чтобы тебе врать!
   Ты для нее ничто, пыль под  ногами,  влюбленный  идиот,  чего  ей  от
тебя-то прятаться? Наверняка она хоть пару  слов  сказала  бы,  или  имя
назвала, или род занятий, или общие интересы обозначила бы.  И  в  любом
случае у тебя был шанс увидеть его.
   - Да как, пап? Если бы она сказала, что не хочет, чтобы я с ней  шел,
как бы я мог...
   - И пусть бы сказала! Ты бы сделал  вид,  что  возвращаешься,  а  сам
пошел бы за ней следом! Ты что, совсем дурной? Ты элементарных вещей  не
понимаешь? Это был тот контакт, которого  мы  столько  времени  ждем,  а
из-за тебя,  ленивого  и  безответственного  разгильдяя,  мы  снова  его
упустили!
   Мама в скандале участия не принимала. Костя видел,  что  она  безумно
устала и засыпает на ходу, но не смеет лечь спать, пока отец не  объявит
"отбой". Настоящая верная жена не должна ложиться раньше любимого  мужа,
она должна бодрствовать и всегда  быть  готовой  оказать  мужу  если  не
помощь,  то  моральную  поддержку.  И   даже   резкие   обидные   слова,
произносимые в адрес сына, не заставили  Анну  Михайловну  включиться  в
разговор и попытаться защитить Костю. Все ее силы уходили на  то,  чтобы
не отключиться и держать глаза открытыми. Почти три часа ночи. "Он  всех
нас извел, - с тоской думал Костя. - Он всех нас достал! И маму, и меня,
и Вадьку.
   Нам всем плохо. Только  ему  одному  хорошо.  Сколько  же  это  может
продолжаться? Если бы мама взбунтовалась, я бы тут же поддержал  ее.  Но
она молчит и терпит, а одному мне затевать бунт бессмысленно, если  мама
этого не хочет".
   -  Утром  ты  подойдешь  к  ней  и   постараешься   все   узнать,   -
безапелляционно заявил отец.
   Утром... О господи, это ее утро начнется через четыре часа.  Вероника
выходит в разное время, то в  половине  седьмого,  то  в  восемь,  то  в
девять, а  бывает,  и  в  одиннадцатом  часу,  никогда  не  угадаешь,  и
приходится караулить ее с раннего утра.  Косте  осталось  поспать  всего
четыре часа. Да будет ли ему когда-нибудь  покой,  а?  Он  только-только
закончил сдавать летнюю сессию, вымотался донельзя, и вот теперь, вместо
того чтобы отсыпаться и отдыхать, сидит  дома  и  караулит.  Кого?  Что?
Поскольку в институт теперь  ходить  не  нужно,  отец  разработал  новую
систему, в которой Косте отводится важная  роль,  требующая  постоянного
внимания и напряжения. Он теперь часами просиживает у окна,  как  раньше
сидел отец, а сам отец толчется  в  институте  и  рядом  с  фирмой,  где
работает Враг. Глаза у Кости  слезятся,  на  них  то  и  дело  наползает
какая-то мутная пленка, которую никак не удается убрать, сколько ни  три
глаза и ни промывай чайной заваркой. И Мила, кажется,  его  бросила.  Во
всяком случае, после  последнего  экзамена  она  предложила  ему  вместе
поехать отдыхать, а когда Костя отказался, с деланым равнодушием махнула
сумкой с книгами, повернулась и ушла. Даже не  предложила,  как  обычно,
подвезти до дома или до больницы. Обиделась.
   - Пап, кончай орать, мать устала,  дай  ей  отдохнуть,  -  неожиданно
вырвалось у Кости.
   Сказал - и испугался. Что он себе позволяет? Как он  разговаривает  с
отцом? Ну,  сейчас  начнется...  Ладно,  он  выдержит,  перетерпит,  раз
виноват, но маму-то, маму как жалко! Мало ей скандала  из-за  того,  что
сын упустил Веронику, так еще и из-за неподобающего  разговора  с  отцом
буря разразится. И кто его за язык тянул! Вырвалось то, что  думает,  но
Костя в последние  месяцы  привык  сдерживаться  и  не  озвучивать  свои
подлинные мысли.
   Раньше, до того, что случилось с  Вадиком,  было  по-другому.  А  еще
раньше, когда пацаны  были  маленькими,  а  отец  -  главным  инженером,
сыновья и родители были настоящими друзьями. Теперь не то... Теперь  все
трое словно бы в игру какую-то играют, в которой правила устанавливались
не вслух, а молча, будто подразумевались.
   Подразумевается, что отец  всегда  прав.  Подразумевается,  что  мама
счастлива,  выматываясь  на  основной  работе  и  подработках,  лишь  бы
прокормить семью, в которой один мужик получает  мизерную  стипендию,  а
двое других не работают. Подразумевается, что один из сыновей, Костя,  с
восторгом и упоением служит идее отца, ловит каждое его слово и трепетно
выполняет каждое указание.
   А второй сын с не меньшим трепетом лежит в больнице и ждет, когда  же
папочка найдет подлеца и  отомстит  за  обман,  так  дорого  обошедшийся
Вадьке с его нежной и тонкой внутренней организацией. И этот второй  сын
с пониманием относится к  тому,  что  отец  занят  делом  и  не  находит
времени, чтобы съездить в больницу.
   А как на самом деле? На  самом  деле  мама  уже,  как  говорится,  на
последнем издыхании, она жалеет отца и не перечит ему, лишь бы дать мужу
возможность чувствовать себя нужным и "при деле". И ни капельки  она  не
счастлива. Потому что женщина, идущая на поводу у мужа исключительно  из
жалости к нему, не может быть счастлива по определению. Костя -  что  ж,
Костя в общем и целом с идеей отца согласен, хотя и не  так  безоглядно,
как это было вначале,  но  он  не  хочет  служить  только  этой  идее  и
ограничить свою жизнь рамками поиска Главного Врага. У него есть  учеба,
приятели, у него есть Мила, с которой хочется проводить больше  времени,
у него есть (вернее,  могла  бы  быть)  жизнь  обычного  студента  с  ее
радостями, заботами и проблемами. А вместо этого он.., да ладно,  и  так
все понятно. А Вадька? Да плевать он хотел на все отцовские идеи, вместе
взятые, и на месть эту, и на Главного Врага,  ему  отец  нужен.  А  отца
вроде как и нет. И Вадька от этого страдает.
   Чем дольше тянется эта странная игра, тем  привычнее  становится  для
Кости скрывать свои мысли, а то и врать. Да-да, врать. Вот, например,  с
Вероникой: ничего у него  не  получается,  Вероника  о  муже  ничего  не
рассказывает и вообще ничего интересного не говорит, более того, она так
явно тяготится Костиным присутствием, ей так скучно, ей так это  все  не
нужно, что Костя теряется, не может найти тему для  разговора.  Вероника
терпит его из жалости, а он выходит на прогулки с ней, потому  что  отец
заставляет. Они оба совершенно не  нужны  друг  другу,  не  нужны  и  не
интересны, потому и не клеятся  у  них  ни  отношения,  ни  даже  просто
разговоры. Но разве Костя может признаться в этом отцу? Он пытался,  еще
в самом начале, честно пытался объяснить, что Вероника  ни  на  йоту  не
заинтересовалась  перспективой  заиметь  молодого  любовника,  но  отец,
вместо того чтобы отступиться  и  придумать  что-то  другое,  настойчиво
заставляет Костю продолжать начатое,  еще  и  бранит  его  постоянно  за
отсутствие  выдумки,  изобретательности  и  инициативы.  И  Костя  начал
подвирать, сначала по чуть-чуть, потом все  больше  и  больше.  Дескать,
Вероника  с  удовольствием  с  ним  общается,  обсуждает  самые   разные
проблемы, но только вот про мужа - ни гугу. Отец  воспринимает  это  "ни
гугу" как признак того, что, значит, "есть что скрывать",  и  заставляет
сына продолжать ухаживания. Зато хотя бы ругать Костю  перестал  за  то,
что тот не может наладить контакт с женщиной.
   Все приходится скрывать, и правду о Веронике, и отношения с Милой,  и
собственные желания и мысли.
   А тут вырвалось... Костя инстинктивно съежился в ожидании  неминуемой
расправы. Однако ничего не произошло. Отец виновато взглянул на  маму  и
кивнул:
   -  Прости,  Анюта,  мы  С  Костей  увлеклись  своими  проблемами,  не
подумали, что ты  устала.  Действительно,  давай  ложиться,  тебе  нужно
отдохнуть. Да и Костику рано вставать.
   "Мы с Костей". Это ж надо! Неужели отец так до сих пор  и  не  понял,
что он не с Костей, и не с женой, и не с Вадиком?  Он  один.  А  участие
всех остальных в его грандиозных замыслах  -  не  более  чем  видимость,
продиктованная жалостью и нежеланием конфликтовать.
   Костя и сам не понимал; почему почувствовал в этот момент радость.  И
только  утром,  вскочив  по  звонку  будильника  в  шесть  часов,  вдруг
сообразил: значит, можно.
   Можно перечить, можно настаивать на своем, можно бунтовать. Земля  не
разверзнется под ногами, и небеса  не  рухнут.  Все  это  можно  делать,
только не сразу и не оглушительно, а по-умному, потихоньку,  понемножку,
маленькими шажочками отвоевывать право на собственное мнение, потом - на
собственные желания, потом - на собственную жизнь.
   Вероника вышла в шесть тридцать,  и  Костя  выскочил  из  квартиры  и
помчался вниз по лестнице, будто на крыльях летел.
   - Это вы, - она безразлично взглянула на него и отвернулась.
   Костя заметил, что выглядит она неважно, если  не  сказать  -  плохо.
Глаза воспаленные, кожа на лице сероватая, болезненная, глаза  потухшие.
Может, вчера на встрече с неизвестным что-то произошло?  Или  просто  не
выспалась, ведь на сон ей выпало ровно  столько  же,  сколько  и  самому
Косте, а он по себе чувствовал, как это мало.
   - А я всю ночь не спал, - бухнул он.
   - Я тоже.
   - Из-за чего?
   - Так., проблемы всякие. А вы почему не спали?
   - Из-за ревности Вы вчера на свидание ходили, я видел. И  видел,  как
он вас потом провожал. Я понимаю, Вероника, у меня нет никаких шансов, я
слишком молод, вам со мной скучно...  Но  я  действительно  ревную.  Вам
смешно?
   - Нет, мне не смешно, - сухо  ответила  она.  -  У  вас  нет  никаких
оснований для ревности. Я не изменяю мужу.
   - А тот мужчина, с которым вы встречались ночью?
   - Я ни с кем не встречалась. Я просто гуляла  с  собакой  и  случайно
встретила знакомого. Мы поболтали, потом он проводил меня  до  подъезда.
Что вы себе вообразили, юноша?
   - Честно? - обрадовался Костя. - Вы не обманываете?
   - Да нет, зачем мне вас обманывать. Вы, Костенька, находитесь в плену
книжно-киношных представлений.
   Встречаться ночью, тайком... Что за глупости!  Зачем?  Учитывая,  что
мужа целый день нет дома, а сама я на службу не хожу, я могу встречаться
днем с кем угодно.
   Верно, верно, все правильно! Она просто гуляла с собакой. И  случайно
встретила знакомого, который поздно возвращался домой. И никакой это был
не Главный Враг, зря отец бочку на него катил, орал и разорялся, обзывал
Костю, ругался. Не было в этой встрече ничего конспиративного,  никакого
криминала. Она просто гуляла... Но почему так  поздно?  И  почему  сразу
ушла в том направлении, куда никогда прежде не ходила?
   - Знаете, я так переживал всю ночь, - снова погнал  Костя.  -  Десять
вечера - вас нет, одиннадцать - нет, двенадцать - нет, я уж  места  себе
не находил, думал, может, что-то случилось. А когда вы вышли, я рванул к
вам, а вас и  след  простыл.  Я  и  на  спортплощадке  вас  искал,  и  к
круглосуточному магазину  бегал.  А  потом  вы  появляетесь  в  обществе
мужчины. Меня прямо как холодной водой окатило! Даже не думал, что  могу
так бешено ревновать.
   Врать было нетрудно, за последние месяцы  ложь  стала  самым  обычным
делом для Кости Фадеева. Легкости и воодушевления прибавляла и та  новая
радость, которая открылась ему ночью и стала такой явственной утром.
   Ему казалось, что теперь он справится, непременно справится с  любыми
трудностями, ему теперь все по плечу.
   Потому что появилась идея, потому что  замаячила  цель,  и  цель  эта
вовсе не кажется недостижимой. Он вырвется.
   Он сбросит с себя отцовское влияние, он вытащит и себя, и маму, и они
снова будут жить в любви и доброте - мама, Вадька и он. А отец пусть как
хочет. Нравится ему быть главным - пусть будет, только не за счет  своих
близких. Пускай других дураков поищет. А он, Костя, жертвовать собой  не
собирается и маме и брату не позволит!
   - Костик, - Вероника говорила медленно, словно через  силу,  и  Косте
даже показалось, что она  чем-то  раздражена,  -  неужели  я  похожа  на
безумицу? Зачем мне ходить на спортплощадку после полуночи?  Приключений
искать? Я уже,  видите  ли,  не  в  том  возрасте.  Я  пошла  туда,  где
безопасно,  где  проспект,  фонари,  автомобили,  люди.   Это   же   так
естественно! А где бы вы хотели, чтобы я гуляла ночью?
   - Я вообще-то хотел бы, чтобы вы гуляли не ночью, а вечером, пока еще
светло. А вы вчера вышли так поздно...
   - У нас были гости, я не могла бросить их  и  уйти  на  целый  час  с
собакой, я же все-таки хозяйка дома.
   - А.., а кто этот ваш знакомый, с которым вы встретились?
   Вероника посмотрела на него таким усталым и измученным взглядом,  что
Костя мысленно поежился. Наверное, муж тоже доставал ее  этим  вопросом,
ей надоело оправдываться, а теперь еще он сам лезет и спрашивает про  то
же самое.
   - Костя, - неожиданно голос женщины окреп, в нем  зазвенели  какие-то
новые для Кости нотки, - мы можем с вами договориться?
   - О чем?
   - О том, что я отвечу на ваш вопрос, но  потом  вы  оставите  меня  в
покое.
   - До вечера?
   - Нет, совсем  оставите  Понимаете?  Вы  оставите  меня  в  покое,  -
повторила она медленно и четко, глядя в сторону - Вы  больше  не  будете
выходить и гулять  со  мной  Вы  не  будете  больше  топтаться  рядом  и
вымучивать из себя слова. Я не знаю, что вы  там  себе  напридумывали  и
зачем вам эти гулянки, но я от них устала. Время прогулок  с  собакой  -
это мое личное время, поймите это, это  время,  когда  я  могу  остаться
наедине с собой и подумать о том, что для меня важно. А вы мне все время
мешаете - Простите, - пробормотал Костя. - Я не думал, что вас  это  так
раздражает...
   - Да, меня это раздражает. У меня большая семья, большая  квартира  и
трое животных, у меня очень много домашней  работы  и  всяческих  забот.
Прогулка с Аргоном - это мой отдых. А вы меня этого  отдыха  лишаете.  Я
понимаю, что веду себя жестоко, но почему  я  должна  жертвовать  своими
интересами ради ваших чувств? Так я могу считать, что мы договорились?
   - Да, - растерянно ответил он и вдруг обрадовался: она прогоняет его!
Сама прогоняет! И с этим деспототец уже ничего  не  сможет  поделать.  У
него  не  будет  оснований  заставлять  Костю  ходить  на  эти  дурацкие
свидания,  Все!  Свобода  Ура!  Да  здравствует  честность,  прямота   И
жестокость! Да здравствует Вероника, которая не хочет  жертвовать  собой
ради Костиных чувств И да здравствует сам Костя, который тоже  не  хочет
жертвовать собой ради чувств родителей! Вероника показала ему пример,  и
он этому примеру последует. Не зря же  говорят,  что  учитель  приходит,
когда  ученик  готов  Еще  вчера  Костя  не  был  готов  отказаться   от
самопожертвования, и Вероника, сцепив зубы, терпела его  присутствие.  А
сегодня он уже готов, он готов получить урок, и она - как почувствовала!
- этот урок ему преподала.
   - Спасибо, - искренне произнес он и снова  испугался-сказал  то,  что
думал, но так некстати, ни к селу ни к городу Что она подумает?
   - За что? - удивилась женщина.
   - За искренность. Лучше вы один раз меня ударите и поставите  все  на
свои места, чем будете мучиться  в  моем  присутствии.  Я  понимаю,  это
ужасно глупо было с моей стороны - влюбиться в вас, но еще более  глупым
было подходить к вам, знакомиться и грузить вас своими чувствами.  Я  же
видел, что я вам не нужен, что я для вас  лишняя  обуза,  но  все  равно
как-то надеялся...
   Костя долго путался в словах и нес какую-то  чушь,  Вероника  его  не
слушала, поглощенная  своими  мыслями,  собака  путалась  под  ногами  и
пыталась лизнуть Костину руку Наконец все закончилось. Они  попрощались,
и Костя с облегчением ушел  домой.  Мать  уже  встала  и  собиралась  на
работу, отец спал. Он полагал, что, пока Костя  гуляет  с  женой  Врага,
можно оставить наблюдательный пост, все равно  сам  Враг  в  такую  рань
никогда не уходит.
   - Ты что, сынок? Почему так быстро вернулся? - удивилась мама, увидев
Костю, но в  ее  тоне  было  куда  больше  безразличия,  чем  настоящего
интереса.
   - Она меня прогнала! - радостно сообщил он.
   - Как это - прогнала?
   - А вот так. Сказала, что я ей мешаю думать и  отдыхать  от  домашних
дел. И вообще, я ей надоел со своими придурочными приколами. Я с  самого
начала знал, что так и будет, я же говорил папе, что она  слишком  стара
Для меня. Или я для нее слишком молод, что, в принципе,  равнозначно.  А
он ничего слушать не хочет, думает, он самый умный и все за  всех  может
решить.
   Он не скрывал злорадства, слова сами рвались наружу, и Костя даже  не
особенно старался выбирать выражения.
   - Сынок, не надо так говорить о папе,  -  попыталась  было  возразить
Анна Михайловна. - Он знает, что делает.
   - Да ни хрена он не знает! Что ты его защищаешь все  время?  Он  вбил
себе в голову черт знает  какую  хренотень  и  заставляет  нас  с  тобой
плясать под его дудку. Ты хоть понимаешь,  что  он  нам  с  тобой  жизнь
калечит?!
   - Сынок, что ты говоришь...
   - А то и говорю! Мам, я все понимаю, ты отца любишь, жалеешь его,  но
он-то нас с тобой не любит и не жалеет, он же нас  с  тобой  использует,
неужели  ты  не  видишь  сама?  Он  подминает  нас  под  себя  в   угоду
собственному самолюбию, он к Вадьке не ездит, только по телефону  с  ним
разговаривает, великого сыщика из  себя  корчит,  едрена-матрена!  Ну  и
пусть себе тешит свое самолюбие, но только не за твой счет и не за  мой!
И не за счет Вадьки!
   Мать присела на кухонный колченогий табурет и тихо заплакала. Она  не
всхлипывала, не рыдала, слезы катились по ее  лицу,  губы  тряслись,  по
горлу то и дело пробегала судорога, но ни одного звука Костя не услышал.
   - Мам, ну ты чего? - Он наклонился  к  ней,  поцеловал  в  макушку  и
заметил  множество  седых  волос,  пробивающихся  сквозь  окрашенные   в
парикмахерской пряди. - Не надо  реветь,  а?  Ну  я  же  правду  говорю,
согласись.
   Мать глубоко вздохнула, вытерла слезы ладонью и молча кивнула.  Костя
так и не понял, что означал этот жест: согласие ли с тем,  что  не  надо
плакать, или с тем, что он говорит правду.
   - Костик, мы - семья, мы должны быть вместе и стоять друг  за  друга,
помогать, поддерживать. Что бы ни случилось.
   - А если помощь и поддержка превращаются в насилие? В  то,  что  тот,
кому помогают, мешает жить всем остальным? Тогда как? Ты  вспомни,  мам,
на  что  меня  отец  нацеливал,  нет,  ты  вспомни!  -  Он  снова  начал
распаляться. - Он же хотел, чтобы я переспал с этой Вероникой, если надо
будет. Это как, по-твоему? Братская помощь, что ли?
   Анна Михайловна немного помолчала, потом спросила:
   - У тебя есть девушка?
   - Есть, - не задумываясь ответил Костя.
   - Давно?
   - С полгода примерно.
   - Где ты с ней познакомился?
   - Да мы учимся вместе, а что?
   - Как ее зовут? - продолжала спрашивать мать.
   - Мила. Мила Караваешникова.
   -  Мила  Караваешникова,  -  задумчиво  повторила  мать  и  почему-то
улыбнулась. - Уютное имя какое... А она сама такая же уютная?
   - Мам, она самая лучшая  на  свете!  -  убежденно  проговорил  он.  -
Хочешь, я вас познакомлю? Только отцу не говори, он меня  сожрет,  опять
начнет дундеть, что я ставлю личные интересы выше мести за брата  и  все
такое.
   Ладно? Не скажешь?
   - Не скажу, - с улыбкой пообещала Анна Михайловна. - А как  же  ты  с
ней сейчас встречаешься? Ведь занятия закончились, папа заставляет  тебя
быть с ним или дома.
   - Именно, - Костя помрачнел. - Никак не  встречаюсь.  Она  собирается
ехать отдыхать, звала меня с собой, но я же не могу...  Мы  из-за  этого
поссорились.
   - Переживаешь?
   - Ну а то.
   - Ладно, сынок, не отчаивайся, все наладится.  -  Она  посмотрела  на
часы и заторопилась. - Сейчас выпью кофе и побегу, надо прийти  пораньше
и кое-какие документы просмотреть.
   Ну вот, конечно, так он и знал! "Ладно,  сынок,  не  отчаивайся,  все
наладится!"  Да  что  наладится-то?  Толькотолько  нормальный   разговор
завязался, а она уже  торопится,  сворачивает  его.  Даже  мама  его  не
понимает. Или не хочет понимать?

НА СОСЕДНЕЙ УЛИЦЕ

   Да, комбинация с Ольгой Петровной засбоила, но зато с  девчонкой  все
развивается