муравьями, потом идут на другой
конец сада есть лимоновое мороженое из блюдечек и там смотрят, как взрослые
играют в волейбол идеально круглым белым мячом, а когда приходит вечер, они
покидают сад, намереваясь прийти сюда завтра, когда глупые дети направятся
в школу сидеть за пыльными партами, чертить красными чернилами поля в
тетрадях и получать двойки.

На фоне такого же ярко-красного заката за редкой оградой высоких тополей
они идут поднимающейся вверх улицей и заходят в кафе под названием
"Ласточка", где горят апельсиновые лампы и худая девушка с лисьими чертами
лица и угольным бантом под воротником блузки наливает в большие бокалы
пахнущие спиртом коктейли. Юля заказывает мороженое с непонятным Марии
французским названием, и пока они ждут его, сидя за столиком, покрытом
чистой скатертью и Мария рассматривает тЈмно-зелЈные бархатные стены,
изогнутые стулья и пейзажи в тонких алебастровых рамках, к ним подходит
худой мужчина в тЈмно-сером костюме с родинкой над верхней губой, в глазах
его есть что-то ежиное, что-то от заваленных жЈлтыми мокрыми листьями
октябрьских лесов, что-то чужое и страшное, как тропинки, уходящие в
вечернюю даль осени. Мужчина разговаривает о чЈм-то с Юлей вполголоса, так
что Мария почти не разбирает слов, Юлия улыбается ему и даже делает
какой-то непонятный жест рукой, потом мужчина уходит, садится за соседний
столик и начинает читать газету, ему приносят жЈлтый непрозрачный коктейль
и он пьЈт его медленно, свободно откинувшись на изогнутую спинку стула,
Мария ест французское мороженное, и девушка с чЈрным бантом ставит в
магнитофон кассету с новой танцевальной музыкой, которой Мария ещЈ никогда
не слышала. Музыка очаровывает Марию так, что она забывает про странного
мужчину в костюме, она кажется себе совсем взрослой, чувствует удивительное
и волнующее будущее, которое одновременно влечЈт и пугает еЈ, это будущее
здесь, она уже в нЈм, это произойдет именно с ней, она ещЈ не знает что, но
знает, что именно с ней, с еЈ телом, с еЈ душой, с тем привычным и близким,
что было с ней всю жизнь, что она всегда считала своим, интимным и
недоступным никому другому.

Когда мороженое, полное трудно различимых ароматов, не то персика, не то
абрикоса, не то ананаса, и пропитанное горьковатым ликЈром, какой Мария
часто находила внутри шоколадных конфет на папиных или маминых именинах,
кончается, а завораживающая музыка длится дальше, Юля говорит, что сейчас
они поедут с мужчиной в костюме, которого она называет "дядей Андреем" есть
вкусный торт. Мария не хочет торта, и не хочет ехать с юлиным дядей
Андреем, но с Юлей ей не так страшно, и кроме того она просто не смогла бы
одна выйти из незнакомого района города, куда они зашли. Она представляет
себе юлину тЈтю, жену дяди Андрея, чаепитие за столом на кухне, торт, и
спрашивает Юлю, вернутся ли они потом на чердак. Конечно, отвечает Юля, мы
только ненадолго в гости.

Дядя Андрей везЈт их в просторной заграничной машине, где пахнет розами,
можно с ногами залезть на широкое, как диван, сиденье, и совсем не трясЈт,
машина движется плавно, Юля опускает ветровое стекло и серый ветер бьЈт им
в лица, дядя Андрей ставит кассету с другой музыкой, которой Мария тоже
никогда не слышала, из чего она заключает о существовании такого множества
неизвестной ей музыки, что у неЈ захватывает дух.

Музыка дяди Андрея подходит к скорости машины, мельканию деревьев и
разгорающихся фонарей, она описывает фантастический мир, куда они летят,
бронзовые деревья с иглами вместо листьев, ветреные сады, запах бордовых
кустов, решЈтчатую веранду у маленького озера, горы, над которыми тянутся
облака, мир, который Мария никогда прежде не видела, но который
представляет себе ясно, словно спит и видит чудесный сон. Она тоже
подставляет лицо встречному ветру и зажмуривает глаза, радость свободы
захватывает еЈ, радость бешеного полЈта в неведомое, который никто не может
остановить.

Дорога скоро становится хуже, салон начинает качать, сквозь окно врывается
терпкий запах полевых трав и цветущих фруктовых садов, электрические
разряды сверчков рассыпаются под колЈсами, Мария видит над горизонтом
полную луну, незамутнЈнную облаками, висящую в густом небе цвета тЈмной
лазури, низко под ней мелькают сливающиеся вершины лесных деревьев.
Замедлив ход, они сворачивают с шоссе и, проехав метров сто лесом,
останавливаются у белого семиэтажного дома, окружЈнного соснами и горами
строительного песка. Во дворе дома безлюдно, и из всех окон только в одном
горит свет.

В квартире дяди Андрея на пятом этаже Мария принимает душ в ванной,
облицованной голубым кафелем под мрамор, моет волосы пахучим шампунем и
закутывается в выданное ей белое махровое полотенце, которого хватает
только до середины бЈдер. Потом она сидит в гостиной на диване, поджав
босые ноги и сушит волосы горячим феном. В комнате горит ночник в виде
мухомора, окно загорожено толстыми гардинами и тюлевой занавеской, сквозь
которую в проЈм гардин виден фонарь и угол соседнего дома с такими же
тЈмными окнами. Мария думает о том, что теперь будет с еЈ одеждой, как
выглядит обещанный торт, и почему-то дрожит от волнения. Входит дядя Андрей
в полувыцветшем полосатом халате, белом с зелЈным, и садится рядом с Марией
на диван. Мария сушит волосы тихо гудящим феном, смотрит в просвет между
гардинами и ждЈт, когда придЈт Юля. Дядя Андрей молчит. Потом он говорит
Марии, чтобы она выключила фен и дала ему остыть. Мария послушно выключает
фен, кладЈт его на стоящее рядом с диваном кресло и, закинув волосы за
спину, начинает смотреть в потолок.

Дядя Андрей вдруг нападает на неЈ, наваливается своей тяжестью, прижимает
лицо Марии к своему рту, лижет ей губы и щеку горячим влажным языком, как
собака, а рукой срывает с неЈ полотенце. Мария вырывается, не догадываясь
даже кричать и сильно мучаясь от страха, но дядя Андрей такой сильный, что
кажется сделанным из дерева, он лишь твЈрже вжимает Марию в диван, сминает
еЈ, как подушку, вырывает обжегшее кожу полотенце и хватает рукой сжавшуюся
от стыда Марию за бЈдра, делая ей больно, и целуя в глаза, в щЈку, в нос.
Мария зажмуривается, переполняясь ужасом и незнакомым бешенством, и сквозь
суженые веки видит Юлю, появившуюся за спиной дяди Андрея, волосы еЈ полны
воды. Юля резко дЈргается, в ушах Марии раздаЈтся громкий хрустнувший
хлопок, словно что-то тяжЈлое стукается об пол, голова дяди Андрея больно
бьЈт еЈ в висок, весЈлые тЈплые брызги попадают на лоб Марии, а сам дядя
Андрей, неудобно повернувшись вбок, валится с неЈ в направлении пола,
задерживается, придавив Марии ногу, цепляясь за диван, и как-то странно
закинув голову, и тогда уже Мария ясно видит, как Юля двумя руками наотмашь
бьЈт его в ухо топором для рубки мяса, слышится короткий треск, дядя Андрей
коротко мычит и валится дальше, на коврик, спиной, и Юля, перешагнув через
его ногу, снова с чавканьем рубит топором, снизу вверх, прямо в то место,
откуда уже бежит кровь, у Марии кружится голова, еЈ переворачивает грудью
на подлокотник дивана, и натужно, выламывая горло, рвЈт прямо на паркет.
Лицо еЈ, мокрое от лизания дяди Андрея и забрызганное его кровью, корчится
от судорог рвоты, побелевшие пальцы до боли вцепляются в подлокотник,
словно Мария висит над пропастью и боится упасть.

Кончив блевать, Мария перелезает через кресло и хочет выйти на балкон, ей
хочется свежего воздуха, а может она ещЈ и стремится покинуть проклятую
квартиру, выпрыгнув вниз. Юля останавливает еЈ, схватив за руку, Мария
вырывается и, полуобернувшись, видит неподвижно лежащего на полу дядю
Андрея с размозжЈнной головой, при плохом свете ночника на ковре ширится
пятно крови. Она понимает, что он мЈртв, как котЈнок в луже своих
внутренностей, которого мальчишки еЈ двора сбросили в прошлом году с крыши
на асфальт перед парадным, и еЈ снова мутит, в глазах плывут тЈмные круги.

- На балкон нельзя, - тихо говорит Юля. - Увидят. Не бойся ты его, он уже
подох.

- Подох? - выговаривает Мария плохо послушными, испачканными противным
привкусом рвоты губами.

- Да, подох, подох, - повторяет Мария. - Я башку ему топором разбила. Если
сильно по башке топором дать, человек подохнет. Особенно если несколько
раз. ИдЈм в ванную, умоешься.

Сидя нагишом на краешке ванной, накрытом полотенцем, Мария полощет рот и
выплЈвывает к крестообразно зарешЈченной дыре водостока. Воду она набирает
сложенными руками из-под крана раковины. Ей всЈ ещЈ нехорошо, холодок
проходит по затылку, и тошнит. Юля моет ей лицо рукой, потом вытирает
брызги кровавой грязи со своих ног, потом моет под краном ванной топор.
Видя смываемые с него лоскутки какой-то кровавой кожи и слипшихся волос,
Мария встаЈт, опирается руками о край раковины и, намного поразмыслив,
снова начинает блевать.

- Ну ладно, хватит! - прикрикивает на неЈ Юлия. - Неужели ты сегодня так
много съела? Одевайся, пора сматываться.

Мария находит свою одежду на стиральной машине, одеваться ей трудно и всЈ
время хочется блевать. ЗастЈгиваясь, она тупо смотрит, как Юля отирает
топор о полотенце, на котором она раньше сидела.

- Хочу взять с собой, - объясняет Юля. - Полезная вещь.

Они идут тЈмным коридором, и Мария очень боится, что сейчас из гостиной
выйдет дядя Андрей. В квартире стоит тишина, только тихо гудит на кухне
холодильник. Проходя мимо двери гостиной, Мария, Јжась от страха, всЈ-таки
заглядывает туда. Дядя Андрей по-прежнему лежит на полу, но как-то не так,
как раньше.

- Не надо, не ходи! - вскрикивает Мария, когда Юля ступает на порог
комнаты. - Он... движется.

- Да подох он, - кривясь говорит Юля, подходит к дяде Андрею и пинает его
ногой. - Видишь, ничего не чувствует. Можешь сама проверить.

Марии очень страшно, но одуряющее любопытство заставляет еЈ войти в
комнату, маленькими шажками, готовясь в любое мгновение убежать, она
приближается к голой волосатой ноге распростЈртого на ковре тела в
полосатом халате. Юля открывает шкаф, обыскивает висящий там пиджак и
находит кожаное портмоне. Она вытаскивает оттуда ассигнации и запихивает их
в карман джинс. Мария, дрожа мелкой дрожью, касается ноги дяди Андрея своей
плюсной, и сразу одЈргивает еЈ, потому что он тЈплый, как живой.

- Вот наблевала ты некрасиво, - замечает Юля, показывая на лужу возле
кресла. - Фу.

- Ты его правда убила, - говорит Мария, отходя к двери, чтобы быть от трупа
в большей безопасности, потому что она всЈ равно не верит, что человека
можно убить.

- Убила. Он тебе знаешь что сделать хотел? Не знаешь? Он тебе такую гадость
сделать хотел, что ты себе и представить не можешь. Было бы очень больно и
очень противно. Выходи в коридор.

Мария выходит в коридор и, обернувшись, видит, что Юля присела над трупом и
что-то сделала с ним, резко дЈрнув локтем назад, что-то плохое и страшное.

Когда они выходят из дома, небо уже совершенно чЈрное. Они идут пешком, по
дороге, ведущей через песочные горы и недорубленный лес к шоссе. Юля несЈт
в кульке топор. Громко стрекочут сверчки, полевая трава пахнет густо, как
дым. Они сворачивают с проезжей части и выходят на шоссе через лес. Они
идут долго и молча, вдоль проезжей части, обдаваемые пылью и вонючим
угарным ветром проносящихся мимо машин. Мария уже окончательно не верит в
гибель дяди Андрея, но еЈ продолжает покусывать противная дрожь, как будто,
когда все насекомые уже умерли и превратились в пыль, мелкие осенние мошки,
не нуждающиеся в солнечном тепле, а только в тонких бисеринках крови,
наполнили собой воздух.

В пригородном автобусе они продолжают молчать, стоя в проходе между
сидениями, Марию укачивает и тошнит от сильного запаха бензина, так что она
садится прямо на грязный пол, чтобы не начало рвать. Какая-то женщина
начинает ругать Марию, думая, что та накурилась дурных растений, чтобы ещЈ
при жизни побывать в раю, но Мария не обращает на неЈ внимания,
сосредоточившись на противостоянии рвотным спазмам. Потом они сидят на
какой-то донельзя изгаженной автобусной остановке, стены навеса которой
разрисованы похабными рисунками и матерными словами, резко пахнет застывшей
мочой, смешанной с раскисшими обугленными окурками, Мария смотрит на свои
руки, сложенные на коленях, и они кажутся ей странными, наверное оттого,
что их вообще плохо видно в тусклом свете мигающего жЈлтого фонаря. Юля
сидит вытянув ноги, кулЈк с топором лежит возле неЈ на лавке. Далеко, за
деревьями горят огни окон в высотных домах гигантских новых районов, о
существовании которых Марии доселе было неведомо, и ей постепенно
становится ясно, как огромен мир, где она живЈт, и как бесчисленное
множество чужих незнакомых жизней населяет еЈ родной город, как рыбы и
ракушки - море.

Едва добравшись до матраса на чердаке, Мария погружается в полуслепой сон,
полный стука вечно идущих поездов и мелькания попутных фонарей, ржавых
разрушенных железнодорожных станций, костров в ночных полях, и тел дяди
Андрея, непохожих одно на другое, валяющихся повсюду настолько доступно и
обыденно, что скоро она совершенно перестаЈт ими интересоваться. Она
просыпается среди ночи, ближе к утру, и лежит, закинув голову и не имея
памяти, в чердачной темноте, слушая шорох мышей и ровное дыхание Юли,
уткнувшейся лицом ей в плечо. Потом она снова засыпает и теперь ей снится
страшный сон, как мЈртвый дядя Андрей с разбитой головой лижет ей лицо,
вжимая еЈ тяжЈлым своим трупом в диван, кровь течЈт из его головы Марии на
одежду, она с трудом вырывается, но он вновь и вновь настигает еЈ и
продолжает, улыбаясь, лизать ей лицо, такой глупый и прилипчивый, как
собака, и Мария понимает, что это оттого, что он мЈртвый. Мария просыпается
в холодном поту, когда из его разбитой головы начинает вылезать нечто
похожее на большого слизня, а он совершенно не понимает этого, и, улыбаясь,
начинает встряхивать головой и коротко мычать, словно вспоминая момент
своей смерти, и лицо его становится страшным, словно он не человек, а
помесь человека с каким-то животным. Дыхание спящей Юли успокаивает Марию,
но уснуть она боится, и перестаЈт чувствовать только на восходе солнца,
когда на неЈ опускается простой бесцветный сон.

Мария просыпается в разгар жаркого дня, видя, как пыль падает в солнечных
столбах и слыша бурное чириканье птиц на деревьях, она понимает, что настал
будний день, начались уроки в школе, она может себе представить, что
происходит там, в покинутой ею жизни, на какое-то мгновение ей даже хочется
назад, сидеть в душном классе, писать в тетрадке и не думать о том, что
будет завтра, потому что завтра наверняка будет то же, что и сегодня, но,
воображая себе медленное течение урока, полного страха и желания сна, Мария
начинает радоваться, что она не там, а здесь, где никто не заставляет еЈ
сидеть неподвижно за партой и смотреть в учебник, а можно просто лежать,
заложив руки за голову, думать о чЈм хочешь и ничего не делать. К полудню
она выглядывает на крышу, надеясь найти Юлю, но еЈ там нет, и Мария
начинает бояться, что Юлю арестовала милиция за убийство дяди Андрея, и
теперь она осталась одна и должна будет вернуться домой, что вызывает у неЈ
приступ отвратительного ужаса, и когда наконец на крышу вылезает Юля, таща
сетку с бутылкой молока, батоном и ещЈ какой-то едой, Мария радуется и идЈт
по наклонной плоскости черепицы ей навстречу, поддерживая руками в воздухе
равновесие. Они обедают, намазывая ножом масло на куски батона и запивая
еду холодным молоком, и Мария даже смеЈтся над каким-то словами Юли, но
когда та предлагает ей погулять, отказывается, жалуясь на головную боль, на
самом деле она просто боится идЈт вниз.

Так проходят два дня, в течение которых Мария не хочет покидать крышу, и
Юля ходит покупать в магазине еду, а остальное время они играют в карты и
разговаривают о прошлом, а с наступлением темноты сидят на крыше, глядя на
фонари и угадывая, как проходит жизнь в окнах соседних домов, иногда Мария
пытается завести речь о Милиции, но Юля словно не слышит еЈ и говорит о
другом.

В ночь на среду Марии снится, как они отбиваются на крыше от милиционеров,
лезущих снизу через люк, но милиционеры обманывают их, совершив интервенцию
через мостик, переброшенный с соседнего дома, хватают Марию, связывают ей
руки за спиной и приговаривают к казни через сталкивание с края крыши на
асфальт. ЕЈ поднимают за плечи над высотой, она видит, как внизу серая
кошка мирно пересекает место еЈ страшной гибели, на тЈплой летней улице нет
ни души, и один из милиционеров спрашивает еЈ громким шЈпотом в самое ухо:
"Хочешь полетать, девочка?" Мария кричит, что не надо еЈ бросать, что она
во всЈм признается, что дядю Андрея убила только Юля, а она, Мария, тут
вообще ни при чЈм, но милиционеры отпускают еЈ, и она летит, окна
противоположного здания проносятся вверх, и ветер воет в голове с силой,
нарастающей параллельно еЈ ужасу. Удар происходит с громким треском, Мария
просыпается в темноте и сразу ощущает, что одна. Она проводит рукой по
матрасу рядом с собой, он ещЈ сохраняет остатки тепла спавшей на нЈм Юли. И
тогда Мария вспоминает, что в момент пробуждения заметила движение в
стороне чердачной двери. Она вскакивает и, подкравшись к двери, выглядывает
на крышу. Там никого нет, но в ночной тишине, полной журчания звЈзд, она
различает короткий, еле слышный звук двери, замкнувшейся на своЈм косяке
там, внизу, под крышей. Мария не понимает, куда отправилась Юля, ей
становится страшно, но ещЈ больше не хочет она сейчас оставаться одна, и
потому спускается через люк на лестничную площадку. Она слышит, как стучат
туфельки Юли, сбегающей по лестнице в абсолютной темноте. Мария тоже
спускается, держась за перила и не решаясь бежать, потому что ступенек
совершенно не видно. Она минует два пролЈта, когда за Юлей со скрипом
затворяется дверь подъезда.

После мучительной борьбы с темнотой и множеством таящихся в ней ступенек,
изгибающихся под ногами, как внутренние клавиши гигантской музыкальной
шкатулки, откуда нет выхода, Мария выбегает на улицу, и асфальт больно
впивается ей в босые ступни. Юля быстро движется где-то впереди, то
пропадая, то снова появляясь в фонарных пятнах. Мария бежит за ней вслед по
тенистой травяной полосе, из которой растут каштановые деревья, а когда до
Юли остаЈтся метров пятьдесят, переходит на шаг, стараясь прятаться за
стволами на случай, если Юля вздумает обернуться. Но Юля не оборачивается,
а просто идЈт вперЈд, пересекая пустые проезжие части в мигающей жЈлтой
краске светофоров, минуя чЈрные провалы магазинных витрин, и заброшенные
лотки временных базаров, существующих вечно, и наклеенные на каменных
заборах афиши и матово-красные фонари полуспящих кафе. Каштановая аллея
быстро кончается, Мария прячется теперь в тени домов и нишах дверных
проЈмов, в окнах нигде не горит свет, так что Марии кажется, будто она
попала в какой-то другой город, или в другое время, или в другую жизнь.

Юля сворачивает на улицу, ведущую круто вниз, дома обрываются, уступая
место заросшим каштанами и липами гаражам, потом она сворачивает ещЈ раз и
выходит к невысокой каменной стене, бесконечно тянущейся вдоль тротуара,
через которую свешиваются ветви деревьев. Марии больше негде прятаться, и
она останавливается за последним углом гаража, прижавшись руками к его
прохладной поверхности. Юля замедляет шаг, следуя вдоль стены, она словно
что-то вспоминает, потом оглядывается и вдруг входит в стену, исчезая из
поля зрения Марии. Мария бросается вперЈд, бегом пересекает улицу, уже на
бегу замечая, что в стене есть калитка, перед которой лежит на земле
немного мЈртвых цветов. Рядом с калиткой к стене прибита мраморная доска с
надписью, выгравированной золотыми чернилами неземного происхождения. Это
одно из городских кладбищ.

Мария любит кладбища ещЈ меньше, чем мертвецов. Она опасливо приближается к
калитке и смотрит сквозь неЈ в кромешную тьму центральной кладбищенской
аллеи, всЈ ещЈ надеясь, что ей не придЈтся пересекать границу сырого мрака.
Мария опять вспоминает похороны своей бабушки, и странные