е, бывшей когда-то живой, а потом соскользнувшей с рельс времени,
только зачем, спрашиваю я Тебя, зачем жива моя любовь, когда умерло всЈ?

Она лежит так долго, целую вечность, сверху, мимо развалин, проезжают
машины, солнце перемещает тени вокруг деревьев, ветер несЈт над озером
безродную, ничему не принадлежащую пыль, крысы шуршат в глубине подземелья,
царапая бетон, над телом Олега Петровича с ножом в спине жужжит мушиный
рой, вся земляная мелочь сползается на пир из своих щелей, а Юле
безразлично всЈ это, она неподвижно лежит, обняв свою Марию.

А потом начинает быстро темнеть. Злой порыв ветра вметает в подземелье тучу
белЈсой пыли. Звуки пропадают в гудении сквозняка, очнувшаяся Юля крепче
прижимается к телу Марии, отворачивая лицо от воздушного потока, полного
песочных игл. Первый отдалЈнный удар грома сотрясает невидимое небо, и с
облаков снова сыпется эта тонкая цементная пыль, как штукатурка с потолка,
вихрь подхватывает еЈ и хвостами уносит за озеро, сбивая с крыльев тщетно
кричащих птиц. Идущий навстречу великан снова ревЈт, яростно, тревожно, а
здесь, намного опередив его, уже встаЈт, будто прямо из земли, шуршащая
стена дождя. Юлю вдруг опутывает непонятный страх, она даже дрожит,
стискивая зубы, удары грома становятся всЈ сильнее и ближе, наконец со
страшным грохотом небо растворяется над развалинами, как огромные золотые
двери, Юля сжимается, пряча лицо в волосах Марии, земля вздрагивает под
ней, но не ломается, потому что больше всего на свете есть она, слепая
земля, полная червей, корней и погребЈнных мертвецов, полная своей, чЈрной
медлительной жизни, больше неба она и больше солнца в небе. Юля как
собственный дом ощущает еЈ бездонную глубину, забитую глиной и камнем, я
могу уйти в тебя, ты спрячешь меня от звЈзд смерти. Они не увидят меня и я
не умру.

Мария шевелится под ней. Юля вздрагивает и чувствует еле уловимое движение
под собой, это пыльный ветер осторожно входит в грудь Марии. Вот снова. Юля
поднимается, чтобы не давить Марии на слабое дыхание и поворачивает к себе
еЈ лицо. Оно долго остаЈтся мЈртвым, бледность вспыхивающих молний
отсвечивает на нЈм, вдруг всЈ оно искажается болью, закидывается назад, и
тело Марии начинает сильно корчиться, всхлипывающий хрип вырывается из
приоткрытого рта, глаза открываются и невидяще смотрят на Юлю, в них стоит
ужас. Она вспоминает свою смерть.

Прижав руки со сжатыми кулаками к груди, Мария вскрикивает и мотает
головой, чтобы отвернуться от ужаса, но встречает его везде, он отовсюду
смотрит ей прямо в глаза, она снова кричит и начинает бессильно плакать.
Она жива.

Молнии гремят теперь где-то далеко, но дождь ещЈ ползает по траве. Юля
целует Марию в губы, в мягкий нос, в мокрые глаза. Она ласково называет еЈ
по имени, прижимается к еЈ щекам, она так счастлива, что Мария снова жива.

- Ты - единственное, ты - единственное, что у меня есть.

Устав мучиться от боли, Мария затихает и смотрит на потолок, слушая
монотонный шум дождя. Иногда тело еЈ вздрагивает, словно не веря в
собственное существование.

- Хочу есть, - наконец произносит она шЈпотом, в котором слышен хрип
гортани, забитой чем-то ненужным для жизни. Опираясь на локти, она садится
и на четвереньках ползЈт к трупу Олега Петровича, схватившись двумя руками
за его куртку, тяжело переворачивает тело на живот, вспугивая жужжащий
мушиный рой, потом с силой вырывает из спины Олега Петровича нож, как
плотно засевший гриб, вспарывает трупу одежду вдоль хребта и начинает
вырезать из неЈ полоски мяса. Кожа Олега Петровича лопается, выпуская
накопившуюся в его теле воду, смешанную с тЈмной кровью, Мария, морщась от
сопереживания чужой боли, отрывает куски мяса руками и раскладывает их на
ноге охотника. Тот не движется, просто тяжело лежит, как свиная туша на
магазинном прилавке, и Мария теперь отчЈтливо чувствует, что он совершенно
мЈртв. Она режет и смотрит на смерть Олега Петровича, как на часть самой
себя, ей страшно, но она молчит, и только когда они с Юлей едят сладкое
гнилое человеческое мясо, отрубая ножом куски размером со спичечные
коробочки, она поднимает глаза к потолку, над которым шуршит по земле
дождь, и говорит:

- Мне было страшно, что я когда-нибудь умру. А теперь ещЈ страшнее. Ты не
боишься?

- Я уже привыкла, - отвечает Юля. - Ты тоже привыкнешь. Невозможно ведь всЈ
время бояться.

- Раньше я боялась, что меня могут убить, я помню, мне часто снилось, как
кто-то хватает меня сзади за шею и душит, или что я тону, и кто-то тянет
меня под воду своим беззубым ртом, а теперь у меня странный страх: я боюсь,
что меня съедят, прямо такой как я есть, даже убивать не станут.

- Лучше не думай об этом. Об этом можно перестать думать.

- А может, это правда?

- Может.

Они продолжают есть молча.

Дождь прекращается, но уже незаметно наступили сумерки. В сгущающейся
темноте всЈ тише становятся звуки, слышен только скрип сверчков,
дождавшихся наконец прекращения дождя.

Становится всЈ темнее и жарче, пока не приходит ночь. Девочки выбираются из
подземелья в крапивные заросли, Юля снимает одежду и они моются в озере, от
холода чЈрной воды Мария перестаЈт мучиться жаром. Вдали светят окнами
многоэтажные дома, словно россыпи крупных жЈлтых звЈзд, в небесной темноте
пролетает самолЈт, тихо гудящий и мерно мигающий красным огоньком. Когда
Мария выходит на берег и выжимает волосы, она по запаху полевых цветов на
миг вспоминает себя живой. Воспоминание настолько отчЈтливо, что Мария
замирает с волосами в руке и зажмуривает глаза, всЈ вокруг кажется ей
кошмарным сном, от которого она вот-вот проснЈтся и вернЈтся назад, туда,
где греет солнце и время обладает своим нормальным течением, а не стоит
застывшими облаками в каменной лазури вечных небес.

- Нам нельзя здесь долго оставаться, - шепчет ей Юля среди нежгучей
крапивы, хотя вряд ли кто-нибудь может их слышать. - Косоглазая дала адрес,
но это очень далеко. Сперва нужно добыть тебе одежду, не пойдЈшь же ты
через весь город голой. Недалеко отсюда живЈт одна моя одноклассница, из
прошлой жизни, я пойду к ней, а ты будешь ждать меня тут. Вот, возьми
пистолет. Стрелять умеешь?

- Да, - говорит Мария, стрелявшая в своей жизни только шариками из
игрушечного ружья.

- Спрячься и стреляй только в крайнем случае. Я люблю тебя.

Они обнимаются и прижимаются друг к другу губами. Потом Юля уходит вдоль
озера к новостройкам, а Мария садится в собачью яму под стеной развалин,
поджимает колени к лицу и ждЈт подругу, глядя в темноту над водой. Она
видит, что там нет рыбы, только бесчувственная масса воды, покрывающая
травянистое дно, на котором покоятся кости утонувших людей и животных.
Озеро возникло из заброшенного строительного котлована, в размытом дождями
дне которого прорвался подземный ключ, и мЈртвая земляная вода заполнила
пустоту, вытесняя воздух, чтобы создать пустоту ещЈ большую, не дающую
летать птицам и дышать мышам, годную только для покоя останков и гнилой
опавшей листвы.

Юля возвращается, неся в руке свЈрток с одеждой для Марии, это джинсовые
штаны, носочки, футболка и непромокаемая синяя куртка, пока Мария
одевается, Юля моет руки и лицо в озере и расчЈсываает пальцами волосы.
Потом она вынимает что-то из кармана и на ладони полощет в воде. Мария,
наклонившись, различает, что это человеческие зубы.

- Ты убила их? - спрашивает она.

- Не всех, - отвечает Юля. - Я убила мать и брата. ЕЈ саму я привязала к
отопительной трубе и включила газ. Здесь еЈ зубы тоже есть, я вынула их
ножом, когда она ещЈ дышала.

- Зачем они тебе?

- Просто нравятся. Ты готова? ПойдЈм.


5. Революция

Вдоль улицы Фрунзе цветут молодые липы. В утренних сумерках горят уже
первые окна, в одном из них является призрачный силуэт сонной женщины в
халате, зевая и поправляя волосы, она зажигает плиту, чтобы приготовить
завтрак. Нужный дом Юля находит в глубине перекошенного двора, где стоят
несколько автомобилей и высохший старик выгуливает в песочнике маленькую
собачку. В парадном пахнет старыми кошачьими экскрементами и отсыревшим
подвальным кирпичом, лампы погашены, зелЈные стены возносятся вверх на
заведомо избыточную высоту, и сквозь широкий лестничный проЈм виднеется
решЈтчатое верхнее окно с толстым непрозрачным банным стеклом, проливающее
вниз тусклый утренний свет. Дверь восьмой квартиры черна и ободрана, звонок
не даЈт звука, и Юле приходится долго стучать кулаком.

Дверь открывается на цепочке. В темноте захламленного коридора прячется
сморщенная старуха, такая отвратительная, что Марии сразу же хочется убить
еЈ, просто от презрения к жалкому цеплянию за жизнь, которое та избрала
себе в удел. Глаза старухи мутны, нижние веки отвисают гадкими мешками, нос
похож на клюв уродливой птицы, беззубый рот сжат в сгусток морщин, словно
препятствуя выделению из головы какой-то противной жидкости. Правой рукой
старуха держит палку, на которую опирается, чтобы не умереть, одета она в
спальную рубаху, поверх которой наброшен толстый махровый халат с большой
дырой на боку.

- Привет, - говорит старухе Юля. - Мы от косоглазой.

Старуха некоторое время пристально смотрит на девочек, посасывая губами
невидимую грудь пустоты.

- Убей отца своего, убей мать свою, - хрипло крякает она наконец на Марию.
- Съешь мозги, получишь силу. Потом сама узнаешь, что делать.

- Бабушка, а у тебя зубы есть? - спрашивает Юля.

- Нету. Проваливайте, - старуха захлопывает дверь.

- Адрес свой помнишь? - обращается Юля к Марии. Мария кивает.

- Мы ещЈ вернЈмся! - громко шепчет Юля в замочную скважину квартиры номер
восемь. - Жди нас, бабушка.

В своЈм родном дворе Мария чувствует боль, идущую изнутри, словно время
поворачивает назад и надавливает на неЈ острым клювом своей карандашевидной
морды. Она узнаЈт родное парадное, выщербленную снизу дверь, разбитое
уголком пыльное стекло на первой лестничной клетке, и горшок с цветами в
окне второго этажа на фоне тюлевой занавески. Она поднимается по лестнице,
по которой столько раз возвращалась из школы, касаясь ступенек днищем
портфеля, столько раз взволакивала зимой мокрые гремящие санки, и на
которых каждый раз, когда в парадном кого-нибудь хоронили, рассыпаны были
цветы. Она входит в лифт, исцарапанный гвоздЈвыми рисунками, нажимает
оплавленную кнопку своего этажа, здесь ничего не изменилось с тех пор, как
она ушла, словно это было вчера, а ведь столько всего произошло, она успела
даже умереть. Звоня в свою дверь, Мария вспоминает страх перед отцом и не
может ощутить его вновь, ужас всей еЈ жизни кажется ей теперь ничем по
сравнению с новым, который привела за собой смерть. Звонок звучит резко в
полусонной квартире, и дверной зрачок почти мгновенно мигает, заслоняясь
тенью, потом щЈлкают замки и Мария видит свою мать.

Мать не может произнести ни звука, она только беспомощно смотрит на Марию,
потом протягивает вперЈд руки, Мария переступает порог и обнимает тело
матери, утыкаясь лицом в еЈ барашковый халат, мать дышит под еЈ лицом
грудью и животом, из которого Мария родилась.

- Кто это? - спрашивает голос отца из кухни.

- Это Мария, - тихо отвечает мать и начинает плакать, осознав, что дочь
действительно вернулась домой.

Отец выходит в коридор, приседает возле Марии и, оторвав еЈ от матери,
прижимает к себе и целует несколько раз в лицо.

- Доченька, - говорит он. - А мы думали, ты уже никогда не вернЈшься. Где
же ты была?

- Нас держал взаперти злой человек, а теперь мы от него сбежали, - говорит
Юля. - Он нас заставлял раздеваться и подражать голосам зверей и птиц.

- Какой ужас, - вздыхает мать. - Ты, наверное, голодная, - спохватывается
она и уходит на кухню, вытирая слЈзы с лица.

- Слава богу, - повторяет отец, всЈ крепче прижимая Марию к себе, - слава
богу, что ты вернулась, солнышко. Иди, мой руки, будете завтракать.

Он разжимает объятия, и Мария видит близко его бритое лицо, широкое и
излучающее силу, которая должна перейти к ней. Он встаЈт и улыбается ей, и
она улыбается ему в ответ, потому что она любит своего отца за все мучения,
которым он еЈ подвергал, она любила его и любит до сих пор, той
мазохической детской любовью, какая обращена бывает только на родителей,
ведь лишь им можно простить любой ужас, потому что выше и загадочнее ужас
тайны, произведшей тебя на свет. Она поворачивается и идЈт коридором к
ванной, ей кажется, что она вот-вот заплачет, что ничего не произошло и всЈ
будет теперь по-прежнему, останавливается на пороге, отворяет дверь, не
успев ещЈ зажечь свет, и тогда из темноты еЈ заливает ледяная вода страха,
и она понимает: они уже здесь, те, кто хотят еЈ съесть. Они здесь, хотя она
не видит их, она мертва и проклятие мЈртвых на ней, ей запрещено жить, но
она живЈт, и за это они хотят наказать еЈ, наказать так страшно, как даже
представить себе невозможно. Ей запрещено жить законом Вселенной, и никакое
преступление не может быть страшнее нарушения этого закона.

Мария медленно протягивает руку и нажимает на кнопку выключателя, зажигая в
ванной свет. Там никого нет, только белая ванна, раковина, металлические
краны, полотенца, предметы разных цветов и форм, создающие иллюзию жизни,
которой уже не существует. Мария входит внутрь, включает воду и начинает
мыть руки и лицо. Обернувшись на скрип двери, она видит, что на пороге
стоит отец. Глядя отцу в глаза и улыбаясь, она берЈт его мокрой рукой за
брюки на паху и тянет к себе.

- Закрой дверь, папочка, - шепчет она. - Я возьму у тебя в рот.

На его лице заметно смущение, но он не отрывает еЈ руку от своих штанов, и
тогда Мария расстЈгивает ему пуговицы, приспускает брюки вместе с трусами
вниз и становится перед ним на колени.

- Закрой дверь, папочка, - повторяет она и целует детородный орган отца,
проводит по нему языком. Щеколда задвигается на двери, орган становится
больше и твЈрже, Мария берЈт его поглубже в рот, что есть силы сжимает зубы
и рвЈт на себя. Отец дико и свирепо орЈт, как крупное травоядное животное,
пытаясь руками оттолкнуть Марию, но она продолжает рвать, хватая зубами
солЈную от хлынувшей ей в рот крови плоть, она рвЈт и рычит, как собака,
пока наконец сильный удар ноги не отбрасывает еЈ в сторону, она падает на
кафельный пол, ударившись плечом о край ванной, вытаскивает из куртки
пистолет и, направив его в сторону отца, нажимает курок. ЕЈ локоть с
грохотом дЈргает назад, так что она чуть не роняет оружие, отец валится в
дверь, схватившись руками ниже пояса, кровавое пятно расползается по его
груди. Мария встаЈт и, сжав пистолет обеими руками, стреляет ему в голову,
но промахивается, пуля пробивает дверной косяк, отец лЈжа бьЈт Марию ногой,
пытаясь выбить пистолет, и тогда она стреляет наугад, просто в его тело,
попадает в плечо и наконец, только с четвЈртого выстрела, в голову, после
чего отец сразу отваливается к стенке, резко дЈргается и затихает.

ОглушЈнная выстрелами, Мария открывает дверь и выходит в коридор, где стоит
прибежавшая с кухни мать с тряпкой для вытирания стола в руке. Чтобы не
видеть больше еЈ лица, Мария сразу стреляет в упор, удар разбивает матери
рот и уходит в голову, отбрасывая еЈ тело назад. Ударив рукой по стене
коридора, мать падает на пол. На полу она начинает дЈргаться, всасывая ртом
вытекающую из него кровь. Мария делает шаг вперЈд, тщательно целится матери
в обнажЈнный разметавшимися волосами висок, нажимает курок, но пистолет не
стреляет, потому что вышли патроны.

- Ножом добей, - говорит подошедшая Юля, протягивая Марии нож. Мария берЈт
его и опускается коленями на линолеум возле корчащегося от боли тела
матери. - В горло, - советует Юля. - Перережь ей горло.

Мария кладЈт пистолет на пол, хватает мать за воротник халата, оттягивая
его на себя, и с силой наносит секущий удар лезвием по горлу, перечЈркивая
кожу кровавой полосой. Ты дарила мне куклы на день рождения, ты мыла мне
волосы над раковиной, ты пекла мне пирожки с яблочным повидлом. Мать хрипит
и дЈргается ещЈ сильнее, глядя на Марию глазами, почему-то полными слЈз,
полоса на еЈ горле толстеет, наливаясь новой кровью.

- Режь глубже, - говорит Юля. - Я пойду поищу топор.

Мария отворачивает лицо и на ощупь хватает мать одной рукой за волосы,
другой таща лезвие ножа к еЈ горлу. Мать сжимает руками локти Марии,
булькает кровью и, дЈрнувшись, как рыба, замирает на полу. Мария вырывает
локти из еЈ рук, встаЈт, пошатываясь, на ноги и опирается спиной о стену
коридора. Она тупо смотрит, как Юля рубит хрустящим о кость топором голову
матери, лежащую в большой луже крови, как пузырятся полезшие из разруба
головы в подставленную ладонь Юли кровавые кашеобразные мозги, как густая
смола из разбитой древесной коры.

- Ешь, - говорит Юля, протягивая пригоршню Марии. Мария хватает мозги
зубами, как кошка, и глотает их, почти не пережЈвывая. От их запаха у неЈ
начинает болеть и кружиться голова, она словно пьянеет и жрЈт из рук Юли
остервенело, крепко прижимаясь к стене спиной и ладонями рук. Потом они
снимают штаны, садятся прямо в кровь и едят мозги, вынимая их пальцами из
головы трупа. На кухне играет радио, в кране ванной шумит вода, которую
забыла выключить Мария. Выев у матери всю голову, они идут в ванную, где
лежит тело отца. ВдвоЈм они подтягивают труп к стене, чтобы придать ему
полусидячее положение, Юля наклоняет завалившуюся было набок голову отца
вперЈд и с размаху, с треском бьЈт его топором по темени, раз, другой.
Вынув осколки черепа, они начинают таскать мозг, дыра в голове такая
большая, что в неЈ пролезает рука Марии. Марии хочется блевать, она
сдавленно рыгает, но продолжает с жадностью, чавкая, жрать мозги, лицо еЈ,
отражающееся в зеркале, измазано липкой кровью. Юля первой наедается
допьяна и начинает хихикая обмазывать себе мозгами лицо и швырять их об
стенку ванной, глядя, как они медленно, размазываясь, сползают вниз. Марию
сильно тошнит, и она пьЈт холодную сырую воду из-под крана, подставляя лицо
под струю, потому что голова болит всЈ сильнее.

От воды ей почему-то становится весело, она приносит из коридора нож и
начинает резать отцу ноги сквозь ткань брюк, глядя на кровь, потом они с
Юлей начинают целоваться и тереть друг другу гениталии, и никто не может им
это запретить, потому что родители Марии мертвы и в головах у них нет
больше мозгов. Корчась от стискивающей судорогами боли, они сосут друг у
друга кровь из предплечий, хохочут и хрюкают для смеха, набирая крови в
носоглотки. Посреди этого веселья с грохотом отлетает выломанная входная
дверь и в квартиру врывается топот солдатских каблуков.

- Ни с места, бросить оружие! - раздаЈтся крик из коридора. - Здание
оцеплено!

Натянув обратно трусы, Мария выходит из ванной.

- Девочка, на пол и не двигаться! - кричит ей мужчина в защитной форме,
присевший за тумбочкой для обуви. Второй мужчина крадЈтся по стене вдоль
коридора навстречу Марии. Третий сидит за косяком выбитой двери. У всех в
руках пистолеты. Мария смотрит на крадущегося вдоль стены и неожиданно
понимает, какова еЈ дьявольская сила.

"Выстрели себе в лицо", говорит она в своей голове. Он останавливается и
тупо глядит ей в глаза. У него тЈмные волосы и небритый худой подбородок.
"Выстрели себе в лицо", спокойно повторяет Мария. Небритый дышит ровно и
крепко сжимает в руке пистолет. Остальные двое смотрят на него с
беспокойством, не понимая, почему он остановился. "В нос", думает Мария, "в
нос". Небритый делает осторожный шаг вперЈд, потом резко поднимает пистолет
и стреляет себе в лицо. Голова его сильно дЈргается, выбрасывая кровь, и он
сразу падает назад, раскинув руки. Из глубины лестничной клетки, от лифта,
резко появляется ещЈ один солдат, сидевший за обувным комодом вскакивает и
бросается по другой стене вперЈд, сидевший за косяком боком перебирается на
его место, из-за угла коридора, поворачивающего в кухню, выглядывает
четвЈртый. Мария резко садится на пол, прижавшись спиной к внешней стене
ванной.

- Двадцать шесть! - орЈт сидящий теперь за обувным комодом. - Гусев,
прикрой!

Бегущий