мотоциклов...
   Топливо было в Румынии, которую защитить обычной обороной было невоз-
можно. Это понимал Сталин. Это понимал Жуков. -
   Гитлер, правда, это тоже понимал слишком хорошо.
   В августе  1941  года  Второй  стратегический  эшелон  завершил  Вис-
ла-Одерскую операцию, захватив мосты и плацдармы на Одере. Оттуда начата
новая операция на огромную глубину.
   Войска идут за Одер непрерывным потоком:  артиллерия,  танки, пехота.
На  обочинах  дорог  груды гусеничных лент,  уже покрытых легким налетом
ржавчины;  целые дивизии и корпуса,  вооруженные быстроходными  танками,
вступая на германские дороги, сбросили гусеницы перед стремительным рыв-
ком вперед.
   Навстречу войскам бесконечные колонны пленных.  Пыль за горизонт. Вот
они,  угнетатели народа:  лавочники, буржуазные врачи и буржуазные архи-
текторы,  фермеры,  служащие банков.  Тяжела работа чекистов.  На каждом
привале - беглый опрос пленных.  Потом НКВД разберется с каждым подробно
и определит меру вины перед трудовым народом, но уже сейчас среди милли-
онов пленных надо выявить особо опасных: бывших социал-демократов, паци-
фистов,  социалистов и национал-социалистов,  бывших офицеров, полицейс-
ких, служителей религиозных культов.
   Миллионы пленных нужно отправить далеко на восток и север,  предоста-
вив им возможность честным трудом искупить вину перед народом. Но желез-
ные дороги не принимают пленных.  Железные дороги работают на победу. По
железным дорогам гонят тысячи эшелонов с боеприпасами,  топливом,  подк-
реплениями.
   Где пленников располагать?  Вот в районе Освенцима 4-й механизирован-
ный корпус захватил концлагерь.  Доложили наверх.  Ждали разрешения  ис-
пользовать  по прямому назначению.  Нельзя.  Приказали в Освенциме музей
оборудовать. Приходится рядом новые концлагеря строить.
   А на запад идут и идут колонны войск.  От проходящих колонн комиссары
берут по нескольку человек, везут в Освенцим, показывают: сами смотрите,
да товарищам расскажите!
   На машинах политотдела догоняют солдаты свои батальоны, рассказывают.
   - Ну, как там, браток, в Освенциме?
   - Да ничего интересного,  - жмет плечами бывалый солдат в черном буш-
лате. - Все как у нас. Только климат у них получше.
   Пьет батальон горькую водку перед вступлением в бой. Хорошие новости:
разрешили брать трофеи,  грабить разрешили. Кричит комиссар. Охрип. Илью
Эренбурга цитирует: сломим гордость надменного германского народа!
   Смеются черные  бушлаты:  это каким же образом гордость ломать будем,
поголовным изнасилованием?
   Всего этого не было? Нет, это не фантастика!
   Нет, это было! Правда, не в сорок первом году - в сорок пятом. Разре-
шили  тогда советскому солдату грабить,  назвав это термином "брать тро-
феи",  И "гордость немецкую ломать" приказали. И миллионы людей попали в
лапы  советской тайной полиции.  И гнали их бесконечными колоннами туда,
откуда не все вернулись.
   И мало кто помнит,  что лозунг "освободить Европу и весь мир" прозву-
чал впервые совсем не в 1945 году, а в конце 1938 года. Завершая Великую
чистку в Советском Союзе, Сталин переписал всю историю коммунизма и пос-
тавил  новые  цели.  Это  было сделано в книге "История ВКП(б).  Краткий
курс". Она стала главной книгой всех советских коммунистов и всех комму-
нистов мира.  Завершалась эта книга главой о том, что Советский Союз на-
ходится в капиталистическом окружении. Сталин ставит великую цель: заме-
нить  капиталистическое окружение социалистическим окружением.  Борьба с
капиталистическим окружением должна была продолжаться до тех  пор,  пока
последняя страна мира не станет "республикой" в составе СССР.
   Главной темой политических занятий Красной Армии стала: "СССР в капи-
талистическом окружении". Пропагандисты, комиссары, политработники и ко-
мандиры  подводили  каждого  бойца  Красной Армии к простому и логичному
сталинскому решению проблемы.  И над железными батальонами Красной Армии
гремела песня об освободительной войне, о войне, которая начинается ста-
линским приказом:
   Разя огнем,  сверкая блеском стали,  Пойдут машины в яростный  поход,
Когда  нас в бой пошлет товарищ Сталин,  И первый маршал в бой нас пове-
дет.
   Гитлер имел неосторожность поверить Сталину и повернуться к нему спи-
ной, и тогда летом 1940 года набатом загремел призыв к великой освободи-
тельной войне,  которая сделает все страны мира республиками  в  составе
СССР. Один советский авиационный генерал описывает эту скорую и желанную
войну:  "Какое счастье и радость будут выражать взоры тех,  кто  тут,  в
Кремлевском дворце, примет последнюю республику в братство народов всего
мира!  Я ясно представляю: бомбардировщики, разрушающие заводы, железно-
дорожные узлы, мосты, склады и позиции противника; штурмовики, атакующие
ливнем огня колонны войск,  артиллерийские позиции;  десантные  корабли,
высаживающие  свои дивизии в глубине расположения противника.  Могучий и
грозный воздушный флот Страны Советов вместе с пехотой,  артиллеристами,
танкистами  свято  выполнит свой долг и Поможет угнетенным народам изба-
виться от палачей" (Г. Байдуков. "Правда", 18 августа 1940 года).
   Георгий Байдуков - замечательный летчик и замечательный командир.  Он
-  в  первой десятке Героев Собетского Союза,  он дойдет до звания гене-
рал-полковника авиации.  Он отлично воевал. Но вот в 1940 году ему война
виделась  в совершенно ином свете.  В огромной статье о будущей войне он
ни словом не обмолвился о войяе оборонительной, как не вспомнил, и само-
летыистребители,  которые ведут воздушный бой,  защищая родное небо.  Он
помнит только о бомбардировщиках, штурмовиках и десантных самолетах, ко-
торые  нужны  для  "освободительной" войны.  Подобных публикаций в одной
только "Правде" хватит на много томов.  Польская коммунистка Ванда Васи-
левская и американский коммунист Теодор Драйзер со страниц "Правды" воз-
вещали о том,  что недолго уже осталось палачам буржуазии  пить  рабочую
кровь, недолго осталось пролетариату Запада греметь цепями.
   Советские коммунисты открыто провозгласили свою цель: освободить весь
мир, а Европу - в первую очередь. Эти планы активно осуществлялись. Пока
Германия  воевала  на западе,  к Советскому Союзу были присоединены пять
новых "республик", и после этого ожидалось новое резкое увеличение числа
"республик" в составе СССР,  и это были не пустые слова. Гигантские силы
были сконцентрированы для нанесения внезапного удара по Германии и Румы-
нии. Но даже один удар по Румынии был бы для Германии смертельным...
   1968-1981 гг.
   Конец первой книги


   ВЛАДИМИР БУКОВСКИЙ

   МОНУМЕНТ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ СЛЕПОТЕ


   Когда я впервые встретил Виктора Суворова, он уже бредил этой книгой,
сыпал цифрами и фактами,  буквально ни о чем другом говорить не мог,  но
изложить  все это на бумаге не решался еще много лет:  то ли не до конца
верил собственным выводам,  то ли боялся испортить идею, не надеясь, что
его услышат. Еще не были написаны ни "Аквариум", ни "Спецназ", принесшие
ему мировую известность,  и только-только вышла его первая книжка, сбор-
ник армейских сюжетов "Рассказы Освободителя". Собственно, из-за этой-то
книжки мы и встретились.  Так случилось, что редакция лондонской "Таймс"
прислала мне ее на рецензию,  и я оказался чуть ли не единственным,  кто
похвалил ее в печати.
   Смешно вспоминать теперь,  но в те далекие годы антикоммунизм,  да  и
просто негативное отношение к Советскому Союзу, были вроде дурной болез-
ни в глазах западной интеллигенции,  и честный бытописатель матерого со-
циализма не мог рассчитывать не то что на признание своего таланта,  а и
просто на рецензию.  Лишь немногим из нас удалось к тому времени пробить
брешь в стене молчания.
   Виктору же  было еще труднее,  чем нам.  Ведь даже мне какая-то левая
мразь в одном телевизионном споре осмелилась намекнуть, что, мол, "неко-
торые  люди"  могут расценить мои взгляды как "предательство своей стра-
ны". Но то было однажды, и мне, с моей биографией, легко было разделать-
ся с той пакостью.  Ему же с самого начала пришлось жить с этим бессмыс-
ленным клеймом. К тому же, приговоренный заочно к смертной казни, он был
вынужден  находиться  под  постоянной охраной,  считаться с требованиями
своих ангелов-хранителей,  и соответственно не мог  ни  отстаивать  свои
взгляды публично,  ни рекламировать свои книги,  ни просто встречаться с
журналистами.  Даже свое настоящее имя не мог он  назвать  до  недавнего
времени,  чем,  разумеется, не преминули воспользоваться советские прих-
востни,  утверждавшие что никакого Виктора Суворова не существует в при-
роде, а книги под этой фамилией просто пишет Британская разведка.
   Словом, долго  не решался он приступить к "Ледоколу",  потому что для
него эта была не просто книжка. А дело всей жизни. И не было бы никакого
Виктора Суворова,  не было бы ни "Аквариума", ни "Спецназа", ни "Расска-
зов Освободителя",  а был бы всего лишь офицер ГРУ Владимир Резун, свято
веривший, что служит своему и своей стране, воруя западные секреты, если
бы не вот эта книга,  которую Вы сейчас держите в руках.  А точнее  ска-
зать, если бы не то потрясающее открытие, которое в ней содержится и ко-
торое перевернуло жизнь обычного советского офицера. Воспитанный в семье
фронтовика,  иначе он и не мог прореагировать, узнавши страшную правду о
"священной войне".  Из-за этого и убежал,  остался на Западе, обрек себя
на жизнь с клеймом "предателя",  без малейшей надежды когда-либо увидеть
своих родных, друзей - все это, чтобы только донести до людей открывшую-
ся ему правду.
   А произошло это,  по его словам,  совершенно случайно. Уже в академии
получилось так, что лекции по военной истории следовали сразу после лек-
ций по стратегии. "И вот, - рассказывал он, сижу и слушаю о том, что ес-
ли ваш противник готовится к внезапному нападению,  то он  должен  будет
стянуть  свои  войска  к  границе и расположить свои аэродромы как можно
ближе к линий будущего фронта.  А потом,  сразу же за этой лекцией,  мне
рассказывают, что Сталин в 1941 году был к войне не готов, допустил мно-
го серьезных ошибок, в частности, расположив свои аэродромы прямо на са-
мой границе с немцами,  стянув туда свои лучшие части... Что за наважде-
ние? Не может быть и то, и другое правдой: или историк врет, или стратег
ошибается".
   Но, что бы ни говорил теперь Виктор,  то был повод,  не причина. Ведь
не один же он слушал те лекции, не говоря уж о миллионах участников опи-
сываемых событий, а впоследствии - тысячах исследователей Второй мировой
войны, авторов бесчисленных диссертаций и монографий. Да ведь и мысль-то
эта настолько проста,  настолько самоочевидна,  что просто диву даешься,
как же она не пришла никому раньше?
   В самом деле,  неужто можно всерьез относиться к  официальной  версии
советских историков,  согласно которой получалось,  что Сталин, не дове-
рявший собственной тени,  так "поверил" Гитлеру, что прозевал войну? По-
верил  на слово тому,  по одному подозрению в связи с которым только что
расстрелял свой высший командный состав?  Поверил  настолько,  что  пол-
ностью демонтировал всю свою линию обороны на западных границах?  И, так
сильно поверивши,  продолжал бешено наращивать темп вооружения, развора-
чивать все новые и новые дивизии? С кем же он тогда воевать собирался?
   А ведь в том,  что собирался,  ни у кого сомнения,  вроде бы, нет. На
это неопровержимо указывают не только факты,  собранные в данной  книге,
не только многочисленные высказывания "вождя народов",  но и мельчайшие,
вполне общедоступные детали довоенного времени.  Например,  до  войны  в
парках  культуры  и  отдыха  почти  каждого советского города в качестве
"аттракциона" стояли парашютные вышки,  а после войны их, к моему глубо-
кому огорчению,  сняли. И мы изумляемся, читая Суворова, что к 1941 году
Советская Армия имела 5 корпусов парашютно-десантных войск, около милли-
она тренированных парашютистов.  Где, когда успел Сталин подготовить та-
кую армаду, да еще незаметно для всех?
   Или вот еще деталь,  которую я сам недавно вычитал и поразился:  ведь
не я один прочел,  но никто не заметил,  не задумался. А дело в том, что
согласно мемуарам автора знаменитой патриотической песни "Вставай, стра-
на огромная", той самой, что появилась в первые же дни войны (той самой,
что так любят петь теперь с "благородной яростью" на своих сходках  "на-
ши"),  Сталин лично заказал автору написать ее в... феврале 1941-го! Что
говорить,  мудр был вождь и учитель,  даже о песне позаботился. А войны,
выходит, не предвидел?
   Легко понять, почему советские историки предпочитают выставить лучше-
го друга историков наивным дурачком,  или,  в крайнем случае,  безумцем,
нежели  замечать все эти несоответствия.  Иначе им неизбежно пришлось бы
признать,  что Сталин был не более безумен, чем любой коммунист, начиная
с Ленина, а то и Маркса: ведь все они верили, что мировая революция про-
изойдет вследствие мировой войны.  Она для них была не  катастрофой,  не
бедствием, а вполне желанной "исторической неизбежностью".
   Более того, достаточно проглядеть написанное Лениным в 1920-21 годах,
чтобы понять, в каком тупике оказались большевики, понадеявшись на миро-
вую  революцию  и поторопившись с захватом власти в России.  Разумеется,
никто из них не собирался строить социализм  в  "одной  отдельно  взятой
стране",  тем более стране аграрной.  Победа революции в России была, по
выражению Ленина,  "меньше, чем полдела". Чтобы эта победа стала оконча-
тельной и бесповоротной, "мы должны добиться победы пролетарской револю-
ции во всех,  или по крайней мере в нескольких основных странах  капита-
ла".  Без их промышленного потенциала нечего было и думать о социализме.
Отсюда и ленинский НЭП, и новая тактика "осады капиталистической цитаде-
ли",  использования их противоречий для ускорения пришествия мировой ре-
волюции,  то бишь,  начала мировой войны. Сталин в этом смысле был всего
лишь верным учеником МарксаЛенина.
   Словом, понятно, что наши отечественные историки никак не могли приз-
нать изложенных в этой книге фактов,  не признав природную агрессивность
коммунизма  и его ответственность в преступлении против человечества на-
равне с гитлеризмом.  Но что же мешало западным историкам заметить столь
очевидную истину?
   Да ровно  то  же,  что  и их советским коллегам:  конформизм.  Ведь и
здесь,  на Западе,  существуют могущественные политические силы, которые
способны сделать глубоко несчастным любого умника, вылезшего с неугодны-
ми им откровениями.  Признать,  вслед за известным анекдотом, что Гитлер
был  всего  лишь  "мелкий тиран сталинской эпохи" здешний истеблипшент и
сейчас еще не готов,  а до недавнего времени автор такой теории  был  бы
подвергнут остракизму как "фашист".  Ни карьеру сделать,  ни профессором
стать, ни даже опубликовать книгу такой смельчак никогда бы не смог. От-
того-то и на Западе людей, решившихся открыто заявить себя антикоммунис-
тами, нашлось не многим более, чем в бывшем СССР.
   Даже сейчас,  когда наконец обнажились кровавые коммунистические тай-
ны,  мы продолжаем ловить по латино-американским джунглям старичков, со-
вершивших свои злодеяния полвека назад,  но мы негодуем, видя Эриха Хон-
некера на скамье подсудимых.  Какая жестокость! Ведь он больной и старый
человек!  И мы сочувствуем Михаилу Сергеевичу,  которого-смотрите, какая
наглость!  - принуждают предстать перед судом,  нет,  не Нюрнбергским, а
всего лишь Конституционным,  и не в качестве обвиняемого,  а только лишь
свидетеля).  Да разве мы смеем назвать КПСС преступной организацией? Ну,
что вы,  она всего лишь "неконституционна"...  Нет, эта книга запомнится
нам  не глубиной своего анализа,  не какими-нибудь потрясающими,  доселе
неизвестными нам фактами - автор сознательно оперирует лишь  общеизвест-
ным  и общедоступным материалом.  Она останется в нашей памяти как мону-
мент человеческой слепоте,  благодаря которой, самый бесчеловечный режим
в  истории человечества смог просуществовать 74 года.  Или,  точнее ска-
зать,  как монумент той странной болезни уха и глаза, распространенной в
коммунистические  времена,  когда  слышали одно,  видели другое и ничуть
этому не удивлялись.
   Автор же,  Виктор Суворов,  по-прежнему продолжает жить в Англии, как
он сам пишет, "между смертным приговором и казнью". Никто так и не дога-
дался отменить вынесенный ему приговор.
   Владимир Буковский,
   ноябрь 1992 года,
   Кембридж




  ВИКТОР СУВОРОВ
  ДЕНЬ "М"


   Когда началась Вторая мировая война?

   Продолжение книги "Ледокол"


   МОЕМУ ЧИТАТЕЛЮ

   После выхода  "Ледокола"  в Германии получил три кубометра почты от
бывших германских солдат и офицеров:  письма, книги, дневники, фронто-
вые документы,  фотографии. После выхода "Ледокола" в России - получил
больше. На повестке дня - ленинский вопрос: что делать? Писать ответы?
Хватит ли жизни? А вправе ли я ответы не писать?
   Тут не  долг  вежливости.  Каждое письмо интересно посвоему.  А все
вместе - сокровище.  Это пласт истории,  который никто не изучал.  Это
тысячи свидетельств, и каждое опровергает официальную версию войны.
   Быть может,  некое научное учреждение имеет более объемное собрание
рукописных свидетельств, но верю, что моя коллекция - интереснее.
   Фронтовики, прожив долгую, трудную жизнь, вдруг на склоне лет стали
писать мне,  открывая душу, рассказывать то, что не рассказывали нико-
му.
   Большая часть писем не от фронтовиков,  а от их потомков - детей  и
внуков. И все сокровенное: "Мой отец в кругу своих рассказывал."
   Потрясло то,  что ВСЕ свидетельства как живых участников войны, так
и дошедшие в пересказах близких,  не стыкуются с той  картиной  начала
войны,  которую  нам  полвека рисовала официальная историческая наука.
Может, фронтовики и их потомки искажают истину?
   Такое предположение можно было высказать, если бы почты было килог-
раммов  сто.  От такого пустяка можно было бы и отмахнуться.  Но писем
МНОГО. Представляете себе, что означает слово МНОГО?
   И все об одном.  Не могли же все сговориться. Не могли авторы тысяч
писем из России сговориться с авторами тысяч писем из Германии,  Поль-
ши, Канады, Австралии...
   Пример. Из официальной версии войны мы знали,  что грянула война  и
художник Ираклий Тоидзе в порыве благородного возмущения изобразил Ро-
дину-мать,  зовущую в бой.  Плакат появился в самые первые дни  войны,
вскоре  получил всемирную известность и стал графическим символом вой-
ны, которую коммунисты называют "великой отечественной".
   А мне пишут,  что плакат появился на улицах советских городов не  в
самые первые дни войны, а в самый первый.
   На улицах Ярославля - к вечеру 22 июня. В Саратове - "во второй по-
ловине дня".  22 июня в Куйбышеве этот плакат клеили на стены  вагонов
воинских эшелонов, которыми была забита железнодорожная станция. В Но-
восибирске и Хабаровске плакат появился не позднее 23  июня.  Самолеты
тогда летали со множеством промежуточных посадок,  и за сутки до Хаба-
ровска не долетали. Но если предположить, что самолет загрузили плака-
тами 22 июня, и за ночь он долетел до Хабаровска, то возникает вопрос:
когда же эти плакаты печатали? 22 июня? Допустим. Когда же в этом слу-
чае Ираклий Тоидзе творил свой шедевр? Как ни крути: до 22 июня. Выхо-
дит,  творил не в порыве ярости благородной, а до того, как эта ярость
в нем могла вскипеть.  Откуда же он знал о германском нападении,  если
сам Сталин нападения не ждал? Загадка истории...
   А вот отгадка.  Письмо из Аргентины.  Автор Кадыгров Николай Ивано-
вич.  Перед  войной  - старший лейтенант на призывном пункте в Минске.
Каждый призывной пункт хранил определенное количество секретных  моби-
лизационных  документов  в опечатанных пакетах с пометкой:  "Вскрыть в
День "М". В конце 1940 года таких документов стало поступать все боль-
ше.  И  вот  в декабре поступили три огромных пакета,  каждый - о пяти
с