себя  выбитым  из  колеи,  хотя
отдавал себе отчет, что тем из его друзей, кому станет известна вся  эта
история, его сомнения покажутся абсурдом.
   В   обществе,   в   котором   вращался   герцог,   любовные   истории
воспринимались в порядке вещей. Начало этой моде положил сам король  еще
будучи принцем Уэльским, когда, не скрывая, стал  отдавать  предпочтение
обществу  прекрасной  Лили  Лангтри:  затем  "джерсийская   Лили"   была
вытеснена  другими  красавицами.  В  настоящий  момент  Его   Величество
удостоил своим вниманием миссис Джордж Кеннел, что ни для кого  не  было
секретом.
   С тех пор, как только Дрого мог припомнить, приемы в Котильоне всегда
сопровождались  любовными  историями  гостей  его  матери.  Он  не   мог
вспомнить,  в  каком  возрасте  он  понял,  что  его  мать  тоже   имела
любовников, которые, на время во всяком случае,  делали  Котильон  своим
домом.
   Всегда это был кто-то, подобный Гарри,  сопровождавший  ее  во  время
прогулок,  бывший  ее  партнером  в   бридж   по   вечерам,   льстивший,
прислуживающий и угождающий ей непрестанно.
   Поэтому Эмили в порядке вещей  воспринимала  то,  что  ее  сын  имеет
любовные связи и его избранница на текущий момент приглашалась на каждый
прием в Котильоне до тех пор, пока необходимость в этом  не  отпадала  и
новая леди не сменяла предыдущую.
   В жизни Дрого было много женщин. Одни вызывали одобрение его матери и
друзей, и он появлялся с ними везде, имена других держались  в  секрете,
Дрого встречался с ними только в Лондоне и никогда не упоминал о  них  в
Котильоне.
   В  том,  что  Дрого  влюбился  в  Лили  Бедлингтон,  не  было  ничего
неожиданного ни для его матери, ни для его друзей, которые видели в этом
только проявление его хорошего вкуса. Лили была  одной  из  них,  и  они
любили ее. Она была persona grata в Котильоне.  К  этой  любовной  связи
относились благосклонно, как к само собой разумеющейся, так же как  и  к
тому, что  рано  или  поздно  он  женится.  Эмили  Роухэмптон  частенько
заговаривала об этом:
   - Я удалюсь в Довер-Хаус. Мне будет жаль покинуть Котильон, но иногда
мне кажется занимательным поменять в нем  хозяйку.  Вполне  возможно,  я
отправлюсь путешествовать в Индию. У меня никогда не находилось  времени
для этого, хотя некий любезнейший махараджа настойчиво  приглашал  меня.
Еще я собираюсь посетить Америку  -  Вандербильты  зовут  меня  снова  и
снова.
   И, разумеется, у меня будет собственный  дом  в  Лондоне.  Твоя  жена
предпочтет Роухэмптон-Хаус, но я говорю о небольшом доме на Керзон-стрит
или Беркли-стрит. Возможно, я буду принимать тебя в нем иногда...
   Герцог  хорошо  изучил  интонации  материнского  голоса  и  прекрасно
понимал, что  обозначают  этот  тон  и  улыбка.  Он  чувствовал  смутное
раздражение от того, что  ему  так  прозрачно  намекают  на  возможность
супружеской измены еще до того, как  он  избрал  себе  жену.  Теперь  он
сделал свой выбор.
   Корнелия и Дрого подошли  к  пруду,  заросшему  кувшинками.  Корнелия
смотрела на воду, стоя с опущенной головой. Ее лицо было скрыто от  него
широкими полями ее шляпы.
   - Красиво, правда? - спросил герцог.
   - Да, очень, - тихо отозвалась она.
   "Как сможем мы вытерпеть всю жизнь вместе? - неожиданно подумал он. -
Неужели у нее нет ни собственного характера, ни собственных интересов?"
   До этого он чувствовал к Корнелии жалость, но теперь внезапно  ощутил
только злость и раздражение. Лили была права. Он даст ей свое имя,  свой
громкий титул, и этого ей будет предостаточно.
   - Ну, теперь, когда вы  насмотрелись  на  пруд,  может,  мы  вернемся
обратно к моей матери? - резко спросил герцог.
   Корнелия вмиг растеряла  все  мысли  и  слова,  которые  были  у  нее
заготовлены для беседы. Из-за того, что голова ее  была  низко  опущена,
герцог не заметил, что щеки ее неожиданно  залились  ярким  румянцем.  В
прежнем молчании они вернулись  к  тому  месту,  где  герцогиня  с  Лили
оживленно болтали. Герцог оставил Корнелию в их обществе и  один  быстро
направился к дому.
   Лили была глупа во многих отношениях, но только не там, где на  карту
были поставлены ее  собственные  интересы.  Она  сообразила,  что  Дрого
крайне  раздражен  и,  возможно,  склонен  пересмотреть  то,   что   она
спланировала. Поэтому после возвращения из Котильона она употребила  все
свои усилия на то, чтобы предотвратить разрыв.
   Герцог и Корнелия виделись каждый  день,  но  никогда  не  оставались
вдвоем. Лили следила за этим. Новость о помолвке была  большим  событием
сезона. Жениха и невесту приглашали наперебой, устраивая ленчи, обеды  и
приемы в их честь.
   Дом лорда Веллингтона на Парк-лейн был наводнен визитерами.
   Лили крайне искусно управлялась со всем.
   Корнелия отчаянно желала побыть с герцогом наедине и молила о  случае
поговорить с ним без участия третьих лиц, но это было невозможно.
   И хотя она видела герцога  каждый  день,  они  продолжали  оставаться
такими же незнакомыми и чужими друг другу людьми,  как  и  в  тот  день,
когда они впервые танцевали вместе в Лондондерри-Хаус.
   Они посещали бал за балом, обед за обедом в обществе друг друга.  Они
ездили за город, катались в  Гайд-парке,  уезжали  для  игры  в  поло  в
Харлингэм и в теннис - в Уимблдон. И, хотя герцог всегда был подле  нее,
Корнелия чувствовала,  что  они  разделены  пропастью  более  широкой  и
глубокой, чем Ирландское море.
   В действительности же дни проходили для  нее  как  в  тумане,  сквозь
который она не могла воспринимать реальность. Корнелия чувствовала  себя
так, как если бы она окончательно утратила силу воли или перестала  быть
самой собой. Часами она должна  была  безропотно  выстаивать  в  одежде,
приколотой к ней булавками, в  мастерских  портних.  Примерялись  шляпы,
вечерние туалеты, нижнее белье, туфли, перчатки и чулки.
   Тетя Лили все решала за нее. И только оставаясь наедине с  Виолеттой,
Корнелия вновь становилась собой и могла говорить о том,  что  лежало  у
нее на сердце.
   - Я жду не дождусь, когда все это  закончится,  Виолетта.  Скорей  бы
выйти замуж и уехать от всей этой  суеты.  Я  хочу  быть  вдвоем  с  его
светлостью.
   - Вы очень устанете, если будете делать так много всего, мисс. Должны
ли вы обязательно ехать на бал сегодня вечером?
   - Да, конечно, - ответила Корнелия, - и, кроме того, я хочу быть там.
Я  хочу  увидеть  его  светлость.  Мы  будем  танцевать  вместе.  Но,  к
сожалению, очень трудно беседовать во время танца. И, ах! Виолетта! Я до
смешного стесняюсь его.
   В Ирландии я не стеснялась никого. Обычно я болтала без остановки  до
тех пор, пока окружающие не начинали подсмеиваться  и  говорить,  что  я
болтушка. Я не стеснялась друзей отца, которые приходили к нам в дом. Мы
поддразнивали друг друга, а потом смеялись вместе. Здесь все иначе.
   Друзья тети Лили говорят о вещах, которых  я  не  понимаю,  о  людях,
которых я не знаю. А если я пытаюсь присоединиться к их беседе, они  тут
же замолкают, уставившись на меня.
   - Если хотите знать мое мнение,  мисс,  вы  посещаете  слишком  много
балов, - сказала Виолетта. - Почему бы вам не предложить  его  светлости
побыть вдвоем? Например, прогуляться вместе в парк.
   - Если бы я только могла, - вздохнула Корнелия. - Но  я  не  уверена,
что тетя Лили допустит это. Когда я предложила  ей  сделать  так,  чтобы
вокруг нас было поменьше гостей, она рассердилась. Только одно хорошо  в
замужестве, Виолетта. Я стану свободной. Если ты  девушка,  то  тебе  не
разрешено думать и поступать по-своему.
   - Вы совсем-совсем уверены, мисс,  что  хотите  выйти  замуж  за  его
светлость?
   Корнелия в удивлении подняла глаза на свою горничную.
   - Конечно, Виолетта. Я говорила тебе,  что  даже  не  могу  выразить,
насколько сильно я люблю его. Когда он входит в  гостиную,  я  чувствую,
что задыхаюсь, а затем, неожиданно, удивительная дрожь пробегает по мне.
Когда он рядом, я как в раю. Я ощущаю его присутствие везде,  а  в  один
прекрасный день мы будем навсегда принадлежать друг другу!
   - Я надеюсь, что вы будете очень счастливы,. мисс,  -  тихим  голосом
произнесла Виолетта.
   - Я знаю, что буду, - доверительно сказала Корнелия. Она  глянула  на
палец, украшенный бриллиантом в форме сердца. - Сердце! Свое  сердце  он
вручил мне. Виолетта, я такая счастливая - ужасно, ужасно счастливая!
   Виолетта издала непонятный сдавленный звук и  отвернулась,  казалось,
целиком погрузившись в уборку спальни.
   Корнелия с мечтательным выражением на лице продолжала свою  болтовню,
обращаясь скорее к себе, чем к горничной:
   - Меня пугает  мысль,  что  я  должна  буду  присматривать  за  таким
огромным поместьем, как Котильон, да еще большим  домом  в  Лондоне.  Но
затем я вспоминаю, что его светлость будет рядом со мной. Я не верю, что
что-то может страшить рядом с герцогом, кроме, может,  него  самого.  Он
пугает меня иногда, когда взгляд его делается сердитым или раздраженным.
Я смотрела на него вчера вечером за обедом и  внезапно  поняла,  что  он
хочет того же, что и я. Чтобы вокруг него не сидели все эти люди,  чтобы
он мог уединиться со мной и поговорить  там,  где  нет  болтовни,  шума,
оркестра.
   - Вы уже сказали его светлости,  какую  любовь  испытываете  к  нему,
мисс? - спросила Виолетта.
   - Конечно, нет, - ответила Корнелия. - Я слишком стесняюсь произнести
это вслух. Но я думаю, он все понимает.  Возможно,  он  тоже  стесняется
меня, потому что он ни разу еще не заговаривал со мной о любви.  Но  раз
он предложил мне выйти замуж за него, значит, он любит меня.
   Чего же больше может мужчина предложить женщине, которую любит!
   - Ax, мисс, мисс! - воскликнула Виолетта, но Корнелия не слушала ее.
   - Тетя Лили все время твердит мне, какая я  удачливая,  -  продолжала
она. - Она говорит мне это всякий раз, и в Котильоне, и в  Лондоне.  Она
показала мне других девушек, которые хотели бы выйти замуж  за  герцога,
но на которых тот не обращал внимания. Она  думает,  что  я  не  понимаю
своего счастья. Но это не так, я все понимаю, я только не  могу  словами
выразить свой восторг.
   Я не могу признаться ей, что творится в моем  сердце.  И  еще  меньше
могу признаться его светлости.
   - Примите мой совет, мисс: вы должны сами управлять  своей  жизнью  и
делать то, что хочется вам, а не  то,  чего  хочет  от  вас  ее  милость
госпожа Бедлингтон.
   Корнелия взглянула на горничную и улыбнулась.
   - Тебе не нравится ее  милость,  правда,  Виолетта?  Нет,  можешь  не
отвечать мне. Я знаю, ты  пытаешься  не  выдавать  своих  чувств,  но  я
замечала, как меняется выражение твоего лица, когда тетя Лили  входит  в
комнату. Я знаю, ты не любишь ее. Интересно,  почему?  Все  восторгаются
ею. И это неудивительно, ведь она такая красивая.
   - Да, это правда, ее милость очень  красива,  -  коротко  согласилась
Виолетта.
   - Я хотела бы походить на нее, но  я  знаю,  что  никогда  не  смогу.
Никакие парикмахеры и  портнихи  в  мире  не  помогут  мне  стать  такой
привлекательной, как тетя Лили.
   - Почему вы не  расстанетесь  со  своими  очками,  мисс?  -  спросила
Виолетта.
   - Я раскрою тебе тайну: я собираюсь снять их в день свадьбы. Я просто
не смогу сейчас предстать перед друзьями тети  Лили,  если  сниму  очки.
Думаю, будет лучше, если  я  буду  прятать  свои  глаза,  чтобы  они  не
догадались, что я о них думаю.
   - А что же его светлость?
   Корнелия неожиданно смолкла.
   - Я надеялась.., да, я надеялась, что он попросит  меня  снять  очки,
когда мы останемся наедине,  но  он  никогда  не  заговаривал  об  этом.
Правда, мы никогда не остаемся вдвоем. Так я не буду дожидаться, пока он
попросит меня об этом.
   Я сниму их под покровом вуали, когда войду в церковь.
   - Я  рада  этому,  мисс.  Кто-нибудь  говорил  вам  уже,  что  у  вас
удивительные глаза?
   - Нет, в Англии никто.
   - Конечно, нет, мисс.  Потому  что  никто  здесь  не  видел  вас  как
следует.
   - Это правда.
   - Может быть, вы все-таки снимете очки, мисс?
   - Нет, не раньше свадьбы.., только если его светлость  попросит  меня
прежде об этом.
   Как уже сказала  Корнелия  Виолетте,  она  никогда  не  оставалась  с
герцогом наедине. Когда они посещали Оперу, герцог сидел в ложе рядом  с
ней, но тут же рядом находилась тетя Лили, и любое слово,  как  бы  тихо
Корнелия ни произнесла его, могло быть ею подслушано. Когда  они  ездили
кататься в парк, герцог сидел напротив Корнелии,  спиной  к  кучеру,  но
тетя Лили неизменно была рядом с ними. Она беспрерывно болтала о  вещах,
забавлявших и развлекавших герцога, и выглядела необыкновенно эффектно в
боа из перьев, обвивавшем ее плечи, и с зонтиком от  солнца,  защищавшим
от солнечных лучей ее изумительную кожу.
   По мере того как приближался день свадьбы, Корнелия обнаружила, что и
без того нечастые моменты ее свиданий с герцогом становятся все  реже  и
короче. Трудно было выкроить хоть минуту в день, когда  бы  Корнелия  не
была занята покупками или примерками или не писала  письмо  за  письмом,
благодаря за свадебные подарки, которых  с  каждым  днем  прибывало  все
больше.
   Уже можно было заставить стол площадью в несколько  акров  всем  этим
фарфором, хрусталем, серебром, огромным количеством ювелирных украшений:
колец, брошей, браслетов. Корнелия рассматривала все и  восхищалась.  За
день до свадьбы ее дядя преподнес ей жемчужное колье.
   - О, дядя Джордж, как вы добры ко мне! - воскликнула  Корнелия.  -  Я
никогда и не мечтала иметь такую прекрасную вещь! Я надену  его  в  день
свадьбы.
   - Лучше не делать этого, - заметила Лили. - Жемчуг означает слезу.
   - Я уверена, что этот  чудесный  жемчуг  означает  что-то  другое,  -
отозвалась Корнелия. - И я не боюсь суеверий. Я надену его, потому  что,
вы это знаете, я очень удачливая!
   Она слегка покраснела, когда произнесла эту фразу,  и  заметила,  что
улыбка сошла с лица Лили.
   - Надевай что хочешь, - сказала Лили резко,  -  но  только  потом  не
жалуйся, что я не предупреждала тебя.
   - В самом деле, Лили, - вмешался лорд Бедлингтон, - ты говоришь  так,
будто ожидаешь заранее, что Корнелия будет несчастлива!
   - Все невесты плачут во время медового месяца,  -  уклончиво  сказала
Лили, - Это очень волнующее время.  Ты  помнишь,  Джордж,  как  часто  я
плакала?
   Корнелия улыбнулась, но при этом  подумала  про  себя,  что  ее  тетя
глупа. Радуясь своему жемчугу, она не устояла  перед  порывом  броситься
наверх, чтобы продемонстрировать его Виолетте.
   Но в спальне никого не оказалось.
   Корнелия приложила жемчуг к своей шее, и он  показался  ей  теплым  и
нежным. Корнелию восхищало, как привлекательно выглядит он на ее коже, и
мечтала, как герцог тоже будет восхищаться им.
   Герцогиня Роухэмптон среди прочих подарков тоже прислала ей украшения
- диадему, бриллиантовое колье и длинные серьги в виде капель.
   Но как бы ни были они роскошны и красивы, Корнелия предпочитала  свой
жемчуг. Своим переливчатым блеском и легкостью он почему-то напомнил  ей
Ирландию, ее небо после дождя и реку во время разлива.
   Корнелию печалило,  что  никто  из  ее  ирландских  друзей  не  будет
присутствовать на свадьбе.
   Она  написала  пригласительные  письма  всем,  кого  знала,  и   даже
намеревалась оплатить их дорогу.  Но  ей  ответили,  что  Англия  -  это
слишком далеко и никто не будет выполнять за них работу, пока они  будут
веселиться на свадьбе.
   Корнелия все это понимала, но все же сердце ее  щемило  от  грусти  и
одиночества. Завтра настанет самый важный день в ее жизни, а  она  будет
окружена чужими людьми. И все же она бесстрашно смотрела в будущее.  Она
радовалась, что с завтрашнего дня все  в  ее  жизни  переменится.  После
свадьбы они уедут отсюда вдвоем с герцогом туда, где они  смогут  узнать
друг друга. Это будет не  Котильон,  подавляющий  ее  своим  величием  и
многолюдьем. Они отправляются в Париж.
   Тетя Лили посвятила ее в планы герцога на медовый месяц, и  Корнелия,
которая сама не могла  ничего  предложить,  всецело  положилась  на  его
выбор. Корнелия издала легкий вздох удовлетворения при  мысли,  что  они
уедут послезавтра вдвоем, сопровождаемые только камердинером  герцога  и
Виолеттой, и сумятица последних  недель  останется  позади.  Бесконечные
примерки, совещания с парикмахерами  и  маникюрщицами  отнимали  все  ее
время и истощали все силы.
   Жемчуг  согревал  шею  Корнелии.  Тетя  Лили  может  сколько   угодно
говорить, что он означает слезы, но она полюбила его. Корнелия  все  еще
разглядывала себя в зеркало над туалетным столиком, когда Виолетта вошла
в комнату.
   - Я думала, что вы внизу, мисс, - удивленно воскликнула горничная.
   - Почему я должна быть внизу?
   - Но его светлость здесь, - ответила Виолетта.
   Корнелия живо обернулась к ней:
   - И никто не сказал мне об этом. И, конечно, в доме никого нет?
   - Его милость уехал, я знаю, -  сказала  Виолетта,  -  потому  что  я
видела, как он садился в карету. Что касается ее милости, то я не знаю.
   - Ее тоже нет, - ответила Корнелия. - Она  говорила,  что  собирается
навестить леди Уимборн и вернется только к обеду. Ах, Виолетта!
   Это замечательно! А я сижу здесь и любуюсь  своим  жемчугом.  Быстрее
причеши меня.
   Но Виолетта уже взяла в  руки  щетку,  пока  Корнелия  тараторила,  и
минутой позже Корнелия уже спешила вниз по ступенькам. Она  с  волнением
думала о том, что ей представилась  возможность  повидаться  с  герцогом
наедине. Тетя Лили проявила настойчивость в том, чтобы  у  них  не  было
возможности увидеться  сегодня.  Герцог  устраивал  вечером  холостяцкую
вечеринку, в то время как Корнелии полагалось отправиться в постель  как
можно раньше, чтобы лучше выглядеть в день своей свадьбы.
   Может быть, он пришел, чтобы сказать ей что-то важное.., возможно, он
почувствовал, что день тянется очень долго,  когда  они  не  видят  друг
друга. Это то, что ощущала сегодня сама Корнелия с самого утра, с тоской
думая, что целая вечность должна пройти, прежде чем они  встретятся  уже
перед алтарем.
   Корнелия вошла в гостиную. Но там не  было  никого.  Она  замерла  на
секунду, чувствуя, как разочарование обжигает ей  душу.  Ей  так  сильно
хотелось увидеть герцога! А он, не дождавшись никого, уже ушел.
   С печальным вздохом, медленно Корнелия закрыла двери гостиной.  Когда
она пересекала широкую лестничную клетку, собираясь вернуться обратно  к
себе, ей послышались голоса.
   С секунду она озиралась, пытаясь понять,  откуда  они  доносятся,  но
затем взгляд ее наткнулся на дверь, ведущую в будуар ее тети. Ее чувство
разочарования усугубилось. Герцог не ушел, но тетя Лили вернулась домой,
и они беседуют вдвоем в ее будуаре.  Медленно,  почти  не  чувствуя  под
собою ног, Корнелия пересекла лестничную площадку  и  небольшой  коридор
перед будуаром. Она была уверена, что герцог пришел с целью увидеть  ее,
и только неожиданное возвращение тети Лили помешало этому. Но она должна
увидеть его, хотя бы мельком.
   Корнелия уже положила руку на дверную ручку  и  собралась  нажать  на
нее, как голос герцога, взволнованный и настойчивый, остановил ее.
   - Нет причин сердиться на  меня,  Лили.  Я  хотел  увидеть  тебя.  Ты
понимаешь, что я вынужден уехать на целый месяц?
   - Ты, должно быть, с ума сошел, раз идешь на такой риск! - отозвалась
Лили. - Когда я получила твою записку в доме Уимборнов,  я  решила,  что
это Корнелия вызывает меня, что  что-нибудь  стряслось  с  ее  свадебным
нарядом.
   - Я предвидел, что ты подумаешь что-то в этом роде. Я видел  Джорджа,
который сидел за бриджем в клубе, и понял, что он не вернется домой  еще
несколько часов. Это был мой последний шанс, и я решил использовать его.
   - Дрого, ты совершаешь безумные поступки.
   Но я, возможно, прощу тебя.
   - Лили, ты так прелестна! Я люблю тебя, как никогда!
   - Еще бы! После того, как я измучила  всю  себя  в  приготовлениях  к
тво