Шина была вне себя от гнева. Она закрывала глаза на многие крайности во дворце, на откровенную безнравственность придворных и королевских фрейлин, она даже не слушала бесчисленные истории Мэгги, которыми та ее потчевала. Но она никогда не предполагала, что сама окажется замешанной в такой жалкой интрижке, Даже если это всего лишь безумная выдумка, родившаяся в голове маркиза, подумала Шина, все равно возмутительно, что он посмел рассказать ей об этом. В девушке проснулась ее шотландская гордость, и она гневно сказала себе, что не позволит втянуть себя в грязные интриги или непристойные любовные утехи.
     Но если допустить, что все это правда, то маркиз все равно не имел права рассказывать ей об этом. Если это правда! Вопрос заставил ее остановиться. Возможно ли, чтобы король был в нее влюблен? Если это действительно так, что она может поделать?
     Шина немного постояла, а затем пошла дальше с высоко поднятой головой, как и раньше. Это просто не может быть правдой, говорила она своей неспокойной совести. А если и может, то единственный выход - не обращать никакого внимания. Ей казалось, что сам дьявол шептал ей на ухо:
     "Если это правда, то как легко тебе будет выяснить все, что хочет узнать твой отец! Как легко, таким образом, ты сможешь оказать услугу родной Шотландии!"
     - Нет! Нет!
     Не осознавая, что делает, Шина произнесла эти слова вслух. Спустившись по лестнице, Шина вдруг оказалась в компании друзей Марии Стюарт, которая также была там.
     Она увидела Шину и протянула руку.
     - Пойдемте с нами, Шина, - воскликнула она. - Вы будете судьей. Я знаю, что выиграю - я всегда выигрываю, - но его королевское высочество вынудил меня согласиться на принятие невыгодного положения, Это нечестно, клянусь, совершенно нечестно!
     Смеясь и болтая, юная королева в сопровождении своих друзей направилась в парк. Она не заметила, что Шина даже не попыталась ответить ей. Дофин, который выглядел бледнее обычного и явно нуждался скорее в отдыхе, чем в игре, шел рядом с ней, но было очевидно, что ему не хотелось говорить, и он довольствовался веселым, задорным голосом своей невесты.
     Они шли к лужайкам, и вдруг Шина почувствовала чью-то руку на своем плече, и голос сказал:
     - Ее светлость герцогиня де Валентинуа желает побеседовать с вами, мистрисс Маккрэгган.
     - Ее светлость герцогиня?
     - Да, в своих покоях. Я искал вас, и ваша горничная сказала, что вы здесь.
     - Она хочет видеть меня прямо сейчас? - спросила Шина.
     - Да, сударыня, - ответил придворный.
     Шина отошла от веселой толпы. Никто не заметил ее ухода, и она пошла тем же путем, каким и пришла сюда, в сопровождении седовласого мужчины, который ее искал.
     Шина поняла, что никогда не была в этой части дворца. Апартаменты здесь были просто великолепны. Вместе со своим спутником она прошла через целую анфиладу комнат. Затем ее сопровождающий остановился и постучал в дверь.
     - Entrez! <Войдите (фр.).>.
     Он оставил ее ненадолго одну, затем вернулся, открыл дверь и пригласил войти. Шина оказалась в большой комнате с высокими окнами и балконом, выходившим в парк. Шина увидела огромную кровать под балдахином, искусно задрапированную и увенчанную фризом из искусно выгравированных золотых купидонов.
     Словно это вызывало в Шине чувство неловкости, она отвела взор, и герцогиня, в белом платье, украшенном черным и белым жемчугом, подошла к ней. Она улыбнулась, и Шина сделала реверанс, так быстро, как только это было возможно. Она не могла не испытывать враждебность к герцогине, хотя та была настолько прекрасна, что короля было нетрудно простить за связь с ней, которая продолжалась так много лет.
     - Ах, мистрисс Маккрэгган - нет, думаю, что все-таки будет лучше называть вас Шиной, если вы, конечно, не возражаете, - начала герцогиня. - Я рада, что вы пришли. Мне давно хочется поговорить с вами.
     Она показала рукой на диван у окна, и в это время раздался стук в дверь, противоположную той, в которую вошла Шина. Появилась горничная и что-то сказала герцогине, которая воскликнула:
     - О Боже! Я забыла, что просила его зайти сегодня.
     Герцогиня де Валентинуа повернулась к Шине:
     - Прошу прощения, дорогая, но я должна оставить вас на несколько минут. Королевский ювелир принес ожерелье, он хочет, чтобы я на него взглянула. Это особый подарок короля к моему дню рождения, поэтому я не могу не принять ювелира. Вы бы не могли подождать меня немного?
     - Я всецело к вашим услугам, мадам, - холодно ответила Шина.
     Герцогиня с утонченным изяществом направилась к двери и вышла из комнаты. Оставшись одна, Шина встала и огляделась. На стенах висели три картины известных художников которые в качестве модели для главных фигур композиции выбрали герцогиню де Валентинуа.
     Можно было безошибочно узнать ее в Богине Диане, трудно не разглядеть ее черты в великолепной скульптуре, которая стояла в углу, или же на эмалях, украшавших камин. В любом направлении, куда бы ни посмотрел посетитель, везде он увидел бы красивое лицо, навсегда пленившее сердце короля Франции.
     Инстинктивно Шина подняла голову и посмотрела на потолок, ожидая увидеть изображение герцогини среди изящной лепнины. Но вместо этого се взгляду предстали причудливо переплетенные буквы "Г" и "Д", которыми король в знак своей любви украшал каждый дворец, в котором он и его любовница когда-либо бывали.
     Монограмма очень умно подобрана, с улыбкой подумала Шина и представила себе, что вряд ли найдется при дворе короля Франции еще одна женщина, которую бы так же нежно любили, как Диану де Пуатье.
     И тут, когда Шина продолжала смотреть на потолок, произошло нечто любопытное. Она заметила то, что поначалу казалось ей обычным пятном возле одной из роз, окаймлявших буквы. Она посмотрела в том же направлении снова и решила, что это просто отвалился небольшой кусочек лепнины.
     Затем Шиной овладело дурное предчувствие, и она поняла, что видит перед собой глаз! С потолка ее рассматривал человеческий глаз; глаз, который шевелился и, несомненно, принадлежал тому, кто тайком подглядывал за жизнью герцогини де Валентинуа.
     Девушка встала и подошла к окну. Разумеется, подумала Шина, ей показалось. Затем, как бы между прочим, не желая выдавать свое открытие, она снова окинула взглядом комнату и потолок. Да, без сомнения, это человеческий глаз.
     Чей же он? Кто там прячется? Кто осмелился шпионить за герцогиней?
     Шина испытывала чувство омерзения. В ее открытии было что-то ужасное, нечто такое, от чего ей захотелось поскорее выбежать из комнаты. Она стояла в нерешительности, похрустывая от волнения пальцами, когда дверь, через которую она совсем недавно вошла, открылась и на пороге появился король.
     - Где герцогиня? - спросил он резким, повелительным тоном, явно приняв Шину за кого-то другого.
     - Она.., она в соседней комнате, Ваше Величество, - ответила Шина.
     Король, словно очнувшись, вспомнил о своих манерах.
     Он улыбнулся и продолжил уже совершенно другим тоном:
     - Вы Шина Маккрэгган, не так ли? Я вас не сразу узнал, простите меня. Так вы говорите, что герцогиня находится в соседней комнате?
     - Да, сир.
     - Вы знаете, с кем она?
     - Ее светлость упомянула о приходе ювелира, Ваше Величество.
     - Ах да. Теперь понятно.
     Он быстро подошел к двери и распахнул ее. Шина решила, что она вела в гардеробную комнату герцогини. Послышались чьи-то голоса, затем король также исчез за дверью, оставив Шину снова одну.
     "По-моему, король ревнует, - внезапно подумала она. -"
     Он, вероятно, ушел с площадки для игр, чтобы найти герцогиню, потому что не любит играть в ее отсутствие".
     Какую все-таки чушь придумал маркиз! Какой суетный мир, везде шпионы, следят даже с потолка!
     Ей уйти, спрашивала себя Шина, или остаться? Она по" прежнему пребывала в агонии нерешительности, когда дверь в гардеробную комнату открылась и из нее вышел король.
     - Герцогиня скоро будет, - сказал он с ноткой радости в голосе. - Ее светлость обещала, что потом приведет вас на теннисные корты.
     - Мне бы не хотелось беспокоить Ее светлость... - на" чала Шина, но король перебил ее властным жестом руки.
     - Ее светлость так пожелала, - сказал он. - И кто мы такие, простые смертные, чтобы оспаривать ее приказы.
     Король улыбнулся, говоря это, и Шина вдруг набралась храбрости. Пусть тайный соглядатай наверху слушает, если хочет подумала она. Это была ее возможность, и она должна ею воспользоваться.
     - Могу ли я поговорить с вами, сир? - начала она так тихо, как только могла, - В чем дело? - слегка раздраженно спросил король.
     - Когда я покидала Шотландию, Ваше Величество, - торопливо продолжила Шина, опасаясь, что король перебьет ее, - мой отец сказал мне, что Мария, королева Англии, слаба здоровьем. Она долго не проживет. После ее смерти англичане непременно попытаются посадить на престол ее сестру Елизавету.
     - У нее нет на него никакого права, - резко бросил король. - Совершенно никакого права. Французский Королевский Суд постановил, что, как настаивал и сам Генрих, его женитьба на Анне Болейн была союзом, не подкрепленным законными основаниями, поэтому Елизавета - незаконнорожденный ребенок и не может считаться наследницей английского престола.
     - Шотландия считает так же. Ваше Величество, - сказала Шина, - и, разумеется, полагает, как и вы, что короновать нужно Марию Стюарт.
     - Так и есть. Так и есть, - согласился король. - И я буду настаивать, чтобы моя будущая невестка стала законно признанной королевой Англии.
     - Вы отправите солдат сражаться за нес? - задыхаясь, спросила Шина.
     Невозможно было не заметить, как изменилось поведение короля. Какое-то время он молчал, а затем совершенно другим тоном сказал:
     - Я уже отдал распоряжения нашим мастерам придумать узор, символизирующий соединенные гербы: королевские гербы Англии и Шотландии, увенчанные короной Франции.
     - Но если предположить, что англичане предложат трон Елизавете, - настаивала Шина.
     Король повернулся уходить.
     - Мария Тюдор еще не умерла, дитя мое. На все Божья воля. Возможно, она проживет еще много лет, - сказал он и вышел.
     С чувством безнадежности Шина смотрела, как король уходит. Он не оглянулся, и хотя она сделала реверанс, все равно знала, что он этого не видел. Она также отдавала себе отчет в том, что ее разговор с королем не принес ей ничего, кроме беспокойного чувства, что король ни при каких обстоятельствах не собирался сражаться за юную королеву Шотландии.
     Вероятно, он решил, что вопросы, исходящие от нее, просто неуместны, думала Шина. Но в душе она знала, словно могла заглянуть в будущее, что, хотя король Франции Генрих II провозгласит свою невестку королевой Англии, он не отправит за морс корабли с войсками, чтобы посадить ее на трон.
     Шина закрыла глаза. Она знала, каким чудовищным ударом это будет для шотландцев, которые борются не только за английский престол, но и за выживание своей страны.
     - Должно быть, я ошибаюсь. Он просто не хотел мне ничего говорить, - сказала она себе.
     Но какое-то предчувствие, затаившееся в глубине сердца, убедило ее, что она столкнулась с правдой. Она была практически невыносимой. Шина поняла, что ее страну бросили одну, когда настал час беды, и она ничего не может с этим поделать.
     Не задумываясь о том, что поступает невежливо и что подумает герцогиня, девушка повернулась и вышла из комнаты. Бессознательно передвигая ноги, она направилась к себе, словно ребенок, который бежит в знакомое местечко, чтобы выплакать свои страдания.
     Вскоре Шина дошла до своей спальни. Мэгги сидела у окна и подшивала платье, которое оказалось слишком длинным в корсаже. Она изумленно посмотрела на Шину, когда та вбежала в комнату, закрыла дверь и прислонилась к ней спиной, словно у нее не хватало сил добраться до кровати.
     - В чем дело? Что случилось? - спросила Мэгги.
     Шина покачала головой.
     - Ничего, абсолютно ничего, - солгала она.
     Она не могла заставить себя сообщить даже Мэгги о том, что недавно узнала. Кроме того, она пыталась убедить себя в том, что это не правда. К чему королю раскрывать ей, по сути дела, ребенку, свои планы в отношении Шотландии и Марии Стюарт?
     - Что-то не так, - настаивала Мэгги.
     - Нет, нет, все в порядке, - ответила Шина. - Я просто устала, и у меня закружилась голова.
     - Я принесу вам стакан воды, - прагматично сказала Мэгги.
     Когда она наливала воду из графина с гербом Франции, к Шине вернулось самообладание.
     - Должно быть, меня бросило в жар, - продолжила она, - или я слишком быстро бежала по лестнице.
     Лишь теперь она задумалась о том, что подумает о ней герцогиня. Убежать подобным образом было бестактностью, ужасной бестактностью. Шина тут же решила загладить вину.
     - Мэгги, сходи прямо сейчас к горничной или фрейлине герцогини де Валентинуа и скажи, что я приношу свои глубочайшие извинения за то, что не дождалась ее, поскольку почувствовала недомогание, и сейчас лежу в постели.
     - Герцогиня де Валентинуа! Что вы у нее делали? - удивилась Мэгги.
     - Она хотела видеть меня и приглашала к себе, - ответила Шина.
     Мэгги недовольно фыркнула.
     - Интересно, что она хотела? - спросила Шина. - Вероятно, теперь я этого никогда не узнаю.
     - Из того, что я слышала, я поняла, что если Ее светлость чего-то хочет, она это рано или поздно получает, - сообщила ей Мэгги.
     - Я в этом убеждена, - согласилась Шина. - Да, Мэгги, ты, случайно, не знаешь, чьи покои находятся на третьем этаже, прямо над спальней герцогини де Валентинуа? Во дворце столько разных лестниц, и сам он так странно построен, что я никогда не знаю, где я оказалась. Мне просто интересно, можешь ли ты это выяснить.
     - Нет необходимости выяснять, - ответила Мэгги. - Я и так прекрасно знаю, кто живет над покоями герцогини.
     Ходит очень много разговоров, уж поверьте мне, о том, почему были выбраны именно эти комнаты.
     - Кто же их занимает? - нетерпеливо спросила Шина.
     - Ее Величество королева Екатерина, - ответила Мэгги. - Поговаривают, она могла взять любую комнату в любой части дворца, но потребовала именно этот этаж, и король не стал ей перечить.
     - Так она спит в комнате над герцогиней? - взволнованным голосом спросила Шина.
     - Прямо над ней, - мрачно ответила Мэгги, наблюдая за выражением лица Шины.

Глава 7

     Граф Гюстав де Клод становился все более настойчивым, и Шина, чувствуя, что ей все труднее и труднее держать его на расстоянии, улизнула от него через английский парк. В то же время она убегала от веселой толпы беспечной молодежи, которая танцевала в свете летней луны, чей свет усиливался тысячью фонарей, висевших на деревьях и кустах.
     Это было зрелище, которое Шина и не мечтала увидеть в своей аскетической и размеренной жизни в Шотландии. Здесь музыка и шум голосов казались частью волшебства: сверкания драгоценностей, шелковых, атласных и кружевных платьев и присутствия кавалеров, настолько неотразимых в своих бархатных камзолах и с блестящими эфесами клинков, что Мария Стюарт как-то раз иронически заявила, будто они "похожи на павлинов, демонстрирующих перед нами свои наряды".
     Именно юная королева предложила этот праздничный вечер. Шина уже поняла, что вечера и праздники устраивались по любому поводу, лишь бы потешить искушенные вкусы королевского двора и развеселить скучающих придворных, которые практически больше ничем не занимались.
     Король и герцогиня де Валентинуа были постоянно заняты государственными делами. Для остальных же дни тянулись медленно, и только постоянные интриги, сплетни и скандалы разжигали их аппетит и заставляли фрейлин и кавалеров бегать между соперничающими сторонами, готовыми подлить масла в огонь, если это помогало избавиться от всепоглощающей скуки хотя бы на час.
     Но у Шины, которая не привыкла к роскоши и экстравагантности богатого французского двора, все вызывало восторг - серебряные и золотые чаши, красовавшиеся на столе короля; цветы, музыка, которую исполняли самые известные музыканты со всей Франции; великолепные произведения живописцев и ваятелей, украшавшие каждую комнату, и, наконец, сами люди.
     Она не могла не испытывать очарования буквально каждым человеком. Тихой кроткой королевой; прекрасной могущественной герцогиней; неразговорчивым, немного мрачным королем, за которого эти две женщины вели бесконечную необъявленную войну. Однако самой обворожительной, в этом Шина была убеждена, ей представлялась прекрасная королева Шотландии, чье замужество с юным дофином было назначено на следующий год.
     Мария Стюарт очень любила веселиться. Она танцевала легко и грациозно, как пушинка, и хотела всегда быть в центре всеобщего внимания. Иногда она читала стихи на латыни и на французском, что чрезвычайно умиляло короля, но сегодня она до упаду танцевала со всеми признанными красавцами двора, и Шина с сожалением была вынуждена признать, что она с ними открыто флиртовала.
     "Мне бы ее самообладание и уверенность", - подумала Шина в сотый раз, когда смотрела, как эта девочка, которой она стала помощником и подругой, вела себя словно зрелая женщина, причем без всякого лицемерия, ей удавалось быть очаровательной, желанной и кокетливой одновременно.
     На подобных вечерах было трудно уследить за кем-либо.
     Очень скоро ее начал преследовать Гюстав де Клод, и Шина могла думать лишь об этом. Он слишком много выпил, как и все молодые кавалеры, и вскоре она поняла, что если не убежит от него, то уклончивость, проявленная ею в последнюю неделю, ей не поможет.
     Сейчас не время предлагать дружбу, решила она; поэтому, когда Гюстав отвлекся на кратковременный разговор с графиней Рене де Пуге, которая, вся сверкая драгоценностями, проходила мимо под руку с герцогом де Сальвуаром, Шина убежала, В той части парка было тише, и она не была так сильно освещена. Однако Шина нашла ее более красивой: луна, восходившая высоко над дворцом, бросала серебристый свет на фонтан, который выбрасывал в ночное небо свои сверкающие струи. В его глубокой изогнутой чаше среди лилий плавали золотые рыбки.
     Шина какое-то время молча смотрела на фонтан, а затем направилась к увитой кустами роз беседке, где мраморная скамейка была заманчиво уложена шелковыми подушками.
     Она почти дошла до нее, когда из темноты показался мужчина. Его появление было настолько неожиданным, что Шина онемела от страха и удивления, прежде чем он заговорил и она поняла кто это.
     - Я наблюдал за вами, - начал он. - Вы очень милы в лунном свете.
     Маркиз де Мопре тоже казался еще красивее в свете луны.
     Делая реверанс. Шина пыталась понять, почему он здесь, а не в обществе красивых женщин, которые окружали королеву и герцогиню де Валентинуа.
     - Я пришла сюда подышать свежим воздухом, - объяснила Шина, словно он спросил се, почему она одна. - Там столько народа и так шумно!
     - Я думаю, вы сбежали, - сказал маркиз с легкой улыбкой на губах. - Мне показалось, что юный Гюстав де Клод вел себя излишне возбужденно этим вечером.
     Шина смутилась. Она не желала обсуждать поведение графа, который ей нравился, с маркизом.
     - Думаю, мне лучше вернуться, - ответила Шина, надеясь закончить разговор.
     - К чему спешить, - возразил маркиз. - Сядьте и расскажите мне о себе. Нам так редко выпадает случай остаться наедине.
     Шина решила, что будет грубо и бестактно наотрез отказать ему, и поэтому она села на скамейку в беседке.
     - Мне нельзя долго задерживаться, - чопорно сказала она. - Я могу в любую минуту понадобиться Ее Величеству Марии Стюарт.
     - Молодой королеве никто был не нужен, когда я видел ее в последний раз, - ответил маркиз. - По выражению ее лица можно полагать, что она великолепно проводит время.
     А она, слава Богу, достаточно молода, чтобы веселиться и не бояться показывать это окружающим.
     - Думаю, любому понравится подобный вечер в таком роскошном окружении, - продолжила Шина.
     - Хотелось бы, что