человеком,  как ни крути.
Нет, сэр! Я слишком люблю свободу и, клянусь Богом, имею то, чего хочу!

Он устал. Тело его болело, а завтра будет долгий день. Может, стоит зай-
ти  в больницу,  прежде чем уехать,  и узнать насчет Джонни Ли Ричвайна?
Парень показался ему симпатичнее после сегодняшнего.

Джош оставил телевизор включенным,  ему нравились звуки человеческих го-
лосов,  и  медленно уснул с пакетом пирожных,  мерно вздымавшемся на его
животе.  Завтра большой день,  думал он сквозь дремоту. Нужно быть снова
здоровым и сильным. Потом он уснул, слегка похрапывая, сны его были пол-
ны шума толпы, орущей против него.

Затем наступило благочестие.  Министр выступал за то,  чтобы  перековать
мечи  на  орала.  Потом звездно-полосатый флаг трепетал над видами вели-
чественных,  покрытых снегом гор, необъятных волнующихся полей пшеницы и
кукурузы,  бегущих речек,  зеленых лесов и огромных городов;  окончилось
все это изображением американского флага,  развернутого и  неподвижного,
на штоке, погруженном в поверхность Луны.

Картинка замерла, несколько секунд продержалась, а потом экран забил се-
рый "снег", местная телестанция закончила передачу.









Глава 4. Дитя-привидение



11 часов 48 минут

(центральное дневное время)

Близ Вичиты, штат Канзас



Они опять ругались.

Маленькая девочка зажмурила глаза и закрыла голову подушкой,  но  голоса
все-таки проникали, приглушенные и искаженные, почти нечеловеческие.

- Меня тошнит и мне надоело это дерьмо, женщина! Отвяжись от меня!

- А что я должна делать?  Улыбаться, когда ты напиваешься и проигрываешь
деньги, которые заработала я? Деньги, которые должны покрывать стоимость
проката этого паршивого трейлера и на которые можно купить какой-то еды,
и, клянусь Богом, ты идешь и выбрасываешь их, просто выбрасываешь...

- Отвяжись от меня,  я сказал!  Посмотри на себя!  Выглядишь хуже старой
потаскушки!  Мне до смерти надоело, что ты вечно торчишь здесь и кормишь
меня все время только каким-то дерьмом!

- А что мне делать?  Может, просто сложить вещички и убрать свою задницу
подальше отсюда?

- Давай!  Убирайся, и прихвати с собой свою девчонку, которая как приви-
дение!

- И уберусь! Думаешь, нет?!

Ругань продолжалась,  голоса становились все громче и пакостнее. Девочке
нужно бы выйти на воздух,  но она продолжала держать глаза плотно закры-
тыми и воображала свой садик снаружи, прямо перед ее крошечной спальней.
Люди отовсюду приходили к стоянке трейлера,  чтобы посмотреть ее садик и
похвалить, как хорошо растут цветы. Миссис Игер, соседка по стоянке, го-
ворила,  что фиалки прекрасны,  но она никогда не знала,  что они цветут
так поздно и в такую жару.  Нарциссы, львиный зев, колокольчики тоже вы-
росли крепкими, но в какой-то момент девочка решила, что они гибнут. Она
поливала их и рыхлила землю пальчиком,  сидела посреди своего садика  на
утреннем  солнце и глазами,  голубыми,  как яички малиновки,  любовалась
цветами, и наконец всякие признаки их гибели исчезали из ее головы. Сей-
час садик представлял собой картину веселых расцветок, и даже трава вок-
руг трейлера была роскошного темно-зеленого цвета.  Трава у миссис  Игер
была побуревшей, хотя та и поливала ее из шланга ежедневно; девочка дав-
но слышала,  что трава увядает,  но не хотела говорить ей об этом, чтобы
не огорчать ее. Может быть, трава еще позеленеет, когда пойдет дождь.

Горшки с растениями в изобилии заполняли спальню, размещаясь на полках и
вокруг кровати. В спальне держался здоровый аромат жизни, и даже малень-
кий  кактус  в красном керамическом горшочке выбросил белый цветок.  Ма-
ленькой девочке нравилось думать про свой садик и растения,  когда Томми
и ее мать ругались;  она могла видеть свой садик в уме, могла вообразить
каждый цветок и лепесточек и запах земли между пальчиками, и это помога-
ло ей уйти от голосов.

- Не прикасайся ко мне! - кричала ее мать.- Скотина, попробуй только еще
раз ударить меня!

- Да я выдерну тебе ноги из задницы, если захочу!

Последовали звуки борьбы, еще ругань, и, наконец, звук пощечины. Девочка
вздрогнула, слезы потекли по ее сомкнутым белым ресницам.

Перестаньте драться!  -  истерично думала она.- Пожалуйста,  пожалуйста,
пожалуйста, прекратите драться!

- Уйди от меня!

Что-то ударилось о стену и разбилось.  Девочка закрыла уши  ладонями  и,
сжавшись, лежала в кровати, готовая закричать.

Показался свет.  Мягкий свет,  мерцающий через веки. Она открыла глаза и
села.

На оконной занавеске напротив бился  пульсирующий  свет,  слабое  желтое
мерцание,  похожее на тысячу маленьких свечек на именинном пироге.  Свет
двигался как вихрь по раскаленной пустыне,  и ребенок уставился на  него
зачарованный, звуки ссоры затихали и совсем пропали. Свет отражался в ее
широко раскрытых глазах, двигался по ее личику в форме сердца и танцевал
на  ее  белокурых волосах до плеч.  Вся комната была празднично освещена
мерцанием светящихся существ, приникших к оконной занавеске.

Светлячки, догадалась она. Сотни светлячков, осевших на оконной занавес-
ке.  Она  и раньше видела их на окне,  но никогда их не было так много и
никогда они не светились одновременно. Они мерцали как звездочки, стара-
ясь прожечь себе путь через занавеску,  и пока она смотрела на них,  она
не слышала ужасных голосов своей матери и "дяди" Томми.  Мерцающие свет-
лячки захватили все ее внимание, их вспышки зачаровали ее.

Форма света изменилась, мерцание приняло другой, ускоренный ритм. Девоч-
ка вспомнила зеркальный зал на ярмарке, как огни ослепительно отражались
на стеклах, сейчас же она чувствовала себя словно бы стоящей в свете ты-
сячи ламп,  а когда ритм еще ускорился,  они, казалось, закружили вокруг
нее с головокружительной быстротой.

Они разговаривают,  думала она. Разговаривают на своем языке. Разговари-
вают о чем-то очень, очень важном...

- Свон! Ласточка! Проснись!

...разговаривают о чем-то, что должно случиться...

- Ты слышишь меня?

...что-то плохое должно случиться... очень скоро...

- СВОН!

Кто-то тряс ее.  Несколько секунд она еще пребывала в зеркальном зале  и
была ослеплена вспышками огоньков.  Потом вспомнила, где она, и увидела,
как светлячки покидают занавеску, поднимаясь в ночь.

- Проклятые мошки облепили все окно,- услышала она голос.

Свон с усилием отвела от них свой взгляд, так, что заломило шею. Ее мать
стояла над ней,  и при свете из открытой двери Свон увидела багровый си-
няк, вздувшийся на правом глазу матери. Женщина была худа и всклокочена,
среди ее спутанных белокурых волос проступали их темные корни,  она бро-
сала взгляды то на дочь, то на улетающих с занавески мошек.

- Что с тобой?

- Она балдеет,- сказал Томми,  перекрывая дверной проем своим широкопле-
чим  телом.  Он  был грузен и неухожен,  темная неровно растущая бородка
закрывала острый подбородок, лицо - щекастое и мясистое. На голове крас-
ная кепочка,  одет в рубашку с короткими рукавами и штаны.- Совсем шиза-
нутая девчонка.- Затем грубо выругался и отхлебнул из бутылки.

- Мама? - ребенок все еще грезил, перед глазами мерцали огоньки.

- Ласточка,  я хочу, чтобы ты встала и оделась. Мы уезжаем из этого чер-
това хламовника прямо сейчас, ты слышишь?

- Да, мам!

- Никуда вы не поедете! - ухмыльнулся Томми.- Куда вам ехать-то?

- Чем дальше,  тем лучше! Дура я была, переселившись сюда, а ты еще дур-
нее! Ну, вставай же, ласточка. Оденься. Мы должны уехать отсюда как мож-
но скорее.

- Ты собираешься вернуться к Рику Доусону?  Давай-давай!  Это же он выш-
вырнул тебя тогда,  когда я тебя подобрал?  Давай,  иди к нему, чтобы он
вышвырнул тебя еще раз!

Она обернулась к нему и холодно произнесла:

- Уйди с моего пути или, Боже, помоги мне, я убью тебя!

Глаза Томми  опасно сузились.  Он еще раз отхлебнул из бутылки,  облизал
губы и вдруг расхохотался.

- Ну, как же!

Он отступил назад и сделал рукой резкий выметающий жест.

- Выкатывайся! Строишь из себя чертову королеву?! Выкатывайся!

Она посмотрела на девочку взглядом, полным неприязни, и вышла из спальни
мимо него.

Свон вскочила с кровати и, неловкая в своей ночной рубашке на девятилет-
него,  поспешила к окну и свесилась наружу. Свет в окнах трейлера миссис
Игер горел, и Свон решила, что их шум наверное разбудил ее. Свон глянула
наверх и уставилась на небо с открытым от восхищения ртом.

Небо было заполнено волнами движущихся мерцающих звезд. Круги света про-
катывались сквозь тьму над трейлером,  и вспышки желтого света зигзагами
устремлялись кверху,  к сиянию вокруг Луны. Тысячи тысяч светлячков про-
летали высоко над головой,  похожие на движущиеся галактики,  их вспышки
образовывали световые цепочки,  растянувшиеся с запада на  восток,  нас-
колько Свон могла увидеть.  Где-то в поселке из трейлеров завыла собака,
вой подхватила другая, за ней третья, а там и другие собаки, в том числе
и в той части трейлерного поселка, что была от них через шоссе номер 15.
В одном за другим в трейлерах зажигался свет и люди выходили наружу  уз-
нать, что случилось.

- Боже всемогущий, что за шумиха! - Томми все еще стоял в дверях.

Он заорал:

- Да  заткните же свои .  .  .- и одним злобным глотком опорожнил пивную
бутылку. Затем уставился на Свон злобным взглядом помутневших глаз.

- Я рад отделаться от тебя,  дитя! Поглядите на эту чертову комнатку, на
эти цветочки и все это дерьмо! Боже! Это - трейлер, а не сад!

Он пнул горшок с геранью,  и Свон вздрогнула. Но осталась стоять на мес-
те, подбородок кверху, и ждала, чтобы он ушел.

- Хочешь узнать про свою мамочку,  дитя? - хитренько спросил он.- Хочешь
узнать про бар, где она танцевала на столах и давала мужчинам трогать ее
за сиськи?

- Заткнись, ты, скотина! - закричала женщина, и Томми вовремя обернулся,
успев перехватить ее руку. Он отшвырнул ее прочь.

- Да,  езжай, Дарлин! Покажи своему дитяти, из чего ты сделана! Расскажи
ей про мужчин,  через которых ты прошла,  и - о, да - расскажи ей про ее
папочку!  Расскажи ей,  как ты была под таким кайфом от ЛСД или Пи-Си-Пи
или, Бог знает, что еще, что ты даже не помнишь имя этого!..

Лицо Дарлин Прескотт исказилось от ярости;  годами раньше она была хоро-
шенькой, сильные скулы и темно-голубые глаза, посылавшие сексуальный вы-
зов не одному мужчине; но сейчас лицо было поношенным и унылым, на лбу и
вокруг рта были глубокие морщины.  Ей всего лишь тридцать два, но выгля-
дит она не менее чем на пять лет старше; затянута в узкие голубые джинсы
и  одета в желтую ковбойскую блузку с блестками на плечах.  Она отверну-
лась от Томми и прошла в "главную спальню" трейлера,  ее ковбойские  са-
пожки из кожи ящерицы застучали по полу.

- Эй,- сказал Томми, хихикая.- Не в самом же деле ты уедешь!

Свон стала вынимать свои вещи из ящиков шкафа, но мать вернулась с чемо-
даном, уже набитом бесвкусно-пестрыми вещами и обувью, и запихнула в не-
го столько вещей Свон, сколько влезло.

- Мы едем сейчас же,- сказала она дочери.- Пошли.

Свон задержалась, оглядывая свое богатство цветов и растений.

Нет! - подумала она.- Я не могу бросить мои цветы! И мой сад! Кто польет
мой сад?

Дарлин навалилась на чемодан,  прижала его крышку и защелкнула ее. Потом
ухватила Свон за руку и повернулась уходить. Свон успела только уцепить-
ся за куклу "Пирожковый Обжора",  прежде чем была вытянута  из  комнатки
вслед за матерью.

Томми следовал за ними с очередной бутылкой пива в руке.

- А, все же едете! Завтра вечером ты вернешься, Дарлин! Вот увидишь!

- Жди, как же! - ответила она и протолкнулась через дверь.

Снаружи, в душной ночи, собачий вой наплывал со всех сторон. Полосы све-
та пробегали по небу.  Дарлин глянула на них,  но это не задержала ее на
долгом пути к ярко-красному "Камаро", припаркованному на мостовой позади
злополучного тягача Томми марки "Шевроле".  Дарлин швырнула  чемодан  на
заднее сиденье и села за руль, в то время как Свон, все еще в ночной ру-
башке, села на пассажирское место.

- Ублюдок!  - выдохнула Дарлин,  пока возилась с ключами.- Я покажу  ему
задницу!

- Эй! Смотри сюда! - закричал Томми, и Свон посмотрела.

Она с ужасом увидела, что он танцует по ее садику, острыми носками боти-
нок разбрасывая землю, каблуками насмерть раздавливая цветы. Она прижала
руки  к ушам,  потому что слышала их предсмертные звуки,  похожие на то,
как рвутся перетянутые струны гитары.  Томми ухмылялся и дурашливо подп-
рыгивал,  сорвал  свою кепочку и подбросил ее вверх.  Ярость внутри Свон
раскалилась добела,  и она пожелала,  чтобы дядя Томми умер за  то,  что
уничтожил  ее  садик,-  но потом вспышка ярости прошла,  от нее осталось
только чувство рези в животе.  Она теперь ясно увидела его таким,  какой
он был: жирный, лысеющий дурак, все, чем он обладал, были разбитый трей-
лер и тягач.  Здесь он состарится и помрет, и не даст себе кого-либо по-
любить - потому что боится, также как и ее мать, слишком близко сходить-
ся с людьми.  Все это она увидела и поняла за одну секунду, и она знала,
что все его удовольствие от уничтожения ее садика закончится,  как всег-
да, тем, что он будет на коленках мучиться в ванной над унитазом, а ког-
да облегчится, то уснет одиноким и проснется одиноким. А она всегда смо-
жет вырастить еще один садик, и вырастит его, в том месте, куда они при-
едут в этот раз, где бы оно ни было.

Она сказала:

- Дядя Томми?

Он перестал вытанцовывать, рот его кривился от злобы.

- Я прощаю тебя,- мягко сказала Свон,  и он уставился на нее,  как будто
она ударила его по лицу.

Но Дарлин Прескотт закричала ему:  - Да пропади ты,  ублюдок!  - И мотор
"Камаро" загрохотал,  как рев орудия.  Дарлин вдавила ногой акселератор,
оставляя тридцатифутовые полосы стертой с шин резины, пока те не подхва-
тили  обороты мотора,  и ракетой покинула навсегда трейлерный поселок на
шоссе номер 15.

- Куда мы едем?  - спросила Свон,  тесно прижимая "Пирожкового Обжору" к
себе, когда прекратился визг шин.

- Ну, я думаю, что мы поищем мотель, чтобы провести ночь. Потом я проеду
утром к бару и попытаюсь выжать сколько-нибудь денег из Фрэнки.- Она по-
жала плечами.- Может, он даст мне полсотни долларов. Может быть.

- Ты собираешься вернуться к дяде Томми?

- Нет,-  твердо сказала Дарлин.- С ним покончено.  Самый ничтожный чело-
век, какого я когда-либо знала, и, клянусь Богом, не понимаю, что я наш-
ла когда-то в нем?

Свон вспомнила,  что  то  же самое она говорила про "дядю" Рика и "дядю"
Алекса.  Она задумалась,  пытаясь решить, задать вопрос или нет, а потом
сделала глубокий вдох и сказала:

- Разве это правда,  мама?  Что Томми сказал, будто ты не знаешь, кем на
самом деле был мой отец?

- Не говори так,- огрызнулась она. Она сосредоточенно глядела на длинную
ленту дороги.- Даже и думать не думай,  юная леди! Я тебе говорила рань-
ше:  твой отец известная звезда рок-н-рола.  У него белокурые,  курчавые
волосы и голубые,  как у тебя,  глаза. Голубые глаза ангела, сброшенного
на землю.  А может ли он играть на гитаре и петь? Может ли птица летать?
Бог мой,  да!  Я говорила тебе не один раз, что как только он разведется
со своей женой,  мы собираемся сойтись и жить в Голливуде.  Разве это не
кое-что? Ты и я - в том клубе на бульваре Сансет?

- Да, мам,- равнодушно ответила Свон. Она уже слышала этот рассказ рань-
ше. Все, чего хотелось Свон,- это жить на одном месте дольше, чем четыре
или пять месяцев,  так,  чтобы она могла дружить, не боясь потерять дру-
зей, и ходить в одну школу весь год. Поскольку у нее не было друзей, она
свою энергию и внимание перенесла на цветы и растения,  проводя часы над
созданием садиков на грубой почве трейлерных парков,  наемного  жилья  и
дешевых мотелей.

- Давай найдем какую-нибудь музыку,- сказала Дарлин. Она включила радио,
и из динамиков понесся рок-н-ролл.  Звуки были такие громкие, что Дарлин
не пришлось думать про ложь,  которую она говорила дочери не впервой; на
самом деле она знала только,  что он был высоким,  блондинистым и сгорб-
ленным, и у него резинка порвалась посреди акта. Случилось это совсем не
кстати:  вечеринка шла вовсю, и в соседней комнате все стояли на ушах, а
Дарлин и горбун находились в трансе от смеси ЛСД, ангельской пыли и опи-
ума.  Это было,  когда она жила в Лас-Вегасе девять лет назад, работая с
карточными  шулерами,  и с тех пор она со Свон кочевала по всему западу,
следуя за мужчинами, которые обещали хоть на время радость, или выполняя
работу танцовщицы без верхней одежды, когда ей удавалось найти ее.

Теперь, однако,  Дарлин не знала,  куда ехать. Ей надоел Томми, но она в
то же время и боялась его; он был слишком дурной, слишком подлый. Вполне
вероятно,  что  он мог найти их через день-другой,  если она не уберется
подальше.  Фрэнки,  из салуна "Жаркий Полдень",  где она танцевала,  мог
дать ей авансом немного денег под ее следующий чек, но что потом?

Домой, подумала она. Домом было маленькое пятнышко на карте, называвшее-
ся Блейкмен,  на севере Роулинса в северо-западной части  штата  Канзас.
Она сбежала оттуда,  когда ей было шестнадцать,  после того, как мать ее
умерла от рака, а отец помешался на религии. Она знала, что старик нена-
видит ее,  вот почему она сбежала.  Интересно,  на что теперь похож дом?
Она представила,  как у отца отвалится челюсть,  когда он узнает,  что у
него внучка. К черту, нет! Я не могу вернуться туда.

Но она уже рассчитала маршрут,  которым нужно ехать,  реши она попасть в
Блейкмен: на север по 135му до Салины, на запад, через бескрайние куку-
рузные и пшеничные поля по Межштатному-70 и опять на север по прямой как
стрела проселочной дороге. Деньги на бензин она может взять у Фрэнки.

- Как бы тебе понравилось отправиться с утра в путешествие?

- Куда? - она плотнее прижала к себе "Пирожкового Обжору".

- А куда-нибудь. Есть такой маленький городок под названием Блейкмен. Не
так уж далеко,  как мне показалось последний раз. Может, нам удастся съ-
ездить туда и отдохнуть несколько дней. Объединим наши мозги и подумаем.
Так?

Свон пожала плечами.

- Наверное,- сказала она, но ей было все равно, той дорогой или другой.

Дарлин приглушила радио и одной рукой обняла дочь.  Поглядев наверх, она
решила,  что увидела на небе мерцание,  но оно пропало.  Она сжала плечо
Свон.

- Только  ты и я против всего мира,- сказала она.- И знаешь что?  Мы еще
выиграем, если будем упорно работать.

Свон смотрела на мать и хотела, очень хотела верить.

"Камаро" продолжал двигаться в ночь вдоль прямого шоссе,  а в облаках, в
сотнях футов над их головами, живые цепочки света сцеплялись в небесах.









Глава 5. Рыцарь Короля



11 часов 50 минут

(горное дневное время)

Гора Голубой Купол, штат Айдахо



"Форд Роумер" шарового цвета, прогулочный автомобиль, взбирался по узкой
извивающейся дороге к вершине горы Голубой Купол,  в одиннадцати тысячах
футов  над  уровнем моря в шестидесяти милях к северо-западу от водопада
Айдахо.  По обеим сторонам дороги к жестким краям скал липли густые чащи
сосен.  Фары высверливали дыры в опустившимся тумане, и огоньки с панели
управления освещали зеленым светом вытянутое усталое лицо человека сред-
них лет, сидевшего за рулем. Рядом с ним, на откинутом сиденье, с картой
Айдахо, развернутой на коленях, спала его жена.

На следующем длинном кривом участке свет фар уперся в надпись сбоку  до-
роги, которая оранжевыми светящимися буквами гласила: "Частная собствен-
ность. Нарушитель будет застрелен".

Фил Кронингер замедлил ход,  но у него имелась пластиковая карточка, за-
паянная в бумажник, поэтому он продолжал ехать после запрещающей надписи
вперед по горной дороге.

- Они правда сделают это, папа? - спросил пронзительным голосом его сын,
сидевший на заднем сидении.

- Сделают что?

- Застрелят нарушителя границы. Правда сделают?

- А как же! Кто не имеет отношения к этим местам, тот нежелателен.

Он посмотрел  в