мо молчала.
   - Ну я был не прав, - снова начал парень. - Я дико извиняюсь. Чего еще ты
хочешь от меня?
   - Я хочу, чтобы ты оставил меня в покое. Хочу побыть одна.
   - Отлично, - сказал Калхоун.
   Он отпустил решетку. Его лицо перекосилось  от  жалкой  и  вместе  с  тем
циничной улыбки, как будто он еще не решил,  что  сделать  -  заплакать  или
облить девушку холодным презрением.
   - Напрасно я так переживал. Думаю, в постели ты колода колодой.
   С этими словами он подскочил к двери и изо всей силы ударил  по  ней.  От
этого проволочная сетка затряслась. Ужасающий грохот.
   - Мать твою! - завопил Кэлхоун.  -  Сука  поганая!  Гленна  попятилась  в
дальний конец "клетки".
   - Сейчас я позвоню и вызову университетскую  полицию,  -  произнесла  она
громко и твердо.
   - Все, ухожу, ухожу, дрянь ты этакая!
   Он развернулся и пошел прочь.
   Девушка в изнеможении закрыла глаза и слушала.
   Шлеп-шлеп. Шлеп-шлеп.
   Она мысленно проследила весь  его  путь  по  центральному  проходу  между
стеллажами. Но глаза открыла лишь  после  того,  как  услышала  два  щелчка:
пришел лифт, дверь - щелк - открылась, пауза, дверь - щелк  -  закрылась,  и
лифт пошел вниз.
   Только тут Гленна заметила, что ее всю трясет. И  ладошки  мокрые.  Ну  и
трусиха, просто стыд! Когда Кэлхоун не явился на свидание, она  рассердилась
всерьез. Но к этому часу гнев  перегорел,  и  в  разговоре  с  провинившимся
парнем она  только  имитировала  ярость.  В  воспитательных  целях.  Похоже,
немного пересолила. Кстати, и возле ресторана она ждала всего-навсего  сорок
пять минут, а не два часа.
   Но  самое  смешное  было  то,  что  она  и  воспитывать-то  Кэлхоуна   не
собиралась. Он ей вообще не нужен. То, что  он  так  легкомысленно  забыл  о
свидании, стало для нее прекрасным поводом порвать  с  ним.  Однако  она  не
умела вежливо сказать парню, что она не хочет больше встречаться  с  ним.  В
таких случаях ей было проще закатить сцену, довести дело до зверской ссоры -
и расстаться врагами. Ей казалось, что скандал  лучше  вялого  "извини,  мне
кажется, нам не стоит больше встречаться". По-хамски  наскакивая  на  парня,
она испытывала меньшее чувство вины: он видит  в  ней  грубую  дуру,  и  ему
мнится, что это он стал  инициатором  разрыва,  а  следовательно,  благодаря
Гленниной парадоксальной тактике его мужское самолюбие  страдает  в  меньшей
степени.
   Тленна не любила обижать людей.
   Все еще дрожа, она думала: слава Богу, что блеф насчет  охраны  сработал.
Никакого телефона в "клетке" не было. Кэлхоун был так ослеплен  гневом,  что
не заметил этого.
   А впрочем, он не стал бы  ломиться  сюда.  Не  до  такой  же  степени  он
взбесился! Да и проволочная сетка крепкая, черта с два порвешь...
   Но оставался без ответа главный вопрос: какого дьявола она вообще снова и
снова ходит на свидания с парнями? Она совершенно ими не интересуется.  Ради
внешнего приличия,  для  отвода  глаз?  Дескать,  пусть  все  видят,  что  я
встречаюсь с мужчинами? Да плевать ей, что про нее думают!..
   Гленна только храбрилась. На самом деле она не  имела  сил  наплевать  на
общественное  мнение.  В  этом-то  и  заключалась  вся  беда.   У   нее   не
поворачивался язык даже родителям признаться в том, что она не  интересуется
мужчинами и предпочитает женщин. Какое там родителям!.. Она и  сестре-то  не
способна сказать!
   Самое грустное в этом желании сохранять вид "нормальной" девушки было то,
что в итоге у Гленны не возникало никаких прочных  отношений  -  ни  с  кем.
Только череда ненужных, ни к чему не приводящих свиданий.
   Неподалеку  раздались  шаги.  Гленна  вся   напряглась.   Но   звук   был
приглушенный, деликатный. А кэлхоунские сапоги - бесцеремонные. Значит, идет
кто-то в кроссовках или в мягких туфлях. Гленна облегченно вздохнула.  Новой
перепалки с Кэлхоуном она бы не вынесла.
   - Похоже, наша альма-матер превратилась в какой-то насилодром, -  донесся
мужской голос. - Девиц насилуют на каждом углу.
   - Да уж, достается им, бедняжечкам! - отвечал  другой  мужской  голос.  И
после противного хихиканья добавил:
   - А впрочем, видал я тут несколько клевых телок - я бы  их  с  превеликим
удовольствием припер к стеночке, не спрашивая разрешения.
   - И был бы молодцом.
   -  Ты  видел  молоденькую  преподавательницу,   которая   у   нас   ведет
антропологию? Такая аппетитная южаночка! Если бы я не боялся сесть в тюрягу,
я бы ей так залудил где-нибудь в темном углу!
   Оба студента рассмеялись.
   Гленна затаилась, прислонившись к стене. Сердце  бухало  в  груди.  Ну  и
разговорчик!
   Она не шелохнулась, пока шаги не стихли. Ей вспомнился профессор, который
приставал к Сью на прошлой неделе. Профессор Николсон. Она училась у него на
первом курсе - он читал мировую историю. Милый спокойный нормальный мужчина.
Никогда бы не предположила, что он способен на такое! Как говорится, в тихом
омуте...
   С мужчинами всегда так - по лицу не разберешь, на что он способен.
   Мысли Гленны естественно перескочили на Кэлхоуна. Она вспомнила,  что  он
знает, какая у нее машина, и вполне может поджидать  ее  поздно  вечером  на
автостоянке  или,  того  хуже,  где-нибудь  в  кустах  между  библиотекой  и
стоянкой. Кэлхоун тоже милый и спокойный. А  на  решетку  сегодня  бросался.
Тихий-то он тихий, но возьмет и "залудит" ей где-нибудь в темном месте  -  в
отместку за обиду. С него станется!
   Она содрогнулась от отвращения.
   Фу, это же настоящая паранойя! Не надо зацикливаться на подобных  мыслях.
Незачем себя накручивать! Дойдет до того, что будешь бояться выйти из  этого
огороженного закутка!
   Но правда была в том, что она накрутила себя в достаточной степени и  уже
боялась выйти из "клетки".
   Напрасно Гленна  хорохорилась  перед  собой  и  твердила  про  себя,  что
нисколько не боится и сейчас повернет ключ в замке и  выйдет.  Вместо  этого
она стала складывать книги с полок на тележки, что отнюдь не  входило  в  ее
работу. Этим  следовало  заняться  следующей  смене.  Через  минуту  девушка
убедила себя в том,  что  она  занимается  совершенно  необходимым  делом  -
помогает товарищам из другой смены.
   Так или иначе, из "клетки" Гленна вышла лишь через полчаса - когда пришел
Фил и сказал, что пора сделать перерыв в работе.

Глава 13

1

   Ричард увидел плакат и услышал гул толпы одновременно.
   Он  находился  в  клубной  столовой:  обедал  с  Анжелиной  и   деликатно
выспрашивал девушку, не бывало ли у нее эротических фантазий с  участием  ее
подружки Кристал. Когда же он вышел на яркий солнечный  свет,  его  внимание
привлек ярко-красный плакат на доске объявлений перед студенческим центром:

   ВСЕ НА МИТИНГ! НЕ  ПРОПУСТИТЕ!  СЕГОДНЯ  В  ПОЛДЕНЬ  НА  ГЛАВНОЙ  ПЛОЩАДИ
ВЫСТУПАЕТ БРЕНТ КИИЛЕР, КАНДИДАТ В ПРЕЗИДЕНТЫ СТУДЕНЧЕСКОГО СОВЕТА. СООБЩИТЕ
ДРУЗЬЯМ И ПРИХОДИТЕ САМИ!

   Ричард понятия не имел, кто это такой - Брент Киилер.
   Со стороны главной университетской площади  доносился  одобрительный  шум
большой толпы.
   Обычно о таких масштабных  сборищах  объявляют  заранее  -  и  на  волнах
студенческой радиостанции, и на страницах "Сентинел".  Однако  на  этот  раз
Ричард не слышал и не видел никаких объявлений. Вряд ли он  мог  пропустить.
Даже этот красный плакат появился не больше часа назад - по пути в  столовую
он его не видел.
   Да и Джим непременно сказал бы ему о таком событии. Стало быть, Джим тоже
не в курсе. Так или иначе, совсем не помешает заглянуть на стадион и сделать
десяточек-друтой  снимков  -  авось  и   пригодятся.   Надо   бы   и   толпу
сфотографировать, и кандидата на пост главы студенческого совета.
   Можно по-разному относиться к студсовету, главному органу самоорганизации
студентов, который, по уставу, обязан заботиться о благополучии  учащихся  и
защищать их интересы, находясь в постоянном контакте с администрацией.  Одни
находят  работу  студсовета   вполне   эффективной,   другие   считают   его
прислужником  администрации.  Однако  в  любом  случае  пост  его  главы   -
заманчивая должность.
   Ричард выбрал самый короткий путь к центральной площади - через  двор  за
книжным магазином. На ходу он снял с камеры защитный колпачок.
   Народу собралось уйма. Ричард никак не ожидал увидеть столько  студентов.
На его памяти ни один из подобных митингов не собирал такой огромной толпы!
   Ричард остановился и сменил объектив  на  широкоугольный,  чтобы  сделать
панораму  всей  площади  и  в  полной  мере  отразить  на   снимке   масштаб
мероприятия.
   На ступенях административного корпуса стоял худой строго  одетый  парень,
чистенький,   холеный   и   аккуратно   причесанный,   на   вид   образцовый
законопослушный гражданин.
   Очевидно, это и был Брент Киилер. Сжимая  в  руках  громкоговоритель,  он
кричал в микрофон:
   - Американские университеты должны  стать  местами,  где  могут  получать
образование американские  студенты.  Но  мы  видим,  что  добропорядочные  и
лояльные американцы  остаются  за  воротами  университетов,  потому  что  их
оккупировали япошки и прочие разные  узкоглазые  азиаты,  а  также  арабские
погонщики верблюдов и африканская шатия-братия. Вся эта шушера заграничная и
языка-то нашего толком не знает...
   Толпа встретила эти слова ревом одобрения.
   Великолепно! Такой массовый митинг -  и  поперек  общепринятым  взглядам.
Настоящая сенсация. За  снимки  этого  похабного  сборища  Джим  его  просто
расцелует.
   Ричард стал проталкиваться поближе к ступеням административного  корпуса,
чтобы снять самого Брента Киилера.
   Тем временем оратор распинался дальше:
   - Вы знаете, я - Брент Киилер, и я открыто придерживаюсь  проамериканских
взглядов. Кое-кто из вас может  спросить:  а  зачем  нам  иметь  президентом
студенческого  совета  человека,  который   придерживается   проамериканских
взглядов? Какой нам в этом прок? Я отвечаю: большой прок! И  сейчас  объясню
почему. Многие из вас, американских граждан, просили кредит на учебу - и вам
отказали. А рядом со мной на занятиях  по  алгебре  сидит  япошка,  которому
предоставили кредит тотчас же, по первой просьбе, без  промедления  -  разве
что не расшаркались перед ним! И таких нахлебников из-за рубежа здесь сотни.
Вам случалось записываться на какой-нибудь популярный  курс  и  получать  от
ворот поворот - дескать, мест больше нет? Да, для вас  места  не  нашлось  -
потому что оно  занято  каким-нибудь  тюрбанистым  иранцем  или  малохольным
индусом. По-вашему,  это  справедливо?  Сколько  можно  смешивать  с  грязью
истинных американцев? Не век же нам терпеть засилье иностранцев! Пора с этим
кончать!
   - Кончать! - взревела толпа.
   - Кончать! - повторил за всеми Брент. Хрипло рассмеявшись, он продолжал:
   - Всем этим странам нет резона воевать с нами. Мы уже проиграли войну. Мы
уже сдали свои позиции. Они нами давно подтираются!  -  Он  сделал  паузу  и
вдруг, еще больше приблизив микрофон к губам, перешел на грозный шепот:
   - Но это война. Потому что кое-кто из нас все-таки не сдался. Потому  что
кое-кто из нас готов биться до конца и не желает сидеть сложа руки.
   - Убить всю сволочь узкоглазую! - выкрикнул голос из толпы.
   - Да, - тем же зловещим шепотом согласился Брент.  -  Убить  всю  сволочь
узкоглазую!
   - Открутить яйца арабам!
   - Да, - опять же шепотом поддержал Брент. - Открутить яйца арабам!
   Как раз в этот момент по несчастной случайности за спиной Брента появился
студент явно азиатского вида. Ни о чем не подозревая,  он  вышел  из  дверей
административного корпуса с тяжелым портфелем под мышкой.
   Ричард почуял жареное. Он протолкался в первый ряд толпы и припал на одно
колено,  чтобы  сделать  классный  снимок:  красный  от   ярости   Брент   с
громкоговорителем  и  спускающийся  по  ступеням  студент-азиат,  который  с
рассеянной улыбкой смотрит на огромную толпу.
   - Япошка! - выкрикнул кто-то. Брент ухмылялся.
   - Япошка! - повторил тот же  голос  в  толпе.  Тут  и  другие  закричали,
показывая пальцами за спину Брента:
   - Япошка! Смотри, япошка!
   Ричарду показалось, что Киилер не понимает этих криков и не догадывается,
что происходит. Он просто смотрел на толпу с самодовольной ухмылкой и слушал
вопли "Япошка!". Но как только японец  оказался  на  одной  ступени  с  ним,
Киилер вдруг повернулся, в два прыжка преодолел несколько метров между собой
и студентом из Японии и выбил у него портфель.
   Портфель упал на ступени, открылся, и из него посыпались книги и тетради.
   - Куда ты, по-твоему, идешь? - грозно спросил Брент в микрофон.
   Студент ошарашенно озирался. Он не понимал, что происходит. С какой стати
на него напали, да еще на виду у такой массы людей?
   Наконец он нагнулся, чтобы собрать книги и тетради и поднять портфель.
   Киилер ногой оттолкнул портфель подальше и схватил японца за руку.
   - Я тебе задал вопрос, тварь желторожая!.. Куда намылился?
   Студент попытался вырваться.
   - Ребята, я с этим гадом в одиночку не справлюсь! -  обратился  Киилер  к
толпе.
   Сразу же нашлась дюжина  добровольных  помощников,  которые  взбежали  по
ступеням и окружили японца. Желающих было  так  много,  что  схватили  парня
только трое  или  четверо,  остальные  просто  топтались  вокруг,  помахивая
кулаками.
   - Дайте ему хорошенько под зад, чтоб знал наших! -  подсказал  кто-то  из
толпы.
   Раздался  одобрительный   шум,   и   через   несколько   секунд   площадь
скандировала:
   - Под зад! Под зад!
   Толпа все больше и больше заводилась.
   Ричард снова сменил объектив и стал щелкать крупные планы самых  яростных
кричалыциков. Он ощущал  перемену  в  настроении  толпы  -  она  была  почти
осязаемой. Насмешливая  злость  сменилась  кровожадным  умопомрачением.  Это
отражалось на лицах. Они были отвратительны. Распяленные  рты,  вытаращенные
глаза. Великолепные снимки!
   Даже зеваки, которые присоединились к толпе только что и стояли по  краям
людской массы, и те поддались всеобщему настроению и скандировали  вместе  с
другими:
   - Под зад! Под зад! Под зад!
   Блондиночка рядом с Ричардом, румяная милашка с физиономией положительной
девочки, возглавляющей  группу  поддержки  на  баскетбольном  матче,  сейчас
громко  выкрикивала  эти  два  слова,  и  ее  лицо  было  искажено  животной
ненавистью. Ее прелестные глазки, которые, несомненно, туманились  от  слез,
когда в фильме умирала кошечка или собаку переезжал автомобиль, превратились
в глаза жестокой ведьмы.
   Ричард проворно повернулся и сфотографировал кровожадную блондиночку.
   В аппарате кончалась пленка. Он готовился  перезарядить  его  и  полез  в
карман за новой кассетой. Во время этой паузы в съемке Ричард перестал  быть
фотографом  и  разглядывал  толпу   невооруженным   глазом,   а   не   через
видоискатель. Ему стало не по себе: он никогда не видел,  чтобы  митингующие
опускались так низко. Эта толпа способна на что угодно. Заряд  агрессивности
просто небывалый!
   Но в следующую секунду Ричард занялся кассетой, и все его личные  чувства
ушли на второй план.
   Он снова стал  приложением  к  фотоаппарату.  Он  опять  бурно  радовался
уникальной ситуации и уникальным кадрам.
   Ему нравился этот  митинг.  Ему  нравился  этот  живописный  бардак,  эти
искаженные лица, этот материал.
   Тем временем японец пытался вырваться, но энтузиасты-добровольцы  держали
его железной хваткой.
   - Достаточно они попили нашей кровушки! - провозгласил  Брент  Киилер.  -
Достаточно они поиздевались над нами. Теперь  давайте  мы  поиздеваемся  над
ними!
   Треск рвущейся  одежды  был  заглушен  ревом  толпы,  которая  продолжала
яростно и тупо скандировать все те же два слова. Но Ричарду показалось,  что
он не только видит, как добровольцы разорвали сорочку японца, но  и  слышит,
как рвется ткань.
   Поощренные хохотом и одобрительным улюлюканьем  сборища,  хулиганы  стали
сдирать с японца брюки. Через несколько секунд с него  сорвали  и  брюки,  и
трусы. Голый студент расплакался от унижения. Толпа пришла в полный восторг.
   - Отрежьте ему член, чтоб не плодил новых япошек! - крикнула  блондиночка
рядом с Ричардом, который щелкал кадр за кадром почти без перерыва.
   - Это мы можем, - сказал Брент в микрофон, отвечая на ее  предложение.  -
Мы много чего можем! Мы его, подлеца, повесим! - И он кинул в толпу клич:
   - Повесить желтожопого!
   -  Повесить  желто-жопо-го!  -  ликующе  подхватила  толпа.  -  Пове-сить
желто-жопо-го!
   Откуда-то тотчас же появилась  веревка,  ее  передали  по  живой  цепочке
Бренту, а тот протянул ее добровольным палачам.
   Один из них проворно завязал на веревке скользящий узел и накинул  удавку
на шею голого японца. Теперь студент визжал от страха и звал на помощь.
   Брент довольно хохотал. Он с силой ткнул громкоговорителем японцу в  пах.
Благодаря микрофону удар был слышен  всей  площади  -  словно  кто-то  ухнул
молотом по жести.
   - Что, узкоглазый, не больно-то много у тебя  было  в  штанах!  -  сказал
Брент.
   Толпа покатилась от смеха.
   И Ричард тоже рассмеялся.  Не  хотел..,  а  вот  как-то  так  вышло,  что
рассмеялся.  Ведь  это  забавно  -   жалкий,   белугой   ревущий   голозадый
студентик...
   Ричард быстро взглянул на счетчик кадров. Какая досада!  Осталось  только
четыре. Всего-навсего четыре кадра! И это последняя кассета.
   Эх, дурак, поленился носить с собой больше! Вперед наука!
   Однако если повезет, они японца повесят - и получатся  четыре  обалденных
кадра.
   Практичный Ричард поискал глазами, к чему можно приладить  веревку.  Увы,
поблизости нет ни дерева с крепким суком, ни балки, через  которую  нетрудно
перебросить веревку. Ричард досадливо крякнул.  Ребятам  придется  или  всей
толпой идти в другое место,  или  просто  задушить  японца  -  а  это  будет
малоэффектным зрелищем и для толпы, и для камеры.
   Хуже того, если будут душить, обязательно образуется свалка,  потому  что
они дилетанты в этом деле, и какой-нибудь дурак  случайно  загородит  жертву
свой спиной. Ах, как обидно, как обидно...
   - Копы! -  крикнула  какая-то  девица.  Ричард  увидел,  что  к  ступеням
административного корпуса через толпу пробиваются пятеро полицейских.
   - Отпустите парня! - заорал один из них.
   И тут же вскрикнул - запущенный кем-то камень попал ему прямо в лоб.
   Остальные полицейские заработали дубинками. Но  и  студенты  в  долгу  не
остались. В полицейских полетело все, что оказалось под рукой.
   Массовые беспорядки! Нападение на полицию!
   Кайф!
   Это даже лучше, чем повешенный японец.
   Раненые.
   Кровь.
   Ричард  кинулся  к  бетонной  тумбе,  вскарабкался  на  нее  и   направил
фотоаппарат на студентов,  которые  повалили  полицейского  и  избивали  его
ногами.
   Ричард видел, как копы бросились спасать упавшего товарища.
   Камера зафиксировала момент, когда дубинка рассекла бровь  одному  рыжему
студенту.
   Господи, какая удача!
   Ах, если бы у него был еще один ролик пленки!

2

   - Я полагаю, главным материалом первой полосы будет очерк о  студенческих
самоубийствах - нынешний всплеск и обзор случаев за последние  пять  лет.  С
фотографиями.
   - М-да, - насмешливо сказал Джим, - что и говорить, ты проявляешь  тонкое
журналистское  чутье!   На   территории   университета   творятся   массовые
беспорядки, все кругом наводнено полицией, а ты хочешь пофилософствовать  на
первой полосе о самоубийствах. Мудро. Я сделал  правильный  выбор,  поставив
тебя во главе отдела новостей.
   Фарук покраснел:
   - Хорошо, хорошо, сдаюсь! Я просто подумал, что без  фотографий  массовые
беспорядки на первой полосе смотреться не будут.
   Джим схватился за сердце.
   - У нас нет фотографий? - воскликнул он. - Ты не послал туда  кого-нибудь
с камерой? Ты обязан был сделать это при  первом  же  известии!  А  будь  ты
по-сметливее - отправил бы фотографа еще раньше, на митинге Фарук  испуганно
облизал пересохшие губы.
   - Да я собирался, но никого под рук