вам  упакуют
резную фигурку животного или камешек нефрита.  Крышка  была  пригнана  очень
плотно.
   Стянув крышку и сняв сверху бумажную салфетку и кусочек ваты, я обнаружил
в коробочке  золотую  монету  размером  приблизительно  с  полдоллара,  ярко
сверкающую, будто ее только что отчеканили.
   На одной ее стороне был изображен орел с распростертыми  крыльями,  щитом
вместо груди и инициалами "Е.Б." на левом крыле. Орел был заключен в круг, а
между окружностью и гладкой необработанной кромкой монеты была  надпись:  "E
PLURIBUS UNUM" и внизу год 1787.
   Я положил  монету  на  ладонь.  Монета  была  холодная  и  тяжелая,  и  я
почувствовал, как влажна моя ладонь под ней. На другой стороне  монеты  было
изображено солнце - восходящее или заходящее - над острой  вершиной  горы  и
вокруг - два венка, похоже, из дубовых листьев, один в другом; еще  какая-то
надпись по-латыни и внизу имя: "Брэшер".
   Это был дублон Брэшера.
   Больше ни в коробочке, ни на бумаге ничего не было. Печатный шрифт ничего
не говорил мне. Я не знал  никого,  кто  бы  таким  пользовался.  Наполовину
наполнив кисет табаком, я завернул монету в салфетку,  перехватил  сверточек
резинкой и сунул его в кисет, после чего наполнил последний табаком доверху.
Затем застегнул молнию и сунул кисет в карман. Запер надписанную  оберточную
бумагу, веревочку и коробочку в шкаф для хранения документов, сел за стол  и
набрал номер офиса Элиши  Морнингстара.  На  другом  конце  провода  телефон
прозвонил восемь раз, мне никто не ответил. Собственно, я так и предполагал.
Повесив трубку, я поискал имя  Элиши  Морнингстара  в  справочнике,  но  его
домашнего телефона там не было.
   Достав  из  стола  заплечную  кобуру,  я  пристегнул   ее,   сунул   туда
автоматический кольт тридцать второго калибра, надел шляпу и пиджак,  закрыл
окна, убрал виски в стол, погасил свет  и  уже  открыл  дверь  офиса,  когда
зазвонил телефон.
   Звонок как звонок, но мне почудилось в нем что-то  зловещее.  Я  замер  в
напряженном ожидании, растянув губы в кривой ухмылке.  За  закрытыми  окнами
сияли неоновые огни. Воздух был  абсолютно  неподвижен,  в  коридоре  стояла
мертвая тишина. Телефон в темноте звонил громко и мерно.
   Я вернулся в кабинет, оперся о стол и поднял  трубку.  В  ней  послышался
щелчок, потом гудок - и больше ничего. Я нажал на рычаг и  так  и  продолжал
стоять в темноте, держа в одной руке трубку, а другой нажимая на рычаг. Я  и
сам не знал, чего жду.
   Телефон зазвонил снова. Я легонько откашлялся и приложил  трубку  к  уху,
ничего не говоря.
   Так мы и молчали - оба - отделенные друг от друга, может быть, милями; мы
оба дышали осторожно, напряженно вслушиваясь, но не слышали  ничего  -  даже
дыхания.
   Потом, спустя, как мне показалось, очень продолжительное время, в  трубке
послышался тихий отдаленный шепот: кто-то невнятно и без  всякого  выражения
произнес: "Плохи твои дела, Марлоу".
   Потом снова послышался щелчок и гудок. Я повесил трубку и вышел из офиса.
Глава 13

   Я выехал из Сансет, немного покрутился по  улицам  и,  так  и  не  решив,
следит ли кто-нибудь за мной, остановился у аптеки, чтобы позвонить  оттуда.
Зайдя в будку, я опустил десять  центов  в  прорезь  аппарата  и  спросил  у
телефонистки код Пасадены.
   - Дом миссис Мердок, - ответил холодный, высокомерный голос.
   - Это Филип Марлоу. Миссис Мердок, пожалуйста.
   Мне было велено подождать. Потом нежный и очень чистый  голос  сказал:  -
Мистер  Марлоу?  Миссис  Мердок  сейчас  отдыхает.  Вы   хотите   что-нибудь
передать?
   - Вам не следовало говорить ему.
   - Я... кому?..
   - Чокнутому малому, в чьи носовые платки вы рыдаете.
   - Как вы смеете?!
   - Мило, - сказал я. - Теперь попросите к телефону миссис Мердок.
   Это необходимо.
   - Хорошо. Я попробую.
   Я долго ждал. Ее надо было поднять и подложить ей под спину гору подушек,
и вытащить из ее грубой серой лапы бутылку вина, и  поднести  телефон...  На
другом конце провода кто-то откашлялся. Звук был похож на  грохот  товарного
поезда в гулком тоннеле.
   - Миссис Мердок у телефона.
   - Вы можете опознать принадлежащий вам предмет,  о  котором  мы  говорили
сегодня утром, миссис Мердок?
   - Э-э... а что, есть какие-то похожие на него?
   - Должны быть. Десятки, сотни, насколько мне известно. Во всяком  случае,
десятки. Где они, я, конечно, не знаю.
   Она покашляла.
   - Я не настолько разбираюсь в этом. Вряд ли я смогу опознать  его.  Но  в
данных обстоятельствах...
   -  Я  как  раз  об  этом,  миссис  Мердок.  Опознать  предмет  совершенно
необходимо.
   - Так. Вам что, известно, где он находится?
   - Морнингстар говорит, что видел его и ему предлагали его купить, как  вы
и подозревали. Но покупать старик не  стал.  Он  утверждает,  что  приходила
женщина. Это, правда, ничего не значит, потому  что  Морнингстар  дал  очень
подробный словесный портрет некоего субъекта -  либо  полностью  выдуманный,
либо относящийся к кому-то, кого  Морнингстар  знает  довольно  близко.  Но,
возможно, действительно приходила не женщина.
   - Понятно. Но теперь это не важно.
   - Неважно?
   - Да. У вас есть еще что-нибудь?
   - Еще один вопрос. Вам знаком  светловолосый  молодой  человек  по  имени
Джорж  Ансон  Филлипс?  Довольно  плотный,  в  коричневом  костюме  с  яркой
ленточкой.  Сегодня  он  был  одет  именно   так.   Представляется   частным
детективом.
   - Нет. Почему он должен быть мне знаком?
   - Не знаю. Он регулярно появляется в поле моего  зрения.  Думаю,  это  он
пытался  продать  вышеуказанный  предмет.  После  того  как   я   вышел   от
Морнингстара, тот пытался дозвониться этому Ансон. Я  прозмеился  обратно  в
контору старика и подслушал.
   - Вы - что?
   - Прозмеился.
   - Пожалуйста, посерьезней, мистер Марлоу. Еще что-нибудь?
   -  Да.  Я  согласился   заплатить   Морнингстару   тысячу   долларов   за
возвращение... э-э...  означенного  предмета.  Он  сказал,  что  сможет  его
выторговать за восемьсот...
   - А где вы рассчитывали достать деньги, позвольте поинтересоваться?
   - Ну, это я так, к слову. Старик Морнингстар - хитрая бестия  и  понимает
только такой язык.  И  потом  у  вас  вполне  могло  бы  возникнуть  желание
раскошелиться. Уговаривать вас я не собираюсь. Вы всегда можете обратиться в
полицию. Но если по какой-то причине вы туда обращаться не хотите,  то  это,
вероятно,  единственный  путь,  каким  можно  вернуть  похищенное.  То  есть
выкупить его.
   Я бы, наверно, еще долго нес что-то в том же духе, сам толком не понимая,
что именно я пытаюсь втолковать собеседнице, если бы она не  оборвала  меня,
отрывисто пролаяв:
   - Это все теперь совершенно неважно,  мистер  Марлоу.  Я  решила  закрыть
дело. Монету мне вернули.
   - Минуточку, не вешайте трубку.
   - Я положил трубку на полочку, открыл дверь будки, высунул оттуда  голову
и набрал полную грудь того, что предлагается в аптеках в  качестве  воздуха.
Никто не обратил на меня  никакого  внимания.  Напротив  меня  за  прилавком
аптекарь в бледно-голубой куртке болтал с  посетителями.  Помощник  аптекаря
мыл склянки у фонтанчика. Две девочки в брюках толклись у игрового автомата.
Высокий субъект в черной рубашке и бледно-желтом шарфике рылся в журналах на
столике. Он не был похож на гангстера.
   Я закрыл дверь будки, поднял трубку и сказал:
   - Крыса грызла мою ногу. Но уже все в порядке. Значит,  вам  ее  вернули?
Вот как. И каким же образом?
   - Надеюсь, вы не слишком разочарованы, -  прогремел  решительный  баритон
миссис Мердок. - Я  могу  объяснить  вам  ситуацию,  могу  -  не  объяснять.
Позвоните-ка мне завтра утром. Поскольку я не намерена продолжать следствие,
в качестве платы вам остается выданный аванс.
   - Я вас правильно  понял?  -  спросил  я.  -  Вам  действительно  вернули
монету... или просто обещали вернуть?
   - Конечно вернули. И я уже устала. Так что, если вы...
   - Минуточку, миссис Мердок. Все не так просто, как вам кажется.
   Происходят странные вещи.
   - Вот завтра вы мне о них и расскажите, - отрубила она и повесила трубку.
   Я вывалился из будки и стал прикуривать сигарету непонятно чьими толстыми
неловкими  пальцами.  И  пошел  к   прилавку.   Аптекарь   был   уже   один.
Сосредоточенно сдвинув брови, он затачивал перочинным ножом карандаш.
   - У вас славный острозаточенный карандашик, - громко сообщил я ему.
   Он взглянул на меня - несколько удивленно. Девочки у игрального  автомата
взглянули на меня - несколько удивленно. Я подошел к висевшему над прилавком
зеркалу и взглянул в него - несколько удивленно.
   Я опустился на стул и сказал:
   - Двойной виски, неразбавленный.
   - Извините, сэр, - все так же удивленно сказал аптекарь, -  но  здесь  не
бар.
   - Да, да, - согласился я. - То  есть,  конечно  же,  нет.  Я  только  что
пережил сильное потрясение. И несколько не в себе. Чашечку кофе, пожалуйста,
послабее. И кусочек черствого хлеба с тонким ломтиком ветчины. Впрочем, нет.
Все-таки лучше не есть. Пока  что.  Всего  хорошего.  Я  встал  со  стула  и
прошагал к двери в тишине, громкой, как спущенная по  металлическому  желобу
тонна угля.
   Человек  в  черной  рубашке  с  желтым  шарфиком  ухмылялся   мне   из-за
"Нью-Рипаблик".
   - Бросьте эту дрянь и вгрызайтесь  во  что-нибудь  более  солидное,  типа
комиксов, - посоветовал я ему просто из дружеских соображений.
   Я вышел. За моей спиной кто-то сказал:
   - В Голливуде их полно.

Глава 14

   Поднявшийся ветер был сух и упруг;  он  раскачивал  верхушки  деревьев  и
подвесные фонари, отчего по стенам домов черные тени оползали медленно,  как
лава по склону вулкана.
   Ломбард находился на Санта-Моника около Уилкокса -  в  тихом  старомодном
местечке, омываемом спокойными волнами времени.  В  его  витрине  выставлены
вещи - от набора мормышек для  форели  в  плоской  деревянной  коробочке  до
портативного  органа,  от  складной  детской  коляски  до   фотоаппарата   с
четырехдюймовым объективом, от перламутроваго лорнета в выцветшем  бархатном
футляре до несамовзводного кольта сорок четвертого калибра.
   Я зашел в ломбард,  над  моей  головой  звякнул  колокольчик.  В  глубине
помещения кто-то завозился, высморкался, потом раздались шаги. За  прилавком
появился старый в черной ермолке еврей и предупредительно улыбнулся мне.
   Я вынул кисет, достал оттуда дублон Брэшера и положил  его  на  прилавок.
Рядом с прилавком было огромное окно, и я чувствовал себя совершенно  голым.
Никаких тебе потайных комнаток с резными  плевательницами  ручной  работы  и
наглухо закрывающимися дверями.
   Еврей взял монету и взвесил ее на ладони.
   - Золото? Из фамильных тайников, а? - Он подмигнул.
   - Двадцать пять, - сказал я. - Жена и детки просят хлеба.
   - О, это ужасно. Золото, судя по весу. Только  золото  или,  может  быть,
платина. - Он небрежно бросил монету на  чашечку  весов.  -  Золото,  да,  -
кивнул он. - Так десять долларов берете?
   - Двадцать пять.
   - За двадцать пять что я с  ней  буду  делать?  Продам  или  как?  За  те
пятнадцать  долларов,  на  которые  может  потянуть   это   золото?   О'кей,
пятнадцать.
   - У вас надежный сейф?
   - Мистер, в нашем деле - самые надежные сейфы из всех, какие только можно
купить за деньги. Можете не беспокоиться. Так значит, пятнадцать, да?
   - Выпишите квитанцию.
   Он выписал - частично ручкой, частично языком. Я дал ему  свои  настоящие
имя и адрес: Бристоль Апартментс, 1634, Норт Бристоль-авеню, Голливуд.
   - Вы живете в таком районе и занимаете деньги, - грустно покачал  головой
еврей, отрывая половинку квитанции и отсчитывая деньги.
   Я прошелся до ближайшего киоска, купил конверт, одолжил там ручку отослал
ломбардный билет на свой адрес.
   Я был голоден и опустошен. Перекусив в небольшом ресторанчике,  я  поехал
обратно в центр. Ветер все усиливался. Руль под ладонями был горяч и  пылен,
и на зубах скрипел песок.
   В высоких зданиях постепенно зажигались  огни.  Серо-зеленый  магазин  на
углу Девятой и Хилл-стрит сверкал  огнями.  В  Белфонт  Билдинг  там  и  сям
светились несколько окон - но немного. В лифте на деревянном стуле сидел все
тот же старый заезженный конь с устремленным в никуда пустым взглядом -  уже
отплывающий в небытие.
   - Вы не знаете, где можно найти коменданта этого здания?
   Старик медленно повернул голову и посмотрел куда-то за мое плечо.
   - Говорят, в Ну-Йорке лифты ходят очень быстро. Двадцать этажей в минуту.
Очень быстро. Но это в Ну-Йорке.
   - К черту Нью-Йорк, - сказал я. - Мне и здесь нравится.
   - Очень толковые ребята - лифтеры в Ну-Йорке, наверное.
   - Смеетесь, отец. У этих щенков всей работы-то - жать на кнопки, говорить
"Доброе утро, мистер Кто-то-там" да рассматривать свои прыщи в зеркале.  Вот
этот лифт - другое дело: с ним не каждый справится. Как вам работа?
   - Я работаю двенадцать часов в день, - сказал старик. - И я доволен.
   - Постарайтесь, чтобы этого не услышали профсоюзные деятели.
   - Знаете, куда они могут идти?
   Я помотал головой. Он сказал. Потом немножко передвинул взгляд  так,  что
смотрел теперь почти на меня.
   - Я не мог встречать вас где-нибудь раньше?
   - Так о коменданте, - мягко напомнил ему я.
   - Год назад он разбил очки, - сообщил старик. - Я чуть  не  расхохотался.
Почти.
   - Да, да, а где его можно сейчас найти?
   Он с усилием сфокусировал взгляд на мне.
   - Коменданта-то? Он дома... Разве нет?
   - Конечно. Вероятно. Или пошел в кино. Но где находится его дом? Как  его
зовут?
   - Вам-то что от него надо?
   - Да. - Я с силой сжал кулак в кармане и постарался не завизжать.  -  Мне
нужен адрес одного из съемщиков. Домашнего адреса  этого  съемщика,  который
мне нужен, нет в справочнике. Домашний адрес. То есть где  он  живет,  а  не
адрес офиса. Дом, понимаете, дом. -  я  медленно  написал  рукой  в  воздухе
"Д-О-М".
   - Чей именно адрес? - спросил старик. Вопрос был  так  конкретен,  что  я
даже растерялся.
   - Мистера Морнингстара.
   - Его нет дома. Он еще в офисе.
   - Вы уверены?
   - Уверен, что уверен. Я не слишком  обращаю  внимание  на  людей.  Но  он
старый, как я, - и я заметил его. Он еще не спускался.
   Я зашел в лифт и сказал: "Восьмой".
   Он с трудом задвинул решетки, и  лифт  пополз  вверх.  Старик  больше  не
смотрел на меня и  ничего  не  сказал,  когда  лифт  остановился.  Он  сидел
сгорбившись на своем деревянном стуле и смотрел в никуда пустыми глазами,  и
оставался все в той же позе, когда я заворачивал за угол  коридора.  И  лицо
его было совершенно отрешенным.
   Стеклянная дверь в конце коридора была освещена изнутри.  Единственная  в
темном коридоре. Я остановился около  нее,  закурил  и  прислушался,  но  не
услышал ни шороха. Открыв дверь с надписью  "Вход",  я  прошел  в  маленькую
приемную. Деревянная дверь кабинета была  приоткрыта.  Я  подошел  к  ней  и
постучал:
   - Мистер Морнингстар!
   Ответа я не получил. Гробовая тишина. По спине у меня поползли мурашки. Я
переступил порог. Свет лампы под потолком отражался  на  стеклянном  колпаке
ювелирных весов, на полированной  деревянной  тумбе  стола  и  на  тупоносом
черном башмаке, над которым виднелся белый хлопчатобумажный носок.
   Ботинок был как-то странно развернут - носок его смотрел в угол  потолка.
Остальная часть ноги была скрыта за большим сейфом. Каждый шаг давался мне с
трудом, будто я шел по пояс в трясине.
   Он лежал на спине. Очень одинокий и очень мертвый.
   Дверь сейфа была раскрыта, и в замке внутреннего отделения висела  связка
ключей. Металлический ящичек был выдвинут. И  пуст.  Прежде  там,  вероятно,
лежали деньги.
   Все остальное в комнате оставалось как было.
   Карманы старика были вывернуты,  но  я  не  стал  трогать  его  -  только
наклонился и прикоснулся тыльной стороной ладони  к  серо-фиолетовому  лицу.
Это было все равно  что  потрогать  лягушачье  брюхо.  На  виске,  куда  его
ударили, запеклась кровь. Но запах пороха на этот раз не  ощущался,  а  цвет
его  лица  свидетельствовал  о  том,  что  смерть  наступила  в   результате
сердечного приступа - вероятно, от сильного испуга  или  потрясения.  И  все
равно это оставалось убийством.
   Я не стал выключать свет, протер дверные ручки и  спустился  по  пожарной
лестнице на шестой этаж. Идя  по  коридору,  я  автоматически  читал  имена:
"Х.Р.Тиджер, зубное протезирование"; "Л.Придвью, бухгалтер"; "Далтон и  Рис,
машинописные работы"; "Д-р Е.Дж. Бласкович" - и  ниже,  маленькими  буквами:
"хиромантпрактик".
   Грохоча поднялся лифт. Старик не взглянул на меня. Лицо его  было  пусто,
как моя голова.
   Я позвонил в дежурный госпиталь с угла улицы, не назвав своего имени.

Глава 15

   Бело-красные шахматные фигурки  выстроились  на  доске  в  полной  боевой
готовности и имели напряженный, загадочный и компетентный вид - как  всегда,
в начале партии. Было десять часов вечера. Я был дома. В зубах у  меня  была
трубка, под рукой - бутылка виски, а в голове - ничего, кроме двух убийств и
вопроса, как могла Элизабет Брайт Мердок получить назад свой дублон Брэшера,
если он лежал в моем кармане.
   Открыв сборник шахматных партий лейпцигского  издания,  я  выбрал  оттуда
головокружительный Королевский гамбит, двинул вперед белую пешку - и  тут  в
дверь позвонили.
   Я обошел стол,  вынул  из  дубового  секретера  кольт  тридцать  восьмого
калибра и подошел к двери, держа его у бедра в опущенной руке.
   - Кто там?
   - Бриз.
   Перед тем как открыть, я вернулся к секретеру и положил на него пистолет.
Бриз, как и раньше,  выглядел  огромным  и  неряшливым,  только  чуть  более
усталым. С ним был молодой розовощекий следователь по имени Спрэнглер.
   Они сразу оттеснили меня в комнату, и Спрэнглер закрыл дверь. Его  зоркие
молодые глаза забегали по сторонам, в то время как немолодые холодные  глаза
Бриза пристально изучали мое лицо.
   Потом Бриз прошел к дивану.
   - Посмотри вокруг, - сказал он уголком рта.
   Спрэнглер пересек комнату, заглянул на кухню и снова вышел в коридор.
   Скрипнула дверь ванной, и шаги начали удаляться.
   Бриз снял шляпу и промокнул  платком  лысину.  В  отдалении  открылись  и
закрылись двери. Стенные шкафы. Спрэнглер вернулся.
   - Никого, - доложил он.
   Бриз кивнул и опустился на диван, положив шляпу рядом. Увидев пистолет на
секретере, Спрэнглер спросил:
   - Не возражаете, если я взгляну?
   - Тьфу на вас обоих, - сказал я.
   Спрэнглер взял пистолет, поднес дуло к носу, принюхиваясь.
   Потом вынул обойму, положил ее на стол, поднял пистолет и  развернул  его
так, чтобы свет падал на открытую казенную часть, и,  держа  таким  образом,
заглянул прищуренным глазом в ствол.
   - Пыль, - сообщил он. - Не очень много.
   - А что вы ожидали там найти? - осведомился я. - Золото и бриллианты?
   Он проигнорировал мои слова, посмотрел на Бриза и добавил:
   - Полагаю, из этого пистолета не стреляли в течение последних суток.
   Я уверен.
   Бриз кивнул, пожевал губами и изучающе  установился  на  меня.  Спрэнглер
аккуратно собрал пистолет, положил его на место и сел в кресло. Он закурил и
выпустил дым с самым удовлетворенным видом.
   - Мы и так прекрасно знали, что это был не длинноствольный кольт тридцать
восьмого калибра, - сказал он. - Из такой пушки можно пробить стену. Никаких
шансов, что пуля застрянет в голове.
   - Вы вообще о чем, ребятки? - поинтересовался я.
   - Самое обычное дело, - сказал Бриз. - Убийство. Присядь-ка.  Расслабься.
Мне послышались здесь голоса. Вероятно, это в другой квартире.
   - Вероятно, - сказал я.
   - У тебя пистолет всегда валяется на секретере?
   - Только в том случае, когда я не держу его под подушкой, - ответил я.  -
Или под мышкой. Или в ящике стола. Или еще где-нибудь - сейчас не припомнить
где, - куда мне случается положить его. Эти сведения оказались полезными для
вас?
   - Мы пришли сюда не для того, чтобы грубить, Марлоу.
   - Мил