т по клумбам словно
забытые после Первого Мая алые петушки. Ветер пролетает над ними, поднимая
в воздух шмелей, и, бредя по узкой плиточной дорожке посреди красной от
цветов земли, Мария на несколько мгновений забывает свой страх, погружаясь
в беззаботный сон наступающего лета, полного невообразимой свободы огромных
каникул.

План Марии провалился: Риты нет дома, она пошла на музыку и вернЈтся только
поздно вечером. Мария садится на скамейку посередине площади, под маленькой
тенью юного тополя и слЈзы снова наворачиваются ей на глаза. Ну почему,
почему она никому не нужна? Она сидит и вытирает слЈзы, рассматривая
собственный дневник, в котором есть и хорошие оценки, например в самом
начале есть пятЈрка по рисованию, потом четвЈрка по русской литературе, за
то что Мария выучила наизусть стихотворение, потом четвЈрка по географии,
потом - по рисованию... Хотя троек и двоек у Марии больше всего.

Мария ждЈт на площади вечера, и ей всЈ больше хочется есть. Она с завистью
смотрит на проходящих иногда мимо сытых смеющихся девочек. Потом она
вспоминает, что читала в какой-то книжке, будто от голода люди падают в
обморок, так что ей остаЈтся только сидеть и ждать, она представляет себе,
как отца вызывают в больницу и он видит там еЈ, лежащую без сознания на
койке, с бледным лицом, и, может быть, вообще уже мЈртвую. Вот тогда он
поймЈт, что наделал!

Однако сколько не ждЈт Мария, обморок не наступает, а чувство голода
становится мучительным. Она встаЈт и отправляется к автоматам с
газированной водой, в надежде найти возле них потерянную кем-нибудь
монетку. Мария часто раньше встречала такие грязные монетки во влажной от
сочащейся из автомата воды земле, но никогда их не подбирала, а теперь она
подумала, что если насобирать несколько, можно купить на них пирожок с
мясом. Но около автоматов нет как назло ни одной монетки. Мария тщетно
обходит их по кругу, искоса всматриваясь в грязь и пугая переваливающегося
под ногами серого голубя, занятого поиском невидимых крошек.

- Ты что-то потеряла? - спрашивает еЈ чуть картавый голос незнакомой
девочки с тЈмно-рыжими волосами, в зеленоватой блузке без рукавов, истЈртых
джинсах и белых испачканных дорожной пылью туфельках, похожих на чешки. В
руке она держит шоколадное мороженое на палочке, ещЈ наполовину завЈрнутое
в синеватую бумажку с проступившей на узоре изморосью морозильника. - Ты
что, кольцо уронила?

Мария глупо смотрит на девочку, такого же возраста и почти такого же роста,
как она сама. У девочки голубоватые прохладные глаза и чуть загорелая кожа,
которую может быть, следовало бы почаще мыть.

- Нет, - неуверенно говорит Мария, - просто мне показалось...

- Хочешь мороженого?

- Спасибо, я не хочу - отвечает Мария, инстинктивно не желая брать
недоеденное мороженое от незнакомой девочки. Отец Марии по профессии врач и
всегда напоминал ей, что от чужих людей может быть зараза.

- На, откуси, оно вкусное, - девочка протягивает Марии свою голую руку с
мороженым. Марии, впрочем, неудобно отказаться и она кусает мороженое из
руки девочки. Мягкая шоколадная корочка ломается у неЈ на зубах и покрытый
еЈ раскрошившимися осколками морозный, источающий чарующую сладость, кусок
переходит в рот Марии.

- А ты здесь живЈшь? - спрашивает девочка.

- Нет, восемь остановок троллейбуса туда, - Мария показывает рукой в
сторону своего дома. - Улица КоролЈва, - она хочет возвратить мороженое
назад.

- Если хочешь, можешь доесть моЈ мороженное, я себе ещЈ куплю. ПойдЈм через
дорогу в парк, на лавочке посидим.

Они направляются в сторону зеленеющих в поднятой машинами угарной пыли
древесных крон.

- А ты где живЈшь? - спрашивает Мария, немного коверкая слова из-за куска
мороженого, который, несмотря на боль в зубах, она греет во рту.

- Здесь, недалеко. Мне было скучно, и я решила погулять. Я часто так делаю,
просто сажусь в автобус и еду, куда глаза глядят, потом сажусь в другой,
потом - в третий. Тебя как зовут?

- Мария.

- А меня зовут Юля Зайцева. А почему ты в школьной форме? Наверное, ты не
кольцо потеряла, а ключи.

Мария, опустив глаза, снова откусывает мороженое. Она не хочет сперва
рассказывать Юле о своей судьбе, но когда представляет себе возвращение
домой, ей становится так страшно и щемяще одиноко, что Мария уже готова
показаться смешной, хоть бы кто-нибудь знал о еЈ муках.

- Я из дома ушла, - признаЈтся Мария, поднимая глаза и неловко улыбаясь. В
еЈ душе неожиданно рождается слово, которое, ещЈ не будучи произнесЈнным,
уже захватывает Марию своей пугающей безграничностью, как ветер захватывает
маленького полевого мотылька. - Насовсем.

- А почему? - лицо Юлии выглядит немного усталым, словно и еЈ терзает
какая-то мука неумолимой судьбы. Она убирает локоны с лица и оглядывается
на светофор. Проехавший мимо, перед самыми их лицами, фургонный грузовик
обдаЈт девочек пьянящей бензиновой вонью.

Мария не знает, что ответить. Ей стыдно рассказывать, что еЈ бьют, стыдно
говорить про двойки, и кроме того всЈ это не может объяснить того
единственного слова, которое она произнесла, плохо осознавая, что оно
вообще значит. Она чувствует, что щемящая тяжесть снова подступает к горлу.
Глаза Марии туманятся от слЈз. Непослушным ртом она откусывает ещЈ кусок
мороженого. Слеза капает на асфальт у носка еЈ туфельки. Мария
отворачивается, словно что-то увидев в стороне, на самом деле она просто не
хочет, чтобы Юлия видела еЈ глупый рЈв. Золотой свет светофора расплывается
у неЈ в глазах, выпуская два ленточных луча.

- ПойдЈм, - трудно говорит она. - ЖЈлтый.

И они входят в парк, где огромные деревья возносятся к солнечному небу,
трава дышит тенистой сыростью, кусты жасмина белеют за стволами, и уже
чувствуется, как приближается мертвенно-тЈплый вечер. Они долго молча идут
по прямой аллее, навстречу гуляющим людям, Мария ест мороженое, Юля просто
о чЈм-то думает, заложив пальцы рук в карманы джинс.

- Я боюсь возвращаться назад, - говорит наконец Мария.

- Не возвращайся, - подумав, предлагает Юля.

- Тебе хорошо говорить, у тебя есть, где жить можно, а где я буду жить? На
улице?

- Ты можешь у меня жить. Места хватит.

- Но я же не могу всЈ время у тебя жить.

- Почему не можешь?

- Меня родители, наверное, с милицией будут искать.

- Не найдут.

- И что скажут твои родители?

- Они уехали. Их нет.

Мария недоверчиво смотрит на Юлю.

- С кем же ты живЈшь? - спрашивает она.

- Я живу одна.

- О, - удивляется Мария. Потом еЈ лицо опять становится печальным. - Но
если я буду жить у тебя, я и в школу ходить не смогу.

- А ты и не ходи, - улыбается Юля. Мария впервые видит, как она улыбается,
как-то неуверенно и грустно. - Я, например, давно не хожу.

- Что, совсем не ходишь?

- Совсем.

- А они что, думают, ты болеешь?

- Они думают, что я умерла.


2. ЗвЈздная мельница

- Как умерла? - не верит Мария, от удивления даже переставая откусывать
мороженое.

- Просто. Машиной сбило.

Мария думает.

- Ты никому не рассказывай, - продолжает Юля, почему-то глядя вверх, к
вершинам деревьев.

Мария тоже смотрит туда и видит белые крылья облаков, покрытые аистиным
пером нечеловеческой тайны. Когда тебя все считают мЈртвой, можно не ходить
в школу, можно делать, что хочешь. Мария вспоминает, как умерла еЈ бабушка
и как еЈ хоронили, несли в гробу по улице вдоль домов, сыпались белые
лепестки каштанов, играла духовая музыка, тЈтя Анна несла красную подушечку
с бабушкиными трудовыми орденами. Возможно ли, что бабушка тоже была жива,
и теперь где-то скрывается за старыми кирпичными стенами домов? Бабушка так
любила еЈ, она когда была очень больная, всЈ звала к себе Марию и говорила
ей всякие странные вещи, которые Мария не могла понять, потому что болезнь
исказила голос бабушки, но внимательно слушала и соглашалась, ей было жаль
старое и умирающее существо, которое безвозмездно еЈ любило.

- Тебя хоронили? - спрашивает она Юлю.

- Нет. Это была не я. Машина... Она разбила той девочке лицо, и они
подумали, что это я. Платье у неЈ было такое же, - Юля вздохнула. - Я
думала сперва, поживу одна, потом вернусь, а когда хотела вернуться,
родители уже уехали, не знаю куда.

- А ты любишь своих родителей?

- Да. Они хорошие, подарки мне всегда дарили.

- А меня отец бил, - с усилием говорит Мария, и слЈзы снова начинают
напирать. - Сильно.

- Ты поэтому и сбежала?

Мария кивает. Она сворачивает за Юлей на боковую аллею, где больше тени и
газон усыпан одуванчиками. Они молча идут по алее, пока судороги не
отпускают Марию, она отирает слЈзы и выбрасывает обЈртку мороженого в урну
у зелЈной скамейки. Тут они останавливаются.

- Он меня убьЈт, если я вернусь, - тихо говорит Мария. - ВозьмЈт и убьЈт.

- Не бойся, - говорит Юлия. - ПойдЈм ко мне, а то тебя, наверное, уже
искать начали. Так, в школьной форме, сразу найдут. Я тебе одежду дам, у
меня твой размер. Главное - выждать несколько дней, а потом они подумают,
что ты тоже умерла и перестанут тебя искать.

- Но меня же не собьЈт машина.

- Но тебя ведь могли украсть и убить, правда?

- Кто?

- Какой-нибудь злой дядя, который мучает и душит маленьких девочек.
Какой-нибудь Дед Мороз, который ест маленьких Снегурочек, ам-ам.

Мария смотрит на Юлю, ожидая снова увидеть, как она улыбается, но Юля
глядит вверх, в темнеющие водоЈмы крон.

Они не разговаривают до самого юлиного дома, который находится по ту
сторону парка, через два квартала, окружЈнный заросшим акациями двориком.
Шли они довольно быстро, только по пути задержались у продуктового
магазина, где Юля купила две шоколадки и пачку молока. Деньги, мятые, но не
грязные бумажки, они достала из кармана джинс.

Дом, в котором живЈт Юля, построен из старого жЈлтого кирпича, в его
подъездах сыро и просторно, никто не экономил здесь при строительстве
места, и лестницы оставляют между собой квадратный провал, достаточный для
сооружения двух таких лифтов, как в доме Марии, хотя никакого лифта здесь
нет. Перила лестниц высокие и с ручками из бурого дерева, полированного
руками нескольких поколений стариков, большинство из которых уже умерло, и
на стенах мало надписей, потому что с последнего ремонта уже не рождалось в
доме новых детей. Туфли девочек пробуждают под сводами подъезда гулко
стучащее по ступенькам эхо, улетающее вверх, к окошку в крыше, через
которое льЈтся полуослепший от пыли солнечный свет.

Они поднимаются выше и выше, до последнего этажа, когда Марии уже страшно
становится смотреть через перила в провал, настолько непривычно ей, что в
этом доме смерть находится так близко к человеку, каждый день. На последнем
этаже кроме двух квартир есть ещЈ проволочная дверь со сбитым замком и
лестница за ней, ведущая к ничем не обитой ржавой двери. Юля поднимается по
лестнице и вытаскивает из-под блузки висящий на шее ключ. Вся лестничная
площадка перед этой последней дверью завалена металлическим и деревянным
хламом и ограждена проволочной сеткой, сквозь которую Мария может наконец
посмотреть в подвластный могущественной геометрической перспективе тЈмный
провал.

- Пошли, - говорит Юля.

Повернувшись, Мария видит за ржавой дверью маленькое помещение, в котором,
как в одном из снов, есть только два предмета: железная лестница и окошко в
потолке. Юля запирает за Марией дверь и, держа в одной руке шоколадки и
пачку с молоком, а другой хватаясь за боковые пруты лестницы, лезет наверх.
Поднявшись за ней, Мария оказывается на крыше. Крыша покрыта красной
черепицей, в нескольких шагах от Марии из неЈ растЈт труба. При появлении
девочек с трубы срывается стая воробьЈв и перелетает на другую трубу,
дальше, а один, особенно бесстрашный, остаЈтся на телевизионной антенне.
Мария сидит на краю окошка, не решаясь встать, потому что крыша уходит вниз
под углом, а Юля просто идЈт по черепице мимо трубы, туда, где в крыше есть
невертикальная дверь. Стыдясь показаться трусливой, Мария медленно начинает
двигаться ей вслед, нагнувшись и касаясь черепицы рукой. Над ней свистят
стрижи.

Там, под дверью, начинается чердак, тЈмный, пронизанный солнечными лучами и
старыми бельевыми верЈвками, заваленный ящиками и металлическим ломом,
новый дом Марии. Это продолговатая комната со сводчатым потолком,
подпираемым шестью столбами, в противоположной стене видна закрытая на
засов дверь.

- Вот здесь, - говорит Юля, садясь на золотистый в солнечном свете ящик, -
моя квартира. Ванной, конечно, нету, туалет на улице. Тараканы, мышки. Не
очень, впрочем, холодно, потому что рядом труба. Летом даже жарковато. С
видом на облака и прочее. Будешь тут жить?

- Да, - отвечает Мария.

- Живи, - улыбнувшись, говорит Юля, забираясь с ногами на ящик. - Честно
сказать, мне здесь скучно одной.

- И давно ты уже тут? - спрашивает Мария, садясь на старый потрескавшийся
стул.

- С прошлого лета.

- О! - говорит Мария, думая о том, что ни за что не смогла бы столько жить
на чердаке одна. И ночью было бы очень жутко. - А сюда никто не придЈт?

- Та дверь, - Юля показывает в сторону закрытой на щеколду двери, - заперта
изнутри, а снаружи завалена канистрой. Сюда могут прийти только тем же
путЈм, каким пришли мы. У кого-то есть ключ от двери, чтобы выйти на крышу,
но сюда они не добираются. В крайнем случае спрятаться можно, там, среди
ящиков.

Они разговаривают и по очереди пьют из одной чашки молоко. Мария слушает
красивый голос Юли, воркование горлицы из чердачных глубин и свист стрижей,
наводящий сладостную тоску перед открывающимся временем. По отражениям
лучей на стене видно, как опускается солнце. Пахнет старым деревом, пылью,
опилками и немного трупиками мух и мышей. Мария совсем перестаЈт думать о
своей судьбе, и ей хорошо. Она несколько раз облизывает липкие от шоколада
губы, рассказывая Юле о школе. Юля смотрит еЈ дневник, где Мария может
описать лицо каждой оценки, и вспоминает время своей учЈбы, свой класс,
полный подруг, которых она не видела уже давным-давно.

Когда становится темно, они, сняв туфли, выбираются на крышу, ложатся на
нагретую черепицу, над ними небо, полное звЈзд. Слова их смолкают, как
постепенно перестаЈт капать вода из неведомого крана прошлого, и скоро они
просто лежат и смотрят вверх, ничего не говоря. Мария думает о жизни,
которая представляется ей большой чЈрной кошкой в цветущих ночных кустах,
глядящей на мир в искажЈнную призму своих зелЈных глаз и видящей землю,
дождевых червей, спящие шмелиные гнЈзда и дышащие корни берЈз. Вокруг Марии
нет никакого ветра, поэтому деревья молчат, погасив свои старые фонари, а
звЈзды становятся всЈ ярче, набирают глубину, такие чистые, словно
вырезанные из тончайшего серебристого металла, и если это так, Мария,
пробовавшая ртом гвоздики, знает даже их вкус, приятный вкус несъедобного
железа.

- Их больше, чем листьев на деревьях, - шЈпотом говорит Юля. Около края
крыши с тонким писком проносится летучая мышь. Стена времени медленно
растворяется вокруг Марии, и она начинает видеть прошлое онемевших деревьев
и живых существ ночи, которое кажется ей волнующе-таинственным и длящимся
даже теперь, внутри еЈ самой. - А ты знаешь Мельницу? - всЈ ещЈ слышит она
шЈпот Юли, пропадающий в сверкающих россыпях и медленно выплывающий вновь,
как погребальная барка египетского фараона, что движет под собой мЈртвый
камень и с ним всЈ сущее вместо вод загробного Нила. - ЗвЈздную Мельницу?

- Что это? - спрашивает Мария, но голос свой слышит словно издали и таким
непохожим на собственный, что ей становится страшно.

- Там, наверху... Посмотри прямо наверх... - шепчет Юлия, а может она и не
шепчет вовсе, а слова еЈ лишь снятся Марии на крыше дома, погружЈнного в
майскую ночь, полную фонарных пятен и запаха цветущих кустов. Мария смотрит
наверх, широко раскрывая глаза, но видит только звЈздное море, море
таинственных светящихся точек, сделанных их неземного металла, она не
понимает, что каждая из них много больше всего, что она видела на свете, и
не знает, что эти рои образуют лишь сверкающую прозрачную пуговицу на
платье космической принцессы. У Марии кружится голова, поток пространства
обрушивается на неЈ, не сдерживаемый больше колдовством еЈ маленького
мозга, летучие мыши замирают в воздухе, сердце перестаЈт биться, дыхание
замирает, едва отпустив последний воздух, и Мария видит ЗвЈздную Мельницу.
Она движется над головой Марии, она движется медленнее времени, и звЈзды
движутся вместе с ней, уходят в неЈ, заплетаясь огромными распылЈнными
косами, и Мария сразу осознаЈт, что сама движется, влекомая огромной
неведомой силой, засасывающей еЈ в свою глубину, и что там живЈт смерть.

Марии хочется закричать, но она не живЈт, падая в бездну Вселенной, и
потому кричать не может, она может только видеть и чувствовать страх,
отделЈнный от тела и оттого мучительный беспредельно, ибо нечем спастись от
него, волшебное отчаяние охватывает Марию перед прекрасным лицом смерти,
что-то тянет еЈ к себе, переворачивая и причиняя сильную боль, и вместе с
болью воздух вновь входит в еЈ грудь, обжигая, как огонь, и сердце наносит
в онемевшее тело свой первый удар.

Она возвращается в себя и видит Юлю, сидящую на коленях возле неЈ, Юля
смотрит ей прямо в глаза. Бледное лицо Юли с влажными потемневшими глазами
кажется ей страшным, Мария тихо всхлипывает и рот еЈ напрягается в
неприятной гримасе. Поднимая Марию на ноги, Юля коротко стонет от тяжести.
Мария плохо стоит, ступни не чувствуют черепицы, тело плывЈт куда-то в
сторону, листья деревьев, большие, как подушки, приближаются к еЈ лицу,
тускло блестя при фонарном свете, пятна теней на них вырастают, и
скользящие чЈрные насекомые пробегают так быстро, что Мария не успевает
разобрать, кто они, не капли ли это крови, мягко срывающиеся с еЈ ноздрей.

Она плохо понимает, как оказывается с Юлей на лавочке возле дома, в тени
каштана, зато отчЈтливо видит свои вытянутые вперЈд с лавки босые ноги,
сложенные вместе, со сжатыми пальцами, и белого мотылька, порывисто
скользящего в пустоте ночного воздуха низко над асфальтом, покрытом
светлыми фонарными пятнами, так что мотылЈк иногда кажется маленькой
галлюцинацией, и красный огонь выезжающей на дорогу за кустами машины, и
Юлю, стоящую с левой стороны, как высокий цветок в вазе, покрытую
непроницаемой тенью. Она плохо помнит свой неясный путь по меловым улицам
ночи, запах сирени и нитрокрасок, словно ими покрашены все клумбы,
мелодичные стоны женщин из тЈмных приотворЈнных окон, истерические крики
дерущихся котов, похожие на плач неведомых тропических птиц, резко
выделенные луной из стен выщербленные кирпичи домов с мазками строительного
раствора, словно художник ночи, этот человек со странным именем и лицом,
провЈл их своей кистью, выделяя имущество смерти из лестничного хаоса живой
природы.

Они всЈ-таки возвращаются назад, и Мария долго спит, свернувшись на
истрЈпанном матрасе в углу чердака, немытая и счастливая, просыпается,
когда уже вовсю светит солнце и из окошка доносится шум машин. Юля уже не
спит, просто лежит на спине рядом с Марией и мечтает о чЈм-то своЈм,
подложив руки под голову, с соседних деревьев поют птицы, и далЈкий женский
голос зовЈт домой потерявшегося в тенистых дворах ребЈнка.

Потом Юля выдаЈт Марии потЈртые джинсы, рваные на голени, и белую рубашку,
они идут на воскресный базар покупать там зелЈные яблоки, такие кислые, что
у Марии выступают слЈзы, и пирожки с повидлом, едят это в садике у фонтана,
где плавают веточки деревьев и пущенные детьми бумажные корабли, потом их
можно увидеть качающимися на качелях в речном саду, и сидящими на песке у
воды, играющими в слова, и роющими канал от реки в маленькое водохранилище,
и пускающими в нЈм лодочки из коры, на которых отважные жуки-солдатики из
прибрежного королевства отправляются на поиски новых песчаных земель. Потом
они бросают камешки в воду и строят из песка город, развалины которого
никогда не будут обнаружены и отданы на поругание истории, населЈнный
ползучими насекомыми, в основном чЈрными