! Мы ждем тебя, девочка! Приди в дом!

Она затихла, слышалось только ее хриплое дыхание.

- Мы...  мы уже пошли было через поле,  но мама сказала:  "Нет,  родная!
Только ты одна. Только ты одна. Маленькой девочке не надо. Только ты од-
на". А я не хотела идти через поле без моего ангелочка, мне стало страш-
но.  Мама сказала: "Маленькой девочке нужно идти дальше. Идти далеко-да-
леко. О... я хотела перейти через поле... я хотела... но я не смогла.

Она нашла руку Свон.

- Я хочу домой, родная.

- Все хорошо,- прошептала Свон и пригладила мокрые от пота остатки волос
матери.- Я люблю тебя, мама. Я так люблю тебя.

- Ох... все у меня было плохо,- в горле Дарлин послышалось рыдание.- Все
к чему я прикасалась... становилось плохим. О, Боже... кто присмотрит за
моим ангелочком? Я боюсь... Я так боюсь.

Она стала безудержно рыдать,  а Свон держала на руках ее голову и шепта-
ла:

- Мама. Я тут. Я с тобой.

Джош отполз от них. Залез в свой угол и свернулся, желая забыться.

Он не знал,  сколько прошло времени, может, несколько часов, когда услы-
шал рядом шум. Он сел.

- Мистер?  - голос Свон был слабый и горестный.- Я думаю,  моя мама ушла
домой.

Она вздохнула и стала плакать и стонать одновременно.

Джош обнял ее,  и она прильнула к его шее и заплакала навзрыд.  Он чувс-
твовал, как бьется ее сердечко, и ему хотелось закричать от злобы, и ес-
ли бы кто-нибудь из тех горделивых дураков, которые нажимали кнопки, был
где-нибудь поблизости,  он бы свернул им шеи,  как спички.  Мысли о  тех
многих миллионах,  может быть лежащих мертвыми,  терзали сознание Джоша,
также как мысли о том, какой величины вселенная, о том, сколько миллиар-
дов звезд мерцают в небесах.

Но сейчас у него на руках была маленькая плачущая девочка,  и ей никогда
уже не увидеть мир,  таким,  каким он был. Что бы ни случилось, она нав-
сегда будет мечена этим моментом,  и Джош знал,  что он тоже. Потому что
одно дело знать,  что там наружи могут быть миллионы безликих мертвых, и
совсем другое знать,  что женщина,  которая дышала и говорила, и чье имя
было Дарлин, лежит мертвая на земле меньше чем в десяти футах от тебя.

И он должен похоронить ее в этой земле. С помощью сломанной лопаты и то-
пора выкопать,  стоя на коленях,  могилу.  Похоронить ее поглубже, чтобы
микробы во тьме не выкарабкались.

Он чувствовал на своем плече слезы девочки,  и когда он хотел  погладить
ее по волосам, пальцы его нащупали волдыри и щетинку вместо волос.

И он помолился Богу о том, что если им суждено умереть, то чтобы ребенок
умер раньше него, чтобы ей не оставаться одной с мертвыми.

Свон выплакалась,  она в последний раз всхлипнула и обессилено  привали-
лась к плечу Джоша.

- Свон?  - сказал он.- Я хочу, чтобы ты какое-то время посидела тут и не
двигалась. Послушайся меня, а?

Она не отвечала.  Наконец кивнула.  Джош посадил ее рядом, взял лопату и
топор.  Он решил выкопать яму как можно дальше от угла, где лежала Свон,
и стал отбрасывать солому,  битое стекло и расщепленное  дерево.  Правой
рукой он нащупал что-то железное,  зарытое в рыхлой земле, и сначала по-
думал, что это одна их банок, которую нужно сложить с другими.

Но это было нечто другое,  узкий длинный цилиндр. Он взял его обоими ру-
ками и пальцами прошелся по нему.

Нет, это не банка, подумал он. Нет, не банка. Боже мой, о, Иисусе!

Это был фонарик и,  судя по весу,  в нем были батарейки. Большим пальцем
нашел кнопку. Но не решался нажать ее, потом закрыл глаза и прошептал:

- Пожалуйста, пожалуйста. Пусть он еще работает. Пожалуйста.

Он сделал глубокий вздох и нажал кнопку.

Ничего не изменилось, ощущение света на его закрытых веках не появилось.

Джош открыл глаза и посмотрел в темноте. Фонарик был бесполезным.

На мгновение ему захотелось смеяться,  но потом лицо его  исказилось  от
злости и он крикнул:

- Чтоб тебя черт побрал!

Он уже отвел руку назад, чтобы разбить фонарь на куски об стену.

Но в ту секунду,  как Джош был готов швырнуть его, фонарь вдруг мигнул и
на его лампочке появился слабый желтый огонек, однако Джошу он показался
ярчайшим, самым чудесным светом. Он чуть не ослепил его, но затем мигнул
и снова погас.

Он яростно затряс его, свет играл в игрушки, вспыхивая и погасая снова и
снова. Тогда Джош просунул два пальца под треснувшую пластмассовую линзу
к крошечной лампочке.  Осторожно, дрожащими пальцами, он слегка повернул
лампочку по часовой стрелке.  На этот раз свет остался: смутный, мерцаю-
щий, но все-таки свет.

Джош опустил голову и заплакал.









Глава 22. Лето закончилось



Ночь застала их на Коммунипо Авеню на развалинах  Джерси-Сити,  прямо  к
востоку  от Ньюаркского залива.  Они нашли костер из обломков,  горевший
внутри здания без крыши,  и Сестра решила,  что в этом месте они сделают
привал. Стены здания защищали от холодного ветра, и тут было много горю-
чего материала, чтобы поддерживать костер до утра; они сгрудились вокруг
костра, потому что уже в шести футах от него было как в морозильнике.

Бет Фелпс протянула руки к огню.

- Боже, как холодно! Почему так холодно? Ведь еще июль!

- Я не ученый,- отважился Арти, сидевший между ней и латиноамериканкой,-
но я думаю, что взрывы подняли столько пыли и мусора в воздух, что из-за
этого  с  атмосферой  что-то произошло - искривление солнечных лучей или
что-то в этом роде.

- Я никогда...  никогда раньше так не мерзла!  - Зубы у нее стучали.-  Я
просто не могу согреться!

- Лето  закончилось,- сказала Сестра,  роясь в своей сумке.- Думаю,  что
лета теперь не будет.

Она вытащила ломтики ветчины,  намокшие остатки хлеба и две банки анчоу-
сов.  В ее сумке,  заметно пострадавшей от воды, были еще и другие вещи,
найденные сегодня:  маленькая алюминиевая кастрюля с пластмассовыми руч-
ками,  маленький  нож с заржавленным лезвием,  банка растворимого кофе и
одна толстая садовая перчатка без двух отгоревших пальцев. На дне лежало
стеклянное кольцо,  которое Сестра не вынимала, не трогала с того момен-
та, как они выбрались из туннеля. Она берегла это сокровище, чтобы расс-
матривать его и касаться, на будущее, как самый сладкий кусок, оставляе-
мый напоследок.

Никто из них не заговаривал о Голландском туннеле.  Он казался будто  бы
таинственным кошмаром,  чем-то, что им хотелось забыть. Но теперь Сестра
чувствовала себя сильнее.  Они прошли через туннель.  Они  могли  теперь
пройти через подобное и в другую ночь, и в другой день.

- Берите хлеб,- сказала она им.- Вот. Не налегайте на ветчину.

Она жевала намокший кусок хлеба и наблюдала, как ест латиноамериканка.

- У тебя есть имя? - спросила Сестра.

Латиноамериканка смотрела на нее без интереса.

- Имя.

Сестра сделала в воздухе, как будто писала.

- Как тебя зовут?

Латиноамериканка была занята тем, что рвала ломтик ветчины на маленькие,
на один глоток, кусочки.

- Может,  она тронутая? - сказал Арти.- Понимаете, может, потеря ребенка
сделала ее тронутой? Как вы думаете, такое может быть?

- Может,- согласилась Сестра и проглотила хлеб,  отдававший на вкус пеп-
лом.

- Думаю, что она пуэрториканка,- гадала Бет.- Я собиралась заняться изу-
чением испанского в колледже, но потом занялась музыкой.

- А что ты... - Арти запнулся.

Он слабо улыбнулся и затем улыбка пропала.

- Чем вы зарабатывали на жизнь, Бет?

- Я  была  секретаршей  в компании Хольмхаузен по поставкам графита,  на
Одиннадцатой Западной. Третий этаж, угловой офис. Здание Броуорд. Я сек-
ретарша мистера Олдена, вице-президента. Я имею в виду, он был вице-пре-
зидентом.

Она помолчала, пытаясь вспомнить.

- У мистера Олдена болела голова. Он попросил меня сходить через улицу в
аптеку  и  купить ему бутылочку экседрина.  Я помню...  Я стояла на углу
Одиннадцатой и Пятой в ожидании светофора.  Парень  приятной  наружности
спросил меня, не знаю ли я, где есть саши-ресторанчик, я сказала, что не
знаю.  Светофор переключился, и все стали переходить улицу. Но мне хоте-
лось продолжить разговор с парнем,  потому что он, по правде говоря, был
остроумным и...  Я ведь вправду не многих встречала парней, с кем бы хо-
телось погулять.  Мы уже наполовину перешли, он посмотрел на меня, улыб-
нулся и сказал: "Меня зовут Кейт. А вас?"

Бет грустно улыбнулась и покачала головой.

- Мне так и не пришлось ему ответить.  Мне  запомнился  громкий  ревущий
звук.  Потом...  Мне кажется,  кто-то схватил меня за руку и сказал, что
надо убегать.  Я побежала.  Я бежала, как никогда, и слышала, как кричат
люди,  и,  наверное,  я тоже кричала. Все, что я запомнила, было то, как
кто-то сказал:  "Она еще жива". Я обезумела. Конечно, я еще жива! Почему
бы мне еще не жить?  Я открыла глаза, надо мной склонились мистер Каплан
и Джек.

Взгляд Бет был направлен на Сестру.

- Мы...  мы не единственные,  кто выжил после этого, а? Я имею в виду...
не только же мы, а?

- Сомневаюсь.  Те, кому это удалось, вероятно, ушли на запад, или на се-
вер, или на юг,- сказала Сестра.- Наверняка им точно не было причины ид-
ти на восток.

- Боже мой! - резко выдохнула Бет.- Моя мама и папа. Моя маленькая сест-
ра. Они живут в Питтсбурге. Как вы думаете... Питтсбург похож на то, что
здесь, а? Я имею в виду, Питтсбург может быть в порядке, правда?

Она украдкой оскалилась в улыбке, но глаза были дикими.

- Что там было бомбить в Питтсбурге, правда?

- Правда,- согласилась она и сосредоточилась на открывании банки с анчо-
усами маленьким ключом.  Она понимала, что соленость анчоусов может выз-
вать жажду, но еда есть еда.

- Кто-нибудь хочет?

Она подцепила пальцем кусочек филе и положила его в рот,  вкус рыбы чуть
не обжег ей язык,  но она проглотила ее, рассудив, что в рыбе есть то ли
йод,  то ли что-то еще полезное. Арти и Бет взяли по рыбке, а латиноаме-
риканка отвернулась.

Они доели хлеб.  Сестра положила оставшиеся ломтики  ветчины  обратно  в
сумку, потом вылила масло из баночки из-под анчоусов на землю, а баночку
тоже положила в сумку. Ветчина и рыба могли поддержать их еще пару дней,
если быть экономными.  Что необходимо было сделать завтра, так это найти
питье.

Они тесно сидели у костра, а за стенами выл ветер. Случайный порыв время
от времени залетал внутрь здания и взметал пепел,  перед тем,  как утих-
нуть.  Слышно было только завывание ветра  да  потрескивание  костра,  и
Сестра загляделась на успокаивающее пламя.

- Сестра?

Она посмотрела в сторону Арти.

- Вы не будете...  не будете против... Вы позволите мне подержать его? -
с надеждой спросил он.

Она поняла,  что он имеет в виду.  Ни она,  ни он не  рассматривали  его
больше  с  тех  пор,  с  того дня на развалинах магазина стекла Штубена.
Сестра залезла в сумку,  раздвинула вещи и коснулась рукой предмета, за-
вернутого  в  мятую  полосатую рубашку.  Она вынула и развернула все еще
мокрую рубашку.

В тот же момент стеклянное кольцо с пятью колосьями на ободке  и  драго-
ценными камнями внутри засверкало,  затмевая свет костра.  Оно сияло как
огненный шар,  наверно даже ярче,  чем раньше. Оно билось в такт сердца,
как будто жизненная энергия питала его,  и нити из золота, платины и се-
ребра казались бурлящими от света.

- О,- выдохнула Бет. Свет камней отражался в ее глазах.- О... что это? Я
никогда... Я никогда не видела такого... за всю жизнь.

- Его нашла Сестра,- ответил Арти,  голос его звучал с почтением,  глаза
были прикованы к стеклянному кольцу.  Он недоверчиво протянул к нему обе
руки.- Можно... пожалуйста?

Сестра дала ему кольцо. Когда Арти взял его, пульсация камней изменилась
в скорости и ритме,  сливаясь с биением сердца Арти. Он с изумлением по-
качал головой, в глазах его были все цвета радуги.

- Когда  я  держу его,  мне становится хорошо,- сказал он.- Оно дает мне
ощущение... будто красота в мире еще не умерла.

Он пальцами провел по колосьям и указательным пальцем обвел изумруд раз-
мером с большое зернышко миндаля.

- Такой зеленый,- прошептал он.- Такой зеленый...

Ему почудился чистый свежий аромат соснового леса. Он держал в руках бу-
терброд-пастрами на ржаной лепешке, политой жгучей горчицей со специями.
Как раз такой,  какой он любил.  Изумленный, он посмотрел вверх и увидел
вокруг себя видение зеленого леса и изумрудных лугов.  Рядом с  ним  был
лед, в котором стояла бутылка вина, и бумажный стакан, полный вина, сто-
ял возле руки.  Плетеная корзинка для пикника перед ним была открыта,  и
она была полна еды.  Я во сне,  подумал он. Боже мой, я сплю с открытыми
глазами.

Но тут он увидел свои руки в волдырях и ожогах.  На  нем  все  еще  была
красная пижама и меховое манто. На ногах все еще были крепкие черные та-
почки с крылышками.  Но боли он не ощущал, и солнце было ярким и теплым,
шелковистый бриз ерошил сосновый лес. Он услышал, как хлопнула дверь ав-
томобиля.  В тридцати футах от него стоял красный "Тандерберд".  Высокая
улыбающаяся  молодая  женщина  с  кудрявыми каштановыми волосами шла ему
навстречу, транзистор на ее плече наигрывал "Дым щиплет твои глаза".

- Лучшего дня и не придумаешь,  не правда ли? - сказала молодая женщина,
перевешивая радио на другой бок.

- О... да,- ответил Арти, оглушенный.- Думаю, что да.

Он никогда раньше не дышал таким чистым свежим воздухом. И этот "Тандер-
берд"...  Боже мой! - подумал он. На заднем крыле "Тандерберда" качалась
антенна.  Он вспомнил теперь эту тачку. Это был лучший, быстрейший авто-
мобиль, какой когда-либо был у него, и... подождите минутку, подумал он,
когда молодая женщина подошла. Постойте! Что за черт!..

- Пей вино,- предложила женщина.- Разве тебя не мучает жажда?

- А... да. Ага, меня мучает жажда.

Он подхватил стакан и в три глотка выпил вино.  В горле у него пересохло
от жажды.  Он налил еще стакан и с такой же жадностью выпил снова. И тут
Арти  взглянул  в нежные голубые глаза женщины,  увидел ее лицо овальной
формы и узнал ее,  но это не могла быть она! Ей было девятнадцать лет, и
они снова были на том самом пикнике в тот день, когда он сделал ей пред-
ложение.- Ты разглядываешь меня, Арти,- сказала укоризненно она.

- Извини,  это просто...  Я имею в виду,  что ты опять молода,  а я сижу
здесь как французский фраер в красной пижаме. Я имею в виду... все это -
не правда.

Она нахмурилась, как будто не улавливая, о чем это он говорит.

- Ты ведешь себя глупо,- решила она.- Тебе не нравится сэндвич?

- Конечно. Конечно, нравится.

Он откусил от него, чувствуя, как тот тает у него на языке, во рту у не-
го был кусок пастрами и,  если это было не во сне, то это был самый чер-
товски вкусный сэндвич,  какой он когда-либо ел!  Он налил  себе  третий
стакан  вина и жадно выпил его.  Сладкий чистый запах соснового леса на-
полнял воздух,  и Арти глубоко вдыхал его.  Он разглядывал зеленый лес и
луга и думал:

- Боже мой! Боже мой! Как хорошо быть живым!

- Все в порядке?

- А?

Этот голос  ошеломил  его.  Он  моргнул и увидел лицо Сестры в волдырях.
Стеклянное кольцо все еще было в его руках.

- Я спросила,  с тобой все в порядке?  - сказала она.- Ты глядел на  эту
вещь с полминуты, просто сидел и разглядывал.

- О!

Арти увидел костер,  лица Бет и латиноамериканки, разрушенные стены зда-
ния.  Не знаю,  где я только что был,  подумал он, но теперь я вернулся.
Ему почудилось, что во рту у него остался вкус пастрами, горчицы со спе-
циями и вина,  все еще бывшего во рту. Его желудок был теперь полон и он
больше не испытывал жажды.

- Ага, со мной все в порядке.

Он дал  волю  пальцам  еще минуту поиграть со стеклянным кольцом,  потом
вернул его Сестре.

- Спасибо,- сказал он.

Она взяла его. На мгновение ей показалось, что от него пахнет - чем это?
Ликером? Но тут слабый аромат исчез.

Арти Виско откинулся назад и отрыгнул.

- Можно мне подержать его? - попросила ее Бет.- Я буду осторожна.

Она взяла его у Сестры, а латиноамериканка через плечо любовалась им.

- Оно что-то напоминает мне. Что-то, что я видела,- сказала она.- Хотя и
не могу вспомнить.

Она вгляделась в сверкающие внутри искорки топаза и бриллиантов.

- О, Господи, вы знаете, сколько это может стоить?

Сестра пожала плечами.

- Думаю, что несколько дней назад это стоило кое-каких денег. Теперь я в
этом  не  уверена.  Может стоит нескольких банок еды и консервного ножа.
Может коробки спичек. Самое большое - кувшина чистой воды.

Воды, подумала Бет.  Уже прошло больше суток с тех пор, как она пила им-
бирное пиво. Во рту ее пересохло как в пустыне. Глоток воды, только гло-
точек, было бы так чудесно.

Пальцы ее вдруг погрузились в стекло.

Только теперь это было не стекло,  это был поток воды, бежавший над раз-
ноцветными камешками.  Она вытащила руку,  и капли воды, как бриллианты,
стекли с кончиков пальцев обратно в бегущую воду.

Она почувствовала, что Сестра смотрит на нее, но была уже далеко от этой
женщины, далеко от катастрофы, разразившейся над городом вокруг них; она
ощущала присутствие Сестры, но это было так, будто женщина была в другой
комнате волшебного дома, к которому Бет только что нашла ключ от входной
двери. Прохладный поток воды издавал приглашающее журчание, протекая над
многоцветными камешками. Тут не может быть так много воды, текущей прямо
по моим коленям,  подумала она, и на мгновение поток забурлил и стал ис-
чезать,  превращаясь в туман, испаряясь от испепеляющего солнца - логич-
ности.  Нет,- захотелось ей.  Еще рано! Вода продолжила бег, прямо у нее
под руками, из ниоткуда в никуда.

Бет опять погрузила в нее руки.  Такая прохладная, такая прохладная! Она
набрала немного воды в ладонь и поднесла ее ко рту.  Она  была  вкуснее,
чем стакан "Перье" или чего-либо другого,  что она когда-либо пила.  Она
снова испила из ладони,  а потом наклонила голову к потоку и стала  пить
из него, а вода омывала ее щеки продолжительным поцелуем.

Сестра подумала,  что Бет Фелпс впала в какой-то транс. Она увидела, что
глаза Бет вдруг остекленели.  Как и Арти,  Бет неподвижно  всматривалась
около тридцати секунд.

- Эй,- сказала Сестра.

Она протянула руку и похлопала Бет по плечу.

- Эй, что с тобой?

Бет подняла взгляд. Глаза ее прояснились.

- Что?

- Ничего. Думаю, что пора нам немного отдохнуть.

Сестра стала убирать назад стеклянное кольцо,  но латиноамериканка резко
вцепилась в него и отползла с ним в сторону, усевшись посреди битых кам-
ней и прижимая его к телу.

Сестра и Бет вскочили,  и Бет почувствовала, как в животе у нее булькну-
ло.

Сестра подошла к латиноамериканке,  которая всхлипывала опустив  голову.
Сестра стала на колени рядом с ней и нежно сказала:

- Отдай его, пусть она будет у меня, хорошо?

- Ми нинья ме пердона,- всхлипывала женщина.- Мадре де Диос, ми нинья ме
пердона.

- Что она говорит? - спросила Бет, став рядом с Сестрой.

- Не знаю.

Она взялась рукой за стеклянное кольцо и осторожно потянула к себе.  Ла-
тиноамериканка вцепилась в него, тряся головой туда и сюда.

- Отдай его,- настаивала Сестра.- Пусть оно будет у меня.

- Мое дитя простило меня! - неожиданно сказала латиноамериканка.

Широко раскрытые глаза ее полны слез.

- Матерь Божия! Я видела в нем ее лицо! И она сказала, что прощает меня!
Я - свободна! Матерь Божья! Я - свободна!

Сестра изумилась.

- Я... не думала, что ты знаешь английский.

Теперь была очередь латиноамериканки изумленно моргать.

- Что?

- Как тебя зовут? И почему же ты до сих пор не говорила по-английски?

- Меня зовут Джулия.  Джулия Кастильо.  Английский? Я не... знаю, что вы
имеете в виду.

- Или я сумасшедшая, или она,- сказала Сестра.- Давай. Пусть оно будет у
меня.

Она потянула кольцо, и Джулия Кастильо отпустила его.

- Хорошо.  Как это получилось, что ты не говорила по-английски до этого,
Джулия?

- Но  компрендо,- ответила она.- Доброе утро.  Добрый день.  Рада видеть
вас,  сэр. Спасибо.- Она пожала плечами и смутно махнула в сторону юга.-
Матансас,- сказала она.