятно,  к  чему  относились  ее
последние слова, к обещанию ли выполнить ее  просьбу  или  к  тому,  что
Игорю плохо без нее. Собственно, ложью было и то,  и  другое,  но  Игорь
Савенков полагал, что об этом знает только он один.
   Однако он ошибался. Еще  неделя  понадобилась  ему  для  того,  чтобы
приготовиться к решительной атаке, продумать  каждую  фразу,  вплоть  до
интонации, разработать варианты  течения  разговора  при  том  или  ином
повороте. Наконец он решил, что момент  настал,  и  отправился  к  Ольге
домой. Вечером, попозже, когда она наверняка дома.
   На звонок в дверь ему не открыли. Он прислушался, но никаких звуков в
квартире не уловил. Наверное, к Дочке поехала  или  к  подруге.  Что  ж,
самое время начать приводить в действие план по  преданию  их  отношений
огласке.  Игорь  решительно  позвонил  в  соседнюю  дверь,  Ему  открыла
красивая девушка лет двадцати пяти.
   - Простите, я ищу Ольгу Петровну, вы не знаете  случайно...  -  начал
он, и девушка тут же кивнула.
   - Вы - Игорь? - полуутвердительно спросила она.
   - Да, - растерянно подтвердил он.
   - Ольга Петровна предупреждала, что вы можете ее искать. Она оставила
вам письмо. Сейчас я принесу, подождите минутку.
   Девушка  скрылась  в  глубине  квартиры,  оставив  его   на   пороге,
недоуменно переминающегося с ноги на ногу.
   - Вот, - она вернулась и  протянула  Игорю  запечатанный  конверт.  -
Ольга Петровна просила вам передать.
   - Что значит - передать? А она сама где?
   - Она уехала к подруге.
   - Надолго?
   - На несколько месяцев. У ее  подруги  кто-то  тяжело  заболел,  надо
помогать... В общем, я не поняла, но мне-то без разницы. Ольга  Петровна
предупредила, что ее не будет, оставила ключи, чтобы я цветы поливала, и
письмо для вас.
   - А адрес? Телефон? Как с ней связаться?
   - Не знаю. Она ничего не оставила, ни адреса, ни телефона.
   - А вдруг у нее квартиру зальет или авария какая-нибудь? -  продолжал
допытываться Игорь. - Должна же быть связь с хозяйкой квартиры.
   - Но она же оставила ключи, - резонно возразила девушка. -  И  потом,
она сама будет звонить раз в три дня, она обещала. И заезжать  будет,  у
нее же вещи все остались, одежда и все такое... Короче, не знаю, это  не
мое дело. Берите письмо.
   Она не выказывала ни малейшего  желания  продолжать  разговор.  Игорь
вдруг  обратил  внимание  на  то,  как  красиво  она  одета,  совсем  не
по-домашнему, несмотря на поздний вечер.  И  макияж  наложен.  И  музыка
доносится  из  комнаты.  Все  понятно,  у   нее   гости,   может   быть,
романтическое свидание, а он со своими вопросами... Пора уходить.
   Стоя на хорошо освещенной лестничной площадке перед квартирой  Ольги,
он внимательно рассмотрел конверт.  Самый  обычный,  длинный,  белый.  С
надписью четким учительским почерком: "Игорю Савенкову".
   Он вскрыл письмо, с удивлением отметив, что руки дрожат.

   "Ты вынуждаешь меня временно переехать. Если ты читаешь  это  письмо,
значит, ты не выполнил мою  просьбу  и  не  сдержал  свое  обещание.  Ты
обманул меня.
   Впрочем, чего-то подобного я и ожидала. Помнишь, я  сказала,  что  не
верю тебе? Какое-то время я даже казнилась, упрекая  себя  в  том,  что,
возможно, напрасно обидела тебя, заподозрив во  лжи.  Нет,  выходит,  не
напрасно.
   Если ты читаешь эти строки,