дного путешествия,  около  часа  ночи  они
прибыли на станцию, но впереди их ждала еще  поездка  до  замка.  Хорошо
еще, что телеграмма, отправленная ими  из  Лондона,  гарантировала,  что
экипаж будет ожидать их на станции и к их прибытию  в  замке  все  будет
готово.
   Корнелия никогда не представляла себе, что  однажды  приедет  в  этот
огромный замок как в родной дом, но она так  устала  и  измучилась,  что
почувствовала радость от теплой встречи и окруживших ее знакомых лиц.  И
даже не позаботившись пожелать герцогу доброй ночи, она позволила увести
себя в спальню и всего несколько минут спустя уже спала.
   Корнелия  погрузилась  в  глубокий  без  сновидений  сон   смертельно
уставшего человека и, пробудившись, не сразу могла  вспомнить,  где  она
находится.  Накануне  она  слишком  устала,  чтобы  заметить,   что   ей
приготовили ту самую огромную  парадную  спальню,  которая  по  традиции
отводилась всем невестам семейства Роухэмптонов.
   Сейчас, в  свете  солнечных  лучей,  пробивающихся  сквозь  щели  меж
портьер, Корнелия могла в полной мере восхититься  голубыми  с  серебром
стенами, розовыми парчовыми  драпировками,  ниспадающими  из-под  резных
карнизов, установленных еще в царствование Чарльза П.  Комнату  украшали
канделябры  уотерфордского  стекла,  зеркала,  обрамленные  дрезденскими
фарфоровыми ангелочками, мебель из орехового  дерева,  инкрустированного
серебром, времен королевы Анны. И каждый  предмет  в  этой  спальне  был
символом любви, нес дух многих поколений, проживших в любви  и  согласии
долгие годы.
   Везде, куда ни кинь взгляд, виднелись сплетенные сердца,  купидоны  с
луком и стрелами. По краям широкой кровати под  балдахином,  на  которой
возлежала  Корнелия,  возвышались  серебряные  резные  колонны,   увитые
весенними бутонами, среди которых прятались крошечные птичьи гнезда.
   Корнелия счастливо улыбнулась сквозь сон.
   Но вдруг, окончательно проснувшись, ощутила, как прежний страх  вновь
заговорил в ее сердце.
   Означает ли их возвращение в Котильон, что Дезире забыта?
   На этот роскошный дом она смотрела только как на превосходный фон для
всего того, что олицетворял собой герцог - его герцогство, его роль  при
королевском дворе, его положение крупного землевладельца.
   Правда, он хотел бежать с тетей Лили и собирался на деле  осуществить
это намерение, но то, чего ждала от герцога Корнелия теперь, было совсем
иным. Общество стало бы порицать Лили, которая была замужем и  разрушила
семью, но не герцога. Его грехи быстро бы простились ему, тем более  что
он был холост и абсолютно свободен.
   Но иное дело теперь, когда он должен  выступить  в,  роли  нарушителя
норм и правил света. Он будет разведенным,  он  будет  опозоренным.  Это
значило бы конец  всем  долгожданным  королевским  визитам  в  Котильон,
запрет на появление при дворе и в королевской резиденции в Аскоте.
   Разводы становились  уже  достаточно  частым  явлением,  но  виновная
сторона  тем  не  менее  все  еще  оставалась  парией  и  изгонялась  из
приличного общества.
   "Он имеет  так  много  -  как  он  сможет  отказаться  от  этого?"  -
прошептала Корнелия сама себе.
   Ей вспомнился портрет, висящий над каминной полкой в  библиотеке.  На
нем был изображен герцог в накидке из горностаев, которую он надевал  на
коронацию Эдуарда VII. На портрете герцог выглядел  очень  горделивым  и
надменным, темноволосая голова четко обрисовывалась на фоне белоснежного
меха. И сейчас он должен был принести невероятную жертву - отказаться от
своего положения при дворе, которое было пожаловано роду Роухэмптонов  с
тех  незапамятных  времен,   когда   родоначальник   династии   исполнял
обязанности оруженосца на коронации короля Генриха VI.
   "Не требую ли  я  слишком  многого?"  -  Корнелия  исторгла  вздох  и
вздрогнула, когда красные шелковые занавески на окне раздвинулись.
   Это Виолетта вошла в спальню. Она взбила две  кружевные  подушки  под
головой Корнелии и подала ей голубой шифоновый пеньюар,  надев  который,
она могла сесть в постели.
   - Письмо для вашей светлости, -  сказала  Виолетта,  внося  поднос  с
завтраком. - Грум, который принес его, ждет ответа.
   - Письмо? - удивленно переспросила Корнелия. - Но ведь никто  еще  не
знает, что мы здесь!
   - Грум ждет, ваша светлость.
   Корнелия пододвинула письмо к себе. Она увидела, что конверт  увенчан
герцогской короной. Распечатав письмо,  она  внимательно  прочла  его  и
затем обратилась к горничной, которая стояла около кровати:
   - Я встаю, Виолетта. И будь добра, сообщи его светлости, что я  скоро
спущусь и хочу увидеться с ним.
   - Его светлость уже спрашивал о вас. Он  просил  передать  поклон,  -
отозвалась Виолетта, - и выразил желание встретиться с вами в библиотеке
так скоро, как только это будет вам удобно.
   - Я буду готова через двадцать минут! - быстро проговорила  Корнелия.
- И попроси грума подождать.
 
Глава 14 
 
   Когда Корнелия вошла в библиотеку, герцог поднялся навстречу ей из-за
своего письменного стола. Что-то непривычное почудилось Корнелии  в  его
внешнем облике, но лишь мгновение спустя она поняла, что именно.  Герцог
был одет не в обычную для Котильона одежду - бриджи для верховой езды  и
куртку с форменными пуговицами, - но в темный дорожный костюм, такой же,
как был на нем днем раньше.
   Герцог церемонно приветствовал ее и указал на софу перед камином.  Но
вместо  того,  чтобы  занять  указанное  ей  место,  Корнелия   спокойно
пересекла комнату и села возле большого окна, откуда открывался чудесный
вид на озеро. В этом положении  герцогу  пришлось  повернуться  лицом  к
свету,  в  то  время  как  следить  за  выражением  ее  лица   было   бы
затруднительно.
   - Я хочу поговорить с  вами,  Корнелия,  -  начал  герцог,  поигрывая
золотой цепочкой своих часов.
   Он выглядел уставшим и издерганным, но от этого не менее  красивым  и
чрезвычайно самоуверенным, что Корнелия вновь  ощутила  то  необъяснимое
чувство слабости, которое всегда охватывало ее в присутствии герцога.  С
трудом добравшись, она произнесла голосом ровным и холодным:
   - Я так и поняла со слов моей горничной.
   - Я намеревался поговорить с вами прошлой ночью,  но  вы  так  устали
после нашего путешествия, что я счел необходимым отложить эту беседу.
   Корнелия наклонила голову.
   - Благодарю.
   Последовала небольшая пауза.
   - Мне нелегко подступить к предмету нашего разговора. Я  не  знаю,  с
чего  начать,  -  продолжил  герцог.  -  Хотя,  возможно,  это  было  бы
значительно трудней, являйся мы на деле мужем и женой.
   Боюсь потрясти вас, но, говоря короче, я намерен развестись с вами.
   Корнелия пристально разглядывала свои руки, лежащие  на  коленях,  не
отваживаясь поднять глаза на герцога.
   - Как я уже сказал, я боюсь, что это может потрясти вас, -  продолжал
герцог, - но так как мы заключили наш  союз  без  любви,  мне  не  столь
тяжело сообщить вам, что я влюблен.
   - Опять?
   Корнелия не могла удержаться от того, чтобы не задать этот вопрос. И,
взглянув на герцога, заметила, что он покраснел.
   - Возможно, ваше замечание оправданно, - сказал он. - Я знаю, что  вы
презираете меня, и оттого не могу пасть еще ниже в вашем мнении.
   Я буду правдив. Никогда,  ни  на  секунду,  при  самом  разыгравшемся
воображении я и не предполагал, что ваша тетя убежала бы  со  мной.  Вам
покажется, вероятно, что мне легко говорить это сейчас, но я  прошу  вас
поверить, что это в действительности так. Я верил в  то,  что  любил  ее
тогда, но я знал, что ее любовь ко мне очень ограничена.
   Я привлекал ее - она гордилась своей победой. И в то же время она  не
собиралась приносить каких-либо жертв.  Тем  не  менее  это  именовалось
любовью.  Тот  раз,  когда  вы  так  неудачно  подслушали  нас,  был  не
единственным, когда я умолял ее бежать со мной,  словно  бес  подстрекал
меня испытывать ее! Я умолял ее потерять голову, прекрасную  голову,  но
весьма крепко сидящую на плечах. И я был убежден, изображая Фауста,  что
никакие мои слова  или  поступки  не  вынудят  ее  совершить  социальное
самоубийство.
   Герцог прошелся по  комнате  и  остановился  на  мгновение,  окидывая
взглядом озеро.
   -  Сейчас,  с  точки  зрения  постороннего  человека,  это   выглядит
неприятным, - сказал он. - И я не могу ожидать от вас, что вы поверите в
правдивость моего рассказа. Но я  пытаюсь  объяснить  вам  мои  поступки
просто для того, чтобы вы поняли разницу между  тем,  что  я  чувствовал
тогда и что чувствую теперь.
   Голос герцога звучал проникновенно и, задрожав на  мгновение,  смолк.
Герцогу понадобилось усилие, чтобы вновь обратиться к Корнелии.
   - Мои отношения с Лили Бедлингтон достойны порицания и  нечестны.  Но
мы взрослые люди, которые всегда в глубине души понимали,  что  все  это
было не чем иным, как  легким  флиртом,  любовным  приключением,  ничего
общего не имеющим с настоящей любовью.
   - С трудом могу поверить, что вы думали подобным образом в то  время,
- холодно произнесла Корнелия.
   - Я знал, что вы мне не поверите, - ответил герцог.  -  Это  чересчур
непосильное требование для  любой  женщины,  особенно  такой  молодой  и
неискушенной, как вы. Но мужчина говорит и совершает многие  поступки  в
момент страсти, и к ним  нельзя  относиться  серьезно,  когда  наступает
время думать и решать.
   - Но предположим, - настаивала Корнелия, -  только  предположим,  что
тетя Лили приняла бы ваше предложение убежать с вами?
   - Теперь легко говорить, что я не пошел бы на это, - ответил  герцог.
- Но это всего лишь полуправда, потому что, если бы Лили принадлежала  к
тому типу женщин, что способны так легко бросить все, я  никогда  бы  не
стал уговаривать ее убежать со мной. Боже - как мне объяснить  вам  это?
Такое невозможно передать словами. всего лишь пытаюсь дать  вам  понять,
что произошло в прошлом. Но теперь все обстоит иначе.
   - Значит, на этот раз вы искренни? - спросила Корнелия.
   - Так искренен, насколько это вообще возможно  для  живого  существа.
Корнелия, я умоляю вас, будьте добры понять это. Если  бы  наша  свадьба
была чем-нибудь иным, чем деловым соглашением, я не смел бы говорить  об
этом - но вы ненавидите меня, и бог свидетель, у вас на  это  достаточно
причин. Но, пожалуйста, попытайтесь  понять  мое  положение.  Я  влюблен
впервые в своей жизни. Я люблю настолько серьезно,  что  ничто  в  жизни
меня больше не волнует - ничего!
   - А вы уверены, что это не иллюзия опять?
   - Настолько уверен, что уже предпринял шаги  к  изменению  всей  моей
жизни, - ответил герцог. - Я собираюсь обратно в Париж, прямо сейчас.  Я
намерен отыскать ту женщину, о которой говорил  вам,  чтобы  просить  ее
стать моей женой, после того как я буду свободен. Кроме того, я  попрошу
ее отправиться со мной в Южную Америку, где  у  меня  есть  поместья.  Я
поеду туда без титула, используя только свою фамилию. Я уже написал  Его
Величеству и изложил причины, по которым я  отказываюсь  от  герцогского
титула.
   Надеюсь, что эти шаги в  некоторой  степени  смягчат  тот  скандал  и
пересуды, которые последуют за нашим разводом.
   - Вы собираетесь навсегда отказаться от  своего  титула?  -  спросила
Корнелия.
   - Как я полагаю, да. Однако смею надеяться, что мой сын будет достоин
носить его. Но я на своем веку более не собираюсь использовать его.
   Также я прикрою Котильон.
   - Прикроете Котильон? - переспросила Корнелия.
   - Да, я не могу поверить, что вы пожелали бы жить здесь. Естественно,
я позаботился о вас.
   Если вы решите жить в Лондоне - Роухэмптон-Хаус в вашем распоряжении,
а также иные владения, которые мой поверенный уполномочен передать  вам,
если вы в них заинтересованы.
   - Благодарю, - несколько неуверенно произнесла Корнелия.
   - Но это, конечно, при том  условии,  что  вы  даете  мне  развод,  -
напомнил ей герцог.
   - А если я откажусь?
   На мгновение он сжал губы.
   - Если вы откажетесь, то я все равно буду  просить  женщину,  которую
люблю, уехать вместе со мной.
   - А если она не согласится?
   - Она согласится, я знаю, что она  согласится,  -  страстно  произнес
герцог. - Она любит меня так же, как и я люблю ее.
   -  Лишившись  титула,  лишившись  имени,  вы  намерены   сделать   ей
предложение? Вы, должно быть, очень в ней уверены!
   Говоря это, Корнелия внимательно наблюдала за герцогом. Она подметила
выражение ужаса на его лице, как он внезапно сжал пальцы  в  кулаки,  но
голос его прозвучал уверенно и твердо, когда он произнес:
   - Я не могу ошибаться в  этом.  Наша  любовь  слишком  сильна,  чтобы
зависеть от таких.., пустяков.
   - Обручальное кольцо никак не пустяк, по мнению женщин. Вы обсудили с
ней ваши намерения? Не лучше ли  подождать  и  выяснить,  что  она  сама
думает об этих планах, прежде чем сжечь все мосты? Пусть ваше  письмо  к
королю подождет, пока вы не убедитесь, что живете не в выдуманном  мире,
который может оказаться раем для дураков.
   - Нет! - буквально выкрикнул герцог. - Нет.
   Ничего подобного я делать не стану. Я по горло сыт ложью  и  обманом,
притворством и хитростями. На этот раз все должно быть честно и открыто.
   Корнелия промолчала. И  тогда  герцог  внезапно  осознал,  с  кем  он
говорит; изменившимся голосом он продолжил:
   - Я не могу ожидать от" вас  прощения  за  все,  что  я  вам  сделал,
прощения за мои прошлые  прегрешения.  Уверен,  вы  будете  только  рады
избавиться от меня. Но если в вашем сердце имеется хоть капля сочувствия
ко мне, то не согласились бы вы развестись со мной как можно скорее?
   Корнелия поднялась на ноги.
   - Я соглашусь, но только при одном условии.
   - Условии? - переспросил герцог.
   - Да, - ответила она.  -  Вам  придется  подождать  моего  ответа  до
завтрашнего утра.
   - Но я не могу сделать этого, - увещевал ее герцог. - Я должен сейчас
же отправиться в Париж.
   -  Не  думаю,  -  возразила  Корнелия.  -  Вам  придется   подождать,
во-первых, потому,  что,  если  вы  отправитесь  сейчас,  я  никогда  не
соглашусь на развод, как вы меня ни упрашивайте,  а  во-вторых,  потому,
что я сегодня утром получила вот это письмо, - с этими словами  Корнелия
протянула герцогу письмо. - Оно от герцогини Рутландской.  Она  слышала,
что мы прибыли вчера ночью, и написала, что король и королева,  гостящие
у нее сейчас, выразили пожелание отобедать в Котильоне.
   - Это невозможно.
   - Почему? - спросила Корнелия. - Я не вижу  причины,  по  которой  мы
могли бы ответить отказом. Герцогиня знает, что мы вернулись,  и  мы  не
можем притворяться, что у нас столь быстро возникли  другие  планы.  Она
пишет, что повидать вас было личным желанием короля. Я полагаю, что хотя
бы ради моего блага  мы  будем  сегодня  вести  себя  как  принято,  как
положено после возвращения из свадебного путешествия.
   - Кто еще будет присутствовать на обеде? - спросил герцог.
   - Она упоминает лишь нескольких гостей, -  ответила  Корнелия.  -  Но
среди прочих мои дядя и тетя.
   - Это затея Лили, - вознегодовал герцог. - Если идея отобедать у  нас
и исходила от короля, то это только потому, что она рассказала ему,  что
это может послужить развлечением.
   - А почему нет? - отозвалась Корнелия. - Его Величество  очень  любит
Котильон. Я слышала это достаточно часто от вашей матери. К тому же  это
не причина, почему бы ему не желать повидать вас. Какими бы ни были ваши
чувства к  кому-то  другому,  но  король  вправе  рассчитывать  на  вашу
преданность.
   - Вы правы, - уже более спокойным тоном сказал герцог.  -  Вы  должны
простить, если меня тянет на безрассудства. Это  только  потому,  что  я
хотел безотлагательно вернуться в Париж и на секунду не мог помыслить ни
о чем другом.
   - Кстати, почему вы так торопились оттуда? - осведомилась Корнелия.
   - Я хотел поскорее доставить вас домой, - откровенно сказал герцог.
   - Это было по крайней мере добрым намерением с вашей стороны.
   - Добрым! - Герцог горько засмеялся. - Пожалуйста, не подумайте ни на
секунду, что я не осознаю своего проступка по отношению к вам.
   Теперь я понимаю всю презренность моего поведения в последние годы, и
самый тяжкий грех из всех был брак с вами, такой юной и невинной.
   Да, Корнелия, я знаю, как низко я пал, когда использовал вас,  -  это
ваши слова, - как ширму для недозволенной любовной интриги. Я не в силах
изменить содеянное, но могу постичь  всю  чудовищность  своих  грехов  и
принести свои извинения.
   - И это.., это осознание, как вы говорите,  -  спросила  Корнелия,  -
пришло к вам оттого, что вы полюбили?
   - Потому что я встретил ту, которая дала мне увидеть, что  хорошо,  а
что плохо, через нее саму.
   Через нее - воплощение чистоты и невинности - я  получил  возможность
увидеть свое прошлое в истинном свете.
   - И где же вам удалось познакомиться с такой.., такой  исключительной
личностью? - с любопытством спросила Корнелия.
   Она заметила, как герцог покраснел на мгновение и прикусил  губу.  Но
затем улыбка словно преобразила его лицо.
   -  Разве  вы  никогда  не  встречали   кого-нибудь,   про   кого   вы
инстинктивно, абсолютно точно знали, что это хороший человек?  Не  имеет
значения, где вы познакомились, как он выглядит, чем  занимается  или  о
чем говорит. Существует нечто, исходящее от него, что подсказывает  тебе
безошибочно, что этот человек чист и безупречен во  всех  смыслах  этого
слова. - Герцог перевел дыхание, и его возвышенное  настроение  покинуло
его. - Но это также и то, что заставляет меня опасаться.
   - Опасаться? - переспросила Корнелия.
   - Того, что я недостаточно хорош для нее,  -  он  передернул  плечом,
словно отгоняя эту мысль. - Но я не должен говорить вам  подобные  вещи.
Пожалуйста, постарайтесь понять меня и позвольте мне уйти.
   - Я дам вам ответ завтра, - сказала Корнелия. -  А  сейчас  я  должна
написать герцогине и пригласить двадцать шесть персон  на  обед  сегодня
вечером.
   - Очень хорошо, я согласен, - ответил герцог.
   Не оглядываясь на него, Корнелия  вышла  из  библиотеки  и  затворила
дверь за собой. Очутившись снаружи,  она  ухватилась  руками  за  спинку
стула, стоящего в холле, боясь потерять  сознание  от  переполнявших  ее
чувств.
   Он не покинул ее. Рене была права,  он  и  в  самом  деле  любил  ее.
Корнелии хотелось плакать от счастья. Но она вернулась к себе и села  за
письменный стол, чтобы написать ответ герцогине.
   Потом Корнелия послала за шеф-поваром и обсудила  с  ним  предстоящий
обед на двадцать восемь персон, выбрав те блюда, которые,  как  ей  было
известно, предпочитал герцог. По мере того как она делала это, ей пришло
в голову, что, столкнись она прежде с такими задачами, они  ужаснули  бы
ее. Но теперь все изменилось. Ее счастье придавало Корнелии силы браться
за все и преодолевать любые трудности.
   Ей больше не удалось повидаться с герцогом.
   За ленчем дворецкий передал ей сообщение, что его светлость  приносит
свои извинения, но он должен  навестить  некоторые  отдаленные  фермы  в
своем имении. Корнелия сказала сама себе, что он хочет сказать последнее
"прости" Котильону, веря в то, что видит его в последний раз.
   Несмотря на всю его любовь к Дезире, видимо, ему тяжело  делать  это.
Котильон значил так много в его жизни, что покинуть его  все  равно  что
отрубить часть тела.
   Герцог  не  появился  за  чаем  и  с  наступлением  вечера.  Корнелия
осмотрела  цветы,  которыми  садовники  уставили  большую  гостиную,   и
отправилась наверх.
   Виолетта ждала ее. Пройдя по комнате, Корнелия подошла  к  горничной,
обняла и поцеловала ее. Затем она сняла темные очки и вложила ей в руку.
   - Выбрось их, Виолетта. Разбей их вдребезги, зарой в землю и  никогда
не показывай мне снова.
   А одежду из моего приданого собери и отдай на благотворительные цели.
Она пригодится бедным актрисам. Я хочу отправить все наряды им.
   - Ваша светлость! У вас все получилось?
   - Получится, В