бутербродов  и  грязные  салфетки.  Поэтому  последнюю  ночь
каникул он всякий раз проводил без сна: идти в школу мучительно не хотелось,
он страшился извергов-одноклассников.
   Хотя родители Брэда не были религиозны, мальчик  каждый  день  произносил
перед сном свою особую молитву: "Господи, сделай так, чтобы меня  завтра  не
били, чтоб не стаскивали с меня штаны и не совали головой в мусор. Аминь".
   В университете, где он отучился уже  почти  три  семестра,  Брэд  мог  бы
прибегать к той же молитве. Разумеется, там  с  него  больше  не  стаскивали
штаны  и  не  совали  головой  в  корзинку  для  мусора.   Однако   унижения
продолжались - они просто  стали  утонченнее.  Ему  предстояло  узнать,  что
словом можно причинить гораздо большую боль, чем тычком в спину или  плевком
в лицо. Однокурсники быстро раскусили его  слабость,  и  Брэд  с  первых  же
недель стал  "мальчиком  для  битья"  -  на  нем  студенты  оттачивали  свое
остроумие.
   Однако сегодня впервые он шел в аудиторию без страха. Вечером накануне он
радостно предвкушал поход в университет - совершенно небывалое дело!
   Брэд пересек аллею между биологическим корпусом и корпусом ИВИ и вышел на
центральную площадь. В руке он по-прежнему  сжимал  пистолет.  Площадь  была
почти пуста.
   Брэд остановился и посмотрел на здание  биологического  факультета.  Было
приятно сознавать, что внутри сотни тел, в  которые  можно  всаживать  пули.
Сейчас эти придурки сидят за столами, строчат за профессорами  или  скучающе
смотрят в окна, не подозревая, что  он  уже  здесь,  что  он  может  выбрать
любого. Шесть этажей мяса! Только выбирай!
   Нет, это будет не здесь.
   Брэд ускорил шаги. Немногочисленные студенты, шедшие  ему  навстречу  или
сидевшие на лавочках, не обращали  внимание  на  пистолет  в  руке  молодого
человека. Если кто и заметил оружие, то не обеспокоился: Брэд  нес  его  так
невинно, что у студентов  никаких  дурных  мыслей  не  возникало.  Очевидно,
парень несет  бутафорский  пистолет  на  занятия  по  криминалистике  или  в
театральную студию.
   Брэд решительно  направился  в  сторону  библиотеки,  для  чего  пришлось
пересечь всю площадь. Именно в библиотеке он впервые услышал  Голос.  Именно
там к нему обратился Хозяин и объяснил, что необходимо сделать. Свой высокий
долг Брэду предстоит исполнить в библиотеке.
   Он поднялся по ступеням и вошел в холл. У стойки на проходной  стоял  его
знакомый Майк Фернандес  и  лениво  сортировал  карточки  читателей.  Увидев
Брэда, парень презрительно искривил губы и сказал:
   - Привет, ослиные уши!
   Пистолет был заряжен. Брэду оставалось только поднять его и  прицелиться.
Майк даже не успел толком испугаться. Его брови испуганно взлетели вверх,  а
в следующий момент пуля оставила дыру на месте его носа. Фонтан  крови  -  и
тело ударилось о белую  стену.  Упало,  как  мешок  с  дерьмом,  и  даже  не
дернулось.
   Брэд удовлетворенно усмехнулся и  пошел  дальше,  больше  не  интересуясь
Майком Фернандесом. В холле было человек пять-шесть, но никто из них и слова
не промолвил. Даже девицы не взвизгнули. Все присутствующие  просто  застыли
на своих местах. Ни один из них не поднял глаза на Брэда, пока тот шел через
весь холл к лифтам.
   Замечательно.
   Так и должно быть. Сразу поняли, слюнтяи, что с Брэдом Макдональдом шутки
плохи!
   Молодец!
   Это произнес Голос - шепотом,  где-то  в  глубине  его  мозга.  Брэд  был
исполнен почтительного ужаса перед этим хрипловатым шепотом.
   Теперь на четвертый этаж.
   Снова властный  тихий  голос  Хозяина.  В  самой  глубине  сознания  Брэд
панически его боялся.  Однако  на  поверхности  сознания  царило  раболепное
уважение - хотелось исполнять все  желания  и  приказы  этой  могучей  силы,
хотелось как можно лучше и полнее вершить волю Хозяина...
   Брэд свернул в коридор, нажал кнопку вызова лифта и стал ждать, поигрывая
пистолетом в руке.
   Когда створки открылись и он зашел внутрь кабины, снаружи раздался крик:
   - Обождите, пожалуйста!
   К лифту бежала молоденькая  латиноамериканка.  Девушка  появилась  не  со
стороны холла, и было ясно, что она еще не в курсе происходящего.  Красотка,
ничего не скажешь: короткая юбочка, ноги голые по самые трусы, яркий макияж,
как у шлюхи, под мышкой несколько книг. Когда  ей  оставалось  сделать  один
шаг, чтобы оказаться в лифте, Брэд  проворно  поднял  пистолет  и  нажал  на
курок.
   Девушка удивленно охнула и упала на пол, зажимая рану в животе.
   Она это заслужила, шлюха чертова!
   Да, Хозяин прав: она заслужила. Как и Майк Фернандес. Как и те  люди,  на
четвертом этаже.
   Брэд нажал кнопку четвертого этажа.
   Хозяин все ему рассказал о людях, которые находятся на  четвертом  этаже.
Все девицы, которые там работают, развратные сучки. А все  парни  -  вонючие
пидеры.
   С самого начала семестра Хозяин  начал  нашептывать  ему  самую  интимную
информацию о каждом из студентов, которые сидели в читальном  зале  рядом  с
Брэдом. Поначалу Брэд решил,  что  это  чья-то  подлая  шутка,  и  тщательно
осмотрелся в  поисках  источника  голоса.  Быть  может,  студенты  незаметно
установили  магнитофон  или  еще  каким-то  образом  воздействуют   на   его
психику... Но нет, когда он вышел  из  библиотеки  и  стал  перемещаться  по
территории университета, голос неизменно следовал за  ним.  Скажем,  идя  по
аллее за эффектной  блондинкой,  Брэд  слышал  комментарий  голоса:  "А  эта
паскуда любит, чтобы ее жарили в задний проход".
   Отчетливее всего Голос звучал в библиотеке. Поэтому Брэд туда зачастил.
   Мало-помалу он привык к Голосу, перестал воспринимать его как розыгрыш..,
и полюбил его.
   А потом Хозяин открылся ему. Брэд узнал, что это за голос, и осознал  все
его могущество. Хозяин ведал буквально все о Брэде - такие вещи,  о  которых
мог знать лишь сам Брэд. При этом Хозяин его  не  осуждал.  Он  сочувствовал
Брэду, он его жалел. И оберегал. Например, Хозяин всегда рассказывал о  том,
кто в библиотеке потешался над Брэдом, какие гадости говорили за его спиной.
Голос снова и снова повторял, что все эти  люди  заслужили  самого  сурового
наказания.
   Брэду вдруг стало тесно в лифте. Его  ладони  вспотели.  Но  это  был  не
страх. Скорее, взволнованное предвкушение. Он переложил пистолет на время  в
левую руку, вытер правую ладонь о штаны.
   Убей их всех!
   Да, он убьет их всех.
   Его  взгляд  замер  на  панели,  где  рядом  с  квадратиками,  в  которых
загорались номера этажей, находились их выпуклые обозначения  для  слепых  -
шрифтом Брайля.
   Вспыхнула четверка, и лифт остановился.
   Пальцы Брэда с силой сжали пистолет.
   Пора.
   Двери лифта открылись.  Перед  ними  стояла  небольшая  толпа  -  человек
восемь-десять.
   Брэд вышел из кабины и начал стрелять - прямо от бедра.

2

   Фейт работала в "клетке" на шестом этаже.
   Толкая перед собой тележку, она не спеша раскладывала книги по  полкам  в
алфавитном порядке. В этой отгороженной от остального зала комнатке  девушка
ощущала себя защищенной: она всегда запирала за собой дверь, и никакой чудак
или чокнутый не мог застать ее врасплох. Вот и сейчас у  нее  было  легко  и
спокойно на душе.
   Как вдруг она всем телом почувствовала волну холодного воздуха.  Ощущение
было странное: разом и физическое  и  моральное,  словно  ледяное  дуновение
заодно окатило и ее душу.
   Фейт быстро положила  на  тележку  книги,  которые  держала  в  руках,  и
проворно огляделась.  Было  впечатление,  что  на  несколько  секунд  где-то
включился кондиционер и послал на нее струю холодного-прехолодного воздуха.
   Однако она не увидела поблизости ни одной вентиляционной  решетки.  Озноб
не проходил, хотя ледяной ветерок вроде бы улегся. Фейт потерла голые  руки.
Черт  возьми,  теперь  и  в  "клетке"  чувствуешь  себя  страшно   уязвимой!
Металлическая дверь, решетка - все это такая хлипкая  защита  от  того,  что
имеет сверхъестественную природу!.. Хуже того, "клетка" - по сути, настоящая
ловушка, из которой нельзя быстро  удрать!  Недаром  этот  закуток  называют
клеткой. Сущая мышеловка...
   Фейт уже двинулась к двери, чтобы открыть ее, но тут  до  девушки  дошло,
что сейчас она наверняка единственный человек на шестом этаже. И студенты  и
сотрудники отправились на завтрак. Ближайшие люди двумя лестничными  маршами
ниже.
   Шестой этаж.
   Ах ты, дура, дура! И зачем ты осталась тут одна? Нет чтобы уйти вместе  с
Гоенной! "Спасибо, я что-то не хочу есть". Поработать захотела! Будто бес ее
под локоть толкал!
   Фейт замерла рядом с тележкой. Теперь ей вдруг  вспомнилось,  что  минуту
назад она слышала какой-то шум на этаже, но была так сосредоточена на  своей
работе, что проигнорировала его. Шум на шестом этаже, где обычно царит почти
мертвая тишина?..
   Что же это был за шум? - принялась она терзать свою память. Что-то  вроде
шороха или раскатистого шепота - но подобные  звуки  не  могли  исходить  от
проходящих мимо и разговаривающих читателей. В то же  время  звуки  явно  не
имели механической природы, в них не было ритма; скорее,  что-то  вроде  тех
неопределенных шорохов и скрипов, которые бывают ночью в доме. Словно  ожили
стеллажи и горестно кряхтят о чем-то...
   Вот! Опять! Теперь больше похоже на отдаленный шепот.
   Но есть в этом шепоте что-то нечеловеческое...
   Стоять дольше в полном бездействии и умирать со страха Фейт было  стыдно.
Девушка с удвоенной энергией взялась за расстановку книг и начала  мурлыкать
себе под нос какую-то старую мелодию. Она здорово перепугалась.  Но  ничего,
ее мурлыканье заглушит эти странные шорохи-шепоты.
   Черта с два!
   Она вдруг осознала, что шуршит и шепчет - прямо в ее голове. Пой  хоть  в
полный голос - все равно не заглушишь  эти  внутренние  невнятные  перегуды.
Напрасно она себя успокаивала и с шумом ворочала книги.
   Фейт отлично понимала, что происходит нечто по-настоящему страшное.
   Надо было срочно бежать отсюда на какой-нибудь  другой  этаж,  где  много
людей. Однако ее парализовывала мысль, что к лифту или к  лестнице  придется
идти  по  длинным  пустынным  проходам  между  стеллажами...  Разумеется,  в
"клетке" она как в ловушке. Но тут по крайней  мере  видно,  что  происходит
вокруг. А там, между стеллажами, еще неизвестно, кто притаился  и  с  какими
намерениями... Как знать, чья рука или  лапа  обрушится  из-за  угла  на  ее
плечо!..
   Фейт опять бросила книги и напряженно прислушалась.
   В дальнем конце этажа раздались гудение и щелчок - открылся лифт. У  Фейт
сердце подпрыгнуло в груди. Почему-то в  памяти  вдруг  всплыло  лицо  Джона
Тейлора. Она ума не могла приложить, почему ей внезапно подумалось именно  о
нем. Ведь после того убогого свидания она с ним больше не виделась -  прошел
уже целый месяц, слава Богу! Так или  иначе,  ее  первой  мыслью  при  звуке
пришедшего лифта было: только бы это не оказался Джон Тейлор!
   Приглушенный звук шагов. Кто-то в кроссовках.
   Фейт собрала все свое мужество в кулак.  Прижавшись  спиной  к  полкам  и
затаив  дыхание,  она  неотрывно  уставилась  на  центральный  проход  между
стеллажами.
   Ура! Это Гленна! Всего-навсего Гленна! Какое облегчение.
   Фейт поспешила открыть дверь подруге.
   И тут наконец заметила, что Гленна мрачнее тучи. Произошло  что-то  очень
серьезное. Белые губы, остановившийся взгляд...
   - Быстренько! - сказала Тленна без всяких  предисловий.  -  Уносим  ноги.
Всех срочно эвакуируют из здания.
   У Фейт перехватило дыхание.
   - Господи, что произошло? - спросила она, не зная, какого ответа  бояться
больше.
   - Один парень рехнулся. Десять  минут  назад  заявился  с  пистолетом  на
четвертый этаж и начал палить направо и налево. Уложил массу народа...
   Гленна быстрыми шагами пошла к лифту, не оглядываясь на подругу.
   Фейт побежала за ней. Несмотря на присутствие  Гленны,  несмотря  на  шум
своих шагов, она отчетливо слышала шорох-шепот в своей голове.
   И теперь эти звуки напоминали отдаленный смех.

3

ПЕРЕСТРЕЛКА В БИБЛИОТЕКЕ: ЧЕТЫРЕ ЧЕЛОВЕКА УБИТЫ, ШЕСТНАДЦАТЬ РАНЕНЫ

   Новая сенсация. Снова жирный заголовок на всю  ширину  первой  полосы.  И
фотографии  под  заголовком  опять  могут  потянуть  на  какой-нибудь  приз:
прикрытые окровавленные тела  на  носилках,  отражение  множества  машин  на
стеклянной стене первого этажа библиотеки - полиция и "скорая помощь"...
   Ричард и на этот раз оказался на высоте - его  снимки  в  высшей  степени
эффектны. Каким-то образом он проник  через  линию  полицейских  кордонов  и
нащелкал почти сотню кадров, прежде чем его вытолкали прочь.
   Джим видел готовые отпечатки лишь мельком, но  они  до  сих  пор  маячили
перед его глазами. Для газеты отобрали самые впечатляющие, а самые  страшные
отложили в сторону. Лужи крови перед лифтом, забрызганные кровью  и  мозгами
книжные стеллажи на четвертом этаже. И трупы, трупы... Три  мертвые  пожилые
библиотекарши. Одна лежит на столе - пуля превратила лицо в  кровавую  кашу.
Вторая на полу - с раной в груди. А третья сидит в нелепой  позе  на  стуле,
руки висят плетьми, мертвые глаза смотрят прямо в камеру.
   Отвратительно. Страшно.
   Но снимки мощные.
   Что и говорить, Ричард - настоящий мастер...
   Зазвонил телефон. Джин сняла трубку.
   - Джим, - позвала она, - тебя. Декан Йенсен.
   Сейчас декан Йенсен заведовал учебной частью,  а  некогда  был  куратором
"Сентинел" и,  к  счастью,  продолжал  по  мере  сил  опекать  газету.  Джим
встречался с ним лишь однажды, но полюбил этого человека с первого  взгляда.
Йенсен был единственным членом высшей администрации университета, который не
избегал контактов с редакцией "Сентинел": при необходимости давал  требуемую
информацию или совет, а порой и сам  предлагал  дополнительные  сведения  по
темам, интересовавшим работников студенческой газеты. Джим взял трубку.
   - Добрый день. Джим Паркер слушает.
   - Привет, Джим. Мне только что позвонили из центральной больницы. Один из
раненых студентов скончался. Вы уже в курсе?
   - Нет. Большое спасибо. Мы звонили в больницу полчаса назад. Из них слова
не вытянешь. Похоже, нас держат на голодном информационном пайке.
   - Сам понимаешь, Джим, и  полицейское  управление,  и  больница  сообщают
новости прежде всего крупным телекомпаниям и газетам, а от вас отмахиваются.
Так что я постараюсь подкидывать информацию, чтобы вы не совсем отставали.
   - Спасибо, - произнес Джим. - А кто из раненых умер? Вы знаете фамилию?
   - Увы, мне не сказали. Но семью погибшего  уже  уведомили.  Когда  сдаете
номер?
   - Должны были - час назад.
   - А когда самый-самый последний срок?
   - Типография велела не позже восьми.
   - Времени маловато, - согласился Йенсен. - Попробуйте сами дозвониться  в
больницу и вытянуть из них имя умершего.
   - Хорошо. Еще раз спасибо.
   Повесив трубку, Джим подозвал Фарука.
   - Звони  в  больницу.  Узнай,  какие  там  новости.  Придется  переделать
заголовок и внести кое-какие изменения в текст статьи.
   - О Господи! - воскликнула Джин. - Сколько же раз можно переделывать!
   - Сколько потребуется.
   - Извини, Джим, ты перебарщиваешь! - заявила Джин. -  Нам  все  равно  не
угнаться за телевидением. И  даже  с  большими  газетами  нам  не  по  зубам
конкурировать - у них собственные типографии, они могут сдавать номер далеко
за полночь. - Девушка удрученно тряхнула головой. - Мы  и  так  сделали  все
возможное. Зачем же из нас кишки выпускать? Чего ради?
   - Мы должны  работать  по  максимуму.  Пока  я  главный  редактор,  будем
вкалывать без дураков.
   - Учти, я уйду через час. И больше ни на  минуту  не  задержусь.  Если  к
этому времени ты не угомонишься, на меня не рассчитывай, справляйся сам.
   - Ладно.
   К Джиму подошел огорченный Фарук.
   - Я дозвонился до больницы, - сообщил он. - Все глухо. Никакой информации
давать нам не желают. Говорят, утром  будет  пресс-релиз.  Что  мне  делать?
Поставим, "как сообщил нам декан Йенсен"?
   - Что ж, деваться некуда. Вставь сообщение о смерти раненого  со  ссылкой
на декана Йенсена. Джин удовлетворенно кивнула:
   - Вот это мудрое решение. Достойно главного редактора. Нечего нам ждать у
моря погоды еще целый час...
   Через несколько минут все необходимые изменения  на  первой  полосе  были
сделаны, и Стюарта отрядили в типографию с готовым номером.
   Когда они всей компанией вышли из  редакционной  комнаты  в  коридор,  на
Джима чуть не наехал Хоуви.
   - Привет! Что там насчет перестрелки? Говорят, три человека пострадали.
   - Ха! А не хочешь пять трупов и пятнадцать тяжело раненных!
   Хоуви побледнел.
   - Боже! Какой ужас! Есть среди них наши общие знакомые?
   - Похоже, нет. Правда, я еще не видел окончательного списка.
   - Кто стрелял? Ветеран войны?
   Джим отрицательно мотнул головой. Отец Хоуви служил во Вьетнаме, и  Хоуви
почти с маниакальной настойчивостью интересовался геем, что могло бы, по его
словам,  привлечь  больше  внимания   к   тягостному   положению   ветеранов
вьетнамской войны.
   - Насколько я знаю, - сказал Джим, - убийца  совсем  юный.  Двадцать  два
года,  почти  что  наш  ровесник.  Специализировался  на  антропологии.   Он
расстрелял все патроны, а затем преспокойненько уселся на  полу  в  ожидании
полиции.
   - Ну и ну!
   Джим попросил Фарука запереть дверь, сам же направился вместе с  Хоуви  к
лифту.
   - А где Шерил? - спросил Хоуви. Джим горестно вздохнул:
   - Шут ее знает. Уже неделю не появляется в редакции. И не подает  никаких
признаков жизни. Не  могу  даже  по  телефону  с  ней  связаться.  Очевидно,
придется взять нового редактора отдела. Хоуви промолчал.
   Они спустились на лифте и вышли из здания. Здесь их поджидал  неожиданный
сюрприз. На ступенях сидели и лениво  курили  шесть  или  семь  студентов  и
студенток -  в  темноте  яркими  точками  светились  кончики  сигарет.  Было
довольно прохладно - изо рта курящих вперемежку шел то дым, то пар.  Молодые
люди смотрели на покатую лужайку метрах  в  пяти  от  ступеней.  Там,  слабо
освещенные светом из окна на первом этаже, парень и девушка молча  энергично
совокуплялись. Наблюдающие тоже молчали.
   Эта сцена поражала не только  своей  сутью,  но  и  глубоким  равнодушным
молчанием.
   Джим поежился - не столько от  холода,  сколько  от  отвращения,  схватил
инвалидную коляску Хоуви и быстро скатил ее  по  пандусу.  Толкая  ее  перед
собой, он заспешил прочь, в сторону автостоянки, за  которой  находилось  их
общежитие.
   - Какая мерзость! - процедил Хоуви, когда друзья оказались на  безопасном
расстоянии. Джим согласно кивнул.
   - Да-а, - сказал он, - от этого всего рехнуться можно!
   Тут Хоуви вдруг охнул и сказал:
   - Эй, Джим,  притормози-ка!  Гляди,  что  там  такое?  Джим  посмотрел  в
указанном направлении.  В  центре  площади  росли  одной  группой  несколько
деревьев. Кругом было темновато - фонари уже перешли  на  режим  экономии  и
светили в треть накала. Но там, где была купа  деревьев,  темнота  сгущалась
странным образом...
   - Послушай, - произнес Хоуви немного дрожащим голосом, -  я  почувствовал
дрожание под колесами. Какая-то вибрация...
   - Землетрясение?
   - Нет, определенно не землетрясение... Больше похоже на... Ну вот, опять.
- Глаза Хоуви расширились от ужаса. - Ты чувствуешь?
   Джима затрясло от страха. Спина у  него  похолодела.  Сам  он  ничего  не
чувствовал. Но от этого было еще страшнее.
   - Н-нет, я н-ничего такого не...
   - А я словно в море на надувном матрасе. Качает, как на волнах.  Вот  же,
вот! Ты что, и впрямь не чувствуешь?
   - Ничего я не чувствую! - почти сердито  огрызнулся  Джим.  -  Поехали-ка
дальше, и брось дурить!
   - У меня  такое  ощущение,  что  земля  подо  мной..,  дышит.  Как  будто
гигантская грудь кого-то  спящего  на  спине  размеренно  ходит  вверх-вниз,
вверх-вниз... Вдох, выдох, вдох, выдох...
   - Если ты хотел напугать меня -  то  будь  доволен,  напугал!  А  теперь,
пожалуй