ом, в жилистой руке его кусок разломанной парты. - Бей
их, ребята! - орЈт военрук.

И начинается бойня.

Первый на стену врывается Петя ПерепЈлкин со своим верным долотом. Геннадий
Николаевич наотмашь бьЈт его куском парты, но Петя уворачивается и со
звериным воплем заезжает долотом по колену военрука. Геннадий Николаевич
ревЈт и оседает назад, кто-то из старшеклассников толкает Петю в плечо и
он, не удержавшись на перекошенных столешницах, с грохотом падает назад.
ЛЈня Кашкин двумя руками опускает напильник на одного из обороняющихся, но
железо звенит о подставленную ногу парты, и поднявшийся над ЛЈней высокий
парень бьЈт мальчика кулаком в ухо, ЛЈня валится вперЈд и его душат сильные
руки, бьют в лицо, топчут испачканные в мастике башмаки врагов, с плохо
различимым чавканьем размазживая ЛЈне губы и нос. Свора застревает на
границе завала, Оля Корц роняет напильник, получив удар палкой по руке, и,
повернувшись в воздухе, падает на баррикаду, сжав зубы от боли, Коля
Сасковец с рычанием бросается на высокого парня и втыкает шило ему куда-то
в живот, Колю хватают за волосы и он летит головой в батарею, помогая себе
ногами не упасть, но, врезавшись в ребристое железо, всЈ же падает, а
раненый им старшеклассник садится на пол и сдавленно стонет от боли, когда
наконец встаЈт во весь рост на баррикаде Володя Попов и стреляет в одного
из обороняющихся, парня без пиджака, в светлой клетчатой рубашке, из
пистолета, пуля бьЈт парня в грудь, отдаваясь кровью, кто-то отшатывается
от поражЈнного в сторону, и в образовавшийся просвет врываются Миша
Островерхов и Юля. Юля с хрипом уворачивается от прямого удара в лицо и
вспарывает кому-то ножом живот, злобно кусает руку, схватившую еЈ за
волосы, без разбора полосует лезвием живые тела, Миша всаживает шило врагу
в бедро, его бьют лицом об колено, он падает, контуженный, и его снова бьют
ногами, уже лежащего на полу. Опять грохочет выстрел и ещЈ один парень
валится назад, начинается паника. Геннадий Николаевич давно уже не может
ничего поделать, он стоит у стены и корчится от боли, сдавившей ему череп,
трЈтся спиной о стену и топчется на месте, как токующий тетерев. Он видит
Марию, согнувшуюся у лестничного окна, которую не может видеть за
баррикадой, она таращится на него своими круглыми глазами, раскрыв рот, из
неЈ капает слюна, он - петух, она - курочка, и бесцветная каменная волна,
налетая на Геннадия Николаевича, расшибает ему лоб.

- Рви до крови! - неистово взвизгивает Мария, поразив своего главного врага.

- Рви до крови! - орЈт Юля, вонзая нож в спину повернувшемуся для бегства
полнотелому старшекласснику. Лезвие ножа входит в жирное тело, как в
сдобный пирог.

Оборона прорвана.

Свора бросается в толпу сбившихся в коридоре тел, глухо стучат напильники
по черепам, визжат проколотые шилами старшеклассницы, на пороге одного из
классов битва разгорается с новой силой, кто-то перегородил двери партой,
Наташе Боровой выбивают ударом о столешницу зубы, Миша Брусаткин получает
деревянной указкой, похожей на кий, в морду, Витя Горький хватает щипцами
чью-то руку, нечеловеческий вой прорезает остервенелый шум бойни, и снова и
снова раздаЈтся из охрипших детских глоток истерический крик:

- Рви до крови! Рви до крови!

И снова грохочет выстрел, отбрасывая парня с бледным ртом внутрь комнаты,
кто-то хватается за своЈ лицо, отворачиваясь к окну, Юля вскакивает на
парту, полоснув прижавшуюся к стене мягкую девушку ножом по горлу, Коля
Сасковец прыгает на другую, с большими оленьими глазами, бьЈт еЈ шилом в
тело и, повалившись вместе с ней на пол, рвЈт свою жертву, скорчившуюся от
боли, лезет ей под платье, и втыкает шило, снова и снова, а она только
жалобно вспискивает, закусив губы, подбирая ноги и возбуждаясь от жЈстких
укусов железного жала, кто-то вдруг с верещаньем сигает в окно, за ним ещЈ
кто-то, прыгают один за другим, в коридоре слышен топот погони, визг
добиваемых на полу, кого-то с глухим стуком бьют головой в паркет с другой
лестницы грохочут выстрелы и раздаЈтся рЈв пошедших в смертельную атаку
десятиклассников.

Когда главная свора прорывается через коридор, баррикада уже потеряна. На
ступенях лестницы валяются трупы десятиклассников и стонущие раненые,
основная масса ушла вниз, на свободу. Прямо на раздвинутых партах лежит
Женя Палкина, сжимая в руках взятый с дощатого щита на стене пожарный
ломик, лицо еЈ, обращЈнное в недостижимый потолок, изуродовано, рот и нос
разбиты. Ниже баррикады на ступеньках виден растоптанный Миша Островерхов,
кровь течЈт из него ручьЈм, но пистолет по-прежнему зажат в кулаке, одежда
Миши смята и вся покрыта ребристыми узорами мастики, растЈртыми следами
ног, вторая рука вывернута ладонью вверх, пальцы на ней раздавлены до
крови. ЕщЈ ниже, уже на лестничной площадке, распростЈрт Витя Полушаев, его
молоток, выбитый из руки, залетел под батарею, толпа, видимо, волокла Витю
по ступенькам вниз, долго убивая его детское тело, пока наконец не швырнула
об стену, разбив мальчику голову. За рухнувшими назад, на революционную
территорию второго этажа, партами сидит Лида Попугаева, вытирающая
сочащийся кровью рот, еЈ не успели умертвить, просто двинули кулаком в лицо.

- Сволочи, - шипит Мария, вытирая пальцами пот со лба. Пальцы она вытирает
о платье. - Кто остался, брать живыми.

Живых на третьем этаже осталось не более дюжины. В основном это девочки
старших классов, они сидят на полу в коридоре, у стены, побледневшие от
тошноты, пахнущие рвотой, одна, худенькая белобрысая уже в обмороке.

- Остальные ушли наверх, - говорит Марии Юля, нагибаясь, чтобы вытереть нож
о юбку лежащей под ногами мЈртвой девушки. Девушка лежит, как на песке
озарЈнного чЈрным солнцем пляжа, скучающе отвернувшись к стене. - Там ещЈ
один завал.

Мария смотрит на окружившую их свору. Все дышат тяжело, злые кровавые лица
так напряжены от изнеможения, что вот-вот начнут лопаться кожей.

- Я пойду одна, а вы наблюдайте за окнами, чтобы не полезли, - решает она.

Мария спокойно поднимается лестницей на последний этаж. Одна еЈ рука
осторожно скользит по перилам. Посередине последнего лестничного пролЈта
она останавливается. Засевшие за своим бруствером школьники видят еЈ сейчас
во всей красе, круглоглазую, лицо забрызгано, волосы растрЈпаны и слиплись
от багровой влаги, голые ноги под краем короткой юбки измазаны засохшими
алыми потЈками, словно огромная грузовая машина смерти обдала Марию кровью
из-под своего тяжЈлого рифлЈного колеса.

- Кровь кончила течь, - произносит Мария. - Пустите нас наверх, а сами
можете уходить. Смотрите, у меня нет оружия, - она протягивает обе руки
вперЈд, ладошками вверх. Засохшая кровь на ладошках.

- Ты врЈшь, у вас пистолеты, - говорит старшеклассник сверху.

- Патронов уже очень мало, - виновато улыбается Мария. - Мы устали убивать,
мы хотим только пройти наверх.

- А я знаю еЈ, это же Мариша Синицына! - восклицает из-за завала девичий
голосок. - Это я, Галя Хвостова, из шестого Б!

- Привет, - отвечает Мария. - Я обещаю, никто вас не тронет.

Через баррикаду перебирается широкоплечий парень с железным куском парты в
руке. Он хватает Марию за запястье и оборачивается назад.

- ИдЈмте, ребята. Если что, я еЈ убью.

ЕщЈ несколько старшеклассников перелезают завал. В их числе высокая девушка
с длинными каштановыми волосами.

- Ну и что, что ты еЈ убьЈшь, - спокойно спрашивает она. - Может остальным
на неЈ плевать.

- Нет, - говорит другой парень, худощавый и вспотевший, в пиджаке без
пуговиц. - Она у них главная.

- Она? - удивляется широкоплечий. - Вот эта?

- Точно, - подтверждает вспотевший. - Она приказывает, они исполняют. Там
ещЈ рыжая такая есть, с ножом, она тоже главная.

- Пошли, - решает широкоплечий.

Череда школьников выбирается на лестницу и спускается вниз. Впереди идут
несколько старшеклассников, вооружЈнных железом и деревом, сразу за ними
широкоплечий ведЈт Марию. Лестница полнится стуком подошв, которых
становится всЈ больше и больше, кажется, что поток идущих неиссякаем. На
третьем этаже им преграждает дорогу разрушенная баррикада, на которой стоят
Володя Попов, Юля и Коля Сасковец. За ними собирается остальная свора.
Увидев пленЈнную Марию, Юля урчит и влезает на парту, сжимая в руке нож.

- Пропустите всех! - громко говорит Мария. - Я скоро вернусь.

Широкоплечий резким рывком за руку направляет Марию вниз, только волосы
взметываются среди тЈмных пиджаков, и тут Юля понимает, что Мария идЈт на
смерть, как Иисус Христос. Она выпрямляется на парте во весь рост,
рыжеволосая, побледневшая, в нешкольной одежде, запятнанных кровью джинсах,
с ножом в руке, полная смертельной силы и бесконечной своей любви, но
ничего не может сделать, ничего, кроме как закусить нижнюю губу и позволить
слезам вырасти на глазах, вырасти и капнуть, потечь щеками. Вот зачем она
сделала всЈ это. Юле хочется закричать, хочется спросить уходящую Марию,
почему она гибнет, почему их свобода оказалась таким коротким сном. Но она
понимает, что должна молчать, молчать и плакать, стоя на речном берегу, и
нет больше затенЈнных облаками цветочных лугов, а только непроницаемый,
тЈмный лес смерти встаЈт со всех сторон.

Свежий воздух встречает лицо Марии, ветер, свободный от запаха крови и
рвоты, в которых она жила внутри здания школы. Ветер шелестит в вытянутый к
небу тополиных кронах, с белых цветущих вишен осыпается лепестковый дождь.
Высоко-высоко в небе горит адским огнЈм солнце, притаившись за летучими
облаками, бельЈ на балконах домов полощется, как флаги, на ветру. ЛЈгкая,
забытая радость проникает в сердце Марии.

- Бежим! - тянет она за собой широкоплечего вперЈд, туда, где сверкают
окошки автомобилей, лежит на газонах свежая трава, и алые петушки
рассыпались по клумбам правильных геометрических форм, где белыми линиями
расчерчен асфальт на вековечные места, и за стволами тополей, согнувшись,
прижавшись к коре, дремлют молодые спецназовцы Игната Ильича с рельефными
металлическими автоматами в руках.

И они бегут. Им навстречу кричат, чтобы остановились, но они бегут, все,
большие и маленькие, вдыхая солнечный ветер, некоторые даже смеются, и
глаза их ширятся от неземного счастья, ибо они обрели уже свободу, и не
пришлось им для этого мучиться долгие годы, когда льют тоскливые дожди, и
сны становятся всЈ хуже, и глаза выцветают, как рисунки на кирпичной стене.
Им навстречу выходят высокие парни из-за стволов, поднявшись, словно
сбросив гнЈт своих неразгаданных тайн, они распрямляют плечи и бьют из
автоматов в бегущий человеческий поток.

Кто-то падает перед Марией, как сноп, она спотыкается, врезается коленками
в асфальт, широкоплечий отпускает еЈ, и пули прошивают его тело, как
невидимые иглы колдуна, он вздрагивает от ударов и валится под ноги
бегущим, девушка с длинными волосами склоняется над ним, кричит, вцепившись
руками в покрытый опалЈнными дырами пиджак, пуля безошибочно попадает ей
прямо в лицо, еЈ дЈргает за голову и бросает вниз, Мария видит, как бегущие
заворачивают влево, за забор, многие падают, чтобы спрятаться от пуль,
забор хрустит под очередями, каменная пыль поднимается над ним подобно
дыму, пули звенят об асфальт, какая-то девушка истошно кричит, мечется
среди огненных жал, в неЈ никак не могут попасть, Мария приподнимается и
отползает на ободранных коленках за дерево, на траве рядом с ним уже лежит
мальчишка из 6Б, он умер, глаза остекленели, рот открыт, короткие
автоматные очереди продолжают греметь, визжит раненая в живот девчонка,
сжавшись у бровки и дЈргая ногами, и скоро этот визг остаЈтся единственным
звуком в утренней тишине.

Автоматчики бесшумно проходят ворота, держа под прицелом окна школы.
Оставшимся в живых ученикам, лежащим ничком на газоне или просто на
асфальте, матерными окриками приказывают встать и идти к машинам. Тех, кто
не может встать, поднимают силой, мЈртвых переворачивают ногами. Визжащую
девочку хватают на руки и куда-то тащат, она поджимает голые окровавленные
ноги, чтобы не развалился пропоротый пулями живот, видны еЈ белые трусики.
Слышны короткие команды. Над Марией, сидящей в траве за тополиным стволом,
появляется рослый каратель с закатанными рукавами гимнастЈрки. Он смотрит в
еЈ круглые глаза и поднимает автомат, направляя его дулом девочке в лицо.

- Знаешь, что это за штука? - тихо спрашивает он Марию. Рот его кривится
при произношении слов, потому что один из его уголков словно застыл на
месте. - Сейчас пристрелю.

Мария вздрагивает и подбирает разбитые коленки.

- Небось описялась от страха? - спрашивает каратель и посапывает носом,
принюхиваясь. - Ну скажи, описялась?

- Да, - отвечает Мария.

- Ах ты заинька, - тихо улыбается каратель. Улыбка его выглядит ещЈ боле
кривой, потому что изо рта начинает течь кровь. Он вытирает еЈ рукой и
смотрит на эту руку, потом делает шаг вперЈд и как-то неловко опускается в
траву.

- Немцов, что у тебя там? - кричит второй каратель, которого Мария не может
разглядеть из-за древесного ствола и, не дождавшись ответа, пускает очередь
в кусты. Мария встаЈт и выходит на солнечный свет. Трупов довольно много, и
ту девушку, что металась по двору, оказывается, всЈ-таки пристрелили. Вон
она лежит, в пол-оборота на спине, рука откинута назад, словно собирается
что-то бросить, смотрит вверх, на облака, ветер шевелит волосы. Каратели
уже у стен школы. Мария находит глазами того мужчину, который говорил с
Юлей, он, похоже, главный.

- Дяденька, подождите, я знаю, где они заложников держат! - кричит она ему.

Игнат Ильич поворачивает свою голую голову. Глаза его сужены, как у хищного
зверя, могучая шея вздувается от мощи, живущей в тяжеловесном носорожьем
крупе.

- Я покажу вам дорогу, - повторяет Мария.

- Говори где, тебе там нечего делать.

- Я тоже пойду, там моя сестричка, - лжЈт Мария, стараясь честно глядеть
Игнату Ильичу прямо в глаза.

- Говори, где, - рявкает Игнат Ильич.

- В подвале, под землЈй, - лепечет Мария, растерянно вытягивая руки вниз,
как кукла, - но вы сами не отыщете, я... не могу это объяснить.

- Ладно, пошли, - Игнат Ильич поворачивается к стоящей за забором
директрисе школы Валентине Радионовне. - Есть где-нибудь за пределами школы
вход в подвал?

- Нет, - отвечает Валентина Родионовна. На еЈ жирном лице появляется
невесть откуда злость.

Мария уже была в школьном подвале когда-то года два назад, она играла с
подружками в прятки на большой перемене, и Наде пришло в голову спрятаться
в подвале, дверь тогда была открыта, наверное, чинили сантехнику. Она
смутно помнит сырой запах подземного мира и темноту, щемящий ужас испачкать
в земляной грязи туфли или разорвать новые колготки о гвоздь. Они
спрятались тогда с Надей совсем недалеко от двери, за прислонЈнными к стене
пыльными школьными досками, они спрятались тогда от всех людей, даже
мужчина в серой спецодежде, медленно прошедший мимо, кашляя и дымя едкой
сигаретой, не заметил их, хотя и посветил фонариком в притаившихся за
рЈбрами огромных деревянных прямоугольников девочек, но, словно слепой,
проследовал мимо, как проходит в безлунную февральскую ночь таЈжный тигр
мимо сидящих под заснеженным кустом пушистых и влажноглазых зайчат. Звонок,
прозвеневший тогда, был еле слышен, и они не могли понять, не почудилось ли
им, ах, как страшно и хорошо было вот так сидеть, во мраке, среди влажных
пористых стен, пропускающих капли давно умершего дождя, вода ласково
журчала в трубах, будто там, в подвальной глубине текла маленькая речка,
росли никому неведомые подземные цветы, летали траурные бабочки и крошечные
стрекозы узора гаснущих углей.

- Где? - шипит Игнат Ильич в падающей, как лифт в бесконечную ночную шахту,
темноте. Каратели водят во все стороны лучами фонарей, но реальность
безвозвратно утрачена ими, распалась на громоздкие тени утаЈнных от мира
предметов, им уже не собрать еЈ в ступени, коридоры, комнаты. - Где,
показывай рукой, - снова шипит Игнат Ильич, и зажимает ладонью рот Марии,
чтобы она не говорила, но Марии нечего сказать, потому что она знает:
нигде. Нигде ничего больше нет, и не было никогда, потому что само прошлое
отступает в небытие, когда остаются одни мЈртвые.

Один из карателей падает навзничь, будто скошенный серпом, звякает в пол
автомат, фонарь катится по каменному полу, как убегающий зверЈк со световым
хвостом, второй приседает у стены на корточки, поднимает вверх голову,
открывает рот, ему не хватает воздуха в сырой духоте подземелья, Игнат
Ильич светит ему в лицо, всматривается в восковые, напряжЈнные черты, пока
из носа карателя не выпрыскивает алая кровь, и он не падает, захрипев,
набок, исчезнув из светлого круга, он хочет умереть в темноте. Игнат Ильич
отпускает рот Марии, он оглядывается и видит, что третий каратель уже лежит
на лестнице, неподвижно глядя куда-то вверх, руки вцепились в ступени,
потом голова его дЈргается вверх, как от удара невидимой руки, в шее
щЈлкает, и снова кровь, из носа, изо рта. Игнат Ильич не понимает, откуда
взялась смерть, но ищет еЈ, спокойно, без паники, не пользуясь даже
органами чувств, подчиняясь одной только интуиции раненого скота. Мгновение
- и он уже знает. Мария оборачивается, они встречаются глазами, девочка
смотрит на него с наивной нежностью, но Игнат Ильич видит в еЈ глазах: она
хочет его убить.

Но у Марии не получается. Игнат Ильич, палач, столько раз смотревший
порнографические фильмы смерти, выдерживает взгляд Марии своим тупым
носорожьим лицом, только глаза его суживаются и ноги крепче упираются в
пол. Мария дЈргает подбородком вверх, коротко, как крыса, снова и снова,
она закусывает губу и вцепляется руками в платье, но Игнат Ильич всЈ стоит
перед ней, как гранитный монумент травоядной скотине, он с тихим храпом
втягивает длинную воздушную нить, медленно соображая, как убить своего
маленького врага. Мария жалобно кривит лицо, как перед плачем, и со стоном
зажмуривается от приступа бессилия. Игнат Ильич с утробным хрюканьем
стреляет ей из пистолета в живот. Ударом пули Марию сбивает с ног, она
падает на пол, закрываясь от направленного на неЈ пистолета рукой, Игнат
Ильич засовывает оружие за пояс и вынимает из-за голенища нож. Он хочет
избить полумЈртвую девочку ножом, чтобы она кричала, он знает, как можно
это делать с детьми, они понимают хорошо только язык боли, а после того,
как она умрЈт от ужаса и потери крови, он изрежет ножом еЈ чудесное лицо.

Но Игнат Ильич не успевает расправиться с Марией. Что-то небольшое и
быстрое молча прыгает на него сзади, со ступеней лестницы, и вместе с
ударом прыжка вонзает ему в затылок острую и холодную смерть. Он умирает не
сразу, слишком могуч и вынослив его военный организм, смертоносная машина,
отлаживавшаяся годами сатанинского отупения, непрекращающейся бойни, Игнат
Ильич сипит и давится собственной кровью, но сбрасывает с себя лЈгкое тело
Юли и делает несколько шагов по подвалу, прежде чем упасть, головой вперЈд,
лбом в пол, в агонии он ревЈт и скребЈт сапогами по застывшему пыльному
бетону, скалится, снова ревЈт, трЈтся голым теменем о пол и харкает, плюЈт
тЈмной кровью во тьму.

Мария тяжело встаЈт, держась рукой за простреленный живот и просто стоит у
стенки, пока Юля собирает оружие и выбивает мЈртвым ручкой пистолета зубы.
Потом они вдвоЈм затаскивают автоматы наверх. Там Марии становится плохо,
еЈ рвЈт кровью, она садится у стены и приказывает привести ей одного
первоклассника. Гена Пестов возвращается с пугливым мальчишкой, который всЈ
время закрывается руками, боясь, что его будут бить. Увидев мальчишку,
Мария устало смыкает веки. Первоклассник успевает только пискнуть, когда
Гена хватает его за волосы, поднимая подбородок вверх, а ОлЈна Корц,
привалившись к мальчишке животом, точно втыкает шило в детское горло. Мария
прижимает рот к тЈплой шее мальчика и сосЈт его ещЈ живую кровь, не
открывая глаз. Она сосЈт и проглатывает, с тихим, неразборчивым чавканьем,
стоящий на коленях мальчик молча смотрит в паркет, медленно стукает рама
от