речу  в  студенческом
центре. Джон живет прямо в университетском городке. Когда они решили сходить
вместе на просмотр фильма "Дьяволы" из программы клуба любителей кино,  Фейт
сказала, что ему будет крайне неудобно заезжать за ней - дорога займет целый
час. А потом еще час возвращаться в  Бреа.  Лучше  они  встретятся  прямо  в
университете. На самом же деле она  не  о  нем  заботилась.  Благодаря  этой
уловке можно не говорить Джону, где она живет. Ему пока что незачем знать ее
адрес. К тому же она стыдилась своего дома. Не дай Бог,  увидит  ее  мамашу,
которая в последнее время и часу не бывает трезвой!
   То-то было бы весело, если бы Джон застал обычную семейную сценку: мамаша
пьяно икает и последними словами ругает братца, а тот отвечает ей  не  менее
площадными выражениями.
   Фейт приняла душ, высушила волосы, привела в порядок лицо и оделась. Мать
висела на телефоне в кухне -  весело  хохотала  с  очередным  мужиком.  Фейт
воспользовалась тем, что мамаша увлечена разговором, на  цыпочках  пробежала
через гостиную и вышла из дома.
   Хотела бы она знать, куда двинул Кейт после того, как мать  вымотала  ему
все нервы и безобразно оскорбила. А впрочем, брат уже достаточно взрослый  и
способен позаботиться о себе. Этой ночью он скорее всего останется у  одного
из своих приятелей. Или дождется, пока мамаша вырубится, и  вернется  в  час
или два ночи.
   Еще год назад - да, еще  в  конце  прошлого  семестра!  -  Фейт  исправно
докладывала мамаше, куда и с кем она направляется вечером. Но потом  до  нее
дошло, что мамаше совершенно безразлично, где и с кем находится дочь. С  тех
пор она перестала даже записки оставлять. Мамаша никак не отреагировала.
   Можно сказать, с внутренней  усмешкой  подумала  Фейт,  дети  никогда  не
бывают довольны - и когда за ними много следят, и когда за  ними  совсем  не
следят..
   Добравшись до студенческого центра, она нашла Джона  в  холле  на  первом
этаже - юноша сидел на диванчике. Идя к нему, она еще раз отметила про себя,
какой он красавец. Днем Фейт смотрела  на  него  так  настороженно,  что  не
успела толком разглядеть. Теперь было очевидно, что на нее обратил  внимание
очень приятный молодой человек. По словам Джона, он подрабатывает  тем,  что
продает по субботам  и  воскресеньям  подержанные  стереопроигрыватели.  При
такой эффектной внешности мог бы устроиться и получше - скажем,  танцором  в
баре, или манекенщиком, или натурщиком.
   Снова она думает в точности так же, как думала бы ее мамаша!
   Фейт на всякий случай провела  кончиком  языка  по  передней  поверхности
зубов - чтобы на них, не осталось  губной  помады  -  и  широко  улыбнулась,
подходя к Джону.
   - Привет!
   Джон окинул ее фигуру быстрым взглядом, одобрительно усмехнулся и сказал:
   - Добрый вечер.
   Свидание с самого начала пошло как-то не так. Фейт не могла  бы  сказать,
что именно не так и с какой стати у нее возникло  дурное  предчувствие:  зря
она пришла на эту встречу. Будь ее воля, развернулась бы и  ушла  уже  через
десять минут после общения с Джоном. Просто было неприлично внезапно уйти  -
без особой причины...
   В библиотеке Фейт разговаривала с  ним  с  удовольствием.  Он  был  такой
обаятельный, такой дружелюбный, ей искренне нравилось болтать с ним.  Но  за
это время что-то решительно изменилось. У нее язык словно к небу присох.
   По дороге к кинозалу говорил исключительно Джон,  и  девушка  радовалась,
что ей не нужно поддерживать беседу. Но даже  не  произнося  ни  слова,  она
испытывала неловкость. Теперь рядом с ним она чувствовала себя  не  в  своей
тарелке. Удивительное дело!
   И ей совершенно  не  понравилось,  когда  в  середине  фильма,  во  время
сексуальной оргии монахинь на экране, рука Джона, лежавшая у нее  на  плече,
вдруг спустилась и стала ласкать ее грудь.
   Вежливо, но очень решительно Фейт переложила его руку с груди на плечо.
   Затем Джон предложил перекусить что-нибудь в "Падающей башне" - ближайшей
от университетского городка пиццерии. Есть ей не  хотелось  -  тем  более  в
компании Джона. Но она машинально согласилась.
   Они сели в машину Джона и поехали  к  ресторанчику.  Ведя  автомобиль  по
плохо освещенным улицам, Джон рассказывал что-то о падающей Пизанской  башне
- на эту тему его навело название ресторанчика. Фейт молча слушала, в нужных
местах улыбалась и выдавливала из себя "да", "надо же", "подумать только!"
   Пиццерия была битком набита. Гвалт стоял невыносимый. В одном  углу  зала
оголтелые болельщики, прихлебывая пиво и пускаясь в жаркие  споры,  смотрели
по телевизору футбольный матч; по радостным воплям или проклятиям можно было
точно вести счет забитым и пропущенным мячам. В другом углу зала  пять-шесть
старшеклассников стояли у игральных  автоматов  -  оттуда  доносилась  масса
электронных звуков, сопровождающих видеоигры: гудки, стрельба, взрывы. Ну  и
конечно, из колонок во всех концах зала неслась громкая танцевальная музыка.
Фантасмагорический  звуковой  коктейль  безмерно   раздражал   Фейт.   Вести
настоящую беседу в таких условиях было невозможно.
   С другой стороны,  она  радовалась,  что  они  зашли  в  такое  шумное  и
многолюдное место.
   Ей нисколько не хотелось разговаривать с Джоном. Ей нисколько не хотелось
оставаться с ним наедине. Она поймала себя  на  том,  что  думает  о  Джиме.
Любопытно, чем он сейчас занят? Интересно, как бы прошло свидание,  если  бы
на месте Джона был Джим?
   Ах, пустые мечтания! Сколько можно жить по  канонам  любовных  романов  и
ожидать от мужчин какого-то неслыханно романтического поведения? Спустись на
землю, подружка, с горечью подумала Фейт.
   Джон попробовал говорить сквозь музыку и прочие шумы... Ничего не  вышло.
Поэтому кончилось тем, что парочка села смотреть футбольный матч. Все  места
перед телевизором были заняты,  но  Джон  увидел  своих  приятелей,  которые
любезно потеснились.
   Было не очень удобно висеть на стуле на одной половинке зада и не слишком
приятно выслушивать соленые шутки Джона и  его  приятелей  -  Джон  рядом  с
друзьями сразу перешел на предельно грубый язык.  Однако  главным  для  Фейт
было как-то скоротать время - без разговоров и обжиманий. Поэтому футбольный
матч по телевизору оказался кстати.
   Они досидели до конца матча, который закончился примерно через час.
   Пиццерия почти опустела. Фейт за все  время  выпила  только  одну  кружку
пива. Зато Джон  осушил  не  то  четыре,  не  то  пять.  Когда  он,  заметно
окосевший, сел за руль, Фейт слегка поежилась, но потом решила, что машин на
улицах уже мало и ничего случиться не должно. Больше ее беспокоило  то,  что
хмель сделал Джона воинственным. Парень по-хозяйски обнимал ее то за  плечо,
то за талию, а по дороге к автостоянке возле пиццерии  бесцеремонно  схватил
ее за руку и потащил за собой. Фейт решила  все  терпеть,  в  машине  сидеть
молчком и "не возбухать".
   Лучше не ссориться с Джоном, когда он на таком взводе.
   Они въехали на территорию университета, и Фейт показала, где припаркована
ее машина. Джон остановил свой автомобиль рядом и выключил зажигание.
   И потянулся к ней.
   Во рту у Фейт внезапно пересохло. Она не ожидала, что он поведет себя так
решительно. Весь вечер она надеялась на то, что  ей  удастся  извернуться  и
никаких объятий и поцелуев не допустить. Но увы и ax - за  простодушие  надо
расплачиваться!
   - Было очень хорошо, - скороговоркой солгала девушка. -  Большое  спасибо
за приятный вечер.
   Она проворно схватилась за ручку дверцы. Но  в  этот  момент  рука  Джона
крепко сжала ее плечо. Фейт быстро оглянулась на юношу. Его лицо было совсем
близко от ее лица. Она ощутила мерзкий пивной перегар.
   - Мне тоже понравилось, - сказал он.
   И наклонился поцеловать ее.
   Она подставила сжатые губы, рукой нашаривая ручку дверцы. Однако его рука
соскользнула с ее плеча ниже. В следующий момент Джон так больно вцепился ей
в правую грудь, что девушка поневоле откинулась обратно на спинку сиденья.
   Вторая его рука легла у нее между ног и стала мять ее тело сквозь джинсы.
Фейт запаниковала: каким образом дело зашло так далеко? Как  она  допустила?
Теперь она думала лишь о том, как бы поизящнее удрать. В  подобные  ситуации
ей доводилось попадать и раньше, с другими мужчинами. Случись  это  свидание
месяц или даже неделю  назад,  она  бы  считала  такое  завершение  свидания
естественным.
   Но теперь такого завершения она не хотела. Однако и отшить Джона  резкими
словами не решалась. Было что-то грозное, пугающее в упрямстве  его  рук,  в
его грубом поведении. С таким одними  резкими  словами  не  справишься.  Эх,
дура, следовало расстаться с ним прямо после фильма и не ехать в эту чертову
пиццерию! Нет, не послушалась своего сердца, поперлась куда не надо...
   Лапища, мнущая ее лобок, делала ей больно. Фейт попыталась сдвинуть ноги,
сбросить наглую руку, однако Джон не  обращал  внимания  на  немые  протесты
девушки. Все давил и давил - тупо и настойчиво, словно  хотел  пробраться  в
нее прямо так, сквозь джинсы.
   - Брось ломаться, - сказал он. - Ты же сама хочешь!
   - Нет, - сказала она, - не хочу. Я хочу домой. Она  старалась,  чтобы  ее
слова прозвучали убедительно - как будто она полностью контролирует ситуацию
и способна настоять на своем. Но вместо сурового энергичного тона получилась
просящая интонация - жалкий писк мышки, молящей пощады у кота.
   Фейт схватила кисть  руки,  делающей  ей  больно  между  ног  Они  начали
бороться. Джон только посмеивался - он был явно сильнее. В  итоге  его  рука
оказалась на молнии ее джинсов.
   - Прекрати! - вскрикнула Фейт.  Молния  жикнула,  рука  Джона  скользнула
внутрь, под трусики, и грубые пальцы сгребли волосы ее лобка.
   Теперь Фейт стала бороться всерьез, пустив в ход и кулачки и ногти.
   Джон с легкостью отбивался и только посмеивался.
   - Тебе понравится, - приговаривал он. - Тебе понравится!
   Она не испытывала ни малейшего возбуждения, только  страх.  И  когда  его
палец все же проник в нее, Фейт вскрикнула от боли и отвращения.
   Она  укусила  другую  его  руку.  Без   дураков   укусила.   Всерьез.   И
почувствовала соленый вкус крови на своих губах.
   Джон заорал от боли. Его рука вылетела  из  ее  джинсов,  как  пробка  из
бутылки.
   Фейт увидела следы зубов и капли крови на его правом предплечье.
   Не испытывая ни капли жалости, она воспользовалась замешательством Джона,
который с горестным выражением лица рассматривал рану. Девушка схватилась за
ручку дверцы, распахнула ее и буквально выпрыгнула из машины.
   - Ах ты, сука фригидная! - проорал ей вслед Джон. - Чтоб ты сдохла, падла
бесчувственная!
   У нее было что ответить, и сегодня она могла бы произнести все те грязные
слова, которые никогда не произносила вслух. И еще бы  она  с  удовольствием
выцарапала его наглые глаза и вмазала ему по его поганым  яйцам.  Но  ей  не
хотелось рисковать.
   Дрожащей рукой Фейт отперла свой "фольксваген", заскочила внутрь и  сразу
же заперла дверцу. Она не стала смотреть, бежит ли Джон следом. Сунула  ключ
зажигания, повернула его и с места взяла предельную скорость.
   По почти пустому шоссе она домчалась до  дома  за  полчаса  -  абсолютный
рекорд! Но даже заворачивая на подъездную дорогу к дому, она все еще дрожала
от пережитого страха, от возмущения и обиды.

2

   - Ну и как? - спросила Синди. Райли попробовал подвигать руками и ногами.
Нет, не получается.
   - У-у, кажется, отлично.
   - Вот и хорошо, - сказала она.
   И начала медленно раздеваться.
   Он наблюдал, как она неторопливо снимает туфли, носки, юбку,  трусики.  И
его член становился все тверже и тверже, наливаясь кровью в том же неспешном
ритме.
   Начиналось все довольно невинно.
   На семинаре писательского  мастерства,  который  вел  профессор  Эмерсон,
Синди сидела через два стула от него. В первую неделю он и вовсе не  обращал
на девушку внимания. Но потом она  вызвалась  быть  первой,  чье  творчество
подвергнется разбору на семинаре.  Профессор  велел  ей  сделать  ксерокопии
того, что она пишет, будь  то  стихи,  пьесы  или  рассказы,  и  раздать  по
экземпляру каждому студенту.
   На следующем занятии Синди прошлась по рядам и раздала всем студентам  по
пачечке своих стихов. Когда очередь дотла до Райли, он заметил, что ее рука,
протягивающая листки,  предательски  дрожит  Он  удивился  тому,  что  пачку
страниц для него Синди взяла из-под низа всей стопы  бумаг  Это  было  очень
неудобно - пришлось совершить руками сложную операцию. Затем девушка  быстро
пошла дальше, а он посмотрел на первую  страницу.  Над  заглавием  были  две
строчки, написанные от руки крутым женским почерком:
   "Ты кажешься интересным. Хочу встретиться с тобой. Позвони мне: 555-9087.
Синди".
   Ишь ты! Эта Синди та еще штучка!
   Он перевернул страницу, чтобы никто  ненароком  не  прочитал  записку,  а
потом обернулся - приглядеться к Синди. Ну, конечно, не Мэрилин Монро. И  до
тезки Кроуфорд не дотягивает. Однако очень  даже  ничего.  Обаяшка,  хороший
цвет  лица,  пышущая  здоровьем  блондиночка  -  этакий   плейбоевский   тип
"незаметной женщины, живущей по соседству", в которой на самом  деле  таится
бездна  эротической  привлекательности  Синди  оглянулась,   заметила,   как
пристально он ее рассматривает, и очень мило покраснела.
   Райли перечитал записку. В общем-то глупый текст  Словно  старшеклассница
писала. Тем не менее он был весьма польщен. "Ты кажешься интересным" - такое
даже от последней дуры приятно услышать.
   Затем разбирали ее стихи. Большинству студентов  они  понравились  -  все
находили их честными и эмоционально наполненными. Профессор Эмерсон попросил
написать на обороте текстов развернутую рецензию и вернуть их Синди.
   Вся рецензия Райли свелась к семи словам: "Я тоже хотел бы встретиться  с
тобой".
   Он позвонил ей в тот же вечер, они  проболтали  по  телефону  около  трех
часов. Обсудили во всех подробностях и его поганое детство, и ее  счастливое
детство, напоминающее сладенькую патоку телевизионных  комедий  из  семейной
жизни. Поговорили о его былых подружках и ее  прошлых  кавалерах,  выяснили,
кто из них чем интересуется и как каждому видится  будущее.  У  них  нашлось
мало общего - ив прошлом, и в планах на будущее. Но это почему-то  не  имело
ни малейшего значения, главным было то, что им приятно болтать. Договорились
встретиться в субботу вечером.
   Свидание прошло весьма удачно. Кончилось оно  поцелуями  и  нежностями  в
машине. Далеко не заходили, но  он  успел  легонько  погладить  ее  во  всех
возможных местах. Да и она не очень стеснялась.
   В понедельник, перед семинаром, когда Райли проходил мимо Синди,  девушка
незаметно сунула ему в руку записку.
   Он сел на свое место, развернул ее и прочитал.
   "Не тяни, трахни меня".
   Его член мгновенно затвердел. Он посмотрел в сторону Синди и встретился с
ней глазами.
   Она мило улыбалась.
   Вот такая получилась короткая дорожка к этому мотелю. К этой вот кровати.
   Никогда прежде Райли не бывал с женщиной в мотеле.
   А впрочем, он ни разу в жизни не был с женщиной и в постели.
   Как-то получилось, что вся его сексуальная жизнь  происходила  в  машине.
Вот почему возникал такой невольный каламбур: хоть и не бывал  в  постели  с
женщиной, но не девственник.
   Ему с непривычки не хотелось встречаться в  мотеле  -  да  и  денег  было
жалко. Однако Синди решительно отвергла машину  и  настояла  на  комнатке  в
мотеле. Ему пришлось одолжить денег и покориться.
   Райли ожидал, что она захочет шампанского, потом они долго будут говорить
всякие романтические слова про любовь. Но стоило им войти в комнату, как она
открыла сумочку, зачем-то вынула шелковые платки, бросила их  на  постель  и
деловито заявила:
   - Хорошо, мой большой и сладкий, снимай штаны, посмотрим, чем  ты  можешь
похвастаться.
   Райли разделся; она стала на колени, взяла его член  в  рот  и  несколько
минут добросовестно трудилась. Затем она уговорила его  лечь  на  постель  и
дать привязать себя шелковыми платками к столбикам кровати.
   Теперь Райли наблюдал, как она вслед за трусиками снимает лифчик.  У  нее
был  голый,  недавно  выбритый  лобок,  поэтому  торчащие   синевато-розовые
наружные губы смотрелись непривычно на фоне гладкой белой кожи. С похотливой
улыбкой Синди подняла брошенные на кровать трусики  и  провела  ими  по  его
лицу. Он ощутил ее запах на шелке.
   - Нравится?
   - Да, - прохрипел Райли.
   Она швырнула трусики на пол и, широко раздвинув ноги, села над его лицом.
Он увидел прямо перед собой влагалище и ощутил, как пахнет  ее  возбуждение.
Затем она стала медленно и чувственно спускаться  вниз  по  его  телу,  ведя
влажными наружными губами по его  груди,  животу...  Она  была  гибкая,  как
пантера. Погладив его бедра, она изогнулась и легко, нежно  куснула  большой
палец на его правой ноге. Он закрыл глаза от наслаждения.
   Теперь Синди присела над его животом.
   Райли услышал странный звук, и что-то горячее полилось на его пах.
   Что-то тут не то!..
   Он открыл глаза и приподнял голову. Боже! Эта сумасшедшая сучка ссала  на
него! Он заметался,  попытался  освободиться  от  пут,  но  шелковые  платки
держали крепко. Синди перемещалась вверх и вниз  по  его  торсу  и  поливала
юношу мочой. Он мог только наблюдать за желтой струйкой из-под голого лобка.
Вонь стояла отвратительная.
   Райли задохнулся от отвращения и с трудом удержал рвотный позыв.
   - Что ты делаешь, так твою растак! - заорал он.  Теперь  в  моче  был  не
только он, но и простыни. Причем моча была красноватого цвета. У  этой  дуры
что, к тому же и месячные?
   - Развяжи меня!
   Струйка иссякла. Сколько же в одной негодяйке  может  быть  мочи!  Как  в
мужике после пяти кружек пива!
   - Я думала, - сказала Синди спокойно, - что ты именно этого хотел.
   - Я.., хотел? С чего ты взяла?
   - По крайней мере я этого хотела.
   - Черт побери,  немедленно  развяжи  меня!  Девушка  отползла  в  изножье
кровати и, стоя на коленях, грубо схватила упавший мягкий  пенис.  Покрутила
его в руках и с  досадой  провела  по  нему  ногтем  -  да  так,  что  кровь
выступила. Хорошо хоть не по головке!
   - Боже! - запричитал Райли. - Да ты рехнулась!
   Она наклонилась и взяла с пола свои  трусики,  вытерла  ими  смешанную  с
кровью мочу на его животе.., и сунула их ему в рот Он замотал головой, а она
с силой вогнала этот кляп поглубже.
   Райли тут же вырвало. Но рот был забит шелковым кляпом,  поэтому  рвотным
массам было некуда деваться. Он попытался прокашляться, сделать вдох, но все
дыхательные пути были перекрыты. Глаза у  него  полезли  на  лоб,  воздух  в
легких заканчивался, и он понял, что это конец, он умирает.
   Тем временем она сжала в своих руках его яички - словно это был лимон.
   Он ощутил страшную боль. А она жала сильнее и сильнее. Похоже, его  левое
яичко лопнуло, но он уже ничего  не  чувствовал.  Он  стал  проваливаться  в
черную бездну.
   Синди криво улыбнулась и сказала:
   - Погоди, самое потешное только начинается. Если бы он мог кричать, он бы
закричал. Но он не мог.

Глава 8

1

   -  Есть  красота  в  литературе,  живописующей  ужасы,  -   говорил   Ян,
облокотившись о кафедру. -  Ужас  -  это  нечто  живое,  реальное.  Страшное
находит  отклик  в  сердцах  читателей.  Даже  специалисты   по   английской
литературе не сразу припомнят, кто такие Пол  Морель  или  Кэвин  Стивенс  -
герои достаточно известных классических произведений.  А  вот  Франкенштейна
всякий школьник знает. То же самое с Дрякулой. Самый запомнившийся  персонаж
Диккенса - всем вам известный Скрудж - появился в рассказе о привидениях.  В
отличие от романов Томаса Манна и Марселя Пруста, жизнь в  которых  держится
за счет неустанных  усилий  литературоведов-реаниматоров,  старинные  романы
ужасов читают широко и с удовольствием -  они  выжили  самостоятельно,  даже
вопреки критикам-душителям, и продолжают успешно