умывать план, как все это прекратить.
   И Вера решила скрыть от матери известие о  возможном  скором  приезде
брата.  Пусть  Игорь  появится  неожиданно,  и  может  быть,  что-нибудь
всплывет, и тайна откроется.  Ведь  драгоценности  так  плохо  спрятаны,
почти и не спрятаны даже, их легко найти  Но  план  не  сработал,  Игорь
ничего не нашел, и все продолжалось как прежде.  Вера  молчала,  а  мать
вконец распоясалась, тратила безумные деньги не только на себя, но и  на
своих любовников. Зато потом, когда Игорь остался в своей квартире один,
Вера от души надеялась, что он нашел ценности  и  зажил  припеваючи.  Но
ничего, кажется, не происходило, потому что  брат  молчал,  ни  слова  о
ценностях не говорил, а спрашивать Вера боялась, ведь получилось бы, что
она о них знала давно.
   Знала, и ничего не сказала ему, и не  сумела  остановить  мать  в  ее
безудержной жажде нажиться на халяву. Неужели  Игорь  так  ничего  и  не
узнал? И ничего не нашел?
   Поэтому первым делом Вера в пустой  квартире  погибшего  брата  стала
искать драгоценности, оставшиеся от его родителей, или следы  того,  что
они были найдены и реализованы. Да, ремонт здесь сделан дорогой,  ничего
не скажешь, и мебель хорошая, не дешевая. Но это и все.
   Машина у Игоря самая обыкновенная, даже не иномарка, и вещи в  шкафах
висят хоть и хорошего качества, но не в изобилии.  Впрочем,  тряпичником
он никогда не был. Неужели он так ничего и не нашел и жил все  эти  годы
на одну зарплату? Или нашел, но тратил деньги не на  себя,  а  на  своих
женщин? Да, такое вполне могло быть, Игорек не был скупым и жадным,  это
Вера хорошо знала.
   Она посмотрела на часы. Скоро придет эта девочка, Алена, которая была
влюблена в Игоря. Так плакала  на  похоронах,  бедняжка!  Тогда  же,  на
кладбище,  Алена  подошла  к  Вере  и  спросила,  может  ли  она   взять
какую-нибудь вещь Игоря на память, и Вера ответила, что, конечно,  пусть
берет, и договорилась с ней встретиться здесь, у брата на квартире.
   Вера знала, где находится тайник,  мать  сказала  ей  перед  смертью.
Нужно  проверить,  чтобы  не  заниматься  столь  сомнительным  делом   в
присутствии Алены. И только войдя в ванную, Вера сообразила,  что  Игорь
наверняка все знал и все нашел. Ведь здесь  делали  ремонт!  И,  значит,
снимали старую  плитку.  Она  скинула  туфли,  встала  ногами  в  ванну,
добросовестно отсчитала седьмую плитку от угла во втором ряду  сверху  и
осторожно подцепила ее ножом. Плитка  легко  отошла,  она  держалась  на
магнитных присосках. Все понятно, Игорь обнаружил  тайник  и  решил  его
сохранить, только прикрывающая его плитка теперь другая. Вера  просунула
руку и достала увесистый велюровый мешочек. Вылезла из  ванны,  обулась,
прошла  в  комнату,  высыпала  содержимое  мешочка  на   стол.   В   тот
единственный  раз,  когда  она  нашла  и   рассматривала   драгоценности
родителей Игоря, их было куда больше.  Намного  больше.  Интересно,  это
мать все растратила или Игорь тоже, когда обнаружил? Наверное,  все-таки
мать, во всяком случае, если Игорь и тратил, то немного.
   Звонок. Девочка пришла. Вера поколебалась несколько секунд  и  решила
ничего не убирать со стола. Пусть все лежит как лежит, и  пусть  девочка
все видит. Как будет, так и будет.
   - Проходи, - она пропустила  Алену  в  комнату.  -  Ты  здесь  раньше
бывала?
   - Да, конечно.
   - Ты хочешь какую-то конкретную вещь, которую ты здесь видела?
   - Да нет, - девочка пожала плечами. - Я просто хотела, чтобы осталось
что-то на память... Может быть, рисунок... Или его любимая чашка.  Я  не
знаю. Отдайте, что вам не жалко.
   - Хочешь что-нибудь из этого? - Вера подвела ее к  столу  и  показала
рассыпанные по полированной поверхности сверкающие украшения. -  Кольцо,
серьги, брошку, колье. Выбирай.
   - Нет, что вы, это мне не нужно.
   - Почему?
   - Ну, это же не Игоря... Он ведь этого не носил, правда?
   - Правда, - согласилась Вера. - Это принадлежало его  родителям,  они
погибли, когда Игорек был совсем маленьким.
   - Да, я знаю, - кивнула девочка, -  его  ваша  мама  воспитывала,  он
рассказывал. Можно я посмотрю рисунки?
   - Да ради бога!
   Алена знала, где  находится  папка  с  рисунками,  быстро  нашла  ее,
раскрыла  и  стала  перебирать  листы   плотной   бумаги.   И   внезапно
разрыдалась,  сгорбившись  и  закрыв  лицо  руками.  Вера  не  стала  ее
успокаивать, пусть поплачет, никакие слова теперь не  помогут.  Все-таки
странно, что Игорь мог увлечься такой  молоденькой  девочкой,  ведь  она
только-только школу закончила. Что он в ней нашел? Зачем она ему?  Игорь
всегда  был  таким  серьезным,  целеустремленным,  никогда  бы  Вера  не
подумала, что ему может быть хорошо с юной глупышкой.
   Такая разница в возрасте... Нам всегда кажется, что мы знаем о  своих
близких все до самого донышка, а наступает момент, и мы понимаем, что не
знали о них на самом деле ничего. Ни  их  вкусов,  ни  привычек,  ни  их
мыслей и желаний - ничего.
   Девочка наконец успокоилась, выбрала из папки один рисунок.
   - Я возьму вот этот, можно?
   - Конечно, бери. Если хочешь, можешь все рисунки забрать -  Нет,  все
не нужно, только вот этот.
   - Да мне не жалко! -  улыбнулась  Вера,  думая,  что  девочка  просто
стесняется. - Бери, если хочешь.
   Но Алена упрямо закрыла пластиковую папку,  отложив  в  сторону  один
рисунок,  щелкнула  кнопкой  и  положила   папку   на   место   -   Вера
Константиновна...
   - Да? Ты хочешь взять что-то еще?
   Девочка мялась, отводила глаза в сторону. Потом  подошла  к  столу  и
посмотрела на играющие под солнечными лучами камни - Вы сказали.
   - Да. Ты хочешь взять  себе  что-то  из  этого?  Бери,  -  равнодушно
ответила Вера.
   Она внезапно поймала себя на мысли, что хочет, чтобы Алена  попросила
все. Все вот это. Все эти цацки. Она с радостью их отдаст  и  забудет  о
них навсегда. И не придется  ей  потом  решать  самой  для  себя  всякие
неприятные этические проблемы о том, что с этим делать и  можно  ли  это
использовать к собственной выгоде.
   - Нет, я не для себя... Я хотела спросить...  Как  вы  думаете,  Вера
Константиновна, если я подарю вот это кольцо Нике? Игорь не обиделся бы?
Как вы считаете?
   - Нике? А кто это?
   - Наша домработница. Когда ее освобождали, Игорь...
   -  Да-да,  -  поспешно  ответила  Вера,  боясь,  что  девочка   снова
расплачется. - Подари, конечно. Они были знакомы?
   - Нет,  он  никогда  ее  не  видел.  И  она  его  тоже.  Но  просто.,
понимаете...
   Алена разволновалась, лицо пошло красными пятнами.
   - Понимаете, я хочу,  чтобы  у  нее  тоже  осталась  память,  о  нем,
все-таки он хотел ее спасти, помогал, поддерживал меня.., нас всех. Пока
ее искали, я рассказывала Игорю про нее, и он тогда сказал,  что,  когда
мы ее найдем и освободим, он обязательно подарит  ей  кольцо  с  большим
бриллиантом. Он сказал, что у него есть такое кольцо и  он  ей  подарит.
Наверное, вот это, - Алена взяла со стола кольцо с действительно крупным
бриллиантом, не меньше двух  карат  -  Или  это  не  бриллиант?  Как  вы
думаете? Я ведь не разбираюсь.
   Несмотря на горе от потери брата,  Вере  стало  интересно.  Надо  же,
какой Игорек, оказывается, щедрый!  Не  просто  "не  жадный",  а  именно
щедрый. Готов подарить одну из самых дорогих вещей женщине,  которую  ни
разу в жизни не видел. Чьей-то  домработнице.  Что  же  в  этой  женщине
такого необыкновенного? За что ей кольцо с бриллиантом дарить?
   - Я не возражаю, - мягко  сказала  Вера,  -  ты  можешь  взять  любое
украшение из этих, даже несколько.
   Если ты считаешь, что Игорь это одобрил бы, можешь взять все.
   - Нет, что вы, мне только кольцо.., вот это, да?  Игорь  его  имел  в
виду?
   - Я не знаю, Алена, он мне ничего не говорил.  Но  это  действительно
бриллиант, и очень хороший. Возьми и подари, кому  он  хотел.  А  ты  не
знаешь, за что?
   - Ой, Вера Константиновна... - Алена  тяжело  и  совсем  по-взрослому
вздохнула. - Это из-за меня. Понимаете, когда  бабушка  умерла,  мы  все
стали постоянно ссориться.
   - Ссориться? Из-за чего?
   - Ну, в общем, кому за хлебом идти,  кому  с  дедом  сидеть,  кому  с
собакой гулять, кому цветы поливать... При бабушке все  было  расписано,
как в казарме, шаг-вправо-шаг-влево-считается-побег, ни у  кого  никакой
собственной жизни не было, все по струнке ходили, но зато в доме  всегда
был порядок.  А  когда  она  умерла,  мы  с  этой  струнки  соскочили  и
разбежались в разные стороны, кто куда, по дому никто ничего  делать  не
хотел, ни мама с папой, ни  мы  с  Дениской,  все  на  волю  рвались.  А
делатьто надо, а  никто  не  хочет.  Ой,  Вера  Константиновна,  как  мы
ссорились! Это вам не передать Такой крик стоял в доме! Неделями друг  с
другом не разговаривали. Мне даже после школы домой  идти  не  хотелось,
потому что там или дед надутый, или мама злая, или отец орать  будет.  И
мама с папой решили взять домработницу, чтобы она все делала.
   Алена замолчала, и Вера ждала продолжения, потому что пока  не  было,
на ее взгляд, ничего такого, за что этой домработнице нужно было  дарить
такое дорогое кольцо.
   - И что дальше? - спросила она.
   - Ну, дома сразу стало  хорошо,  все  перестали  ссориться,  тишь  да
гладь, все друг друга любят. И домой идешь  с  удовольствием,  никто  не
дуется, никто не злится, никто ничего делать не заставляет.  И  пирогами
пахнет, вкусно так... Ну и вот, а Ника - она очень  красивая,  и  я  все
время боялась, что  вдруг  она  познакомится  с  каким-нибудь  мужчиной,
выйдет за него замуж и уйдет от нас.
   И снова все начнется, весь этот кошмар.
   - Ну-ну? - подбодрила ее Вера, чувствуя, что главное еще не  сказано,
но вот-вот будет произнесено.
   - Ну вот, а у нас дедушка очень больной, его нельзя одного оставлять,
и еще животные, кошка, кот и  собака,  они  тоже  безобразничают,  когда
остаются без присмотра.
   И я Нику из дома лишний раз не отпускала, понимаете?
   - Не понимаю, - призналась Вера. - Как это  ты  можешь  не  отпустить
взрослую женщину? Ты что, хозяйка дома? Ты  ее  нанимала  и  платила  ей
зарплату?
   - Да нет же! Ну вот, например, она хочет пойти погулять,  или  там  в
магазин, или в химчистку. А я  дома.  Она  спрашивает:  мол,  Алена,  ты
побудешь дома в течение двух часов? А я говорю: "Нет, мне сейчас  должны
позвонить, и я уйду". И Ника остается караулить деда  и  животных,  пока
кто-нибудь еще не придет.
   - То есть на самом деле тебе никто звонить не должен был и ты  никуда
не собиралась? - в изумлении  спросила  Вера.  Ну  и  коварство  у  этой
соплячки!
   - В том-то и дело. Я просто не хотела, чтобы она уходила. Я  боялась,
что вдруг она на свидание пойдет...
   А однажды я специально купила конфеты и накормила  Аргона,  это  наша
собака. Ему сладкое нельзя, у него аллергия, а  я  накормила  тайком,  а
потом на Нику свалила, будто бы она недоглядела, ушла из дома, а  собака
конфет наелась. Представляете? В общем, глупо, конечно, и  вела  я  себя
как последняя дрянь. И маму накручивала, чтобы она Нику надолго из  дома
не отпускала. А когда все случилось, ну, похищение это, я подумала,  что
если бы я не вредничала, то, может, она бы нашла какого-нибудь  мужчину,
и все вообще сложилось бы по-другому, понимаете? То есть  я  чувствовала
себя ужасно виноватой и рассказала обо всем Игорю. А он  сказал,  что  я
действительно вела себя некрасиво и даже  подло,  но  вину  надо  как-то
искупать. И предложил подарить ей кольцо.
   Ах,  Игорек,  Игорек..  Вера  не  знала,  что  будет   с   остальными
драгоценностями из не праведно нажитого наследства его родителей, но  ей
было приятно, что хотя бы одна вещь уйдет к хорошему человеку.

НИКА

   Лето заканчивалось. Еще одно лето, которое я прожила, так и не увидев
моря. Не повалявшись на раскаленном песке. Не отдохнув.
   Зато с меня сняли гипс, и я уже была настолько здорова, что через три
дня меня обещали выписать За месяц, проведенный  в  больнице,  я  съела,
наверное, тонну испеченных Анной плюшек, усилиями  Николая  Григорьевича
ознакомилась с творчеством Артуро Переса-Реверте, поправилась  благодаря
малоподвижному образу  жизни  на  три  килограмма  и  получила  странный
подарок  -  кольцо  с  бриллиантом.  Его  принесла  Алена  с  невнятными
объяснениями насчет того, что так хотел Игорь, и пусть у меня  останется
память о человеке, который меня спасал. Правда, в моем сознании память о
том, кто меня спасал, слабо увязывалась с вычурным, безвкусным и безумно
дорогим кольцом, но с покойниками не спорят Если Игорь так хотел,  пусть
так и будет. Я не стала оставлять кольцо у себя, глупо как-то лежать  на
больничной койке в ночной сорочке и с бриллиантовым кольцом на  руке,  и
попросила Алену отнести подарок домой, пусть дождется моего возвращения.
Вообще после гибели Игоря Алена стала мягче,  добрее  и,  кажется,  даже
умнее.
   Старый Хозяин ухаживал за мной в лучших традициях  мелодраматического
жанра, превратив чай с плюшками в обязательный утренний ритуал.  Пока  я
не могла самостоятельно  сидеть,  кормил  меня  с  ложечки,  не  доверяя
медсестрам, и часами читал вслух. Однажды, когда ему показалось,  что  я
уже достаточно окрепла для  серьезного  разговора,  Николай  Григорьевич
признался, что делал обыск в моей комнате и читал мою электронную почту.
Как будто я этого не знала! Мне Анна рассказывала об  этом  сразу  после
операции: и о  взломе  почтового  ящика,  и  о  том,  что  были  найдены
документы, свидетельствующие  о  моих  деловых  контактах  с  агентством
Севочки Огородникова, и сердце у меня еще тогда затрепыхалось  в  испуге
перед неминуемым объяснением. Но никто ничего не спрашивал. И я,  честно
признаться, начала уже надеяться, что как-то все и рассосется,  ан  нет,
не рассосалось.
   - Ника, вы собирались продавать свои вещи, одежду.
   Почему?
   - Деньги нужны,  вы  же  сами  понимаете,  -  как  можно  беззаботнее
ответила я.
   - Когда женщина продает свои наряды, это свидетельство катастрофы,  а
не того, что ей просто нужны деньги. Кого вы пытаетесь обмануть, Ника?
   Да, действительно, кого это  я  пытаюсь  обмануть?  Старого  чекиста,
раскрывшего в своей жизни не одну тысячу обманов? Наивная  самонадеянная
дурочка!
   - Николай Григорьевич, не вынуждайте меня говорить не правду.  Правду
я вам сказать все равно не могу, а откровенно врать не хочется. Могут  у
меня быть свои маленькие женские секреты? - слукавила я.
   - Могут, - согласно кивнул  он.  -  Вам  нужно  было  расплатиться  с
Огородниковым?
   Так, и Севочку сюда приплел. Впрочем,  он  прав,  деньги  нужны  были
именно для этого.
   - Да.
   - Но вещи вы не продали, значит, вам хватило, - сделал он вывод. - Вы
простите, но я заглянул в ваш шкаф и сверился  с  описанием  тех  вещей,
которые вы предлагали на продажу. Все на месте.  Никочка,  какие  у  вас
дела с Огородниковым? Я у него спрашивал, но он не сказал,  сослался  на
тайну клиента. Может быть, вы мне скажете? Вы можете  не  говорить,  это
ваше право, но тогда я начну сомневаться в вашей искренности. А ведь нам
с вами еще долго жить вместе, бог даст, в ближайшее время не помру.
   Я поразмышляла несколько секунд и поняла, что Старый Хозяин  довольно
элегантно загнал меня в угол. Как-то и в самом деле нехорошо получается,
когда у человека, живущего с тобой под одной крышей, появляются от  тебя
тайны, да еще связанные с частным детективным агентством.
   Но как же поступить? Столько сил, нервов и денег  было  потрачено  на
то, чтобы уберечь Старого Хозяина, и что теперь? Все псу под  хвост?  Он
занервничает,  расстроится,  выдаст  приступ..  Или  я  что-то  не   так
оцениваю? Ведь смог же он  остаться  в  хорошем  состоянии,  когда  меня
похитили, даже ясности  ума  не  утратил  и  руководил  процессом  моего
поиска. Но, возможно, дело в том, что я  для  Старого  Хозяина  все-таки
"чужая" и мое исчезновение  для  него  -  не  повод  сходить  с  ума,  а
Наташенька - "своя", не говоря уж о Павлушеньке, которому она изменяла.
   Так что же мне делать? Врать - противно, а кроме того, опасно, потому
что можно попасться: Николай Григорьевич вовсе не так доверчив, как я  о
нем думала. Сказать правду - страшно, потому  как  опять  же  опасно,  а
вдруг моя правдивость слишком дорого обойдется его здоровью?
   - Ника, вы не хотите меня расстраивать? - Главный Объект словно мысли
мои читал. - Боитесь, что я разволнуюсь и мне станет хуже? Я вам обещаю,
что ничего страшного не произойдет. Когда вы пропали,  я  столько  всего
передумал, что теперь уже все остальное кажется сущей ерундой.  И  когда
нашел ваш  договор  с  Огородниковым,  тоже  не  самые  приятные  версии
выстроил, но, как видите, пережил в полном здравии. И еще одну вещь хочу
вам сказать, Ника. За  последние  недели  я  кое-что  понял,  во  всяком
случае, главное, важное могу  теперь  легко  отличить  от  неглавного  и
неважного. Когда вы пропали, я это отличие ощутил очень явственно. И то,
что еще два месяца назад действительно могло довести меня до  смертельно
опасного сердечного приступа, сегодня покажется мне просто  ничтожным  и
не стоящим беспокойства. Обещаю вам, что восприму ваши слова адекватно.
   И я все рассказала Николаю  Григорьевичу.  И  взяла  с  него  честное
чекистское слово, что ни Наталья, ни Гомер никогда ничего не узнают.
   - Николай Григорьевич, а как же Павел Николаевич и Наталья Сергеевна?
Ведь  если  теперь  все  знают,  что  я  обращалась  к  Огородникову   и
расплачивалась с ним за услуги, то я должна буду как-то  это  объяснить.
Вам я рассказала правду, а им что сказать?
   - Это не ваша забота, я сам  придумаю,  что  им  сказать.  Достаточно
того, что я знаю. И могу вам гарантировать, что больше ни одного вопроса
об этом вам никто не задаст. - Помолчал немного и добавил:
   - Спасибо вам, Никочка. Вы мудрая женщина. И вы были абсолютно  правы
насчет Наташеньки, тяжесть благодарности оказалась бы ей не по силам.
   Больше мы к этому вопросу не возвращались и проводили время в чтении,
совместных чаепитиях и мирном ворковании.
   И конечно, все это время меня периодически навещал Никотин.
   - Детка, благодаря тебе я хоть сына чаще вижу, - повторял он. - Когда
бы я еще встречался с ним два-три раза в  неделю?  А  так  у  меня  есть
мощный стимул Я не  самая  глупая  женщина  на  этом  свете,  но  иногда
выказываю такие явные признаки отсутствия остроты ума, что потом  только
диву даюсь. Ведь еще во время самой первой моей встречи  с  Никотином  я
обратила внимание на то, что он  не  болтлив,  то  есть  общается  он  с
удовольствием, но никогда не говорит ничего лишнего.
   Не в том смысле, что он умеет хранить  чужие  и  свои  секреты,  хотя
этого, конечно, у него не отнять, а в том, что  он  не  произносит  слов
зря. За каждым его словом, за каждой фразой стоит определенный  смысл  и
вполне  конкретное  намерение   довести   определенную   информацию   до
слушателя. А я эту информацию то и дело мимо ушей пропускала.
   Но к этому я еще вернусь. Когда я  оклемалась  настолько,  что  могла
осмысленно воспринимать информацию, он кратко поведал мне всю  эпопею  с
моим  освобождением,  но  в  детали  входить  отказался   категорически,
сославшись на  то,  что  это  маленькие  профессиональные  тайны,  знать
которые мне не обязательно. Я не настаивала, все-таки я женщина,  и  мне
куда интереснее слушать и читать "про любовь" и "про хорошее", чем  "про
страшное". Итогом же всей этой  эпопеи  было  уголовное  дело  по  факту
мошенничества, совершенного с  помощью  компьютерной  техники.  По  делу
проходит наш сосед Кулижников и некий Дмитрий Дмитриевич, у которого  по
паспорту оказалось совсем другое имя, но я его не запомнила. Да и  зачем
оно мне? По ходу дела заодно зацепили  и  приемную  комиссию  института,
куда пытался поступить Вадик Фадеев,  и  возбудили  еще  одно  уголовное
дело, на сей раз о взяточничестве.
   Был вопрос, которы