нтка, как Патти, очень и очень редко  пропускала
лекции и практические занятия.
   Но сегодня в груди теснилось нехорошее  предчувствие.  Что-то  в  глубине
души подсказывало ей: не ходи, Патти, не ходи!
   Однако Патти, во-первых, не верила в предчувствия, а во-вторых, не желала
потакать своей лени.
   Поэтому она не послушалась внутреннего голоса и пошла-таки на лекцию.
   Когда девушка  поднялась  на  четвертый  этаж  корпуса  социальных  наук,
неизвестно откуда появилось точное знание того, что именно сегодня случится.
А случится то, что она, Патти Себерг, сегодня отведает  человеческого  мяса.
Прямо на лекции.
   Мысль промелькнула и  исчезла.  Рассудительная  Патти  не  верила  всяким
глупостям, которые клубятся в подсознании и  вонючим  дымком  прорываются  в
сияющие чистотой хоромы сознания. Она решительно  направилась  к  аудитории,
где профессор Харт должен был рассказывать им о каннибализме  как  составной
части некоторых религий.
   Не прошло и десяти минут лекции, как Патти  испытала  странное  ощущение:
она все это уже знает. Именно феномен "дежа-вю" помог ей быстро справиться с
отвращением к подробностям людоедства, в которые профессор Харт  вдавался  с
видимым удовольствием. Где-то в глубине ее сознания хранилась некая память и
вкрадчиво  подсказывала:  речь  идет  об  очень  естественных  и  допустимых
вещах...
   Патти стала украдкой оглядываться. Ей было  интересно,  испытывают  ли  и
другие студенты то же чувство -  что  речь  идет  об  очень  естественных  и
допустимых вещах. Одновременно она  нутром  ощущала,  что  вот-вот  случится
что-то.., важное, значительное.
   - Едва ли не все религии имеют общую черту, - говорил профессор Харт. - И
этим  общим  является  потребность  в  жертвоприношении  -  порой  в   форме
каннибализма.
   Блондинка, сидящая в первом ряду, вдруг  вскочила  и,  покраснев,  громко
сказала:
   - Но это не относится к христианству!
   - Заблуждаетесь! - возразил профессор. - Современное христианство  просто
замалчивает данный аспект своей веры. Подумайте о том, что лишь принесение в
жертву   Христа   позволило   избежать   бесконечной   череды   человеческих
жертвоприношений, которых мог бы потребовать Бог! Вспомните и о том, что  во
время обряда причащения вы поедаете плоть Господа - пусть и  в  фигуральном,
символическом смысле. Но сама символика говорит о многом - о слишком многом!
Подлинное   христианство,   не    замутненное    последующими    "гуманными"
толкователями, зиждется  на  людоедстве.  Не  зря  же  в  Евангелии  сказано
Христом: "Се тело мое и се кровь моя..."
   - Этот святотатство! Гнусное святотатство! - не унималась блондинка. - Вы
не христианин!
   - Напротив, - спокойно возразил профессор Харт.  -  Именно  я  и  есть  в
высшей степени христианин, ибо я одобряю библейский каннибализм, а не  прячу
его и не объявляю его символическим или аллегорическим.
   - Я не желаю больше слышать столь дьявольские речи, - заявила  блондинка.
- Я ухожу. И она направилась к выходу.
   - Не выпускайте ее! - спокойным, но громким и  твердым  голосом  приказал
профессор. - Заприте дверь!
   Из  первого  ряда  вскочил  атлетического  вида  студент  в  майке  члена
баскетбольной команды. Он  грубо  оттолкнул  блондинку  от  двери,  а  затем
повернул в замке ключ, брошенный ему профессором Хартом.
   - Поверьте мне, - произнес профессор, медленно и деловито снимая  пиджак,
- жертвоприношения и религиозный каннибализм суть прямой и кратчайший путь к
Богу.
   - Выпустите меня! - истошно завопила блондинка.
   Патти встала. Разом с ней поднялись со своих мест  все  присутствующие  в
аудитории  студенты.  Откуда-то  вдруг  появились  ножи  и  вилки  -  кто-то
позаботился их принести! И теперь эти ножи и  вилки  проворно  раздавали  по
рядам.
   Тем временем профессор нараспев читал будто бы из Евангелия:
   - Тогда Иисус сказал им: "Истинно говорю вам, если не  вкусите  от  плоти
Сына Человеческого и не станете пить  его  кровь,  то  вам  век  свободы  не
видать!"
   Блондинка испугалась не на шутку. Она разрыдалась, выронила на  пол  свои
книги и попыталась прорваться к двери, но дюжий студент  так  отшвырнул  ее,
что девушка упала.
   Патти машинально взяла протянутые ей  нож  и  вилку.  Все  это  было  так
мерзко!.. И одновременно она испытывала бурную радость,  душевный  подъем  -
это  было  что-то  физическое,  более  сильное,  чем  идущее   из   сознания
отвращение. Она направилась вместе с остальными к лежащей на полу и рыдающей
блондинке.
   Профессор весело улыбался.
   - Не робейте, ребята! Угощайтесь! - провозгласил он, делая рукой  широкий
приглашающий жест в сторону распростертой на полу девушки. - Ешьте, пейте  и
веселитесь!
   - Не-е-ет! - закричала несчастная.
   Но первые вилки уже вонзились в ее плоть.

Глава 31

1

   Ян сказался больным, чтобы в полдень встретиться со Стивенсом у  него  на
квартире.
   Когда Ян звонил на  кафедру,  то  застал  там  сущий  хаос.  Сообщение  о
чудовищной смерти Кифера еще не попало в газеты, но все  сотрудники  кафедры
были в курсе - одни  паниковали,  другие  злорадствовали,  третьи  не  могли
прийти в себя. Пока он объяснял Марии, что  приболел  и  не  сможет  сегодня
прийти, фоном были рыдания Франсины, которая плакала в три ручья, сидя рядом
с секретаршей покойного Кифера.
   - Профессора Френча также не будет на занятиях, - сообщила  Мария.  -  По
его словам, это вы с ним обнаружили.., тело. Правда?
   - Извините, я спешу к врачу, - сказал Ян и повесил трубку.
   Ему не слишком-то хотелось обсуждать  свои  переживания  с  коллегами  по
работе.
   Затем он сразу же позвонил  Бакли,  у  которого  оказалось  такое  тяжкое
похмелье, что Ян добился от него лишь невнятного мычания. Было очевидно, что
Бакли не в себе и не способен сколько-нибудь ясно соображать. Поэтому Ян  не
стал передавать ему слова Стивенса, сказанные  накануне  вечером.  Он  решил
перезвонить попозже, когда Бакли хоть немного оклемается.
   Некоторое время Ян прикидывал, не звякнуть ли Джиму и Фейт. Но  ребята  и
так были слишком глубоко затянуты во все это. Надо бы и пощадить  их  -  они
ведь почти что дети. Не дай  Бог,  с  ними  что-нибудь  приключится  по  его
вине...
   Несколько раз в течение утра он пытался  дозвониться  до  Эленор.  Но  ни
дома, ни на работе поймать ее не сумел,  везде  нарывался  на  автоответчик.
Тогда Ян позвонил секретарше фирмы, где работала его подружка;  та  сказала,
что Эленор на каком-то совещании.
   Ясненько... Эленор бегает от него. Дуется.
   В конце концов он махнул рукой - еще будет время извиниться и помириться.
Позже - когда все это закончится.
   Когда все это закончится...
   А с чего он взял, что это  когда-либо  закончится?  Лишь  потому,  что  в
романах все рано или поздно приходит к финалу,  в  котором  Добро  побеждает
Зло, даже если героям приходится солоно, а  кое-кто  из  них  оказывается  в
могиле? Так то литература, а жизнь  -  совсем  другое.  Жизнь  не  выстроена
подобно романному сюжету. Она течет себе как попало, без ярких кульминаций и
эффектных финалов. Она не  заботится  о  хеппи-эндах  и  плевала  на  гибель
главных положительных героев, к которым Ян имел смелость относить и себя.
   В романе, по прикидкам Яна, в итоге  их  борьбы  должен  погибнуть  самый
колоритный второстепенный герой, то есть Стивенс, и  самый  ненужный,  самый
безалаберный из положительных героев, то есть Бакли. Все  остальные  обязаны
выжить, чтобы не огорчить читателей.
   Лишь в этом случае читатели останутся довольны и закроют книгу без особой
печали. Так должен распределить смерти талантливый автор,  умеющий  потакать
публике, блюдущий жанровую чистоту и уважающий и сюжетные правила...
   Но жизнь - шалая графоманка, пишет  вкривь  и  вкось,  как  Бог  на  душу
положит.
   В реальности все они, поднявшие руку на Университет, могут выжить.
   Или - все до одного - погибнуть.
   Так почему же он  действует  с  такой  бесшабашной  уверенностью  и  прет
навстречу смертельной опасности с таким  спокойным  сердцем,  как  будто  он
главный герой приключенческого романа, которому по законам жанра  обеспечено
выживание при любых условиях?
   Кто он - дурак или фаталист?
   Ян выехал из дома  загодя,  без  четверти  одиннадцать,  чтобы  ничто  не
помешало появиться у Стивенса вовремя. На шоссе задержек не случилось,  и  в
итоге Ян приехал на полчаса раньше назначенного времени.
   Выйдя из машины, он  увидел  Стивенса.  Тот  направлялся  к  обшарпанному
грузовичку с крытым кузовом и тащил  тяжелый  ящик  размером  с  коробку,  в
которой транспортируют апельсины.
   - Ага, Эмерсон,  -  воскликнул  "сумаспроф".  -  Очень  кстати.  Помогите
забросить в кузов. Только осторожненько.
   - Это у вас что? - спросил Ян, берясь за ящик.
   - Взрывчатка. Отвезем в ваш кабинет. Ян  представил  себе,  как  груз  по
какой-либо причине шарахнет в  его  кабинете.  Об  этом  было  страшно  даже
подумать.
   Он решительно мотнул головой.
   - И не мечтайте.
   - Иного выхода нет.
   - Почему же?
   - Полагаю, вам захочется иметь все это под рукой - так, на всякий случай.
Поверьте мне, очень скоро вас допечет и будет  тот  самый  "всякий  случай".
Здесь несколько  бомб  -  с  детонаторами  и  таймерами.  Словом,  готовы  к
употреблению. Установите там, где я указал на  чертежах,  присоедините  пару
проводков и - ба-бах!
   Ян еще решительнее замотал головой.
   - Нет и нет! Будьте же вы реалистом, Стивенс! Я  не  могу  начинить  свой
кабинет взрывчаткой. А вдруг бомбы попадут...
   - Ситуация не та, чтобы философствовать.  Может  получиться  так,  что  в
следующий раз вы уже не сможете покинуть территорию университета. И  я  могу
застрять там. Когда мы окажемся там в ловушке, вы будете локти кусать, что у
вас нечем защищаться, что вовремя не доставили взрывчатку в нужное место!
   - Что вы имеете в виду, говоря "когда мы окажемся там в ловушке"? С  чего
вы взяли...
   - События получили новое ускорение.  Теперь  все  развивается  в  бешеном
темпе. Глупо уповать на то, что развязка наступит лишь в конце декабря.  Все
идет к тому, что трагедия разразится со дня на день,  а  то  и  в  ближайшие
двадцать четыре часа.  Налицо  все  признаки  того,  что  Университет  решил
"закончить курс обучения"  досрочно,  то  есть  он  ощутил  себя  достаточно
зрелым, чтобы выбираться за границы своей  территории  и  перейти  на  более
высокий уровень бесчинств. Боюсь, что мы сможем совершить только одну ездку.
Он не позволит нам вернуться сюда, чтобы забрать всю взрывчатку. Но  ничего,
и того, что мы возьмем за один раз, должно хватить.  Хоть  и  впритык  -  но
хватить должно...
   - По-вашему, ситуация настолько серьезна, что на территорию  университета
лучше вообще не соваться? Стивенс помрачнел и исподлобья уставился на Яна.
   - Конечно, трусам там делать нечего. Жаль, что я так ошибся в вас.
   - Я не имел в виду... - растерянно пробормотал Ян.
   - Послушайте, если кто-нибудь способен что-то сделать в данной ситуации -
так это только мы! Если мы решим отсиживаться в кустах - сами понимаете, чем
все кончится. Да, то, что мы решили сделать, очень опасно. Но вы  знали,  на
что идете.
   Мужская дружба и солидарность, трусы не играют в мужские игры, "Кто, если
не мы?", "Мы сами выбрали эту судьбу" - все  это  отлично  известно  Яну  по
литературе. Особенно по бульварному чтиву.  Но,  как  ни  крути,  эти  фразы
срабатывают. Душа на них отзывается...
   Ян согласно кивнул - что значило: "я  не  трус,  я  от  своего  слова  не
отступлю..."
   - Я  вырубил  компьютерную  сеть  Уэйкфилдского  университета,  -  сказал
Стивенс. - Они ее не скоро починят. Как минимум  через  два-три  дня.  Таким
образом,  университеты  пока  лишены  возможности  общаться  -  обмениваться
энергией,  координировать  свои  действия  и  строить  совместные  планы  на
будущее. Оба университета зверски перетрусили, когда в Уэйкфилде  вырубились
все компьютеры. Они отлично знают, чьих рук это дело. А я и хотел, чтоб  они
перепугались, чтоб у них ум за разум зашел от  страха.  Пусть  посуетятся  и
наделают ошибок. Но если  Бреаский  университет  меня  достанет,  тогда  вам
придется довершить начатое без меня. - Тут Стивенс не без мрачного лукавства
покосился на Яна и спросил:
   - Да,  забыл  спросить  вас:  сколько  человек  явилось  на  совещание  в
кинозал?
   - Двое.
   - А я, грешным делом, думал, что никто не придет. Извините, ошибся аж  на
два человека. Они помолчали. Потом Стивенс погладил верх ящика и сказал:
   - Разумеется, это не самый лучший способ. Но иного способа я не знаю.
   Ян неловко переминался с ноги на ногу.
   - Я не представляю, как... Вы знаете.., я же ничего...
   - Не бойтесь, - с полуслова понял его Стивенс, - я вам  подскажу,  я  вас
научу, как со всем этим обращаться. На самом деле  это  не  так  уж  сложно.
Поднимемся ко мне, и я преподам вам первый урок.

***

   Урок затянулся до четырех часов. Затем они перенесли ящик  с  бомбами  из
грузовичка в багажник машины Яна. Решили, что первую  партию  взрывчатки  Ян
доставит в  университет  самостоятельно.  Быть  может.  Университет  сегодня
выпустит Яна со своей территории - как  менее  опасного  врага.  И  тогда  в
следующие дни Яну удастся совершить еще несколько ездок. Грузовичок Стивенса
пока останется в резерве.
   Надо было забросить ящик в кабинет и вернуться засветло. И Ян, и  Стивенс
понимали, что  особой  разницы  между  светлым  и  темным  временем  дня  не
существует - все плохое может случиться в любое время суток. Но  лучше  было
убраться с территории университета до темноты. Быть может,  не  только  люди
суеверно боятся темноты, но и Университет особенно распоясывается  именно  в
темноте, ибо знает, что люди ее боятся и соответственно  они  более  уязвимы
после захода солнца.
   Факультетская стоянка была забита машинами, и Ян припарковался на стоянке
для кратковременных посетителей, где разрешалось  оставаться  лишь  четверть
часа.
   Он ощущал себя как преступник. Прежде чем  открыть  багажник  и  вытащить
ящик, даже пару раз осмотрелся - не наблюдает ли кто-либо за ним.
   Но почему "как преступник"?
   Он ведь и был преступником.
   Самым настоящим террористом.
   Ян не знал, какой в точности закон он нарушает, но и дураку понятно,  что
привозить взрывчатку  на  территорию  университета  -  подсудное  дело.  Как
минимум огромный штраф. А если имеется в виду  взорвать  что-то,  тогда  это
тянет на несколько лет тюрьмы.
   В одиночку ящик было тащить тяжело. Обливаясь потом, Ян пошел через газон
к зданию, где находился его кабинет.
   Два-три дня на ремонт компьютерной сети в Уэйкфилде.
   Значит, чтобы не дать маху, Стивенс будет считать, что у него два дня.
   Итак, два дня.
   Свой саботаж в Уэйкфилде  Стивенс  устроил  сегодня  ночью.  Стало  быть,
завтра решающий день. Не позднее  чем  завтра  Бреаский  университет  должен
взлететь на воздух!
   Стивенс так и сказал ему: завтра. Таким обыденным тоном, что Ян  поначалу
не "врубился" и машинально кивнул. Это "завтра" Стивенс небрежно  обронил  в
разгар своих  объяснений,  как  следует  обращаться  с  минами.  "Завтра  мы
установим эти штуковины..."
   Когда смысл реплики дошел до Яна,  внутри  у  него  все  похолодело.  Они
должны будут взорвать  максимальное  число  зданий  в  максимально  короткий
промежуток времени. Завтра.
   Ян хотел протестовать, завести речь о порочности терроризма, о  моральной
ответственности, но у него язык прилип к небу...
   А через секунду он уже думал о том, как именно они все осуществят.
   Если  подождать  до  десяти  вечера,  то  на  университетской  территории
практически не останется студентов и преподавателей - одни уборщики и ночные
сторожа.  Общежития  они,  естественно,  взрывать  не  станут.  К   счастью,
общежития   расположены   на   достаточном   расстоянии   от    учебных    и
административных корпусов, стало быть, там жертв не будет...
   Что касается уборщиков и сторожей - Ян  и  Стивенс  непременно  придумают
способ их предупредить и  вовремя  эвакуировать.  Скажем,  включат  пожарную
сирену или сделают что-нибудь еще. Очень даже возможно, что если  взяться  с
умом и не пороть горячку, то ни один человек в итоге не пострадает!
   Это была отрадная, успокоительная мысль.
   В плену у этой радужной надежды, Ян чуть было не спросил  у  Стивенса:  а
чего мы, собственно, ждем? Зачем  откладывать?  Давайте  рванем  университет
прямо сегодня ночью!
   Под конец разговора Ян не утерпел-таки и задал  этот  вопрос:  почему  не
сегодня ночью?
   Стивенс отвечал уклончиво. Трудно  предположить,  что  такой  решительный
человек, как Стивенс, мог откладывать развязку  из  малодушия.  Очевидно,  у
него были свои резоны, и Стивенс не хотел полностью вводить Яна в курс дела.
   Надо  думать,  именно  завтра,  по  мнению   Стивенса,   наступал   самый
благоприятный день для сплоченного удара по университету.

***

   Пока Ян нес ящик по коридору от лифта до своего кабинета, он проклял  все
на свете. Таких тяжестей и на такое расстояние он не таскал уже лет десять.
   У дверей кабинета он только усилием воли не грохнул ящик на пол. Горестно
кряхтя, профессор медленно и осторожно опустил свой груз на линолеум и вынул
из кармана ключ.
   Поднять ящик уже не было сил. Поэтому Ян волоком втащил  его  в  кабинет,
поставил в дальний угол и стал искать глазами, чем бы его прикрыть.
   Тут-то он и заметил какой-то непорядок у себя в кабинете.
   Ян напрягся. Внимательный осмотр ничего не дал. Все было на месте, ничего
не сдвинуто, не перевернуто, бумаг вроде бы никто не касался... Так  что  же
его так смутило, что показалось ненормальным?
   А ненормальное было, хотя Ян не смог бы внятно  изложить  свои  ощущения.
Изменилось что-то в температуре и консистенции воздуха.  Теперь  в  кабинете
была другая акустика. Словом, нутром чувствовалось: Университет  знает,  чем
занят профессор Эмерсон, и дает ему понять, что  следит  за  ним  и  вот-вот
решит покарать зарвавшегося врага...
   Было нелепой наивностью думать, что удастся ввезти что-то  на  территорию
Университета без ведома этого монстра!
   И действительно, в тот же момент сама собой включилась внутренняя  связь,
и  из  микрофона  раздалось  сперва  злобное  шипение,  а   потом   зазвучал
приглушенный нечеловеческий смех.
   Итак, Университет забавляется с ним как кот с мышью. В любой момент может
прикончить - но щадит, потому что хочет продлить удовольствие...
   Ян растерянно заморгал глазами.
   Он ощущал зуд в ногах: так бы и кинулся вон из кабинета, а потом к  своей
машине - и прочь из университета!..
   Но его пытливый рассудок задался  вопросом:  а  способен  ли  Университет
убить его? Ведь игра зашла слишком далеко. Тут речь идет  о  мышке,  которая
имеет возможность и намерение размазать  кота  по  стене.  Стало  быть,  кот
должен кончать игру одним быстрым ударом лапы... А  удара  все  нет  и  нет.
Выходит, Университет попросту не в силах убить профессора Эмерсона, а  также
его друзей?
   Практически сделать это достаточно просто. Их,  отчаянных  борцов,  всего
семеро. Университет мог бы давно перебить их по одному. Кто погиб бы в лифте
при аварии, кто провалился бы во внезапно открывшийся канализационный люк...
И так далее. Не было никакой логической причины оставлять  их  в  живых  так
долго.
   Ян невольно мысленно вернулся к тому факту, что Стивенс отложил взрыв  до
завтрашнего вечера.
   Возможно, тут существовало сложное расписание событий, о котором Стивенсу
известно, а Яну - нет.
   Результатом  этих  размышлений  было  то,  что  Ян  немного   успокоился.
Собственный кабинет по-прежнему казался ему чужим, однако паника  отступила.
Ян нашел скатерку, прикрыл ящик со  взрывчаткой,  затем  спокойно  вышел  из
комнаты и запер дверь.
   Не без сомнения входил он в лифт. Но ничего, пронесло. Он без приключений
доехал до первого этажа.