Машу второе огенное колесо. Горбунья даже не пытается
избежать столкновения с ним, платье на ней вспыхивает и расходится
обугленными дырами, открывая нетронутую огнЈм кожу. Два удара гигантского
молота сотрясают колонну, за которой висит в воздухе Соня. С купола сыпется
известь, застревая в еЈ волосах. Видя трещину в теле колонны, Соня
перелетает за другую, в полЈте бросая третье колесо. Она видит как огонь
окатывает Машу как невесомая вода, сжигая резинки, скрепляющие еЈ косы. И
она видит в обнажЈнном горбу Маши еЈ второе лицо, маленькое и злое. Она
видит маленькие ножки и ручки, торчащие назад из еЈ спины. Она видит
машиного сиамского брата, который, питаясь дьявольской жизненной силой
сестры, растЈт медленно, как деревья.

Боковая волна следующего удара задевает Сонино плечо и отбрасывает еЈ
назад, крутнув в воздухе сонино тело вокруг оси. Она с трудом успевает
снизиться, чтобы не врезаться в арку между колоннами. Не тратя больше сил
на огонь, Соня летит по дуге, снижающейся к алтарю, возле которого стоит
Маша. Сразу разгадав замысел Сони, маленькая горбунья всЈ время держится к
ней лицом, судорожно открывая и закрывая рот, как жаба. Церковь сотрясается
от сыпящихся на стены таранных ударов, одна из колонн с грохотом рушится,
за ней вываливается кусок стены, поднимая столб пыли и открывая огромное
ломаное окно в шуршащую дождЈм ночь.

Налетев сверху, Соня ударом коленей в рот сбивает Машу с ног и, придавив
тело девочки к полу и впившись ей зубами в подбородок, рвЈт руками
маленькое детское лицо на еЈ спине. Из горба Маши вырывается кровь, она
хрипит и бьЈтся в агонии, пытаясь руками за волосы оторвать от себя
напавшую из воздуха смерть. Но Соня с урчанием упорно раздирает маленький
рот, выламывает челюсти и рвЈт ребЈнку дыхательное горло.

Когда Маша перестаЈт дЈргаться, вытянув к костру испачканные помЈтом босые
ноги, Соня разжимает зубы и садится возле неЈ на колени. Она тяжело дышит,
еЈ руки в крови.

- Незачем делить силу, - вслух говорит она, морщась от боли в дЈснах, хотя
никто еЈ уже не слышит.

Найденным на полу ножом Соня надрезает Маше горло и, схватившись двумя
руками за еЈ виски, выламывает голову и отрывает от сочащейся кровью шеи.
Потом она отрубает ей правую кисть, вытряхивает из неЈ на пол кровь и жарит
кисть над костром на лезвии ножа. Обглодав противное на вкус подгоревшее
мясо, Соня одевается и, волоча по полу за косы машину голову, покидает поле
боя. Под дождевым сумеречным небом она видит козлоголового, стоящего по
колено в тЈмной речной воде. Глаза его закрыты.

Соня с размаху швыряет голову ему под ноги, в алюминиевую воду, которая
сразу заливает мЈртвое оскаленное лицо. Голова тонет, утаскивая в глубину
длинные расползшиеся волосы. Рябящиеся дождЈм круги быстро гаснут.
Повернувшись, Соня идЈт между покосившимися могильными крестами к лесу.

5. Партизаны.

Четвертый Ангел вылил чашу свою на солнце: и дано было ему жечь людей огнем.

Откр. 16.8

Ночная темнота уже наполняет здание главного цеха. Подходя ко входу, Наташа
оглядывается на то место, где она упала, поражЈнная ядовитыми гвоздями в
лицо, и находит на песке след от кровяного пятна. ЧЈрные окна цеха с
запылЈнными стЈклами зияют над еЈ головой. Признаки другого, нереального
времени, где она теперь существует. Разве мЈртвые боятся, спрашивает она
себя. Разве мЈртвые чувствуют кольца безнадЈжности на своЈм теле. Я ведь
теперь мертва. Небо разверзается надо мной, и нет в нЈм ни рая, ни ада,
только бесконечная скорбь смерти. Смерти простой и не страшной, состоящей
только из струй крови и хруста ломаемых хрящей. Смерти обыденной, как секс,
который тоже пугает в детстве, пока не выростаешь, и не становится понятно,
что тем, чего ты боялся, занимаются все.

Наташа заходит в цех. Она поднимается на второй этаж и садится на железный
пол у остатков костра. Ей кажется, что запах Сони ещЈ ощутим под сводами
уходящих ввысь конструкций. Наташа проводит рукой по остывшему пеплу костра
и слушает, как по карнизам поскрипывая моросит дождь.

Костик и Люба возвращаются с охоты заполночь. С усталостью, свойственной
только мЈртвым, они огибают здание цеха, волоча за задние лапы подохшего
бродячего пса. Наташа слышит их шаги. Она вынимает из кармана пистолет.
Дети проходят под ней и начинают подниматься по лестнице. Внезапно Люба
останавливается, чувствуя запах Наташи. ЕщЈ не видя еЈ, Костик медленно
наводит заряженный самострел в темноту. Наташа стреляет ему в голову, раз
за разом нажимая собачку громко хлопающего в пустоту пистолета. После
первых двух выстрелов Костик падает на ступеньки, следующая пуля со звоном
ударяет в перило, но после этого ещЈ две попадают в цель. Наташа, не
повторяя ошибку милиционеров, целится по глазам. Люба оттаскивает Костика
из зоны обстрела, и Наташа, спрятав пистолет в карман и покрепче ухватив
топор, сразу прыгает вниз, с грохотом ударяя ногами по железному полу. Люба
швыряет в неЈ железку и попадает по ноге. Наташа выпрямляется после прыжка
и со свирепым воем бросается вперЈд. Девочка поднимает отпущеный Костиком
самострел и с коротким щЈлканьем выпускает ей в живот отравленный гвоздь.
Страшным ударом топора Наташа разламывает ей плечо и сбивает с ног.
Навалившись коленями на грудь мальчика, с хриплым стоном закрывающего
руками простреленное лицо, Наташа тремя ударами топора отрубает ему голову.
Потом она выдЈргивает из себя застрявший в животе гвоздь, хватает Любу за
волосы и тащит по лестниц наверх. Колени девочки бьются в железные углы
ступенек. Люба визжит и одной рукой, которая ещЈ слушается еЈ, цепляется за
перила. Втащив свою жертву наверх, Наташа с силой швыряет еЈ на пол.

- Куда пошла девчонка с белыми волосами? - спрашивает она.

- Сволочь, - кривясь от дикой боли в разрубленном плече, отвечает Люба.

- Убью, тварь, - спокойно говорит Наташа. - Отвечай.

Люба молчит. Наташа размахивается и бьЈт еЈ топором по голени, разбивая
кость. Худая фигурка Любы с воплем скорчивается на полу.

- Не бей, они в лес пошли, - срывающимся от ужаса голосом выкрикивает она.
- Этот, что у реки.

- Зачем?

- Не зна-аю, - ногу Любы начинает рвать невыносимая боль и слова корЈжатся
у неЈ во рту. Наташа снова хватает еЈ за волосы и поднимает с пола. Люба
закрывает рукой лицо. Топор с хрустом бьЈт еЈ по шее. После второго удара
тело девочки падает на пол, плеща в стену тЈмным ручьЈм крови. Наташа
подносит голову Любы к лицу, всматриваясь в мЈртвые глаза, а затем с
размаху швыряет еЈ об стену.

- Смотри, проклятая маленькая бестия, - зло говорит она, обращаясь к
отсутствующей Соне и вытирая лезвие топора об одежду на трупе обзглавленной
девочки. - Вот так я убью тебя.

Когда Наташа выходит на мокрый полевой простор, ей слышатся за лесом удары
далЈкого грома, но, озираясь по сторонам, она не может увидеть зарниц,
потому что на самом деле это не гром, а эхо титанического боя Сони с
горбатой Машей, ломающего каменные стены поганой церкви. Погрузившись в
непроглядный лес, Наташа думает о холодной чарующей силе звЈзд, сошедших с
неба под землю, и о своей судьбе, теряющей направление пути в переплетении
капающих водой деревьев. Она идЈт по тропинке и повторяет сонин путь,
потому что это единственная тропинка, ведущая на север. Она находит дерево,
на котором жил в сворешнике страшный талисман, и касается рукой ран,
оставленных на его коре железной таниной рукой. Она выходит на свежие
неровные просеки, заваленные полусожжЈнным буреломом и исследует обугленный
домик без крыши, стоящий у реки.

Лавка, где спала Соня, полна ещЈ еЈ нежного запаха, и Наташа, присев на
корточки, прижимается ртом ко гладкой от человеческих тел доске, чтобы
представить себе Соню совсем рядом и увидеть еЈ ясные глаза. И тогда ей
становится страшно, потому что она вдруг одним ощущением осознаЈт ссыпную
яму и что Соня не уничтожила еЈ, как других, а оставила гнить дальше.
Причины этого поступка Наташа не может себе объяснить, но понимает, что
Соня сделала это намеренно.

- Почему же ты не убила меня? - шепчет она лавке, и слЈзы неожиданно
начинают течь у неЈ из глаз. Мучительная тоска сжимает холодное сердце
Наташи, мучительная тоска и боль. Внешней стороной руки она пытается
пытается вытереть слЈзы, но они текут всЈ больше, их уже не остановить,
словно весь лЈд наташиной сумрачной жизни растаял и это его талая вода.

На том берегу коротко и глухо трещит автоматная очередь, словно крупный
дикий кабан бросился бежать сквозь кустарник.

Рыдания схватывают Наташу и она дЈргается всем телом, тяжело дыша. Она
чувствует безвыходность существования в холодной чужой осени и прошлая
жизнь представляется ей долгим сном. Она вспоминает двор строительного
училища, где курила с подругами, глядя на полупрозрачную стену ростущих за
каменной оградой тополей, и матерный девичий разговор. Она вспоминает
яростные случки в тЈмной, пахнущей блевотой комнате общежития, вцепившись
ногтями в край застиранной простыни, и тоскливый вой своего ученического
оргазма, и удары сопящих тел в скрипящую кровать. Она вспоминает время
осенних дождей, заполненное отупелым пьянством и танцами в сумеречных
коридорах, но не может вспомнить, что чувствовала тогда, и поэтому
воспоминание не утешает, а лишь углубляет скорбь Наташи в омертвевшее
прошлое.

Она плачет долго, пока не кончаются слЈзы в глазах, а потом встаЈт, чтобы
идти по следам Сони до конца земли. Она спускается от избушки на берег, у
которого растЈт в воде шуршащий каплями дождя сухой тростник. Ступни еЈ еле
слышно ступают по размокшей песчаной почве и бугоркам сгнившей травы.
Однако даже этого, почти мертворожденного, звука достаточно для того, чтобы
седой усатый партизан по прозвищу Упырь почуял поблизости присутствие
чужого человека.

Остатки отряда пришли сюда по пометкам, оставленным на ветках товарищами.
Пропавшие опоздали к месту сбора на сутки, и Медведь знал, что они уже не
вернутся никогда. Только гибель могла заставить его непобедимых воинов
нарушить приказ. Ведя оставшихся на неописуемо кровавую месть, Медведь с
ужасом, впервые проснувшимся за многие годы войны, думал о том, что
приближается последний бой.

Упырь нападает на Наташу сзади, отделившись от бревенчатой стены, и его
тяжЈлое, мокрое и зловоное тело сбивает еЈ с ног животом на траву. Прижав к
земле руку женщины, намертво стискивающую топор, Упырь нажимает лезвием
ножа своей жертве под ребро и сипло приказывает ей не двигаться. Однако
Наташа с неожиданной для него силой выворачивается под ним на бок и
оглушительно стреляет из пистолета Упырю в живот. В ответ на это широкий
армейский нож пропарывает Наташе бок. Невзирая на боль, она с силой бьЈт
врага локтем в рыло и, освободив руку с топором, ползЈт в сторону, чтобы
иметь простор для замаха. Упырь хватает еЈ за ногу и снова наваливается
сверху, с хрустом выкручивая Наташе руку, держащую топор. Наташа пытается
выстрелить ещЈ раз, но патроны уже кончились, и пистолет, направленный
партизану прямо в звериные глаза, только бессильно щЈлкает.

Из-за древесного ствола беззвучно появляется грузная туша Медведя, поросшая
на нижней части лица спутанной длинноклокой бородой. Он как-то странно
чавкает, и Упырь, злобно скалясь, отползает в сторону, оставляя Наташу
лежать на месте схватки. Она встаЈт на четвереньки, держась за распоротый
бок. Медведь смотрит на пятна крови, покрывающие наташину блузку в тех
местах, где милицейские пули вошли в еЈ тело. Его заплатаная гимнастЈрка
темна от воды, потому что отряд только что преодолел реку вплавь.

- Как зовут? - спрашивает он глухо и морда его, заросшая волосом, словно
вытягивается вперЈд. Он больше похож не на медведя, а на огромную обезьяну.

- Наташа, - отвечает Наташа, поудобнее ухватывая топор и готовясь к
смертной битве.

- Кто стрелял в тебя?

- Легавые.

- За что?

- Людей много убила, вот и стреляли.

- Сколько?

- Не считала.

- Зачем убила?

- Потому что ненавижу.

- Так ты никак партизанка, - обрадовался Упырь, держащийся за простреленный
Наташей живот. - А я тебя чуть не зарезал.

- Хрен ты меня зарежешь, - зло отвечает Наташа, поднимаясь с земли. - Был
бы ещЈ патрон в пистолете, мозги бы тебе вышибла.

На берегу появляются ещЈ двое партизан, один из них одноноглазый, по кличке
Крыса, а второй - темноволосая женщина в побуревшей от дорожной грязи
косынке, которую зовут АлЈной по прозвищу Оспа. Крыса тащит на спине ручной
пулемЈт для особо свирепого боя, на груди Оспы висит автомат, а на поясе -
три гранаты. Они редко расстаются, хотя при жизни не выносилм друг друга, а
вот смерть принесла им любовь, не требующую ни поцелуев, ни прочей половой
ласки.

- Наши тут пропали, - говорит Медведь. - Не слыхала их?

- Ваших не слыхала, - отвечает Наташа. - Или это они на том берегу стреляли?

- Я стреляла, - говорит Оспа. - Девчонка среди деревьев почудилась.

- Говорил тебе, нечего поганки было жрать, - хрипло смеЈтся Крыса,
показывая сгнившие зубы.

- У меня ж глаза волчьи, - с обидой говорит Оспа. - Настоящая фашистская
девчонка, светловолосая и рожа у неЈ немецкая. Далеко только было, так я по
ней очередью. Как сквозь землю провалилась. Выходит, не было еЈ на самом
деле. Иначе б, дрянь, от меня не ушла...

- Я знаю эту девчонку, - перебивает еЈ Наташа. - Это не простая девчонка.
Это страшная сволочь, настоящая фашистская гадина. Я еЈ сама убить хочу.

- Судить суку надо, - рявкает Упырь. - Медь в глотку заливать.

- Куда она шла, в какую сторону? - обращается Наташа к Оспе, морщась от
боли в боку.

- Туда, - Оспа машет рукой на север. - Там скоро лес перестаЈт расти и
начинаются немецкие поля.

- ЕЈ надо догнать, - злобно решает Наташа.

- Обожди землю топтать, - говорит Медведь. - Сперва надо наших найти. В
этой избе у них место схода было.

- Славная здесь была битва, - говорит Оспа. Кругом сгоревший лес лежит.

- Танки, - рычит Крыса. - Танками подавили.

- Брось чепуху молоть, - рявкает на него Медведь. - От танков бы в лес
ушли. Это, знать, новые немецкие машины без крыльев, которые в воздухе как
облака висят.

- ВертолЈты, - подсказывает Оспа выпытанное ею однажды у одного
гитлеровского мальчишки слово. Оспе пришлось отрезать тому мальчишке четыре
пальца, пока он не выдал военную тайну, и она очень гордилась своим
терпением.

- Ох ты, мразь поганая, - ругается в тЈмное небо Крыса.

- Может кто хоть ушЈл, - мрачно говорит Медведь. - Может хоть Сова.

Из зарослей тростника с хрустом выползает последний пятый партизан по
прозвищу Леший. Его жЈсткие рыжие волосы длины и спутаны, как верблюжья
грива. Ростом он мал, а позвонком крив.

- Там на песке у воды следы волчьи, - говорит он Медведю. -Трое наших в
реку прыгали. И рыба варЈная в траве позастревала.

Медведь стягивает с головы свалявшуюся ушанку. Партизаны молчат. Где-то
вдалеке слышен шум уходящего поезда.

- Патроны у вас для пистолета есть? - нарушает тишину Наташа, осматривая
кровавые ладони. Ей никто не отвечает, потому что отряд охвачен горем по
погибшим товарищам.

Прочесав территорию, партизаны находят остатки одежды и тЈмное место на
земле, где упал Мешок, кровь которого оставила по стене избы вытянутое вниз
пятно. Возле него они собрались в круг.

- Товарищи бойцы, - обращается к партизанам Медведь, обводя взглядом их
суровые нечеловеческие лица. - ПоклянЈмся перед нашими геройски погибшими
товарищами до последней капли крови сражаться против поганого фашизма, как
сделали это они. - он поворачивается к Наташе. - Эту девушку, грудь которой
вместо любви встретила вражеские пули, мы примем в наш отряд. Она встанет
на место бойцов, павших за свободу Родины.

- Спасибо, - говорит Наташа.

- Завтра станешь комсомолкой, - решает Медведь. - Оспа, выдай новому бойцу
Наташе обрез.

Соня спускается в овраг, припадая на раненую ногу. Оспа была от неЈ далеко
и стреляла очередью по ногам, стремясь лишить жертву способности
передвигаться. Только одна пуля попала в цель, но этого было бы достаточно,
не сделайся Соня прозрачной как холодный воздух ночи. Соня могла исчезать
полностью только в неподвижности, и пока Оспа осматривала кровавый след на
траве, стоя всего в двух шагах от Сони, сидящей под деревом на опавших
листьях, ей приходилось терпеть противную боль и зажимать рану на голени
ладонью. Партизанка долго и молча изучала местность, пробуя кровь пальцем
на вкус и водя дулом автомата по веткам деревьев. Когда она наконец ушла,
матерясь и тяжело ступая сапогами в листву, Соня отпустила кровь спокойно
стекать на землю, закрыв от боли глаза. Она не знала, сколько ещЈ партизан
движется в ночном лесу и чувствовала себя усталой и несчастной. Она думала
о том, что было бы, если бы она попала под один из ударов Маши и золотые
эмальные звЈзды навсегда остановились бы в еЈ глазах.

- Тебе, наверное, всЈ равно, кто тебя хранит, - шЈпотом обращатилась она к
талисману, согревающему под кожей еЈ детское сердце. - Ты такой же
жестокий, как все, ты не умеешь любить меня.

Самое трудное для Сони то, что она не может подняться над вершинами
облетевших деревьев и лететь на север, не деформируя свой путь из-за их
прочно вбитых в почву стволов. То ли погода нелЈтна, то ли Соня истомилась
до предела выниманием из пространства огненных колЈс, как бы то ни было, ей
приходится идти пешком, несмотря на хромую ногу и необходимость по
возможности скорее убраться подальше от вражеского походного пути. На самом
деле Соня мучается зря, потому что не знает истории партизанского движения
края, иначе была бы спокойна, ведь партизан осталось всего пятеро и
движутся они в противоположную сторону, тщетно силясь отыскать в дебрях
времени своих испытанных боевых товарищей.

На дне оврага, где струится морозный ручей, холодно и сыро. В ручье Соня
находит заснувшую до весны лягушку и ест еЈ, согревая кусочки во рту прежде
чем глотать. Она отламывает острый сучок и вытаскивает из ноги пулю,
прошедшую голень почти насквозь и засевшую у самой кожи с другой стороны.

Соня выходит из оврага и идЈт долго, так долго, что лес начинает редеть,
будто устав изобретать перед глазами Сони новые деревья. Она снова
чувствует на коже лица дыхание ветра и скоро проваливается в простор
убранных комбайнами полей. Ступая босиком по отвердевшей от холода
перепаханной под озимые земле, Соня думает о своЈм одиночестве во
Вселенной, где отсутствует нежность настоящей жизни. Она думает об вымерших
цветах, чьим бутонам уже не раскрыть навстречу солнцу своей крастоты, и об
улетевших птицах, которым уже некуда возвращаться. Дождь кончился, из
разрыва туч является луна, освещая поле и дерево, одиноко ростущее у обрыва
времени, и ржавый трактор, погрузший колЈсами в нейтральную полосу между
небом и землЈй.

Колхозный тракторист ФЈдор Петухов отъездил на своей сельскохозяйственной
машине двадцать пять лет. Трактор он любил как родную мать Евдокию
Алексеевну, которая померла от душевного расстройства, когда ФЈдор, по
пьяни лЈжа в поле, попал под сенокосилку и лишился обеих ног. В городской
больнице ФЈдору выдали вместо ног костыли, на которых он мог ходить, но не
водить тяжЈлую технику. ФЈдор сразу начал пить самогон, не давая отдыха
ослабевшему от казни телу, и очень быстро допился до бешенства, начал бить
жену и детей, а под Новый Год даже дал по морде председателю колхоза
коммунисту товарищу Гурину, когда тот пытался образумить ФЈдора в отношении
семейной жизни. По причине такого скотского поведения от ФЈдора ушла жена,
а прочие колхозники сторонились озлобившегося тракториста, который был
вечно пьян и страшен в безудержном буйстве.

Однажды, когда надравшись по своему обыкновению до состояния злой свиньи,
ФЈдор ковылял летним вечером по околице деревни и нечленораздельно ревел
пахабную песню, его внимание вдруг привлекли звЈзды, рассыпавшиеся над
крышами почерневших в наступающей темноте изб. ФЈдор замедлил своЈ
шкандыбание и вытаращился на светила, разинув рот, и тогда ему в глотку
сильным толчком вдруг вошла бесовская сила