ства,
поддерживаемый в них всеми поколениями офицеров, тот дух, что рождает  в
солдатах неизменное восхищение, преданность и любовь.
   Служилый человек  не  может  не  любить  свой  полк.  Полк  для  него
олицетворяет собой все прекрасное и духовное и настолько глубоко  входит
в его жизнь, что без него уже трудно существовать.
   Перед мысленным взором графа пронеслись вдруг картины  того,  как  он
совсем недавно предполагал распоряжаться средствами и временем  в  своем
новом качестве титулованной особы:  Лондон,  придворная  суета,  друзья,
которых теперь он мог себе позволить принимать в своем доме, увеселения,
балы, праздная жизнь.
   Но права оказывалась Пурилла. Сначала надо позаботиться  о  поместье.
Рок стоял на первом месте. Здесь  требовались  переделки,  нововведения,
улучшения и основательный ремонт.
   Тогда и только тогда, когда все здесь  достигнет  того  совершенства,
которого он хочет, он вправе будет выбирать себе развлечения по нраву  и
в любом месте.
   "Но это случится еще не скоро", - сказал он себе.
   Почему-то мысль эта не угнетала его, не обескураживала, напротив, она
побуждала к действию и будоражила.
   Впереди его ждала большая работа, много дел, и Пурилла показала  ему,
каким путем идти к достижению цели.
 
Глава 6 
 
   Граф не  мог  преодолеть  в  себе  желание  отправиться  на  верховую
прогулку, поскольку чувствовал себя превосходно.
   Но  до  окончания  срока  полного  покоя,  отведенного  ему  доктором
Дженкинсом, оставалось еще  двое  суток.  Сам  он  считал  бессмысленным
выдерживать этот  срок,  но  понимал,  он  не  в  состоянии  противиться
многословным возражениям нянюшки, Бейтса и, конечно, Пуриллы.
   Он убеждал себя быть благодарным судьбе, пославшей ему  троих  людей,
которые проявляли столько заботы о его здоровье.
   И все-таки его раздражало то, что над  ним  трясутся  как  над  малым
дитем. И это после стольких  лет  стойко  переносимых  тягот  и  лишений
армейской службы!
   Однако Рокбруку удалось занять себя составлением планов по  улучшению
условий жизни и труда в поместье, и когда он обсуждал их с Пуриллой,  то
все больше удивлялся тому, насколько она была  осведомлена  о  проблемах
рабочих на фермах и как близко принимала к сердцу все их беды.
   Когда она, в одном из  своих  новых  платьев,  сидела  возле  него  в
библиотеке или в одной из великолепных парадных комнат, столь прелестная
и одновременно хрупкая и воздушная, казалось совершенно невозможным даже
представить, что ее могли касаться  столь  приземленные  и  неприглядные
заботы.
   И все же между  ними  возникали  весьма  жаркие  споры  и  по  поводу
увеличения заработка после покупки молотилки, и по поводу  строительства
новых домов для семейных рабочих.
   - Если эти дома переоборудовать, они станут слишком привлекательными,
и семьи начнут увеличиваться в геометрической прогрессии, -  подбрасывал
он тему для спора.
   Надо сказать, его больше занимали ее ответы, нежели  сам  предмет  их
дискуссий.
   - Я всегда считала большие семьи  самыми  счастливыми,  -  призналась
Пурилла.
   - Но откуда вам знать, если вы никогда не жили  в  большой  семье?  -
поинтересовался граф.
   - Мне бы хотелось иметь дюжину братьев. Когда Ричард  погиб,  у  меня
совсем.., никого не осталось.
   Последние слова она произнесла с такой тоской  в  голосе,  что  графу
захотелось  крепко  обнять  ее  и  не  дать  ей  никогда  больше   вновь
почувствовать свое былое безмерное одиночество.
   Но он сдержал свой порыв, так как решил не проявлять  никаких  нежных
чувств и поддерживать лишь дружеские отношения до  того  момента,  когда
его здоровье улучшится настолько, чтобы заговорить  с  ней  о  любви,  а
момент этот рано или поздно неизбежно наступит.
   Хотя он и старался  отгонять  от  себя  подобные  мысли,  он  все  же
нервничал, опасаясь, что она легко разоблачит его неискренность. Она без
труда поймет, как сильно непохожи его чувства на  ту  идеальную  любовь,
которую она ждала от прекрасного принца своей мечты.
   Ведь он сам с немалой долей цинизма отвергал  существование  подобной
идеальной любви в их довольно жестоком и насквозь прагматичном мире.
   Со временем Пурилле придется вплотную  столкнуться  с  реальностью  и
понять, что, хотя граф и будет по-своему любить ее, их отношения никогда
не станут похожи на восторженную романтическую страсть,  о  которой  она
мечтала.
   Часто по ночам Литтон Рокбрук лежал с открытыми глазами в мучительных
поисках  ответа  на  вопрос,  как  же  ему  предотвратить  это  жестокое
разочарование, которому именно он станет причиной.
   Он отдавал себе отчет в том, что судьба свела его с наивным и  чистым
ребенком, невинным и неискушенным.
   Никогда в жизни Литтон не сталкивался  с  подобной  проблемой,  когда
речь шла о женщинах.  Он  сравнивал  ее  с  лилией,  которую  так  легко
погубить, дотронувшись рукой до нежного и прекрасного цветка.
   Но потом он резко обрывал свои размышления, поскольку его воображение
слишком уж разыгрывалось, и уговаривал себя успокоиться. В конце концов,
Пурилла оставалась всего лишь одной из тех обычных юных  девочек,  опыта
общения с которыми у него явно недоставало.
   Он  считал,  что  за  время  их  пребывания  в  Роке,   к   обоюдному
удовольствию обоих, между ними возникла определенная близость. Он  часто
с удивлением обнаруживал, что она словно бы читает его мысли прежде, чем
он высказывал их вслух.
   Графу и самому каким-то образом удавалось угадывать ее чувства,  хотя
он и не выдавал себя.
   Серебряный салон, украшенный  цветами,  теперь  сильно  отличался  от
того, каким он предстал графу впервые, и это явно выдавало  появление  в
доме женщины. Граф отметил про себя, что любовь, которую он  угадывал  в
глазах своей собеседницы, становилась все более очевидной день ото дня.
   "Она любит  меня",  -  говорил  он  себе.  Никогда  раньше  никто  не
испытывал к нему подобного чувства. Это была совсем иная любовь.
   Пурилла подошла к нему, он подал ей руку, и она  доверчиво  протянула
ему в ответ свою.
   - Чувствуете ли вы в себе достаточно  сил,  чтобы  предпринять  нечто
захватывающее сегодня после полудня?, - спросила она.
   - Я в отличной форме и готов ко всему, -  ответил  он.  -  По  правде
говоря, я как раз хотел отправиться куда-нибудь верхом.
   - Нет! Нет! Вы слишком торопитесь! - стремительно отреагировала  она.
- Но я думала, возможно, мы могли бы хоть  немного  побродить  по  дому,
исследуя его. Мне так трудно сдерживать свое любопытство и держать глаза
закрытыми, как я вам обещала.
   Граф расхохотался.
   - Убежден, вы уже немного ловчите и изредка заглядываете то  в  одну,
то в другую комнату, но я непременно проведу для вас большую  экскурсию.
Думаю, нам следует начать с парадных комнат на первом этаже.
   - Я тоже так думала, - призналась  Пурилла.  -  Тогда  вы  не  сильно
утомитесь и вам не придется подниматься по лестнице.
   - Здесь в доме так много всего, - заметил граф, - что мне потребуется
несколько дней для ознакомления вас со всеми моими владениями.
   Он почувствовал, как пальцы Пуриллы сжались в его  ладони,  выдав  ее
волнение.
   - Пожалуйста, давайте сразу же и начнем. Не  могу  выразить  словами,
как я волнуюсь.
   Она стояла перед ним такая обворожительная,  с  сияющими  глазами,  с
чуть приоткрытым от  волнения  ртом.  Граф  ощутил  почти  непреодолимое
желание поцеловать ее.
   Еще сегодня ночью он лежал без сна в своей спальне и думал о том, что
никогда  раньше  ему  не  приходилось  целовать  женщину,  незнакомую  с
поцелуями. Он не сомневался - губы  Пуриллы  окажутся  очень  нежными  и
совсем беззащитными.
   Он почувствовал, как сильно забилось сердце при мысли, что он  станет
ее учителем в новом и до того неведомом ей мире телесной любви.
   В  его  прошлом  искушенные  в  любовных  утехах  женщины  безудержно
отдавались ему со страстью, ничуть не меньшей, чем та, которая сжигала и
его. И они вместе сгорали в ней без остатка.
   Но с Пуриллой все будет по-иному. И ему следует жестко контролировать
свои порывы, чтобы не испугать и не повергнуть ее в ужас. Ему  предстоит
показать ей дорогу к радости любовной близости. И пусть она найдет с ним
то счастье, которого искала.
   Ему хотелось поцеловать ее, и он заставил себя отвернуться  от  этого
по-детски возбужденного лица, которое, казалось,  светилось  изнутри,  а
затем произнес:
   - Мы начнем  с  парадной  залы.  Раньше  мне  приходилось  видеть  ее
открытой только по самым торжественным случаям.
   Все еще держась за руки, они направились к выходу,  как  дверь  вдруг
открылась, и дворецкий объявил:
   - Герцог Торрингтон и леди Луиза Велвин, ваше сиятельство.
   Граф замер подле Пуриллы, подумав, что Немезида настигла его в  самый
неподходящий момент и что ему следовало ожидать этого.
   Он отпустил руку Пуриллы и сделал шаг навстречу гостям.
   - Какой сюрприз, ваша светлость! - поприветствовал он их.
   Герцог слегка наклонил голову, но руки не протянул,  и  граф  вовремя
сдержал свой порыв радушного гостеприимства.
   Даже не взглянув на спутницу герцога,  граф  знал,  каким  мрачным  и
оскорбленным взглядом одаривала его леди Луиза. Не мог он не заметить  и
хмурого выражения лица герцога, придававшего ему еще более грозный  вид,
нежели обычно.
   - Я желаю говорить с вами конфиденциально, Рокбрук, - отрезал герцог.
   Граф  не  сомневался:  визит  герцога  не  был  обычным   проявлением
вежливости, и разговор предстоял неприятный.
   Он повернулся к Пурилле, собираясь  попросить  ее  оставить  их,  но,
проявив обычную для нее интуицию во всем, что касалось  графа,  она  уже
сама направилась к двери.
   Как только она вышла, герцог неприязненно произнес:
   - Вы, Рокбрук, по моему мнению, чрезвычайно  дурно  обошлись  с  моей
дочерью, и я требую от вас объяснения.
   В его словах, без сомнения, крылась угроза,  и  он  явно  намеревался
привести ее в исполнение.
   Лишь немного поколебавшись, граф заговорил  с  удивлением  в  голосе,
постаравшись придать своим словам естественность:
   - Боюсь, я не понимаю  вас,  ваша  светлость.  Безотносительно  того,
какие чувства леди Луиза и я испытывали в  отношении  друг  друга,  я  и
предположить не могу, что вы приняли бы капитана без  гроша  в  кармане,
едва сводящего концы с концами, в качестве зятя.
   Подобного ответа герцог, очевидно, не ожидал услышать, и  лишь  после
длительной паузы спросил:
   - Вы хотите сказать,  вы  женились  прежде,  чем  унаследовали  титул
вашего дяди?
   - Мой дядя и его сын погибли на третьей неделе марта.
   - Но в оглашении говорится насчет семейного траура.
   - Единственный брат моей жены погиб в Индии в прошлом году.
   В комнате снова воцарилось молчание.
   Затем герцог, словно растерявшись, повернулся к дочери.
   Враждебность исчезла и из ее глаз, и она уже совсем иначе смотрела на
графа.
   - Но  почему  же  вы  не  подождали?  -  спросила  она  еле  слышным,
прерывистым шепотом.
   - Но откуда  мне  было  знать,  как  мог  я  вообще  предположить,  -
театрально взмахнув руками, воскликнул  граф,  -  что  мой  дядя  и  его
единственный сын погибнут так нелепо, так трагично?
   Возникла многозначительная пауза.
   - В сложившейся  ситуации,  -  тщательно  подбирая  слова,  заговорил
герцог, - мне следует принести извинения за свои не правильные  суждения
о вас.
   - Может быть, выпьете что-нибудь освежающее? - предложил граф. - Ведь
вы прибыли из Лондона?
   - Мы заехали к вам по пути. Мы собираемся погостить у  сэра  Фрэнсиса
Дашвуда в Высоком Уикомбе, - объяснил герцог.
   - Я не видел его уже несколько лет, - заметил граф,  дабы  поддержать
беседу, - но надеюсь, теперь я смогу возобновить знакомство с ним.
   Пока они разговаривали, Луиза прошла в глубь  залы  и  устроилась  на
диване около камина, уставленного цветами.
   Она оглядывалась вокруг, и граф догадывался, какие чувства  обуревают
ею. То наверняка была смесь злости и зависти, поскольку  ей  не  удалось
воспользоваться шансом и стать хозяйкой Рок-Хауса, как она того страстно
желала.
   Нетрудно было догадаться, что, как только она  узнала,  какое  важное
положение приобрел он в обществе, не говоря уже  о  его  состоянии,  она
твердо решила сделать его своим мужем, о чем вовсе и не помышляла в  дни
их первых встреч.
   Поэтому она,  вероятно,  очень  усердно  старалась,  убеждая  герцога
действовать подобным образом.
   Ни одному отцу не доставляет удовольствия принуждать кого  бы  то  ни
было вступать в брак с его дочерью, и графу было чрезвычайно  любопытно,
сколько правды  об  их  близости  в  Виндзорском  замке  поведала  Луиза
герцогу.
   Тем не менее его собственный план сработал именно так, как он на то и
надеялся.
   Факт его женитьбы якобы в то время, когда он  ничего  не  представлял
собой  с  точки  зрения  положения  в  обществе,  должен  был  полностью
подорвать позицию герцога в  данном  щекотливом  деле.  Луиза  же  могла
теперь  лишь,  если  она  того  желала,  представить  Рокбрука  в   роли
влюбленного поклонника,  утратившего  всякую  возможность  удовлетворить
свою страсть.
   Но тут, словно ею вновь овладели подозрения, Луиза внезапно спросила:
   - Но если вы были бедны, как вы говорите, почему вообще вы  позволили
себе жениться?
   Граф ожидал этого вопроса и приготовил ответ заранее.
   -  Моя  жена  выросла  в  семье  военных  и  привыкла  справляться  с
хозяйством, не имея больших  средств,  -  объяснил  он.  -  У  нее  есть
собственный небольшой доход и дом неподалеку отсюда, где мы и  жили  бы,
когда я уезжал бы из полка.
   Все  его  объяснения  звучали  более  чем  правдоподобно,  и   герцог
примирительно сказал:
   - Конечно, если ваша жена всегда жила по соседству, вы знали ее много
лет.
   В эту минуту,  словно  спеша  хозяину  на  помощь,  в  комнату  вошел
дворецкий в сопровождении лакея, несущего поднос с бокалами и серебряное
ведерко со льдом, в котором покоилась открытая  бутылка  шампанского,  и
графу не пришлось больше громоздить ложь.
   Герцог с заметным удовольствием взял бокал.
   - Я непременно должен выпить за ваше здоровье, Рокбрук, - сказал  он,
- и я надеюсь, что смогу иметь удовольствие познакомиться с вашей женой.
   - Я уверен, для нее будет честь встретиться с вами, ваша светлость, -
ответил граф, - но поскольку она довольно застенчива,  я  думаю,  скорее
всего мы отложим ваше знакомство с ней до другого случая.
   Герцог был достаточно  опытным  в  светских  делах  человеком,  чтобы
понять графа. Не стоило вынуждать леди Луизу  и  новоиспеченную  графиню
сталкиваться друг с другом.
   - Что ж, вы, несомненно, правы, да и мы не  можем  оставаться  у  вас
долго, - согласился герцог.
   Однако он успел осушить еще несколько бокалов шампанского  и  обрести
блаженно-миролюбивое состояние духа,  прежде  чем  граф  проводил  их  к
карете и, стоя на лестнице, подождал, пока они скроются из виду.
   Луиза задержала его руку в своей, когда они прощались,  и  ее  взгляд
заставил его насторожиться.
   Выражение ее глаз слишком ясно поведало ему  о  ее  страсти  к  нему,
отнюдь не исчерпавшей себя. Потерпев неудачу сейчас,  не  сумев  поймать
его врасплох, она, несомненно, попытается  вновь  заманить  его  в  свои
сети, но уже иным способом, не  так,  как  сделала  это  при  первой  их
встрече.
   Но по мере того, как карета удалялась все  дальше  от  дома,  граф  с
чувством невыразимого облегчения все четче осознавал - эта  женщина  ему
больше не грозит. Страхи, мучившие его так долго, исчезли подобно туману
под лучами утреннего солнца.
   Он был свободен! Свободен  от  Луизы  и  ее  чудовищной  испепеляющей
страсти! Свободен от всего  этого  ужаса,  связанного  с  предполагаемой
женитьбой на женщине, которую он  ненавидел  и  презирал!  Улыбаясь,  он
вернулся в холл.
   - Попросите ее сиятельство присоединиться ко мне в салоне,  -  сказал
он дворецкому и вернулся в заполненную  цветами  комнату,  чтобы  налить
себе еще шампанского.
   Прежде чем выпить, он поднял бокал в символическом тосте.
   -  За  мое  будущее  счастье!  -  едва  слышно  произнес  он,  и  ему
показалось, что комната заполнилась ярким солнечным светом.
 
*** 
 
   Поддавшись необъяснимому порыву уйти куда-нибудь, где  она  могла  бы
остаться одна и подумать,  Пурилла  упорно  пробиралась  сквозь  заросли
кустарника. Джейсон следовал за ней по пятам.
   Выходя из салона, она услышала, еще не успев закрыть за собой  дверь,
слова герцога:
   - Вы, Рокбрук, по моему мнению, чрезвычайно  дурно  обошлись  с  моей
дочерью, и я требую от вас объяснения.
   Тон герцога, так же как и его слова, заставили ее сердце  сжаться  от
страха, и она  замерла,  придерживая  дверь  и  не  давая  ей  закрыться
полностью.
   Она слышала ответ графа. Теперь его слова разрешили наконец постоянно
мучившую ее все это время загадку, почему же он женился на ней и  почему
он скрывал ото всех точную дату их венчания.
   Теперь она знала все, и, хотя  ей  казалось  немыслимым  его  желание
избавиться от такой красивой и изысканной женщины, как леди  Луиза,  она
поняла, что их брак  был  для  него  всего  лишь  спасительным  решением
проблемы.
   Он совсем не любил ее, хотя она и пыталась убедить себя в обратном.
   "Я стала для него просто наименьшим  из  двух  зол",  -  думала  она,
шагая.
   Она не замечала ни лиловой,  ни  белой  сирени,  ни  жасмина,  аромат
которого  заполнял  воздух,  ни  цветов  миндального  дерева,  столь  же
недолговечных, хрупких и нежных, как румянец на ее юном лице.
   "Но разве я могла знать.., разве могла предположить, что только это и
требовалась ему от меня?"
   Ей тогда казалось, будто он своей твердой рукой решительно направляет
ее. Было невозможно противостоять ему.
   Ее внутренний голос убеждал ее,  что  так,  наспех,  нельзя  выходить
замуж, но все доводы графа оказывались весьма разумными и убедительными.
   - Но как же мне перестать любить его? - воскликнула она.
   Джейсон поднял голову, изумленный тем отчаянием, что слышалось в этом
родном для него голосе.
   - Он бесподобно красив, - продолжала она, - и я  с  каждым  днем  все
больше люблю его, но это не оправдывает его бегства от  прекрасной  леди
Луизы.
   Теперь она нашла объяснение тому, почему ее не оставляло  сомнение  в
существовании какой-то тайной причины (помимо полученной им травмы)  той
немыслимой спешки, с какой они поженились.
   Лишь эта отчаянно безрассудная любовь к нему не дала  ей  разобраться
во всем, заставила ее притвориться перед  самой  собой,  будто  подобная
спешка объяснялась его страстным  желанием  быть  с  нею,  обладать  ею.
Пурилла тогда поверила, что все объяснялось невозможностью для нее  жить
рядом с ним в Роке, не состоя  с  ним  в  браке.  Что  причиной  тому  -
отсутствие в доме других женщин, хотя нянюшка и не покидала их.
   Конечно, если бы он действительно хотел этого, ему  не  составило  бы
труда  найти  ей  компаньонку  среди  его  многочисленных   родственниц.
Впрочем, если вспомнить, как мало  она,  Пурилла  Кранфорд,  значила  во
мнении общества, никто вообще не придал бы значения,  живет  ли  в  доме
какая-нибудь компаньонка или нет.
   Вместо этого он воплотил в жизнь этот странный и теперь казавшийся ей
почти не правдоподобным план избавления от  грозившей  ему  женитьбы  на
дочери герцога, хотя Пурилла и не могла взять  в  толк,  почему  он  так
стремился избежать этого брака.
   Однако она посчитала очень разумной мысль графа, что офицер без гроша
в кармане вряд ли мог заинтересовать герцога в качестве будущего зятя.
   Пурилла хорошо знала, что в  именитом  полку,  подобном  гвардейскому
гренадерскому, каждый офицер вынужден большей частью жить на собственные
средства,  так  как  просуществовать   на   армейское   жалованье   было
невозможно.
   Ее отец часто обсуждал  с  нею  расходы,  требовавшиеся  от  офицеров
различных полков, поэтому она