етел до острова.  Пришлось
сесть на льдину за 250 километров от Рудольфа. Через  несколько  дней  я  на
своем самолете отвез Алексееву бензин".
     Кажется, факт не слишком примечательный. Отвез  бензин  -  вот  и  все.
Недаром автор посвятил эпизоду всего три строки.
     Но совсем по-иному рассказывает о том же самом случае  другой  участник
экспедиции, корреспондент "Правды" Л. Бронтман в своей  очень  интересной  и
обстоятельной книге "На вершине мира":
     "Как только самолеты (возвратившиеся с полюса. - С. М.)  опустились  на
снежный наст острова Рудольфа, Шмидт  выпрыгнул  из  самолета  и  побежал  в
штабной домик к телефону. Вскоре он вернулся опечаленный: связи с Алексеевым
еще не было. Вместе с ним пришел  Головин.  Голова  пилота  была  перевязана
широким бинтом. За время нашего отсутствия  он  перенес  тяжелое  воспаление
среднего уха. Доктор категорически  запретил  ему  вставать  с  постели.  Но
Павел, видя сплошную облачность над островом Рудольфа, умчался на  аэродром,
завел самолет Н-36, пробился сквозь облака, встретил нас и указал дорогу.
     - Могу лететь к Алексееву, - сказал он Шмидту. - Моя  машина  полностью
заправлена, экипаж готов".
     Этот пример со всей  очевидностью  показывает  нам,  как  сдержанны  и.
скромны в рассказах о себе люди, которыми гордится вся наша  страна.  И  тем
дороже кажется нам каждое слово в их простых лаконических книгах.

5

     Алексей Максимович Горький много раз  говорил  о  том,  что  в  детскую
литературу необходимо привлечь бывалых людей, обладающих  богатым  жизненным
опытом.
     Вот они и пришли - "бывалые" люди!
     То, что они принесли детям, - большой и  щедрый  подарок.  Ребята  наши
примут его с благодарностью и любовью. А  для  писателей-профессионалов  эти
книги - вызов, товарищеский, требовательный и задорный.
     Если наши герои-летчики в простых отчетах о своей жизни и  деятельности
могут подняться чуть ли не до эпопеи, то каких же  книг  надо  требовать  от
людей, профессия которых - искусство!
     Они должны дать нашим детям  такую  поэму  о  герое,  которая  была  бы
достойна гордого имени Валерия Чкалова.


О ПЛАНАХ, КНИГАХ И АВТОРАХ

     Доклад издательства  о  тематическом  плане  обычно  дает  писателям  и
редакторам очень ценную возможность подумать  и  поговорить  о  перспективах
развития литературы. А между тем на совещании в ЦК комсомола по  плану  1939
года Детиздат не представил ни итогов прошлой работы, ни  доклада  о  плане.
План, розданный участникам совещания, состоял только из перечня названий или
тем книжек.
     Чем руководствовалась  редакция,  составляя  этот  перечень?  Очевидно,
наличием  тех  или  иных  рукописей  в  редакционном  портфеле  и  наметками
отдельных редакторов. Но ведь всего этого далеко не достаточно.
     Почему, например, не использованы те замечательные темы и  предложения,
которые рассыпаны в статьях Алексея  Максимовича  Горького,  в  его  статье,
которая так и  называется  "О  темах",  и  в  другой  статье,  озаглавленной
"Литературу - детям"?
     В частности, Горький неоднократно говорил и писал, что  нам  необходимо
дать ребятам представление о жизни и быте  различных  народов  и  стран.  Он
указывал на то, что когда-то до революции дети с интересом читали книжки  Е.
Н. Водовозовой {1}, не отличавшиеся, правда,  особой  глубиной,  но  все  же
дававшие детям возможность хотя бы  поверхностно  и  бегло  познакомиться  с
жизнью голландцев, англичан, шведов, французов, сербов.
     Книжки Е. Водовозовой не могут нам служить прямым образцом - нам  нужна
книга вполне советская, вполне современная,  да  притом,  пожалуй,  и  более
талантливая, чем книги Е. Водовозовой.
     Для того чтобы литература  такого  рода  появилась,  разумеется,  нужно
затратить много труда.
     У нас часто думают, что это дело простое  и  легкое.  В  стране  немало
географов,  этнографов,  экономистов.  Есть  и   писатели-очеркисты,   много
ездившие и много видавшие. Достаточно заказать кому-нибудь из них книжку,  и
дело в шляпе.
     Но почему же все-таки в детской библиотеке до сих  пор  отсутствуют  те
серии книжек, о которых говорил Горький?
     Издательства их не заказывает? Нет, иной раз и  заказывает.  Авторы  не
выполняют заказов? Нет, иной раз и выполняют. Но только книжки,  выполненные
по этому заказу, редко оседают в детской библиотеке надолго.
     В чем же тут дело?
     Я думаю, вот в чем.
     Наши издательства слишком полагаются на то, что книжку вывезет тема или
квалификация автора (профессор, академик, очеркист из толстого журнала и  т.
д.). А между тем ни одна художественная работа не делается просто  и  легко,
как бы ни был талантлив и образован ее автор.
     Всякая художественная работа каждый раз - новая и неизведанная  работа.
Она требует от автора вложения нового капитала, а  не  процентов  со  старых
работ. Об этом часто забывают и авторы и редакторы.
     Беда в том, что в течение нескольких  лет  издательство  систематически
отказывалось от углубленной работы с авторами.
     Я  уверен,  что  значительная  часть  неудач  издательства  объясняется
недостатком планомерной, квалифицированной редакторской работы.
     Но даже и в тех случаях, когда  книгу  надо  признать  удачной,  в  ней
зачастую можно обнаружить промахи и пробелы, в которых  повинен  не  столько
автор, сколько редактор.
     Недавно  Детиздат  выпустил  целую  серию   книг,   написанных   нашими
героями-летчиками. Почти все эти книги  хороши.  Они  проникнуты  настоящими
чувствами, настоящими мыслями, человеческим опытом {2}.
     Но вот, например, в очень содержательной, талантливой, сердечной  книге
летчика П. Головина мало продумана самая композиция книги, и тем не менее  я
никак не решился бы  упрекнуть  в  этом  автора-летчика.  Во-первых,  он  не
профессиональный писатель и не обязан чувствовать себя за письменным  столом
так же уверенно, как чувствует себя за рулем самолета.  А  во-вторых,  я  не
сомневаюсь в том, что, если бы редакция поработала над его книгой  несколько
более тщательно, книга могла быть построена гораздо лучше.
     Другой пример - книга Кайтанова "Мои прыжки". Книга  в  высшей  степени
интересна. Она увлекает читателя и дает ему много знаний.
     Тем более досадно видеть  в  ней  промахи  и  недочеты  стилистического
характера. Нельзя было оставлять в книге  такие  фразы:  "Самолет  истерично
заскакал" или "говорить начальствующим тоном" (вместо - начальственным).  За
все эти небрежности отвечает, разумеется, не Кайтанов, а его редактор.
     Вообще мы недооцениваем роли редактора в деле создания книги.  В  плане
издательства я, кажется, никогда не встречал упоминания о том, какой  именно
редактор будет вести ту или иную книгу.
     Да что говорить об имени редактора, когда в плане  1939  года  зачастую
нет указания даже на имя автора книги. И чаще всего это  относится  к  самым
важным, самым ответственным книгам,  например,  к  таким,  как  "Рассказы  о
Ленине".
     Иной раз и название, упомянутое в плане, ничего не говорит даже  самому
пытливому  воображению.  Кто  сможет  объяснить,  что  значит  "Рассказы  об
остроумном применении техники".  Ведь  это  совершенно  необъятная  тема:  и
паровоз придуман остроумно, и дизель изобретен не  без  острой  смекалки,  и
электрический звонок вряд ли придуман каким-нибудь  тупицей,  да  и  простое
тележное колесо тоже потребовало некоторой находчивости и остроумия.
     Очевидно, и составление плана требует известного остроумия, способности
отобрать наиболее ценное, четко формулировать задачи.
     Это по плечу только талантливому и серьезному редактору.
     Даже  рубрики  плана,  которые  на   первый   взгляд   кажутся   вполне
благополучными, и те при более пристальном  рассмотрении  внушают  некоторую
тревогу.
     Вот примеры. Один и тот же автор должен в этом году  дать  ребятам  две
книги: О Пушкине и о Ленине. Как бы  ни  был  добросовестен  и  самоотвержен
автор, - я думаю, с такими огромными задачами ему  за  один  год  справиться
невозможно.
     Другой литератор берется в этом году написать  книжку  о  Маяковском  и
книжку... о неграх. Полагаю, что такая  разнообразная  тематика  говорит  не
столько о многогранности автора, сколько о легкомыслии издательства.
     В плане мало места уделено молодым авторам. Целой группе таких  авторов
отведен один сборник "для начинающих".
     "Начинающие" так же отличаются друг от друга, как и кончающие.  Незачем
загонять их всех в особую загородку - в какой-то  хлев  для  молодняка.  Тем
более что самое слово "начинающие" на  обложке  вряд  ли  обеспечит  детской
книге доверие читателей и их родителей. Кто по доброй  воле  поручит  своего
ребенка начинающему врачу или начинающему  педагогу,  когда  на  свете  есть
более опытные.
     Но не только молодежь оказалась в плане забытой и обделенной.
     Нашим ребятам так нужны книжки по русской истории, их так мало, а между
тем издательство не отводит места в плане хорошим и полезным  книгам  Т.  А.
Богданович ("Ученик наборного художества", "Соль Вычегодская" и др.).
     Точно так же забыло издательство о таком талантливом писателе,  как  Л.
Пантелеев.
     Пантелеев и Гайдар всегда пользовались любовью детей. В детских письмах
к Горькому, которые мне несколько лет тому назад пришлось разбирать, эти два
имени встречались несчетное число раз.
     Ребята требуют от книги острого сюжета, настоящего драматизма, юмора. А
детское издательство забывает именно о тех  авторах,  которые  лучше  многих
других способны ответить на эти требования.
     В результате в плане сплошь да рядом находят себе место книжки  ровные,
гладкие, не внушающие педагогам никаких опасений, но зато лишенные каких  бы
то ни было подлинных чувств и мыслей, - а  за  пределами  плана  оказываются
авторы, от которых можно ждать смелой, свежей, талантливой книги.
     Этот  упрек  не  столько  относится  к  плану  1939  года,  сколько   к
деятельности издательства в целом, потому что всякий  план  -  и  хороший  и
плохой - есть отражение лица издательства.


БУДУЩИМ ГЕРОЯМ

     Передо мной две книги - толстая и тонкая. Обе посвящены одному  и  тому
же событию - завоеванию полюса.
     Автор обеих книг - один и тот же: И. Д. Папанин.
     Толстая - называется "Жизнь на льдине" и предназначается для  взрослых;
тонкая - озаглавлена "На полюсе" и выпущена для  читателей  самого  младшего
возраста {И. Д. Папанин, На полюсе, Детиздат  ЦК  ВЛКСМ,  1939.  Рисунки  В.
Щеглова. Ответств. редактор М. Белахова. (Прим. автора.)}.
     Иван Дмитриевич Папанин - не профессиональный литератор, а  между  тем,
создав из своей арктической эпопеи книгу для дошкольников, он разрешил очень
трудную задачу. Несмотря на тесные размеры книжки, он ухитрился  втиснуть  в
нее огромный материал.
     Перелет Москва - полюс,  жизнь  и  работа  на  льдине,  возвращение  на
родину, - обо всем этом рассказано в краткой повести Папанина, и  рассказано
не сухо, не протокольно, а богато, свободно, со множеством самых причудливых
подробностей, с лирическими и шутливыми отступлениями.
     Детям, для которых эта книжка издана, она  вряд  ли  покажется  слишком
краткой. Они будут читать ее долго, читать и перечитывать. Для  ребят  этого
возраста какая-нибудь немногословная  сказка  о  "Красной  Шапочке"  или  об
"Аленушке" то же, что для взрослых целый роман, вроде  "Анны  Карениной",  а
каждая  главка  сокращенных  "Путешествий  Гулливера"  -  настоящая  эпопея,
запоминающаяся на всю жизнь.
     "Хозяину Северного  полюса"  Герою  Советского  Союза  И.  Д.  Папанину
удалось написать для наших детей  -  или,  вернее,  рассказать  им  -  очень
правдивую, документальную и вместе с тем сказочную историю.
     Книжка эта возникла из живой, устной речи. Автор ее  заехал  однажды  в
детский сад железнодорожников и, усадив вокруг себя малышей, рассказал им  о
своих путешествиях и приключениях. Этот  устный,  простой  и  непринужденный
рассказ и послужил, основой для будущей книжки. Недаром она начинается  так,
как могла бы начинаться сказка:
     "- Я собрал, -  говорит  тов.  И.  Д.  Папанин,  -  своих  товарищей  -
Кренкеля, Ширшова, Федорова - и сказал:
     - Давайте, братки, думать, что нам нужно для полюса. Кренкель сказал:
     - Мне нужна хорошая радиостанция, чтобы я  мог  говорить  с  полюса  по
радио с Москвой, со всеми, со всей землей.
     Ширшов сказал:
     - Я буду изучать глубины Ледовитого океана. Мне надо лебедку с  длинным
стальным тросиком (тоненькой проволокой), микроскоп, и еще шелковые сетки  и
всякие приборы.
     Федоров сказал:
     - Я буду по звездам и по солнцу определять, где мы. Буду следить,  куда
везет нас льдина. Мне надо много астрономических приборов.
     А я сказал:
     - Ребятки, мы едем на полюс на целый год. Нам надо хорошую  палатку,  и
электричество для радио, и резиновые лодки, и посуду, и папиросы, и  топоры,
и еще много всякой всячины..."
     Так знакомит И. Д. Папанин читателя с героями своей книги. А дальше  он
показывает их во весь рост, в движении, в работе.
     Особый,   папанинский   юмор,   проникнутый   житейской   мудростью   и
простодушием, позволяет рассказчику говорить на одной и той же  странице  об
огромных событиях исторического значения и о фактах самых мелких,  будничных
и, казалось бы, незначительных.
     "Я подстриг "косы", выросшие у Кренкеля..."
     "Ширшов  налил  себе  на  руки  скипидару.  А  руки   у   "профессора",
признаться, были не первой чистоты -  в  копоти,  в  масле...  Вот  он  стал
растирать меня. Что такое? От скипидара руки у  "профессора"  стали  чистые,
зато у меня спина стала полосатая, как у зебры..."
     В книге нигде нет и тени фальшивого, лжегероического  пафоса.  О  самых
жестоких испытаниях и лишениях, пережитых на льдине, автор говорит  спокойно
и даже шутливо.
     Вскользь, мимоходом рассказывает он о тех днях, когда солнце  растопило
вокруг лагеря снег и папанинцев стала "донимать" разлившаяся вода.
     Так же бегло говорится в книге о трудной,  подчас  непосильной  работе,
которой Папанин и его товарищи занимались  изо  дня  в  день  ("Шесть  часов
подряд мы, сменяясь, крутили лебедку... Мы впрягались в нарты и, как  добрые
кони, перевозили за один прием по двадцати пяти пудов груза...").
     И, наконец, почти с той же  спокойной  деловитостью  описывает  Папанин
"памятную  ночь",  когда  льдина  "покрылась  полосочками,  точно  ножом  ее
изрезали", а потом эти "полосочки  разошлись,  стали  громадными  -  в  пять
метров ширины!.."
     В изображении бедствий автор и участник  событий  неизменно  сдержан  и
скуп. "Льдинка" все крошилась", - говорит он в одной из самых  драматических
глав книги.
     Зато гораздо щедрее и  свободнее  становится  он,  когда  вспоминает  о
радостных днях, которые выпадали иной раз на долю папанинцев.
     Люди на льдине готовились к встрече великого праздника  -  годовщины  7
Ноября.
     "Засверкали бритвы, мыльная пена покрыла лица, запахло  одеколоном.  Мы
впервые помылись как следует..."
     "Скорей - к радиоприемнику, скорей слушать родную Москву!
     Десять часов.
     И вот мы слышим бой часов  на  Спасской  башне.  Молча  улыбаемся  друг
другу.
     - Тише, тише! - шепчет Кренкель. - Ворошилов выезжает!
     Нарком выезжает на площадь. Мы даже слышим цоканье копыт его коня...
     ...Тускло горит лампа, в палатке температура  ниже  нуля,  а  мы  сидим
закутанные, слушаем передачу из Москвы, и нам кажется, будто  мы  вместе  со
всеми на Красной площади..."
     Дети - да и взрослые - прочтут эту книгу, как хорошую сказку.
     Сказочно ее начало, сказочен и конец: последнее  торжество  героев,  их
приезд в Москву, в Кремль, встреча со Сталиным.
     Миллионы ребят  в  нашей  стране  давно  уже  играют  в  Папанина  и  в
папанинцев.
     Но, прочитав все то, о чем им рассказал "хозяин Северного полюса",  они
захотят стать  настоящими  папанинцами  и  поймут,  что  для  этого  от  них
требуется.
     Книга адресована будущим героям.


"УВАЖАЕМЫЕ ДЕТИ"

I

     В  литературном  наследстве  Горького  нет  ни  одной  книги,   целиком
посвященной воспитанию.
     Он не устраивал для детей школы, как Лев Толстой, не составлял для  них
азбуки и "Книги для чтения".
     Однако среди писателей нашего времени едва ли найдется во всем мире еще
один человек, который бы сделал для детей так много, как Горький.
     Если собрать воедино все его статьи,  начиная  с  боевого  и  задорного
фельетона в "Самарской газете"  1895  года  о  трех  сотнях  мальчиков,  для
которых не нашлось места  в  городской  школе;  {1}  если  пересмотреть  его
последние, зрелые статьи, в которых речь  идет  уже  о  миллионах  ребят,  о
развитии  их  способностей,  дарований,  характеров;  {2}   если   перечесть
множество его писем, коротеньких и  длинных,  написанных  в  разные  времена
маленьким адресатам, мы увидим,  как  по-своему,  по-горьковски,  шутливо  и
серьезно, оптимистично и вместе с тем трезво подходил он  к  людям,  главное
дело которых - расти.
     В его письмах  к  ребятам  нередко  можно  встретить  такое  обращение:
_"Уважаемые дети"_.
     И это - не шутка, не условный оборот речи.
     Алексей Максимович и в  самом  деле  относился  к  ребятам  серьезно  и
уважительно. Он знал, какое это трудное и  ответственное  время  -  детство,
которое  обычно  называют  счастливым  и  "золотым".  Как  много  страхов  и
недоумений, как много нового и сложного узнает ребенок  чуть  ли  не  каждый
день, как легко его обидеть!
     Если  в  молодости  Горький  усердно  хлопотал   о   елке   для   ребят
нижегородской окраины, то в последние годы жизни заботы его охватывали самые
разные стороны быта всей нашей советской детворы.
     Он думал, говорил и писал о детских книгах, об игрушках, о стадионах, о
детском театре и кино, о глобусах и картах.
     Ранней весной 1936 года - это была последняя весна в  его  жизни  -  он
пригласил меня к себе на южный берег Крыма и там во время наших прогулок  по
парку поделился со мной своими новыми планами и затеями.
     Алексей Максимович  рассказывал,  как  представляет  он  себе  большой,
"толстый" литературный журнал - с беллетристикой и публицистикой, -  всецело
посвященный воспитанию.
     Читателей у этого  журнала  должно  быть,  по  крайней  мере,  столько,
сколько родителей у нас в стране.
     Такой журнал прежде всего надо сделать увлекательным,  чтобы  его  и  в
самом деле читали, а не "прорабатывали" где-нибудь в методических кабинетах.
Только тогда он мог бы влиять на взрослых - и на детей.
     Талантливейшие наши писатели, лучшие педагоги должны быть привлечены  к
делу. А кроме них, надо призвать еще одну категорию людей.
     Эту категорию Алексей Максимович чрезвычайно ценил. Она состоит  не  из
педагогов, не из литераторов, а просто из людей, умеющих дружить с детьми.
     Их можно найти в самой различной среде. Это те  непрофессиональные,  но
настоящие воспитатели, которые рады возиться с ребятами  в  свободные  часы,
любят и умеют рассказывать им сказки и смешные истории,  мастерить  для  них
кукольные театры, корабли и самолеты, показывать им фокусы, собирать с  ними
гербарии и коллекции камней, объяснять им  расположение  звезд,  обучать  их
стрельбе, плаванью.
     Именно о таких людях писал Алексей Максимович в одной из  своих  статей
1927 года:
     "Детей должны воспитывать люди, которые по  природе  своей  тяготеют  к
этому делу, требующему великой  любви  к  ребятишкам,  великого  терпения  и
чуткой осторожности в обращении с будущими строителями нового мира" {3}.
     Сам Алексей Максимович тоже принадлежал к этой особенной категории.
     Он умел видеть в детях и "будущих строителей нового мира",  и  попросту
"ребятишек", с которыми у него были  свои  особые  -  серьезные  и  шутливые
отношения.
     Помню стихи его, сочиненные экспромтом для