Нью-Йорк, его обсуждали не один  час,
и он дошел до самых высоких эшелонов в Си-би-эй, прежде чем было решено, что
выпад против такой фигуры, как отец журналистики Уолтер Кронкайт,  окончится
безвыигрышным гамбитом. Однако неофициально репортаж Партриджа был размножен
и распространен среди людей, причастных к теленовостям.
   Выезды Партриджа в районы тяжелых боев удерживали  его  обычно  вдали  от
Сайгона целые недели, а  то  и  больше.  Как-то  раз,  тайно  пробравшись  в
Камбоджу, Партридж отсутствовал почти месяц.
   Но всякий раз он возвращался с очень сильным материалом; о некоторых  его
репортажах, отличавшихся особой глубиной прозрения,  вспоминали  даже  после
войны. Словом, никто,  включая  Кроуфорда  Слоуна,  никогда  не  ставил  под
сомнение, что Партридж был превосходным журналистом.
   К сожалению, поскольку его материалов было меньше и они появлялись  реже,
чем репортажи Слоуна, Партриджа не заметили в той мере, как его коллегу.
   Было во Вьетнаме и еще кое-что,  что  повлияло  на  будущее  Партриджа  и
Слоуна. Это была Джессика Кастильо. Джессика...

***

   Кроуфорд Слоун почти машинально вел "бьюик"  -  ведь  он  дважды  в  день
проделывал этот путь -  и  теперь  свернул  с  Пятьдесят  девятой  улицы  на
Йорк-авеню. Через несколько  кварталов  он  свернул  направо,  к  выезду  на
Рузвельт-драйв. Помчавшись вдоль  Ист-ривер,  где  не  было  перекрестков  и
светофоров, он увеличил скорость. До его дома в Ларчмонте,  расположенном  к
северу от Нью-Йорка, на берегу пролива  Лонг-Айленд,  ехать  оставалось  еще
полчаса.
   Слоун увеличил скорость, и следовавший за  ним  синий  "форд-темпо"  тоже
поехал быстрее.
   Как обычно в  это  время  дня,  Слоун  расслабился,  и  мысли  его  снова
вернулись к Джессике.., которая в Сайгоне была подругой Гарри Партриджа.., а
потом вышла замуж за него, Кроуфорда Слоуна.
   В ту пору  во  Вьетнаме  Джессике  было  двадцать  шесть  лет,  это  была
тоненькая девушка с длинными каштановыми волосами, живым умом и  при  случае
острым язычком. Она не разрешала вольностей журналистам,  с  которыми  имела
дело, будучи младшим сотрудником Информационного агентства США.
   Агентство  помещалось  на   Ле-Ки-Дон-стрит,   в   окруженной   деревьями
"Библиотеке Линкольна", где в свое время был театр "Рекс", и название театра
так и продолжало  висеть  на  здании,  пока  там  находилось  Информационное
агентство. Корреспонденты порой заглядывали туда с разными  вопросами  чаще,
чем нужно, лишь бы поболтать с Джессикой.
   Их внимание забавляло Джессику. Но  в  то  время,  когда  Кроуфорд  Слоун
познакомился  с  ней,  ее  расположением  пользовался  прежде  всего   Гарри
Партридж.
   Даже и сейчас, думал Слоун, не все ему известно о  том,  какие  отношения
существовали в ту пору между Партриджем и Джессикой, -  осталось  что-то,  о
чем он никогда не спрашивал и чего теперь никогда уже не узнает. Но то,  что
определенные двери закрылись больше двадцати лет назад и с тех  пор  никогда
не открывались, не мешало ему - и не помешает - раздумывать  о  подробностях
интимных отношений между женой и Партриджем в то время.

Глава 5

   Джессику Кастильо и Гарри Партриджа потянуло друг к другу в первую же  их
встречу во Вьетнаме - хотя встретились  они  далеко  не  дружески.  Партридж
отправился  в  Информационное  агентство  США  за   информацией   о   широко
распространенном  среди  американских   войск   во   Вьетнаме   употреблении
наркотиков. Но американские военные отказались это подтвердить.
   Во время своих поездок на передовые Партридж  видел  немало  свидетельств
тому, что употреблялся героин, и было его сколько угодно. Партридж  попросил
Отдел новостей Си-би-эй сделать официальный запрос и узнал, что в  госпитали
для ветеранов поступает всевозрастающее, поистине пугающее число  наркоманов
из Вьетнама. Это становилось проблемой уже не только для военных, но  и  для
всей страны.
   Нью-йоркская "подкова" дала зеленый свет для разработки этого сюжета,  но
официальные органы перекрыли все шлюзы, не предоставляя информации.
   Когда Партридж зашел к Джессике в ее крошечный кабинетик и  заговорил  об
этом, она отреагировала, как все официальные лица до нее:
   - Извините. Я не могу с  вами  говорить  на  эту  тему.  Ее  ответ  задел
Партриджа, и он с неодобрением заметил:
   - Вы хотите сказать, что не станете говорить со мной об этом, потому  что
вам ведено кое-кого прикрывать. Речь, видимо,  идет  о  после  -  это  может
поставить его в сложное положение?
   Джессика покачала головой:
   - Я и на этот вопрос не могу ответить. Разозлившись, Партридж не стал  ее
жалеть.
   - Значит, вы хотите сказать, что здесь, в  этом  уютном  кабинетике,  вам
наплевать на то, что ребята там, в джунглях, трясутся от страха, страдают, а
потом - за неимением лучшего - губят  себя  наркотиками,  становятся  рабами
героина?
   - Ничего подобного я не говорила, - возмутилась она.
   - Да нет, именно это вы и сказали. - Голос Партриджа был полон презрения.
- Вы сказали, что не станете говорить о том, что прогнило  и  воняет  и  что
необходимо проветрить на публике, чтобы люди знали: есть проблема  и  как-то
надо ее решать. Ведь сюда  приезжают  все  новые  зеленые  юнцы  -  их  надо
предупредить, и тогда, возможно, удастся спасти. Как вы  считаете,  кого  вы
оберегаете, леди? Уж конечно, не ребят, которые ведут бои, не тех, кто этого
заслуживает. Вы называетесь сотрудником по информации. Так  вот,  я  называю
вас сотрудником по сокрытию информации.
   Джессика вспыхнула. Она не привыкла, чтобы с  ней  так  разговаривали,  и
глаза ее засверкали от гнева. На столе стояло хрустальное пресс-папье, и она
крепко вцепилась в него. На секунду Партриджу  показалось,  что  она  сейчас
швырнет пресс-папье ему в голову, и он уже собрался пригнуться. Но  Джессика
справилась с гневом и спокойно произнесла:
   - Что конкретно вы хотите знать?
   Партридж постарался ответить ей так же спокойно:
   - Главным образом статистику. Я знаю, что у кого-то она  есть  -  ведется
ведь учет, проведены обследования.
   Жестом, который стал ему потом таким знакомым и любимым, она отбросила на
спину каштановые волосы.
   - Вы знаете Рекса Талбота?
   - Да.
   Талбот был молодым американцем, служившим вице-консулом в  посольстве  на
улице Тонг-Нгут, в нескольких кварталах от того места, где они находились.
   -  Так  вот,  попросите  его  рассказать  вам  о  проекте  МАКВ,   доклад
Нострадамус.
   Несмотря на всю  свою  серьезность,  Партридж  улыбнулся.  "Интересно,  -
подумал он, - кто мог придумать такое название?"
   - Вам не обязательно говорить Рексу, что это я послала вас, -  продолжала
Джессика. - Пусть думает, что вы об этом знаете...
   - ..немного больше, чем на самом деле, - закончил он за нее. - Это старый
журналистский трюк.
   - Того же рода, что вы сейчас использовали со мной.
   - Вроде, - с улыбкой признался он.
   - Я сразу это поняла, - сказала Джессика. -  Я  просто  не  стала  к  вам
придираться.
   - А вы не такая бессердечная, как я думал, - сказал он ей.  -  Не  хотите
поподробнее поговорить на эту тему сегодня за ужином?
   К собственному удивлению,  Джессика  приняла  приглашение.  А  когда  они
встретились, то обнаружили,  что  получают  удовольствие  от  общества  друг
друга, и за этой встречей последовало много  других.  Правда,  на  удивление
долго их встречи не выходили  за  те  рамки,  которые,  со  свойственной  ей
прямотой, с самого начала поставила Джессика.
   - Я хочу, чтобы вы поняли, что, как бы люди здесь себя ни вели,  я  -  не
легкая добыча. Если я ложусь с  кем-то  в  постель,  то  лишь  с  человеком,
который много значит для меня, а я - для него, так что не говорите, будто  я
вас не предупредила.
   Из-за поездок Партриджа в разные районы Вьетнама они, случалось,  подолгу
не виделись.
   Но неизбежно настал момент, когда желание возобладало над обоими.
   Они ужинали в "Каравелле", где жил Партридж. После ужина  в  саду  отеля,
мирном оазисе среди  раздираемого  противоречиями  Сайгона,  Партридж  обнял
Джессику, и она прильнула к нему.  Поцелуй  был  жарким,  требовательным,  и
Партридж почувствовал сквозь тонкое платье Джессики, что она вся горит. Годы
спустя он будет вспоминать этот момент как одну  из  тех  редких,  волшебных
минут, когда все проблемы и заботы - Вьетнам, мерзость войны,  неуверенность
в будущем, - казалось, отошли на задний план, и было лишь  настоящее  и  они
сами. Он спросил ее тихо:
   - Пойдем ко мне?
   Джессика кивнула в знак согласия.
   Наверху, у себя в номере, освещенном лишь светом с улицы, он, не выпуская
Джессику из объятий, раздел ее, и она помогала ему.
   Он овладел ею, и у нее вырвалось:
   - Ох, как же я тебя люблю!
   Потом Партридж так и не мог припомнить, сказал ли, что тоже любит ее.  Но
он знал, что любил ее в ту минуту и всегда будет любить.
   Растрогало Партриджа и то, что Джессика оказалась девственницей. И потом,
продолжая любить друг друга, они находили  такую  же  радость  в  физическом
общении, как и во всем, что связывало их.
   В другое время и в  другом  месте  они  быстро  поженились  бы.  Джессике
хотелось выйти замуж; ей хотелось иметь детей. Но Партридж - по причинам,  о
которых он потом сожалел, - воздерживался делать ей предложение. У него  уже
был неудачный брак в Канаде, и он знал, что браки телекорреспондентов  часто
кончаются крахом. Корреспонденты теленовостей ведут кочевой образ жизни, они
могут не бывать дома по двести дней в году, а то и больше, они  не  привыкли
выполнять семейные обязанности и встречают на своем пути такие  соблазны  по
части секса, которым лишь  немногие  в  силах  противостоять.  В  результате
супруги очень часто отдаляются друг от друга - как  интеллектуально,  так  и
сексуально.  И,  возобновляя  семейную   жизнь   после   долгих   перерывов,
встречаются как чужие.
   Ну а ко всему этому добавлялся Вьетнам. Партридж знал, что рискует жизнью
всякий раз, как уезжает из Сайгона, и хотя до сих пор ему  везло  -  везение
может ведь когда-то и кончиться. Поэтому было  бы  нечестно,  рассуждал  он,
взваливать на кого-либо - в данном случае на  Джессику  -  бремя  постоянных
волнений и возможность страданий потом.
   Однажды утром после ночи, проведенной вместе, он сказал об этом Джессике,
и, надо признать, не в самый  удачный  момент.  Джессика  была  потрясена  и
обижена этой, как ей показалось, ребячливой  уловкой  со  стороны  человека,
которому она доверилась полностью. И она холодно заявила Партриджу,  что  на
этом их отношения кончаются.
   Лишь много позже Джессика поняла, как не правильно истолковала то, что на
самом деле было продиктовано добротой и заботой  о  ней.  А  Партридж  через
несколько часов уехал из Сайгона - как раз тогда он отправился в Камбоджу  -
и отсутствовал месяц.
   Кроуфорд Слоун несколько раз встречался с Джессикой,  когда  она  была  в
обществе Партриджа, и видел ее в здании Информационного агентства США, когда
заглядывал туда по делам. И всякий раз его тянуло к Джессике, и ему хотелось
ближе с ней познакомиться. Но зная, что  она  девушка  Партриджа,  и  будучи
щепетильным в такого рода делах, он никогда не предлагал ей встретиться, как
это часто делали другие.
   Однако, узнав от самой Джессики, что они с Партриджем  расстались,  Слоун
тотчас пригласил ее поужинать. Она согласилась, и они стали встречаться. Две
недели спустя Слоун признался, что уже  давно  любит  ее,  а  теперь,  узнав
ближе, вообще стал боготворить, и сделал ей предложение.
   Джессика, никак этого не ожидавшая, попросила время подумать.
   В ее душе царил полный хаос. Она страстно и безоглядно любила Гарри.  Она
ни разу еще не была так увлечена мужчиной и  сомневалась,  что  такое  может
повториться. Инстинкт подсказывал ей, что такое чувство бывает  лишь  раз  в
жизни. И она продолжала его любить - Джессика была в этом  уверена.  Даже  и
теперь она отчаянно по нему скучала - вернись он и предложи  ей  замужество;
она скорее всего сказала бы "да". Но Гарри явно не собирался это делать.  Он
отверг ее, и чувство горечи и злости засело в Джессике. Некий  голос  в  ней
кричал: "...Покажи ему! Пусть знает!"
   А с другой стороны, появился Кроуф. И Джессике нравился Кроуфорд Слоун...
Но и только!.. Он был ей, безусловно, приятен.  Добрый  и  мягкий,  любящий,
интеллигентный - ей было интересно с ним. И на Кроуфа можно было положиться.
   Он был - Джессика не могла этого не признать - человек надежный, чего про
Гарри, при всем его обаянии, сказать было нельзя. С которым же из них  лучше
прожить вместе жизнь - а именно так понимала Джессика брак: жизнь яркую,  но
полную волнений или же надежную и прочную? Ей трудно было на это ответить.
   Джессика могла бы задать себе и другой вопрос, но почему-то не задала.  А
зачем надо вообще принимать решение? Почему нельзя подождать? Она  ведь  еще
молода...
   Хотя она этого и не сознавала, но на ее размышления влияло  то,  что  все
они были во Вьетнаме, в огне войны, - он опалял самый  воздух,  которым  они
дышали.  Было  такое  ощущение,  будто  время  спрессовано  и  течение   его
ускорилось - часы и дни календаря сменяли друг друга с бешеной скоростью.  И
каждый день стремительно вытекал сквозь открытые шлюзы.  Кто  из  них  знал,
сколько им еще осталось дней? И кому из них суждено вернуться  к  нормальной
жизни?
   Во всех войнах на протяжении всей истории человечества так было всегда.
   И  вот,  хорошенько  все  взвесив,  Джессика  на  другой   день   приняла
предложение Кроуфорда Слоуна.
   Их тут же обвенчал  в  американском  посольстве  армейский  капеллан.  На
церемонии присутствовал посол, который потом дал в их честь прием.
   Слоун был счастлив до  безумия.  Джессика  уверяла  себя,  что  она  тоже
счастлива, и старалась подладиться под настроение Кроуфа.
   Партридж узнал об этом браке, лишь вернувшись в Сайгон, и только тогда  -
по навалившемуся на него горю - понял, чту он потерял. Встретив  Джессику  и
Слоуна, он постарался скрыть  свои  чувства  и  поздравил  их.  Но  Джессика
слишком хорошо его знала, и это ему не вполне удалось.
   Однако Джессика, если и разделяла  в  какой-то  мере  чувства  Партриджа,
хранила это про себя и даже старалась о нем забыть. Она твердила  себе,  что
сделала выбор, и решила быть хорошей женой Слоуну - такой на протяжении всех
лет она и была. Как в любом браке, у них бывали конфликты и раздоры, но раны
заживали. И теперь - ко всеобщему удивлению  -  приближался  уже  серебряный
юбилей их свадьбы: до него оставалось всего пять лет.

Глава 6

   Сидя за рулем своего "бьюика", Кроуфорд  Слоун  проехал  уже  полпути  до
дома. Мост Триборо остался позади, он выскочил на скоростное шоссе  Брюкнер,
по которому быстро можно добраться до шоссе 95, пересекающего Новую Англию.
   "Форд-темпо", отъехавший за ним от здания Си-би-эй,  продолжал  двигаться
следом.
   Ничего удивительного, что Слоун не  заметил  этой  машины  -  ни  сегодня
вечером, ни в другие дни, когда  она  ездила  за  ним  в  течение  последних
недель. Дело в том, что водитель - молодой тонкогубый колумбиец с  холодными
глазами, взявший себе недавно имя Карлос,  -  был  большим  специалистом  по
преследованию дичи.
   Карлос приехал  в  Соединенные  Штаты  два  месяца  назад  по  фальшивому
паспорту и уже больше трех недель вел наблюдение за Слоуном вместе с  шестью
другими  колумбийцами  -  пятью  мужчинами  и  женщиной.  Подобно   Карлосу,
остальные  тоже  пользовались  подложными  именами,  в  большинстве  случаев
скрывая таким образом преступное прошлое. Прежде - до этого задания -  члены
группы не  знали  друг  друга.  Даже  и  сейчас  только  Мигель,  их  вожак,
находившийся сегодня в нескольких милях от них, знал, кто они на самом деле.
   За то недолгое время, что они пользовались "фордом",  машину  уже  дважды
перекрашивали. При этом она была у них не единственной,  чтобы  слежку  было
труднее заметить.
   Наблюдение за Слоуном дало точную и подробную картину передвижений его  и
его семьи.
   Сейчас, в потоке транспорта, мчавшегося по шоссе, Карлос ехал  через  три
машины за Слоуном - так,  чтобы  не  выпускать  "бьюик"  из  виду.  Рядом  с
Карлосом сидел еще один человек, отмечавший время в журнале. Звали его Хулио
- он был смуглый, со  шрамом  от  ножевой  раны,  пересекавшим  левую  щеку,
вспыльчивый и любивший спорить. Он был  в  группе  связистом.  За  ними,  на
заднем сиденье находился радиотелефон, один из шести аппаратов,  связывавших
машины с временным штабом группы.
   И Карлос, и Хулио, люди безжалостные, были тренированными  снайперами,  и
оба были вооружены.

***

   Сбавив скорость, Слоун объехал место аварии,  где  столкнулось  бамперами
несколько машин, и снова стал вспоминать Вьетнам и Гарри Партриджа.
   Несмотря на успехи во Вьетнаме, да и блестящую  карьеру  потом,  мысли  о
Партридже не переставали бередить Кроуфорда  Слоуна  -  правда,  не  слишком
сильно. Вот почему он чувствовал себя не очень ловко в компании Партриджа. И
порой у  него  мелькала  мысль:  думает  ли  Джессика  когда-либо  о  Гарри,
вспоминает ли какие-то особо интимные минуты?
   Слоун никогда не задавал жене вопросов об ее интимных отношениях с Гарри.
Он мог бы задать их много раз, в том числе и в начале их брака. И  Джессика,
будучи Джессикой, по всей вероятности, откровенно ответила бы.  Но  задавать
подобные вопросы было не в натуре Слоуна. Да он, пожалуй, и не  очень  хотел
слышать ответы на них. Однако, как ни парадоксально, эти мысли нет-нет да  и
бередили его после стольких лет, и к  старым  вопросам  прибавлялись  новые:
Гарри по-прежнему дорог Джессике? Встречаются ли они? И  не  осталось  ли  у
Джессики по сей день сожалений?
   А профессионально... Слоуна не мучило чувство вины, но в глубине души  он
знал, что Партридж  работал  лучше  него  во  Вьетнаме,  хотя  славы  больше
досталось ему, Слоуну, да еще он и женился на девушке Партриджа... И вопреки
логике он не чувствовал себя в безопасности, хотя такого чувства у  него  не
должно было бы быть... И тем не менее он чувствовал себя неуютно.
   "Форд" обогнал Слоуна и находился  теперь  на  несколько  машин  впереди.
Оставалось всего две-три мили до съезда на Ларчмонт.  Карлос  и  Хулио,  уже
изучившие привычки Слоуна, знали, где он съедет с шоссе. Это был старый трюк
- опережать время от времени дичь. Вот и сейчас "форд" первым съедет с шоссе
у Ларчмонта, дождется Слоуна и затем снова поедет за ним.
   Минут десять спустя, когда Слоун въехал на  улицы  Ларчмонта,  "форд"  на
некотором расстоянии последовал за ним и  затормозил,  не  доезжая  до  дома
Слоуна, стоявшего на Парк-авеню, фасадом к проливу Лонг-Айленд.
   Дом - в  соответствии  с  солидными  доходами  Слоуна  -  был  большой  и
внушительный. Белый,  под  серой  шиферной  крышей,  он  стоял  в  тщательно
распланированном саду, и к нему вела заканчивающаяся  полукругом  подъездная
аллея. У входа высились две ели. Над двойными дверями висел чугунный фонарь.
   С  помощью  дистанционного  управления  Слоун  из  машины  открыл   дверь
трехместного гаража, въехал внутрь, и дверь опустилась за ним.
   "Форд"  подъехал  ближе  и  с  безопасного  расстояния  продолжал   вести
наблюдение.

Глава 7

   Уже в небольшом крытом коридоре, соединявшем гараж с домом, Слоун услышал
голоса и смех. Но когда он открыл дверь и шагнул в выстланный  ковром  холл,
куда выходили почти все комнаты нижнего этажа, -  голоса  умолкли.  Джессика
окликнула его из гостиной:
   - Это ты, Кроуф?
   Он по обыкновению ответил:
   - Если не я, то дело худо.
   Она мелодично рассмеялась в ответ.
   - Мы рады тебе, кто бы ты ни был! Минуту терпения - и я буду с тобой.
   Он услышал позвякиванье льда и понял, что Джессика готовит  мартини:  она
всегда встречала его этим коктейлем по вечерам, стремясь помочь расслабиться
и забыть о трудностях минувшего дня.
   - Привет, пап!  -  к