липп. Думаю, этим все сказано.
     Он невольно опустил глаза, не в силах выдержать ее взгляд, и повернулся к двери. Там его дожидалась надзирательница.
     Обратившись к ней, он проговорил хрипло, словно собственный голос отказал ему:
     - Позаботьтесь о заключенной и проследите, чтобы у нее было все, что она пожелает, иначе вы об этом пожалеете.
     - С ее милостью все будет в порядке, - отозвалась надзирательница. - Не беспокойтесь, сэр. Мы всегда делаем все, что можно, для тех, у кого есть деньги, чтобы заплатить нам.
     После этого заявления она хрипло захохотала, а сэр Филипп вполголоса чертыхнулся и быстро пошел прочь по длинному темному коридору. Надзирательница проводила его взглядом, а потом, повернувшись к Tee, резко прокаркала:
     - С вас по десять шиллингов за комнату, миледи. А если хотите, чтобы сюда доставили вашу мебель, за это надо будет платить особо. Еду вам принесут, какую вы закажете. Это будет стоить два шиллинга. Если хотите, чтобы у вас убирали и вам прислуживала какая-нибудь женщина, это будет стоить пять шиллингов в день.
     Тея открыла кошелек, который был у нее с собой, и дала надзирательнице две гинеи. Та отметила, что кошелек у новой заключенной увесистый, с подобострастной улыбкой взяла деньги и попробовала каждую монету на зуб, чтобы убедиться, не фальшивые ли они.
     - И что ваша милость пожелают на сегодня? Может, бутылку вина? Вы только скажите, я пошлю мальчишку через дорогу. Он все купит.
     - Мне ничего не нужно, - ответила Тея.
     Похоже, надзирательницу это разочаровало. Звякнули монеты, которые она опустила в карман платья.
     - Я должна вас тут запереть, - объявила она, направляясь к двери. - Так что если вам что-нибудь понадобится, кричите. Рано или поздно вас кто-нибудь услышит. Если, конечно, внизу будут не слишком шуметь.
     Проговорив это, она ухмыльнулась, так что стали видны отвратительные гнилые обломки зубов. А потом она ушла, и в замке повернулся ключ.
     В ту ночь Тея не спала, даже не ложилась: одного взгляда на грязные одеяла и рваные простыни было достаточно, чтобы внушить ей глубокое отвращение. Она сидела на стуле, не решаясь даже прислониться к прямой деревянной спинке. Теперь ей было понятно, как важно в тюрьме иметь свою мебель. Грязные комнаты наверняка кишели паразитами, и это вызывало у девушки настоящий ужас. Но вряд ли она уснула бы даже на чистой и мягкой постели.
     Хотя окна этих комнат выходили на улицу, вой, визг и крики несчастных доносились и сюда.
     Временами Tee казалось, что подобные звуки могут издавать только дикие звери. А когда она вспоминала заключенных, которых видела в тюремном дворе, то думала, что, возможно, они действительно утратили человеческий облик.
     Сидя перед нерастопленным камином, Тея постепенно начинала понимать, в каком сложном положении оказалась.
     Она не представляла себе, откуда стало известно о смерти Христиана Дрисдейла, но почему-то не сомневалась, что здесь не обошлось без участия Барбары Каслмейн.
     Сэр Филипп явился арестовать ее непосредственно после визита в апартаменты этой дамы. Если бы леди Гейдж заранее знала, что он собирается сделать, она не пришла бы в гости к леди Дарлингтон раньше мужа.
     Утром адвокат сообщил Tee некоторые подробности выдвинутых против нее обвинений, а спустя еще несколько дней принес и более неприятные известия.
     - Им удалось обнаружить тело мистера Дрисдейла, - сообщил он Tee. - Я знал, что последние два дня его могилу разыскивали, но прошлым вечером им удалось ее найти, и останки доставили в Лондон.
     - А что это меняет? - спросила Тея. - Они и так знали, чего он мертв.
     - Его считали мертвым, потому что какой-то человек дал показания о том, что видел, как его убили. Но это нужно было доказать. Теперь, когда тело нашли, это будет сделать нетрудно.
     - Человек, который видел, как он был убит? - переспросила Тея. - Значит, показания против меня дал один из кучеров!
     - Да, - подтвердил адвокат. - Сейчас он сержант королевского полка и, насколько я понимаю, станет главным свидетелем обвинения.
     Тея попыталась вспомнить кучеров, но в ее памяти возникли только две туманные фигуры, которые сначала прятались под деревьями, а потом поспешно подняли гинеи, которые им бросил разбойник, и удалились, выполняя его приказание.
     - И все обвинение основано на словах одного этого человека? - спросила она.
     - Вас арестовали только на основе его показаний. Этого, в сущности, недостаточно, но сэра Филиппа понудила действовать некая дама, чья власть при дворе порой стоит выше приличий и должных процедур.
     Адвокат говорил так сухо, что Тея поняла, сколь мало он симпатизирует леди Каслмейн.
     - Я уже заявил протест по этому поводу, - продолжал адвокат. - Однако он не будет иметь особого значения теперь, когда появились новые свидетельства против вас, так что принятые меры оказались оправданными.
     - Понимаю, - тихо отозвалась Тея.
     Адвокат заглянул в свои записки.
     - Был допрошен священник, который совершил ваше бракосочетание. Насколько я понял, его показания не оставляют сомнений в том, что церемония происходила в полночь, как и сказано в обвинении.
     - Я этого и не отрицала.
     - Трудность теперь заключается в том, чтобы доказать существование вашего разбойника. Никто не пытается утверждать, будто вы собственноручно убили своего мужа. Но если обвинению удастся доказать, что вы наняли убийц, то случившееся будет расцениваться как убийство.
     По мере того как адвокат излагал дело, Тея убеждалась в том, насколько хитроумно действовала леди Каслмейн. Девушка была уверена, что кучер рассказал правду: у него не было оснований сомневаться, что карету остановил разбойник, как и подозревать, что поединок не был честным: два джентльмена, одинаково умело владеющие шпагой, сражались на дуэли в соответствии с многовековыми традициями.
     Очевидно, именно леди Каслмейн извратила его рассказ, чтобы осуществить свой план мести. Однако Тея понимала, как трудно будет объяснить, что у нее действительно оказались деньги Христиана Дрисдейла.
     Пока вопрос о происхождении ее состояния не поднимался, но Тея не сомневалась: рано или поздно выяснится, что Христиан Дрисдейл вез в карете собранные им налоги. А тогда любой человек сможет сообразить что к чему. Ведь к моменту реставрации почти все семьи роялистов лишились своих денег, а о конфискации поместий маркизата Стейверли было всем известно.
     Немало людей, знавших ее отца и его братьев, выражали удивление по поводу того, что Тея оказалась богатой наследницей. Их любопытство было настолько явным, что с тем же успехом они могли бы напрямик спросить ее, откуда у нее деньги.
     Тея понимала, что, как только это любопытство прорвется наружу, ее оправдания, и без того не слишком убедительные, станут еще сомнительнее. В сущности, в суде будут рассуждать очень просто.
     Христиан Дрисдейл, немолодой сборщик налогов, увлекся хорошенькой дочкой одного из аристократов, в доме которого бывал регулярно. Девушка, не решаясь признаться родным в том, что хочет выйти за него замуж, согласилась бежать с ним в ночь. Однако она просто позарилась на его состояние, поэтому наняла убийц, которые выволокли жениха из кареты сразу же после свадьбы, закололи и помогли его жене скрыться с добычей.
     В такую историю было легко поверить. Конечно, решила Тея, у кого-то она сама вызовет сочувствие как член семьи, неизменно преданной Стюартам, но немало найдется и готовых поверить в то, что она способна на преступление. Многих добропорядочных людей в Англии раздражала разнузданная погоня за удовольствиями, которая стала почти законом среди обитателей Уайтхолла.
     Ио снова и снова Тея утверждалась в своем намерении, что бы ей ни грозило, не выдать своего возлюбленного, который спас ее от жизни, которая была бы страшнее смерти.
     - Итак, опишите того разбойника, - требовал ее адвокат. - Какого он роста?
     - Не помню, - солгала Тея.
     - Что на нем было надето?
     Тея снова покачала головой.
     - Но ведь вы должны были запомнить хотя бы цвет его камзола! - не сдавался мистер Добсон.
     - Боюсь.., боюсь, что я забыла. Я.., я на него почти и не смотрела.
     Адвокат медленно положил перо, всем своим видом показывая, что готов с досадой швырнуть его на пол.
     - Обвинение утверждает, - проговорил он ледяным тоном, - что вы с этим разбойником ушли в лес, пока слуги рыли могилу для того, кто только что стал вашим мужем. Вы пробыли там с ним довольно долго, а вернулись на поляну, опираясь на руку разбойника.
     - Я.., я ничего этого не помню! - пролепетала Тея.
     - Но уходили вы в лес с тем человеком или нет?
     - Я.., я не помню.
     - Леди Пантея, вы скрываете от меня правду! - выкрикнул адвокат. - Я отказываюсь понимать, зачем вы пытаетесь защитить того человека, почему не хотите описать мне его. Но вы делаете именно это. Вы его видели, вы с ним разговаривали, вы были с ним в лесу и в то же время утверждаете, что ничего о нем не помните. Полагаю, у вас есть причины для подобной уклончивости, но какими бы они ни были, я умоляю вас рассказать мне все: если вы не будете откровенны, то дело можно считать проигранным.
     Тея поднялась на ноги.
     - Я хочу сказать вам нечто, мистер Добсон, - проговорила она негромко. - Наверное, вы сочтете меня неблагодарной и, возможно, даже сумасшедшей, но, поверьте мне, это отнюдь не так. Я просто делаю то, что считаю правильным.
     Мистер Добсон, я больше не нуждаюсь в ваших услугах.
     Адвокат изумленно воззрился на нее, а потом резко проговорил:
     - Вы хотите сказать, что предпочитаете воспользоваться услугами другого поверенного?
     - Нет-нет! - поспешно ответила Тея. - Вы сделали все возможное, чтобы мне помочь. И, не сомневайтесь, я очень ценю ваши труды. Но я решила, что не стану пользоваться услугами защитника. Я постараюсь как можно лучше ответить на те вопросы, которые мне будут задавать, но я предпочитаю, чтобы мои интересы никто не представлял.
     - Это безумие! - с трудом выговорил адвокат.
     - Я опасалась, что вы подумаете именно так, но я твердо решила. Я буду присутствовать на суде и, насколько возможно, буду стараться себя защитить.
     - Но.., но это же невозможно! - пролепетал мистер Добсон.
     - Закон это запрещает? Мне не разрешается самой представлять свое дело? - спросила Тея.
     - Нет, законом это не запрещено, и вы можете поступать, как пожелаете, но только сумасшедший может пойти на такое!
     - Тогда считайте меня сумасшедшей, - улыбнулась Тея. - Но так будет лучше. Я не могу ответить на ваши вопросы. Я не могу сделать то, что вы хотите, поэтому мне не хотелось бы втягивать вас вдело, которое вы с самого начала считаете безнадежным.
     Мистер Добсон отложил свои записи:
     - Леди Пантея, не могу передать, как я сожалею о вашем решении, но не могу и не признать, что, возможно, вы правы.
     Если вы не хотите или не можете дать мне нужные сведения, если вы не позволяете мне подготовить дело, вам лучше самой попытаться защитить себя. Вы очень красивая молодая женщина, если мне позволено заметить это, не оскорбляя вас. Есть вероятность, что ваша красота склонит присяжных на вашу сторону скорее, чем это могли бы сделать юридические доводы. Как бы то ни было, я могу только пожелать вам удачи и пообещать, что, если я вам понадоблюсь, если вы измените свое решение до начала судебных заседаний, я буду к вашим услугам.
     - Благодарю вас, мистер Добсон.
     Тея протянула ему руку, а когда за ним закрылась дверь, облегченно вздохнула. Решение далось ей нелегко, но она была уверена, что поступает правильно. Теперь, избавившись от настойчивых расспросов, девушка почувствовала глубокое облегчение. Ей было трудно лгать, трудно предвидеть ловушки, подстерегавшие ее при каждом слове. Она будет на суде одна, и почему-то ей казалось, что это не так страшно, как разговаривать с адвокатом.
     Она взволнованно прошлась по своей гостиной. Ожидание казалось самым тяжелым в ее положении. Если бы суд назначили немедленно, чтобы самое плохое закончилось и ей вынесли приговор! Пребывание в тюрьме было невыносимым.
     Если обвинение добьется своего, ее ждет смертный приговор. Тея закрыла лицо руками. Она считала себя трусихой. Но потом она вспомнила о том, как умер Ричард - с улыбкой на губах и молитвой за своего короля, который находился по другую сторону пролива. Она не сможет быть такой храброй, как он. Но девушка понимала, что страшится не столько смерти, сколько собственной трусости.
     Тея пыталась представить, какие чувства испытывал Ричард, когда был заключен здесь до суда. Ему-то не пришлось долго ждать. Его схватили в какой-то таверне на окраине Лондона и после двух дней заключения отправили на эшафот.
     Иногда по ночам Tee казалось, что Ричард где-то рядом.
     Она шептала его имя и пыталась духовным зрением увидеть его, чтобы успокоиться, уверившись, что душа его живет.
     Как многие до нее, Тея гадала, что лежит за вратами смерти.
     Существует ли жизнь духа, жизнь гораздо более полная и прекрасная, чем земная?
     Она подолгу молилась, пока слова молитвы не теряли смысл и не превращались в одно томительное стремление к Богу.
     Всю свою жизнь Тея читала молитвы, ходила в церковь, но только теперь почувствовала, насколько непонятной оставалась для нее сама сущность молитвы. Теперь все ее существо молило Небеса даровать ей утешение, и она поняла, что молитва - это нечто невообразимо трудное. На ее молитву не было ответа, и порой девушка чувствовала себя совершенно забытой и Небом, и миром.
     Но сейчас, расхаживая по гостиной, Тея вдруг ощутила прилив удовлетворения: у нее хватило сил отказаться от услуг адвоката. Она не была уверена в том, что ей не изменит мужество, тем более что ни адвокат, ни ее двоюродная бабка не поняли бы мотивов ее решения. И все же она это сделала!
     Значит, не такая уж она трусиха. Что бы ни ждало ее в будущем, у нее достанет сил это перенести.
     Какое-то умиротворение воцарилось в душе Теи. Ушли волнение и боль последних недель. На смену им пришла уверенность в том, что она не одинока и не забыта.
     Через какое-то время дверь ее камеры открылась, и надзирательница впустила леди Дарлингтон. Тея бросилась в ее объятия. Расцеловавшись, они уселись рядышком па диване, взявшись за руки.
     Леди Дарлингтон прислала в тюрьму мебель, ковры, постельное белье и другие вещи, но хотя комната очень изменилась, все-таки это была тюремная камера, где Тею удерживали силой. Для них обеих это унижение казалось самым непереносимым.
     - Как у тебя дела, милая? - спросила леди Дарлингтон.
     - Неплохо, тетя Энн. А вот вы о себе не заботитесь. У вас усталый вид, и вы похудели с тех пор, как мы виделись в последний раз.
     Графиня действительно очень страдала от унижений, связанных с арестом Теи. Леди Каслмейн могла быть довольна: вдовствующая графиня стремительно старела, кожа ее стала сухой и морщинистой, глаза запали от тревоги и бессонных ночей.
     Порой Tee хотелось плакать из-за того, что ее двоюродная бабка так сурово наказана за то, что, в сущности, не имело к ней никакого отношения. Но леди Дарлингтон искренне любила свою внучатую племянницу, и за годы совместной жизни они очень сблизились. Поэтому невозможно было защитить графиню и помешать мщению, которое леди Каслмейн спланировала так хитроумно, что здоровье старой дамы могло оказаться окончательно подорванным.
     - Давай не будем говорить обо мне, - сказала леди Дарлингтон. - У меня есть новость для тебя. Я только что говорила с лордом-канцлером. Твое дело будет слушаться на следующей неделе, если только твои адвокаты не попросят об отсрочке.
     - У меня нет адвокатов, - тихо ответила Тея и, не давая графине возразить, постаралась объяснить, почему решила сама защищать себя.
     Это объяснение было нелегким, потому что Тея не могла сказать всей правды. К тому же леди Дарлингтон, не слушая ее доводов, начала горячо спорить, требуя, чтобы Тея отказалась от своего решения и снова вызвала мистера Добсона.
     Однако Тея осталась тверда. В конце концов леди Дарлингтон почти сдалась, но все время возвращалась к этому разговору, пытаясь переубедить Тею.
     - Я буду очень рада, когда все закончится, - сказала девушка. - Самое тяжелое - это ожидание. Иногда вечерами, когда тюрьму запирают и заключенные начинают кричать, мне кажется, что я схожу с ума. А надзиратели напиваются и дерутся у меня под окнами.
     - Вот уж не думала я, что мне придется побывать в тюрьме, - грустно проговорила леди Дарлингтон. - Но зато теперь я убедилась в том, что этим несчастным необходимо как-то помочь. Тюрьма необходима, чтобы поддерживать в стране закон и порядок, но ведь этому месту совсем не обязательно быть таким тошнотворно грязным, что заключенные теряют свой человеческий облик.
     Тея кивнула.
     - Это очень верно. Надзирательница сказала мне, что не меньше шестидесяти трех человек слегли с тюремной лихорадкой.
     - Молю Бога, чтобы это не оказалось чем-то более серьезным! - с ужасом воскликнула леди Дарлингтон. - В таких местах может появиться и чума!
     - Не бойтесь за меня, - успокоила ее Тея. - Кто мне приходят убирать только две женщин. Они вполне здоровы и не бывают в той части тюрьмы, где началась лихорадка.
     - Я принесу тебе душистых трав, чтобы окуривать комнаты, - пообещала леди Дарлингтон. - И апельсин, нафаршированный гвоздикой. Это помогает отгонять заразу.
     А еще у меня есть известия от наших друзей. Многие справляются о тебе, и сама королева передает, что верит в торжество справедливости и в то, что ты сможешь вернуться в Уайтхолл.
     - Пожалуйста, поблагодарите за меня ее величество, - попросила Тея, размышляя о том, что для доброй и мягкой молодой королевы очень характерно думать о людях хорошо.
     Словно читая ее мысли, леди Дарлингтон добавила:
     - Королева проявила огромную стойкость и доброту, Тея.
     Некоторые придворные предлагали ей отправить меня в провинцию из-за скандала с тобой, но ее величество была непреклонна. До суда она считает тебя невиновной.
     - Кто-нибудь рассказал ее величеству, что за всем этим стоит леди Каслмейн? - спросила Тея.
     - Конечно, - ответила леди Дарлингтон. - При дворе все знают, как она радуется, что смогла навредить тебе и мне.
     Она не скрывает своего торжества и открыто называет тебя убийцей.
     - Это меня не тревожит, - заметила Тея.
     - Это и не должно тебя тревожить, - отозвалась леди Дарлингтон. - Уж о ком говорят больше, чем о самой леди Каслмейн!
     Графиня упомянула еще нескольких общих знакомых, а потом бросила на Тею быстрый взгляд и добавила:
     - Рудольф бывает у меня каждый день. Он умоляет разрешить ему тебя навестить. Говорит, что неоднократно приходил сюда, но ты отказывалась его видеть.
     - Это так, - подтвердила Тея.
     - Он попросил меня еще об одном, - произнесла леди Дарлингтон встревоженным тоном. - Умолял меня поговорить с тобой, чтобы ты вышла за него замуж еще до суда.
     Рудольф без конца повторяет, как он к тебе привязан и как хотел бы показать всем, что, каким бы ни был приговор, он верит в твою невиновность.
     Тея молчала. На секунду она готова была поверить, что ошибалась в Рудольфе, что он искренне привязан к ней и поступает благородно. Но почти сразу же поняла, почему кузен повторяет свое предложение в такой момент: если она останется жить, он будет мужем богатой женщины. А если она должна будет заплатить жизнью за преступление, в котором ее обвиняют, то он останется богат.
     Подобный расчет показался Tee слишком мерзким, чтобы его кому-то приписывать, так что она не стала высказывать свои подозрения вслух. Только негромко проговорила:
     - Поблагодарите кузена Рудольфа за его предложение, но передайте ему, что я считаю сейчас несвоевременным даже думать о браке.
     - Я предчувствовала, что ты так ответишь! - воскликнула леди Дарлингтон с облегчением. - Но Рудольф был очень настойчив.
     Они поговорили еще немного, после чего графиня собра