Вдоль  улицы  шли  кирпичные  дома,
обсаженные елками, что более соответствовало Сиэтлу, нежели Калифорнии.
   В ј 819 горел свет.  Возле  дома  -  крошечные  белые  ворота  в  высокой
кипарисовой  изгороди.  Перед  домом  высажены  розы.  Я  подошел  к  двери.
Прислушался, прежде  чем  нажал  кнопку  звонка.  Никаких  сирен.  Прозвенел
звонок, и через некоторое время я услышал голос в одной из тех электрических
штучек, которые позволяют разговаривать, не отпирая двери.
   - Что вам угодно?
   - Это Марлоу.
   Может,  у  нее  перехватило  дыхание,  а  может,   электрическая   штучка
отрубилась. Дверь широко распахнулась, и мисс Энн Риордан стояла  за  ней  в
бледно-зеленом свободном костюме, глядя на меня. Ее глаза были расширены  от
испуга, а лицо при свете лампы на крыльце было неестественно бледным.
   - Господи, - простонала она. - Вы выглядите, как отец Гамлета!

Глава 28

   На полу гостиной лежал рыжевато-коричневый ковер, стояли розовые  стулья,
камин из черного мрамора с высокой латунной  подставкой  для  дров.  Высокие
книжные  шкафы  вмонтированы  в  стену.  За  грубыми  кремовыми  занавесками
виднелись опущенные жалюзи.
   В комнате не было ничего женского, не считая высокого зеркала.
   Я полусидел - полулежал в глубоком кресле, положив ноги на стул. Я  выпил
две чашки черного кофе, затем кое-чего покрепче, затем съел два вареных яйца
и гренок, а потом еще чашечку кофе с бренди.  Все  это  я  выпил  и  съел  в
обеденной комнате, но в ней я ничего не запомнил,  Я  был  снова  в  хорошей
форме, почти трезв, но желудок немного бунтовал.
   Энн Риордан сидела напротив  меня,  обхватив  подбородок  изящной  рукой.
Глаза  спрятались  в  тени,  отбрасываемой   распущенными   рыже-коричневыми
волосами. Она выглядела озабоченной. Кое-что я ей рассказал, но не все,  про
Лося не рассказал.
   - Я подумала, что вы пьяны, - сказала она. - Я думала, что вы встретились
с этой блондинкой и выпили, а потом пришли ко мне. Я думала...  Я  не  знаю,
что я думала.
   - Готов поспорить, вы не записали своих мыслей,  -  сказал  я,  оглядывая
комнату. - Даже если бы вам заплатили за то, о чем вы думали.
   - У моего отца не было таких полицейских, - сказала она. - Не  то  что  у
этого жирного бездаря, теперешнего шефа полиции.
   - Ну, это не мое дело, - сказал я.
   - У нас было немного земли в Дел Рей. Сплошной песок, отца  обманули.  Но
вдруг оказалось, что там нефть.
   Я кивнул и выпил из прекрасного хрустального стакана. Не  знаю,  что  там
было, но оно имело теплый приятный вкус.
   - Здесь бы мог поселиться парень, - сказал я. - Прямо въехать  сюда.  Все
для него приготовлено.
   - Anee бы это был стоящий  парень.  И  был  кому-нибудь  здесь  нужен,  -
сказала она.
   - У вас нет дворецкого. Какой интим! Она вспыхнула:
   - А вы-то хороши. Вас били по голове, искололи наркотиками,  использовали
лицо в качестве баскетбольного щита! Один Господь ведает,  где  всему  этому
конец.
   Я ничего не ответил. Я слишком устал.
   - По крайней мере, - сказала она, - у  вас  хватило  мозгов  заглянуть  в
папиросные мундштуки. Судя по вашему разговору на Астер Драйв,  я  подумала,
что вы упустили из виду все на свете.
   - Эти визитки ничего не значат. Ее глаза впились в меня.
   - Вы сидите здесь и говорите мне после того, как  вас  зашвырнули  в  эту
клинику два подозрительных полицейских, чтобы научить вас не совать  носа  в
чужие дела? Этот психиатр - высококлассный бандит. Он выясняет  перспективы,
доит мозги, а затем говорит крутым парням, где и как взять драгоценности.
   - Вы действительно так считаете?
   Она посмотрела на меня, как на сумасшедшего. Я  покончил  со  стаканом  и
опять почувствовал усталость. Она не обратила на это внимания, - Конечно же,
я так думаю, - сказала она, - а также и вы.
   - Думаю, вам немного посложнее.
   Ее улыбка была уютной и едкой одновременно.
   - Прошу прощения. Я забыла на мгновение, что вы -  детектив.  Этому  делу
следовало бы быть  сложным,  не  так  ли?  Полагаю,  здесь  просто  какие-то
неприличные вещи, а дело само по себе простое.
   - Я бы так не сказал.
   - Хорошо. Я слушаю.
   - Я не знаю. Просто думаю так. Могу ли я еще выпить? Она встала.
   - Знаете ли, вам надо хоть изредка пробовать воду, - она подошла и  взяла
у меня стакан. - Этот будет последним.
   Она вышла из комнаты, и кубики льда застучали о стакан. Я закрыл глаза  и
стал слушать эти негромкие обыденные звуки. Если бы эти люди знали  обо  мне
столько же, сколько я знал о них, подозревая в преступленьях, то  пришли  бы
сюда искать меня. Вот была суматоха!
   Энн вернулась со стаканом.  Ее  холодные  пальцы  коснулись  моих.  Я  их
немного подержал, а потом нехотя отпустил, как утренний  сон,  когда  солнце
светит в глаза, а вы находитесь в волшебной дымке.
   Она покраснела, села в кресло и долго там устраивалась поудобнее.
   Закурила, наблюдая за тем, как я пью холодную жидкость.
   - Амтор - безжалостный парень, - сказал я. - Но я никак  не  могу  в  нем
разглядеть мозг ювелирной банды. Возможно, я заблуждаюсь. Если бы он им был,
и я бы знал еще что-то о нем, не думаю, что мне удалось бы выбраться из этой
лечебницы живым. Но Амтор все же чего-то побаивается. Он не вел себя  круто,
пока я не заикнулся о невидимых надписях.
   Она по-прежнему смотрела на меня.
   - А были они там? Я улыбнулся.
   - Если и были, я-то их все равно не прочел.
   -  Интересный  способ  прятать  компромат  о  человеке,  не  так  ли?   В
мундштуках. А если бы их никогда не нашли?
   - Я думаю, суть в том, что Мэрриот чего-то боялся. А карточки  после  его
гибели были бы найдены. Полиция прочесала бы все карманы  частым  гребешком.
Одно беспокоит меня. Если бы Амтор был шефом банды, то нечего было бы больше
искать.
   - Вы имеете в виду, если бы Амтор убил его? Но то, что  знал  Мэрриот  от
Амтора, могло не иметь прямого отношения к убийству.
   Я откинулся назад, уперся в спинку кресла, покончил с выпивкой и,  сделав
вид, что я все это обдумываю, согласно кивнул. И сразу же возразил:
   - Но ограбление имеет связь с убийством. А  мы  предполагаем,  что  Амтор
имел связи с грабителями. В ее глазах появилась хитринка:
   - Готова поспорить, вы чувствуете себя ужасно. Не хотели  бы  вы  немного
поспать?
   - Здесь?
   Она покраснела до корней волос.
   - Хорошая идея! А почему нет? Я не ребенок. Кому какое дело до того,  что
я делаю, когда и как. Я поставил стакан и встал.
   - У меня сейчас один из редких приступов деликатности. Не отвезли  бы  вы
меня к ближайшей стоянке такси, если вы не очень устали? - сказал я.
   - Вы же, черт побери, ничего не понимаете, - зло сказала она. - Вам  чуть
не проломили голову и накачали черт знает какими наркотиками, и, я  полагаю,
все, что вам надо - это хороший сон, чтобы  подняться  утром  посвежевшим  и
снова стать детективом.
   - Я, думаю, лягу спать немного позже.
   - Вам надо в больницу, чертов болван! Я почувствовал, что дрожу.
   - Послушайте, - сказал я. - У меня сегодня ночью не совсем ясная  голова,
и я не думаю, что мне следует торчать здесь слишком долго. Я этим  людям  не
нравлюсь. И я ничего не смогу доказать,  случись  что.  Все,  что  бы  я  ни
сказал, будет противозаконным, а закон в этом городе здорово подгнил.
   - Это хороший город, - резко выкрикнула она, немного задыхаясь. -  Вы  не
можете судить...
   - О'кей! Прекрасный город. Как Чикаго. Вы можете прожить там очень  долго
и не встретить Томми-пушку. Конечно, это хороший  город.  Он,  возможно,  не
более продажный,  чем  Лос-Анджелес.  Можно  купить  только  часть  большого
города, а город такого  размера,  как  Бэй  Сити  можно  купить  целиком,  в
оригинальной упаковке и оберточной бумаге. Вот в чем разница.  И  поэтому  я
хочу поскорее отсюда уехать.
   Она встала, выставив вперед подбородок.
   - Вы отправитесь спать немедленно. У меня есть свободная спальня и...
   - Обещайте не запирать дверь в  вашу  комнату.  Она  снова  покраснела  и
закусила губу.
   - Иногда я думаю, что вы лучше всех, - сказала она, - Но иногда я  думаю,
что вы самый отъявленный негодяй.
   - В любом случае, не отвезли бы вы меня к стоянке такси?
   - Вы останетесь здесь, - отрезала она. - Вы больны.
   - Я не настолько болен, чтобы у меня копались в  мозгах,  -  сказал  я  с
отвращением и быстро отвернулся. Она быстро выбежала из комнаты, в два  шага
достигнув коридора. Затем вернулась в длинном плаще  поверх  костюма  и  без
головного убора. Ее рыжеватые волосы выглядели так  же  безумно,  как  и  ее
лицо. Она открыла дверь бокового  выхода,  ее  шаги  процокали  по  бетонной
дорожке, и раздался звук открываемого гаража. Дверка в  машине  открылась  и
захлопнулась. Завелся мотор, и свет  фар  пробился  через  открытую  боковую
дверь.
   Я взял свою шляпу, выключил свет и обратил внимание на то, что  на  двери
английский замок. Я оглядел комнату и вышел, захлопнув дверь.  Комната  была
очень мила. В ней очень приятно было бы носить домашние  тапочки,  Я  сел  в
Подъехавшую машину.
   Энн Риордан всю дорогу выглядела злой, поджав губы. Она вела машину,  как
фурия. Когда я вышел  перед  своим  домом,  она  буркнула  ледяным  голосом:
"Спокойной ночи" и, развернувшись по центру улицы, исчезла из  виду  раньше,
чем я успел достать ключи из кармана. Дверь в подъезд закрывалась  в  11.  Я
отпер ее и прошел через пыльный вестибюль к лестнице. В  лифте  поднялся  на
свой этаж. Там горел слабый мирный свет. Молочные бутылки стояли у служебных
дверей. В темноте неясно вырисовывалась красная дверь пожарной  лестницы.  Я
был дома, в спящем мире, таком же безвредном, как спящий котенок.
   Я открыл дверь своей квартиры, вошел и принюхался. Домашний запах,  запах
пыли и табачного дыма, запах мира, где  живут  и  продолжают  жить  люди.  Я
включил свет.
   Разделся и лег спать. Меня мучили кошмары, и я несколько раз просыпался в
холодном поту. Но утром я снова был в порядке.

Глава 29

   Я долго сидел на кровати в пижаме, все не решаясь подняться. Я чувствовал
себя неважно, но не был так болен, как следовало бы после всего  пережитого.
Состояние, как после постоянной работы за заработную плату. Голова болела  и
казалась разбухшей и горячей, язык был сух, во рту  и  горле  был  песок,  а
челюсть ныла. Но у меня бывали деньки и похуже.
   Серое, туманное, еще прохладное утро, но день обещает быть  теплым.  Я  с
трудом  поднялся  и,  помяв  живот,  потом  желудок,  почувствовал  признаки
тошноты.
   С левой ногой все было в порядке. Она не  болела.  Поэтому,  очевидно,  я
должен был стукнуться ею о кровать.
   Я  все  еще  извергал  проклятья,  когда  раздался  стук  в  дверь.   Тот
начальственный стук, когда хочется открыть дверь на пару дюймов, запустить в
физиономию нахала сочную ягоду и снова захлопнуть дверь.
   Я открыл немного пошире, чем на дюйм. Передо мной стоял лейтенант Рандэлл
в темном габардиновом костюме, в мягкой шляпе  с  загнутыми  кверху  полями,
очень чистый и изящный, с важным видом и недоброжелательным взглядом.
   Он слегка толкнул дверь, и я отступил в  сторону.  Он  вошел,  закрыл  за
собой дверь и огляделся по сторонам.
   - Я ищу вас уже два дня, -  сказал  он,  не  глядя  на  меня.  Его  глаза
оценивали комнату.
   - Я был болен.
   Он обошел комнату легкими пружинящими шагами. Его светлые  волосы  сияли,
руки были в карманах, а шляпа под рукой. Для полицейского он  был  не  очень
крупного телосложения.
   - Не здесь? - спросил он, вытащил руку из  кармана  и  положил  шляпу  на
журналы.
   - В больнице.
   - В какой больнице?
   - В ветеринарной.
   Он дернулся, как будто я залепил ему пощечину, и слегка смутился.
   - Немного рановато для острот, не так ли? Я ничего не ответил, а закурил,
затянувшись, и снова сел на кровать.
   - Таких, как вы, нельзя вылечить, - сказал он.  -  Разве  что  бросить  в
каталажку.
   - Я очень болен и еще не выпил кофе. Вы не можете  ожидать  от  меня  ума
высокой пробы.
   - Я говорил вам, чтобы вы не работали по делу об убийстве.
   - Вы не Бог, - я затянулся еще раз.
   - Вы бы удивились, если бы  узнали,  сколько  неприятностей  я  могу  вам
принести.
   - Возможно.
   - А вы  знаете,  почему  я  до  сих  пор  ничего  не  предпринял  в  этом
направлении?
   - Да.
   - Почему? - он аж согнулся, наклонившись вперед, зоркий,  как  терьер,  с
тем холодным выражением лица, которое рано или поздно должно было появиться.
   - Вы не могли найти меня.
   Он выпрямился и покачался на пятках. Его лицо слегка сияло.
   -  Я  думал,  вы  скажете  еще  что-нибудь,  и  собрался  двинуть  вам  в
подбородок.
   - Двадцать миллионов долларов не испугают вас. Но, наверное, вы получаете
приказы.
   Он тяжело дышал, рот был приоткрыт. Очень медленно он достал  из  кармана
пачку сигарет и разорвал обертку.
   Пальцы немного дрожали. Он взял с журнального  столика  спички,  закурил,
хотел бросить спичку на пол, но направил ее в пепельницу и затянулся.
   - На днях я вам кое-что советовал по телефону, -  сухо  сказал  он.  -  В
четверг.
   - В пятницу.
   - Да, в пятницу. Вы не послушались. Я понимаю почему. Но я не знал этого,
когда вы свидетельствовали. Я просто предполагал линию действий, которая мне
тогда показалась удачной.
   - А что я свидетельствовал? Он молча посмотрел на меня.
   - Не хотите ли кофе? - спросил я. - Он может сделать вас гуманнее.
   - Нет.
   - А я хочу, - я встал и направился в маленькую кухоньку.
   - Сядьте, - выпалил Рандэлл. - Я еще далеко не все сказал.
   Я все-таки пошел в кухню, налил воды в кофейник и поставил его на  плиту.
Затем выпил два стакана холодной воды из-под крана. Вернулся со  стаканом  в
руке, остановился в дверях и  посмотрел  на  Рандэлла.  Он  не  пошевелился.
Завеса дыма, как твердый предмет, стояла возле него. Он смотрел в пол.
   - В чем я был неправ, когда поехал к миссис Грейл по ее же приглашению?
   - Я сейчас говорил не об этом.
   - Да, но говорили немного раньше.
   - Она не посылала за вами, - он поднял глаза. В них все еще было холодное
выражение, а свет из окна оттеняла его острые скулы, - Вы  навязались  ей  и
практически влезли в это дело.
   - Смешно. Насколько я помню, мы о деле даже не заикнулись. И не  думайте,
что в ее рассказе  было  что-то  ценное.  Заговаривание  зубов,  не  за  что
зацепиться. И, конечно же, я предположил,  что  она  с  вами  предварительно
переговорила.
   - Да, она сказала мне,  что  эта  пивнушка  на  Санта  Моника  -  укрытие
негодяев. Но это ничего не значит. Ни там,  ни  в  отеле  напротив  для  нас
ничего нет. Дешевые подонки.
   - Она вам сказала, что я ей навязался? Он опустил глаза:
   - Нет.
   Я снова ушел на кухню и приготовил кофе. На этот  раз  Рандэлл  пошел  за
мной и остановился в дверях.
   - Насколько я знаю, эта  ювелирная  банда  работает  в  Голливуде  добрых
десять лет, - сказал он, - На этот раз они зашли слишком далеко - они  убили
человека, и я, кажется, знаю зачем.
   - Ну, если это действительно работа банды и вы ее накроете, то это  будет
первое расследованное убийство, совершенное бандой, за  все  время,  пока  я
здесь живу. Я бы смог вспомнить и описать не менее дюжины.
   - Это хорошо с вашей стороны, что вы так говорите.
   - Исправьте меня, если я ошибаюсь.
   - Черт побери, - сказал он. - Вы правы. Пару дел на бумаге распутали,  но
только  на  бумаге,  по  ложным  свидетельствам.  Какой-то  подонок   теперь
подкладывает эти дела под подушку, чтобы выше была.
   - Да. Кофе?
   - Если я его выпью, вы со мной  поговорите  по-человечески,  с  глазу  на
глаз, без головоломок?
   - Я попробую. Не обещаю излить все свои соображения.
   - Я обойдусь без некоторых, - едко сказал он.
   - У вас отличный костюм.
   Краска смущения появилась на его лице.
   - О, господи, чувствительный полицейский, - сказал я и подошел к плите.
   - Хорошо пахнет. Как вы его делаете? Я наливал кофе.
   -  Французский  способ.  Грубо  помолотый  кофе,  никаких  фильтровальных
бумажек.
   Я достал сахар из шкафчика и сливки из холодильника. Мы сели.
   - Вы шутили о том, что были в больнице?
   - Нет. Я попал в историю в Бэй Сити. Меня туда  увезли.  Частное  лечение
наркотиками и выпивкой.
   - Бэй Сити, а? Вам нравится работа с трудностями, Марлоу?
   - Нет, мне не нравится. Я просто  попал  в  эти  трудности.  Меня  дважды
огрели по голове. Второй  раз  меня  бил  полицейский  или  просто  человек,
заявивший, что он полицейский. Меня били моим собственным  пистолетом,  меня
душил индеец. Меня в бессознательном состоянии бросили в эту наркологическую
лечебницу, заперли там, и, возможно, часть времени я пролежал, привязанным к
кровати. И я ничего не смогу доказать, кроме того, что у меня  действительно
неплохая коллекция синяков, а  левая  рука  невообразимо  исколота.  Рандэлл
уставился на угол стола.
   - В Бэй Сити, - задумчиво произнес он.
   - Это название звучит, как песня. Песня в грязной ванной.
   - И что вы там делали?
   - Я туда не ездил.  Полицейские  привезли  меня  за  городскую  черту.  Я
навещал парня в Стиллвуд Хайте. А это Лос-Анджелес.
   - Человек по имени Джул Амтор, - медленно сказал он. - А зачем вы стянули
его сигареты? Я посмотрел в чашку. Проклятая девчонка!
   -  Мне  показалось  забавным,  что  у  Мэрриота  еще  одна  коробочка   с
сигаретами. С марихуаной. Кажется, их делают в Бэй Сити.
   Он пододвинул свою пустую чашку ко  мне,  и  я  наполнил  ее.  Его  глаза
сантиметр за сантиметром осматривали мое лицо, как Шерлок  Холмс  осматривал
след через увеличительное стекло.
   - Вам следовало бы сказать мне об этом, - печально произнес  он,  потянув
немного кофе. Затем он вытер платком губы. -  Но  не  вы  утащили  сигареты.
Девушка мне все рассказала.
   - А, черт, - сказал я. - Парням в этой стране делать больше нечего. Везде
и всегда женщины.
   - Вы ей нравитесь, -  сказал  Рандэлл,  как  вежливый  сотрудник  ФБР  из
кинофильма, немного грустно, но глубоко по-человечески. -  Ей  нет  никакого
дела до всех этих вещей, но вы ей нравитесь.
   - Она хорошая девушка. Но не в моем вкусе.
   - Вам не нравятся хорошие? - он закурил новую сигарету и отмахнул от себя
дым.
   - Мне нужны гладкие, блестящие девочки, крутые и напичканные грехом.
   - Они вас обчистят, - безразлично заметил Рандэлл.
   - Конечно. Меня всю жизнь только и обчищают. Ну, а как наша беседа?
   Он улыбнулся в первый раз с утра. Возможно, в  течение  дня  он  позволял
себе четыре улыбки.
   - Я от вас многого не добьюсь, - сказал он.
   - Я дам вам версию, но вы, возможно, уже ушли вперед меня.  Этот  Марриот
жил за счет женщин, как мне сказала миссис Грэйл. Но он был еще и наводчиком
у ювелирной банды. Он должен был обхаживать жертвы и  обставлять  спектакль.
Не исключение - налет в прошлый четверг. Если бы Мэрриот не вел машину, если
бы он не повез миссис Грэйл на Трок или не поехал бы домой  по  той  дороге,
мимо пивнушки, то никакого ограбления не было бы.
   - Мог бы шофер вести машину, - рассудительно сказал  Рандэлл.  -  Это  бы
особо ничего не изменило. Но с Мэрриотом не могло произойти  много  налетов,
иначе об этом стали бы говорить.
   - Главным пунктом такого вымогательства является то, что здесь жертвы  ни
о  чем  не  распространяются,  -  сказал  я.  -  Из   соображений   возврата
драгоценностей по небольшой цене.
   Рандэлл отклонился назад и покачал головой.
   - Женщины говорят обо всем. Могли ходить слухи, что  с  Мэрриотом  опасно
выезжать.
   - Так, скорее всего, оно и было. Именно поэтому и убрали Мэрриота.
   Рандэлл тупо уставился на меня,  размешивая  воздух  в  пустой  чашке.  Я
попытался налить ему кофе, но он отодвинул кофейник.
   - Продолжайте, - сказал он.
   - Полезность Мэрриота сошла на нет. О нем уже начали поговаривать, как вы
уже предположили. Но из банды не уходят в отставку в положенное время.  Этот
последний налет был для него действительно  последним.  В  са