случае
ненависть Фейт к матери стала  одним  из  кирпичиков,  из  которых  создался
этот., монстр. А может, недоброе отношение к матери  открыло  злу  доступ  в
душу Фейт, и она невольно укрепляла мощь этого монстра...
   - Я ненавижу свою мать, - внезапно отчетливо произнесла Фейт. - Возможно,
именно поэтому я не замечала или не хотела замечать  того,  что  происходило
вокруг. Возможно, именно поэтому  я  ничего  не  предпринимала...  И,  может
статься, именно из-за этой ненависти я являюсь частью мерзостного зла...
   - А я ненавижу свою бывшую жену, - признался Ян. - Люто ненавижу.
   Недра нервно облизала губы и, потупив глаза, произнесла:
   - А я всем сердцем желала смерти своему начальнику...
   -  Да  будет  вам!  -  перебил  ее  Бакли.  -  Развели  тут  доморощенную
психологию! Даже если вы все правы - что с того? Какой будет план дальнейших
действий? Пригласим всех родных, близких и начальников, падем перед ними  на
колени, попросим прощения и помиримся? Устроим, так сказать,  пир  любви  во
время чумы?
   - Конечно, нет, - огрызнулся Ян.
   - А тогда на черта разводить  антимонии?  Давайте  обратимся  к  миру  по
радио, скажем: избавьтесь от враждебности друг к другу и  вообще  от  дурных
чувств. И в  промежутках  между  абзацами  нашего  обращения  пустим  музыку
Моцарта. Пам-пам-па-па! "Говорит радиостанция "Совесть  планеты".  Мы  ведем
свои передачи прямо из задницы..." Пам-пам-па-па!
   Ян тяжело вздохнул.
   - Если бы все разошлись с территории Университета, - сказал он, - то  это
заметным  образом  снизило  бы  его  мощь.  Ведь  людская   враждебность   и
отрицательные эмоции студентов и преподавателей действительно составляют как
бы мускульную силу Университета...
   - Случись подобное чудо, - с насмешливой горечью возразил Бакли, - а  при
данных обстоятельствах  и  помыслить  об  этом  смешно,  это  было  бы  лишь
временным затишьем. Как только люди вернутся в университет,  прежний  бардак
продолжится.
   - Это все пляска на костях, пустое  зубоскальство,  -  сказал  Ян.  -  Ты
можешь предложить что-нибудь конкретное, умное?
   Бакли фыркнул:
   - Что-нибудь  конкретное  и  умное?  Мы  влезем  в  компьютерную  систему
администрации и расформируем университет - то есть рассортируем студентов  и
преподавателей  по  окрестным  университетам.  Их  как  бы  не   станет.   И
Университет - сдох.
   Ян сердито тряхнул головой.
   - Глупость несусветная!
   - Погодите! - воскликнула Фейт. У нее в голове вдруг родилась  любопытная
идея. - Быть может, предложение профессора Френча не такое уж и глупое!
   - Бросьте, Фейт, я же просто валял дурака, - устало отмахнулся Бакли.
   - Но в вашей шутке много здравого смысла. То, против чего мы боремся, это
существо. Университет, не есть нечто обособленное от людей,  не  есть  нечто
пришедшее извне. Это существо идентично нашему университету, это и есть  наш
университет. Я хочу сказать, что мы суть часть этого монстра. Он состоит  из
нас. Каковы студенты и преподаватели, таков и университет. Мы определяем его
характер, его "лицо".
   - Не вижу новизны в мысли, - сказал Ян. - Обычно так оно и есть. Характер
-  "лицо"  -  университета  зависит  от   суммы   характеров   студентов   и
преподавателей, а также обслуживающего  персонала  и  руководства.  Но  беда
взбесившихся университетов именно в том,  что  их  характер  не  зависит  от
ротации  людей  на  его  территории.  Этот  характер  остается  подлым   вне
зависимости   от   того,   сколько   сволочей   обретается   на   территории
"сумасшедшего" университета. Вот почему в Бреа все повернулось  так  гнусно.
Наш университет не умирает в конце каждого  семестра  и  не  возрождается  в
обновленном  виде  в  начале  каждого  следующего  семестра.  Он  живой,  он
беспрерывно живой. Он отторгает доброе внутри себя.  Он  крепнет  и  жирует,
питаясь всем злым, что попадает внутрь него.
   Но Фейт не сдавалась, держала за хвост промелькнувшую идею и не давала ей
исчезнуть в пропасти небытия.
   - Таким образом, вы хотите сказать, что не люди, приходящие  в  "больной"
университет, определяют его характер,  а  "больной"  университет  лепит  или
деформирует характер людей, приходящих в него?
   - Верно. Удачнее и я бы не сформулировал.
   - Тогда что вы скажете о некоем подобии переливания крови?  Если  сменить
целиком состав учащихся и преподавателей.., или хотя бы сделать  так,  чтобы
на курсы лекций  записались  сотни  порядочных  людей..,  ведь  Университету
понадобится уйма времени, чтобы вылепить из этой  массы  неуправляемую  орду
мерзавцев? Он  оздоровится  на  какое-то  время.  Или  навсегда  -  если  не
справится с большим количеством нормальных людей, имеющих достаточно высокий
иммунитет против зла.
   Ян энергично кивнул головой. Глаза у него заблестели.
   - А что, - сказал он, - очень  даже  любопытно.  Я  понимаю  вашу  мысль,
Фейт...
   - А я нет, - встряла Недра.
   - Ну представьте, что вы вложили большие средства в реконструкцию  района
трущоб, - пояснила Фейт. - Или нет, немного не так, деньги отвлекают от сути
сравнения... Это как если бы в запущенном районе, где живут белые  с  низким
достатком, вдруг поселилось значительное количество  чертовски  трудолюбивых
благонамеренных китайцев и вьетнамцев.  Они  бы  открыли  множество  дешевых
чистеньких магазинчиков и ресторанов, затем скинулись и  построили  отличный
торговый центр, облагородили местность, починили дома  и  так  далее.  Такое
ведь произошло с несколькими районами Лос-Анджелеса, помните?
   -  Так  что,  по-твоему,  нам  следует  сделать?  -  в   высшей   степени
заинтересованно спросил Ян.
   - Теперь-то уже ничего. Приди  нам  в  голову  эта  идея  раньше,  мы  бы
привлекли в университет новых, порядочных людей. Массу новых людей. Конечно,
это было бы непросто. Но ради этого стоило бы потрудиться - тем самым мы  бы
сместили равновесие в сторону сил добра. Теперь что говорить, время упущено,
теперь  можно  только  локти  кусать...  -  Фейт  обвела  комнату  печальным
взглядом. - Особая ирония в том, что сейчас мы загнаны в помещение  приемной
комиссии. Именно прием новых студентов и  преподавателей  должен  был  стать
ареной нашей деятельности... Здесь все под рукой -  формуляры,  картотеки...
Правда, ни телефон, ни компьютеры не работают...
   - Вы знаете, если бы компьютеры работали, - сказала Недра, - у нас был бы
шанс на успех. Дело в том, что в последнее время мы вели работу по  переводу
компьютерной сети на систему "наберите 800". Я  не  знаю,  насколько  далеко
продвинулась эта работа, но шла она в хорошем темпе,  потому  что  ее  целью
было значительное сокращение  расходов  по  регистрации  новых  студентов  и
желающих посетить те или иные курсы лекций. Смысл ее в том,  что,  если  ваш
компьютер подключен к общегородской сети, достаточно  набрать  по  домашнему
телефону номер 800, получить выход к университетскому  компьютеру  и  ввести
ответы на его вопросы, то есть сообщить данные  о  себе  и  о  том,  что  вы
хотите, а также назвать номер своей  кредитной  карточки,  с  которой  будут
сниматься деньги за посещение лекций. И все! Вы  зарегистрированы  и  можете
учиться. Никакой мороки, Не надо ехать в Бреа, занимать и без  того  забитую
машинами стоянку,  затем  дожидаться  очереди  и  беседовать  с  сотрудником
приемной комиссии. Удобно и "потребителю",  и  университету.  Наш  компьютер
теоретически может принимать одновременно двести  звонков.  Словом,  система
столь же эффективная, как заказы  товаров  в  супермаркетах  через  домашний
компьютер.
   - Ах ты черт! - сказал Бакли. - Этим действительно можно было  достаточно
легко воспользоваться. Увы: близок локоток, да не укусишь!
   - Да, - с грустью в голосе поддержала его Недра, - компьютеры  отключены.
К тому же я не знаю, в достаточной ли степени отлажена система "набери 800".
Она ведь еще не начала функционировать в полном масштабе. Была только-только
опробована... А если бы компьютерная сеть  университета  и  работала  -  все
равно мы отрезаны от окружающего мира. Нам никак не связаться с  теми,  кого
мы могли бы завербовать в качестве новых учащихся...
   Недра продолжала сетовать, но ее уже плохо слушали. Было  ясно,  что  это
все относится к разряду розовых мечтаний. А требовались конкретные,  быстрые
и, главное, осуществимые решения...
   Вдруг раздался громкий стук в дверь. Кто-то бешено колотил по ней  руками
и ногами.
   Все  поневоле  вскочили  и  попятились  подальше  от  двери,  к  закрытым
железными ставнями окнам.
   - Нас нашли! - испуганно вскрикнула Недра.
   - Впустите меня! - выкрикнул мужской  голос  в  коридоре.  -  Это  Фарук!
Быстрее впустите меня!
   Фарук? Фейт вопросительно посмотрела на Джима. Тот кивнул: да, это  голос
Фарука.
   Ян воскликнул:
   - Значит, эта сволочь нам солгала! Радиоспектакль нам устроила!
   - Э! Э! Погоди! - заорал Бакли. - Сперва проверь как следует!
   Но Ян уже метнулся к двери,  защелкал  запорами  и  распахнул  ее.  Фарук
ввалился внутрь и жестом показал: немедленно закрывайте дверь за мной!
   Вид у него был страшный: лицо  в  синяках  и  порезах,  губы  распухли  и
кровоточили, одежда изорвана. Однако живой - и на том спасибо!
   Ян захлопнул дверь и запер все замки.
   - Что случилось? - спросил Джим.
   - Мы так и не добрались до грузовика. Там устроили засаду. Но у  Стивенса
был револьвер, он начал палить  и  уложил  нескольких  мерзавцев.  Пока  они
приходили в себя, нам удалось удрать.
   - А Стивенс?.. - Ян побоялся закончить вопрос.
   -  Он  кинулся  в  коммуникационный  центр  университета   -   подключить
телефонную связь с окружающим миром и оживить  университетскую  компьютерную
сеть. Толковый мужик, скажу я вам! Я был  с  ним  в  КЦУ  и  видел,  как  он
работает. У него все получилось! Он послал меня к вам - он гарантирует,  что
техника будет работать какое-то время. Так что не зевайте!
   Бакли восхищенно открыл рот:
   - Ай да Стивенс, ай да молодец! Прямо читает мысли на расстоянии!
   Недра схватила трубку ближайшего телефона. Поднеся ее  к  уху,  послушала
пару секунд, затем расплылась в счастливой улыбке.
   - Работает! Есть гудки! - радостно сообщила она. Джим подпрыгнул и  издал
что-то вроде индейского победного клича.
   Ян не стал тратить время на эмоции.
   - За дело, друзья, - приказал он.

3

   Брент Киилер осматривал университетскую территорию с крыши библиотеки,  и
на его лице медленно расплывалась улыбка.  Все  развивалось  по  намеченному
плану.
   С высоты  своего  удобного  наблюдательного  пункта  Брент  видел  группу
молодых женщин, избивающих стариков из  Геронтологического  центра,  который
входил в комплекс  университетских  научных  заведений.  Старики  вопили  от
страха и боли, а девицы ломали их трости, таскали их за волосы и за  бороды,
избивали  бейсбольными  битами.  Бренту  особенно  понравилась  одна  бойкая
бабенка, которая пнула старушку коленом в живот и сорвала с ее головы парик,
оголив лысый череп. Так ее, сучку старую, так ее!.. Бойкая бабенка еще  пару
раз ударила старушку и деловито занялась стариком - вмазала ему ногой в  пах
и пошла махать кулаками...
   Брент рассмеялся и перевел взгляд правее.
   Там  члены   университетской   футбольной   команды   насиловали   слепую
девушку-первокурсницу. Сперва она кричала и сопротивлялась. А теперь  лежала
безжизненным неподвижным трупом  на  скамье  и  не  мешала  парням  получать
удовольствие. Брент одобрительно поцокал языком. Молодцы  ребятки,  так  ее,
так ее!
   Чуть дальше разгорался костер, на котором сотнями сжигали книги. А заодно
и продавцов из университетского книжного магазина.
   Да!!!
   Брент   довольно   поежился.   После    того    как    ребятки    вдоволь
натешатся-набалуются и все здесь окончательно испохабят.  Университет  будет
готов перейти па новый, более высокий уровень существования.  Они  пойдут  в
наступление на город.
   А наведя порядок в городе, двинут дальше, дальше...
   Внизу пульсировала жизнь, бурлили низменные страсти, лилась  кровь  -  ах
как любо, как приятно! Брент словно самолично совершал каждое  преступление.
И было так отрадно делать это и видеть перед собой в будущем бесконечный ряд
подобных упоительных моментов.
   И тут внизу случилось что-то важное. Толпы  отвлеклись  от  своих  дел  и
особенным образом заволновались.  Сверху  это  было  зримой  переменой.  Все
устремились в одном направлении. К библиотеке.
   Снизу раздался крик:
   - Генерал! О мой генерал!
   Брент перегнулся через перила и увидел на  ступенях  входа  в  библиотеку
Джона Тейлора, который, закинув голову, звал командира.
   Брент выпрямился, величаво поправил кобуру, приосанился, помахал  Тейлору
рукой и отозвался:
   - Да, слушаю!
   - Мой генерал, мы его зацапали.
   - Его самого?
   - Его самого!!!
   Толпа внизу бесновалась. Брент довольно потер руки. Похоже, дело близится
к блестящему завершению.
   - Где этот сукин сын?
   - Волокут сюда. Он убил полдюжины наших!
   - Тащите его к художникам. Я иду.
   Тейлор кивнул, отдал честь и побежал выполнять приказ.
   Брент торопливо пересек крышу и спустился по лестнице на верхний этаж,  а
затем, почти бегом, на первый.
   Выскочив  из  здания   библиотеки,   он   увидел   группу   студентов   и
преподавателей,  которые  тащили  за  собой   на   веревках   связанного   и
исполосованного кнутом бородатого мужчину.
   Так вот он какой! Отступник! Предатель! Подлец! Ходячий кусок дерьма!  Их
правильно предупреждали, что это  гад  из  гадов!  Гиффорд  Стивенс  пытался
воспрепятствовать планам Университета. Ничтожество хотело навязать свою волю
- и кому!
   Ну, теперь с этим мерзавцем покончено. Толпа вокруг Стивенса  становилась
все гуще. Студенты  плевали  отступнику  в  лицо,  швыряли  в  него  мелкими
камнями. Стивенс то вскрикивал от боли,  то  разражался  ругательствами.  Он
молол какую-то чепуху насчет того, что все они - исчадия ада, служители зла,
марионетки в руках Университета, в головах которых нет и грамма мозгов.
   Брент медленно шел ему навстречу и посмеивался. Потеха,  до  чего  наивен
этот бородач! Вроде бы не мальчик, а такое несет в свой последний час!
   Когда до Стивенса оставалось несколько шагов, Брент приказал:
   - Стоять!
   Теперь обессиленный и избитый Стивенс полувисел на натянутых веревках и с
ненавистью смотрел в глаза Бренту.
   - Ты под... - начал он, усилием воли выпрямляясь.
   Брент ударил его кулаком в солнечное сплетение. Стивенс  сложился  вдвое.
Брент довольно усмехнулся.
   - Как приятно, Гиффорд, что вы теперь с нами. - Он нагнулся к самому лицу
отступника и медоточивым голоском произнес ему почти в ухо:
   - Да, теперь ты душой и телом с нами. Отныне ты верный раб Университета.
   - Дудки! Никогда этого не будет! Стивенс попытался плюнуть в лицо Бренту.
Но пыл так слаб, что и на это у  него  не  хватило  сил.  Брент  отскочил  и
заиграл желваками скул.
   - Врешь, ты наш, - сказал он, бешено сверкнув глазами, - С тех самых пор,
как ты убил свою жену.
   - Я не убивал...
   - Да, своими руками ты ее не убивал. Ты просто привел ее в Университет  в
качестве жертвоприношения и позволил ей умереть.
   Стивенс опять попытался плюнуть Бренту в лицо. На сей  раз  Брент  ударил
его кулаком по губам.
   - Вышесказанное доказывает то, что ты не враг, а предатель,  -  продолжал
Брент, пока Стивенс выплевывал кровь и зубы. - Ас предателей  спрос  строже,
чем с открытых врагов.
   Он с удовлетворением  заметил  страх  в  глазах  Стивенса.  Ага,  проняло
скотину!
   Брент улыбнулся и громко, уже для толпы, произнес:
   - Да, ты умрешь. Но ты будешь умирать медленно, мучительно. И твоя смерть
будет предельно унизительной. Именно  такую  смерть  ты  заслужил.  -  Брент
сделал знак тем, кто держал веревки:
   - Тащите его к корпусу визуальных искусств.
   Перед входом в здание  стояло  несколько  столов,  за  которыми  работали
студенты из художественного класса. Они трудились над головой Дина Йенсена -
гримировали его под покойного комика Граучо Маркса.  При  этом  ребята  вели
громкий спор и уже готовились вцепиться друг другу в волосы.
   Один кричал:
   - Нам  нужно  социально  ответственное  реалистическое  искусство!  Долой
постмодернистские штучки-дрючки, непонятные широким  массам!  Даешь  истинно
пролетарское искусство!
   Второй яростно возражал:
   - Мы несем новое слово в современном искусстве! Нам есть что сказать.  Мы
становимся на плечи гигантов прошлого!
   Третий талдычил свое:
   -  Не  подобает  вести  полемику,  симплицирующую  высшие  художественные
ценности... Брент хохотнул и крикнул:
   - Веселый вы народ, ребятки! Только  отвлекитесь  на  минутку  -  мы  вам
доставили новый материал для творчества.
   Годвин,  возглавлявший  шайку  художников,  критически  осмотрел   голову
Стивенса и задумчиво поцокал языком.
   - Кончилось ваше время! - выкрикнул Стивенс. - Можете убить меня, но  вам
не победить!
   Годвин подошел поближе к Стивенсу, затем вдохновенно взмахнул рукой.
   - Да, материал хороший. Мы беремся за него. Брент ухмыльнулся и сказал:
   - Отлично. Его голова - ваша. Художники схватились за инструменты - ножи,
скальпели, ножницы, бритвы.
   - Вы можете убить меня, - снова закричал Стивенс, - но мое  дело  правое!
Мы победим!
   Годвин первым полоснул по шее Стивенса. Подошли и другие художники.  Одни
держали дергающееся тело, другие кромсали шею Стивенса.
   Они знали свое дело. Крови было много, но Стивенс все еще дергался,  даже
периодически  открывал  помутневшие  глаза.   Брент   наблюдал   за   концом
отступника. Было приятно ощущать такую власть.
   Один из художников стоял в стороне и причитал:
   - Разве это материал? Это  профанация!..  Мы  должны  выбирать  из  сотен
отрезанных голов, из  тысяч  отрезанных  голов,  а  не  кидаться  на  первую
попавшуюся!
   - Башка что надо! - отвечал Годвин. - Мы из нее сделаем шедевр!
   Когда голова была наконец  отделена  от  тела,  Брент  повернулся  и  под
восторженные крики толпы зашагал обратно в библиотеку. По дороге  он  весело
насвистывал.

4

   Джим хотел позвонить своей матери, Фарук - своему отцу.  Недра  -  своему
парню,  но  Ян  решительно  запретил  эти  частные  звонки.  Телефоны  могут
отключиться в любую минуту, надо  спешить.  Господь  ведает,  каким  образом
Стивенсу удалось обойти волю Университета и заставить телефоны и  компьютеры
работать в нормальном режиме. Но одно ясно - эта лафа  долго  не  продлится!
Поэтому нечего обзванивать  родных  и  близких  и  успокаивать  их.  Многие,
наверное, еще ничего не знают и не успели даже разволноваться. К тому же еще
рано кого-либо успокаивать. Их жизни висят на волоске.
   Эленор,  конечно,  уже  была  в  курсе  того,  что  университет  захвачен
бунтующими толпами. Она должна отреагировать быстро и правильно.
   Однако, услышав его голос, она бросила трубку. Ян взвыл от злости.  Этого
только сейчас не хватало! Каким же дураком он был, что не  помирился  с  ней
сразу, что оставил выяснение отношений на потом. Вот  и  получай,  идиот!  У
женщин свой склад ума, их обидчивость надо принимать всерьез. Он относился к
Эленор как к ребенку, которого надо защищать и оберегать  от  опасностей,  а
следовало видеть в ней партнера, взрослую и достаточно сильную женщину...
   Но не было времени пережевывать  прошлое  и  терзать  себя  упреками.  Ян
быстро повторно набрал номер. Теперь включился автоответчик. Что ж,  это  не
так плохо. Он скажет все  нужное,  а  она  неизбежно  это  рано  или  поздно
выслушает. А может, и уже слушает.
   Он скороговоркой описал ситуацию,  сообщил  свое  местонахождение.  Потом
попросил  Эленор  немедленно  набрать  800,  зарегистрироваться  в  качестве
слушательницы лекций в Бреаском университете и сообщить компьютеру номер  ее
кредитной карточки.
   - У меня куча друзей в Аризоне, - шепотом сказал Джим.  -  Все  они  тоже
могут зарегистрироваться. - Молод