х красавца Мачу-Пикчу,
бесконечных просторов зеленых джунглей, прибрежной пустыни и  высоких  валов
Тихого океана. Джегер сразу узнал торжественные аккорды сопровождения -  это
была Третья, Героическая, симфония Бетховена.
   - Тут поработали люди, знающие свое дело, - пробормотал  Кеттеринг.  -  Я
ожидал чего-то более примитивного.
   - Собственно, удивляться особенно нечему, - заметил Чиппингем. - Перу  не
какая-нибудь отсталая страна, у них есть талантливые люди,  есть  прекрасное
оборудование.
   - А у "Сендеро" - толстая мошна,  и  они  могут  все  купить,  -  добавил
Джегер. - Прибавьте к этому лисье умение пролезать во все щели.
   Текст экстремистов, который шел далее,  был  большей  частью  наложен  на
сцены бунтов в Лиме: забастовки  промышленных  рабочих,  схватки  полиции  с
демонстрантами, кровавые последствия  вторжения  правительственных  войск  в
горные  деревни.  "Мы  -  это  часть  мира,  -  разглагольствовал  невидимый
комментатор, - а мир сегодня готов к революционному взрыву".
   Затем шло большое интервью якобы  с  Абимаэлем  Гусманом,  основателем  и
лидером "Сендеро луминосо". Полной уверенности  в  этом  не  было,  так  как
камера показывала человека, сидящего к ней спиной. Комментатор  пояснил:  "У
нашего лидера много врагов, которые хотели бы его убить. Если мы покажем его
лицо, тем самым поможем им осуществить свои преступные цели".
   Предполагаемый Гусман произнес по-испански:  "Companeros  revoludonarios,
nuestro trabajo y objetivo es unir los creyentes en la filosofia  de  Markc,
Lenin у Мао..." <Товарищи революционеры,  мы  поставили  себе  целью  и  все
делаем, чтобы объединить тех, кто верит в философию Маркса, Ленина и  Мао...
(исп.).>. Дальнейшее  было  замикшировано,  и  уже  новый  голос  продолжал:
"Товарищи, мы должны уничтожить во всем  мире  общественный  строй,  который
нельзя дольше терпеть..."
   - Разве Гусман не говорит по-английски? - осведомился Кеттеринг.
   - Как ни странно,  он  один  из  самых  образованных  перуанцев,  который
по-английски не говорит, - ответил Джегер.
   Последующее можно было предугадать, так как Гусман уже  не  раз  все  это
говорил: "Революция оправданна, потому что  империалисты  эксплуатируют  все
бедные народы  мира...  В  лживых  статьях  "Сендеро  луминосо"  обвиняют  в
бесчеловечности.  А  "Сендеро"  гуманнее  сверхдержав,  готовых   уничтожить
человечество с  помощью  атомного  оружия,  которое  пролетарская  революция
навсегда запретит... Профсоюзы в Соединенных Штатах - это буржуазная  элита,
обманувшая и продавшая американских рабочих... Коммунисты в Советском  Союзе
не лучше империалистов.  Советы  предали  ленинскую  революцию...  Кубинский
Кастро - клоун, империалистический лакей".
   Заявления Гусмана всегда носили общий характер. В его  речах  и  писаниях
напрасно было искать чего-то специфического.
   - Если бы мы, - заметил Чиппингем, - давали  вместо  "Вечерних  новостей"
эту белиберду, мы бы уже лишились нашей аудитории, и наш рейтинг упал бы.
   В заключение получасовой записи снова  послышался  Бетховен,  снова  были
показаны  красивые  пейзажи,  и  комментатор  воскликнул:  "Да   здравствует
марксизм-ленинизм-маоизм, доктрина, которой мы следуем!"
   - Прекрасно, - сказал Чиппингем, когда пленка кончилась, -  я  кладу  ее,
как мы условились, в сейф. Видели ее только мы трое. Предлагаю ни с  кем  не
обсуждать то, что мы видели.
   - Ты по-прежнему считаешь, что надо поступать, как предлагал Карл  Оуэне,
а именно: заявить, что мы получили подпорченную кассету? - спросил Джегер.
   - Ради всего святого! А что нам еще остается делать? Мы же не  собираемся
давать ее вместо "Новостей" в понедельник!
   - По-моему, ничего другого мы не придумаем, - заметил Джегер.
   - Пока будем считать, - сказал Кеттеринг, - что нам  едва  ли  поверят  -
особенно после слов Тео Эллиота, напечатанных в "Балтимор стар".
   - Да знаю я, черт подери! - В голосе шефа Отдела  новостей  чувствовалось
напряжение. Он взглянул на часы: 15.53. - В четыре часа,  Дон,  врежешься  в
программу  со  спецвыпуском.  Скажешь,  что  мы  получили  пленку,  но   она
подпорчена. Если "Сендеро луминосо" хочет, пусть шлет другую.
   - Правильно!
   - А пока, - продолжал Чиппингем, - я вызову  службу  связи  с  прессой  и
сделаю  заявление  для  радио  -  попрошу  передать  его  на  Перу.  Давайте
действовать.

***

   Дезинформация,  сочиненная  на  Си-би-эй,  мгновенно   получила   широкое
распространение. Поскольку в Перу было  на  час  раньше,  чем  в  Нью-Йорке,
заявление Си-би-эй было передано по вечернему  радио  и  в  теленовостях,  а
также напечатано на другой день в газетах.
   А в дневных "Новостях" появился  репортаж  о  том,  как  безутешный  отец
обнаружил в коробке отрезанные пальцы сына.
   Лидеры "Сендеро луминосо" в Аякучо приняли к сведению оба сообщения.  Что
до второго - насчет поврежденной пленки, - они этому не поверили. И  решили,
что  надо  срочно  совершить  новую  акцию,  которая  произвела  бы  большее
впечатление, чем пальцы мальчишки.

Глава 11

   Джессика вспомнит потом, что в то утро,  как  только  она  проснулась  на
заре, у нее возникло дурное предчувствие. Большую часть ночи она провела без
сна: ей не давали спать  мысли,  что  помощь  может  вообще  не  прийти.  За
последние три дня первоначальная уверенность в том, что рано или  поздно  их
освободят, стала постепенно покидать Джессику, хотя она и пыталась скрыть от
Энгуса и Никки, что теряет надежду. "Ну разве сможет, - думала она, - чья-то
дружеская рука протянуться к нам в эту глушь в далекой чужой стране и помочь
выбраться отсюда и вернуться домой?" По мере того как шли дни, это  казалось
все менее вероятным.
   Особенно повлияло на моральное  состояние  Джессики  то,  что  Никки  так
жестоко лишили пальцев правой руки. Жизнь для Никки  никогда  уже  не  будет
прежней, даже если им удастся отсюда  выбраться.  Его  золотая  мечта  стать
пианистом неожиданно и безоговорочно - и так нелепо! - оборвалась.  И  какие
еще беды - вплоть до смерти - ждут их впереди?!
   Пальцы Никки отрубили во вторник. Сейчас была пятница. Вчера мальчик  уже
меньше страдал благодаря Сокорро, которая ежедневно меняла ему  повязки,  но
он по-прежнему молчал, замкнувшись в себе, и никак не реагировал на  попытки
Джессики вытащить его из глубины отчаяния. А кроме того, их разделяла  стена
из плетеного бамбука и  крепкая  металлическая  сетка.  С  той  ночи,  когда
Сокорро разрешила Джессике побыть в клетке Никки, это  благодеяние  Джессике
больше не оказывалось, несмотря на все ее мольбы.
   Поэтому сегодня будущее представлялось Джессике  мрачным,  безнадежным  и
страшным. Окончательно проснувшись, она вдруг вспомнила конец  стихотворения
Томаса Худа <Томас Худ (1799 - 1845) - английский поэт и юморист.>,  которое
учила когда-то в детстве, - оно было особенно близко ей сейчас:

   И так же часто я хочу теперь,
   Чтоб ночь навеки унесла мое дыханье!

   Но она понимала, что такое желание - эгоистично, к тому же это значило бы
заранее признать свое поражение. А надо держаться  -  несмотря  ни  на  что,
служить опорой для Никки и Энгуса.
   Совсем рассвело, и  Джессика  услышала  на  дворе  движение,  а  затем  и
приближающиеся шаги. Первым вошел Густаво, начальник охраны:  он  направился
прямо к клетке Энгуса и открыл ее.
   Следом за ним появился Мигель.  Морда  у  него  была  зверская,  он  тоже
направился к клетке Энгуса, в руке у него был автомат.
   Все стало ясно. При виде страшного оружия у Джессики  забилось  сердце  и
перехватило дыхание: "О нет! Только не Энгус!"
   Густаво вошел в клетку Энгуса и рывком  поднял  старика  на  ноги.  Затем
Энгусу связали за спиной руки.
   - Послушайте! - воскликнула Джессика. - Что вы делаете? Зачем?
   Энгус повернул к ней голову:
   - Джесси, дорогая, не расстраивайся. Мы ничего не можем изменить. Это  же
дикари, они понятия не имеют о порядочности и чести...
   Джессика увидела, как крепко  стиснул  Мигель  ствол  автомата,  так  что
побелели костяшки пальцев. И нетерпеливо бросил Густаво:
   - Dese prisa! No  pierdas  tiempo!  <Поторапливайся!  Не  теряй  времени!
(исп.).> Никки, в свою очередь, вскочил с нар. Он тоже  понял,  что  означал
автомат в руке Мигеля.
   - Мам, что они собираются делать с дедом? - все же спросил он.
   - Не знаю, - сказала Джессика, хотя прекрасно понимала, что будет.
   - Времени у нас совсем немного, -  сказал  Энгус.  -  Не  падайте  духом!
Помните, что там, в нашей стране, Кроуфорд делает  все,  что  может.  Помощь
придет!..
   Слезы катились по лицу Джессики.
   - Энгус, дорогой Энгус! - Голос ее прерывался, но она  все  же  заставила
себя договорить:
   - Мы так любим вас!
   - Я тоже люблю тебя, Джесси.., и Никки  тоже!  Густаво  стал  выталкивать
Энгуса из клетки. Теперь никто уже не сомневался, что  Энгуса  ждет  смерть.
Энгус споткнулся и снова выкрикнул:
   - Никки, как насчет того, чтобы спеть? Давай попробуем. - И запел:

   Мы увидимся вновь
   Во всех старых знакомых местах...

   Джессика увидела, как Никки открыл рот, но они оба захлебывались  слезами
и запеть не смогли.
   Энгуса вывели из сарая, и им уже не было его видно.  Но  они  по-прежнему
слышали его голос, постепенно замиравший вдали:

   И я буду душой целый день наслаждаться
   В том маленьком нашем кафе...

   Голос замер. Наступила тишина - они ждали. Прошло несколько секунд. Время
тянулось бесконечно долго, затем тишину разорвали выстрелы - четыре, один за
другим. Короткая пауза и второй залп...
   На дворе, на краю джунглей, Мигель стоял над мертвым Энгусом.
   Первые четыре выстрела мгновенно убили старика. Но тут  Мигель  вспомнил,
как оскорбил его старик во вторник.  Да  и  сейчас  презрительно  назвал  их
"дикарями", и его затопила такая ярость, что он выпустил в  недвижимое  тело
еще одну очередь.
   Он  выполнил  инструкции,  полученные  поздно  ночью  из  Аякучо.  Теперь
малоприятное задание ждало Густаво, и он с помощью остальных членов  команды
мог к нему приступать.
   Маленький  самолет,  находящийся  в  распоряжении   "Сендеро   луминосо",
прилетит на площадку, расположенную неподалеку  в  джунглях,  -  туда  можно
добраться из Нуэва-Эсперансы  на  лодке.  Лодка  скоро  отчалит,  и  самолет
доставит в Лиму плод деятельности Густаво.

***

   В  то  же  утро  в  Лиме  перед  американским  посольством   на   авенида
Гарсиласо-де-ла-Вега на всем  ходу  остановилась  машина.  Из  нее  выскочил
мужчина с довольно большой картонкой в руке.  Мужчина  поставил  картонку  у
барьеров, преграждающих вход  в  посольство,  бегом  вернулся  в  машину,  и
автомобиль умчался.
   Охранник в штатском, видевший это, тотчас подал  сигнал  тревоги,  и  все
выходы из посольства, построенного в виде крепости,  временно  перекрыли.  И
вызвали взвод перуанской армии по обезвреживанию бомб.
   Когда проверка установила, что в картонке нет  взрывчатки,  ее  осторожно
открыли и  внутри  обнаружили  окровавленную  голову  пожилого  мужчины  лет
семидесяти.  Рядом  с  головой  лежал  бумажник,  в  котором  была  карточка
социального обеспечения США, водительские права с фотографией,  выданные  во
Флориде, и прочие документы, подтверждавшие, что голова принадлежала  Энгусу
Макмаллану Слоуну.
   В этот момент в посольстве находился репортер "Чикаго трибюн". Он  первым
передал сообщение о случившемся, включая  имя  жертвы.  Сообщение  это  было
мгновенно подхвачено телеграфными агентствами, телевидением, радио и многими
газетами - сначала в Соединенных Штатах, затем во всем мире.

Глава 12

   План освобождения узников из Нуэва-Эсперансы был готов.  В  пятницу  днем
обговорили последние детали, собрали последнее необходимое  оборудование.  В
субботу на рассвете Партридж и его команда вылетят из Лимы в район  джунглей
неподалеку от реки Хуальяга.
   Уже со  среды,  когда  вечером  стало  известно,  где  находятся  узники,
Партриджу не сиделось на месте. Он хотел тут же  лететь  к  ним,  но  доводы
Фернандеса Пабура, равно как и собственный жизненный опыт, убедили Партриджа
повременить.
   - Джунгли могут быть другом, могут быть и врагом, - сказал Фернандес. - В
них нельзя пойти прогуляться, как, скажем, по другому  району  города.  Надо
тщательно подобрать того, кто нас туда повезет, - это  должен  быть  человек
надежный. Нужна координация действий и удачный выбор времени для полета туда
и обратно. Нам потребуется два дня на подготовку - даже  этого  маловато.  -
Это "нам"  ясно  указывало  на  то,  что  изобретательный  хроникер  намерен
участвовать в экспедиции. - Я вам понадоблюсь, - просто сказал он. - Я много
раз бывал в сельве и знаю все  ее  штучки.  -  Партридж  счел  своим  долгом
указать Пабуру на опасность экспедиции, но тот лишь  пожал  плечами.  -  Вся
наша жизнь - сплошной риск. На моей родине сегодня вылез из постели - и  уже
подставился.
   Прежде всего следовало позаботиться о транспорте.
   В четверг утром Фернандес исчез, затем вернулся  и,  забрав  Партриджа  с
Ритой, отвез их в одноэтажное кирпичное здание, недалеко от аэропорта  Лимы.
В здании было несколько небольших контор. Они подошли к  двери,  на  которой
значилось:
   "АЛСА-АЭРОЛИБЕРТАД". Фернандес вошел первым и представил своих  спутников
владельцу чартерной службы, а также старшему пилоту Освальдо Зилери.
   Зилери было лет под сорок; это был красивый,  ладно  скроенный  малый  со
стройным телом атлета. Держался он несколько настороженно, но деловито.
   - Насколько я понимаю, - без обиняков сказал он Партриджу, - вы  намерены
явиться сюрпризом в Нуэва-Эсперансе - это все, что мне нужно  -  или  что  я
хочу знать.
   - Отлично, - сказал Партридж, - но только вам тоже  надо  знать,  что  мы
надеемся лететь назад на три человека больше.
   - Машина, которую вы нанимаете, - "Чиенн-II". Там двое  пилотов  и  место
для семи пассажиров. Как вы заполните эти семь мест - ваше  дело.  А  теперь
поговорим о деньгах?
   - Об этом будете говорить со мной, - сказала Рита - Ваша цена?
   - Будете платить в долларах США? - осведомился Зилери. Рита кивнула.
   - В таком случае обычная цена за полет туда и обратно - тысяча  четыреста
долларов. Если понадобится дополнительное время,  чтоб  покружить,  и  плата
будет дополнительная. Кроме того, за каждую посадку вблизи Нуэва-Эсперансы -
а это край, где производят  наркотики  и  который  находится  под  контролем
"Сендеро луминосо", -  особая  плата  за  опасность  в  размере  пяти  тысяч
долларов. Прежде чем мы в субботу отправимся в путь,  я  хотел  бы  получить
шесть тысяч долларов наличными в качестве аванса.
   - Вы их получите, - сказала Рита, - и если вы все  это  напишете  мне  на
листочке в двух экземплярах, я подпишусь и один оставлю себе.
   -  Будет  сделано  до  того,  как  вы  уедете.  Хотите  знать   некоторые
подробности о моей фирме?
   - Думаю, нам это не помешает, - сказал из вежливости Партридж.
   Зилери не без гордости отбарабанил явно стандартный текст:
   - Самолет  "Чиенн-II"  -  а  у  нас  три  такие  машины  -  двухмоторный,
работающий на пропеллере. Это необычайно надежная  машина,  к  тому  же  она
может садиться на небольшой площадке, что важно в джунглях. Все наши пилоты,
включая меня, учились в Америке. Мы хорошо знаем большинство районов Перу, а
также местных воздушных диспетчеров, как гражданских, так и военных,  и  они
привыкли к нам. Кстати, в этом полете самолет поведу я.
   - Это прекрасно, - сказал Партридж. - Нам еще нужен ваш совет.
   - Фернандес говорил мне.
   Зилери подошел к столу, где лежала  широкомасштабная  карта  южной  части
провинции Сан-Мартин. Остальные присоединились к нему.
   - Насколько я понимаю, вы хотели бы  приземлиться  достаточно  далеко  от
Нуэва-Эсперансы, чтобы ваше прибытие не было замечено.
   Партридж кивнул:
   - Правильно понимаете.
   - В таком случае я рекомендую приземлиться вот тут. - И Зилери карандашом
поставил точку на карте.
   - Разве это не дорога?
   - Да, это главная дорога через джунгли, но по ней мало ездят -  по  сути,
движения там не бывает. В нескольких местах - как,  например,  вот  здесь  -
дорога расширена, и на ней сделано новое покрытие,  так  что  самолет  может
сесть. Я тут уже и раньше садился.
   "Интересно, для чего? -  подумал  Партридж.  -  Перевозил  наркотики  или
людей, которые ими торгуют?" Он  слышал,  что  в  Перу  почти  все  авиаторы
связаны с торговлей наркотиками - хотя бы косвенно.
   - Прежде чем сесть, - продолжал Зилери, - мы убедимся в том, что на шоссе
никого нет, да и на земле вокруг тоже. Оттуда идет тропа,  которая  проходит
возле Нуэва-Эсперансы.
   - У меня есть хорошая карта, где отмечена эта тропа, - вставил Фернандес.
   - Теперь о вашем возвращении с новыми людьми, - сказал  Зилери.  -  Мы  с
Фернандесом это обсудили и можем предложить вам план.
   - Валяйте, - сказал им Партридж. Они как следует все обговорили и приняли
ряд решений. Для обратного путешествия предлагалось три варианта. Во-первых,
встретиться там  же,  на  шоссе,  где  приземлится  самолет.  Во-вторых,  на
посадочной площадке в Сионе, куда из Нуэва-Эсперансы можно доплыть по  реке,
а  затем  пройти  три  мили  по  суше.  В-третьих,  есть   очень   маленькая
взлетно-посадочная полоса, которой пользуются  для  перевозки  наркотиков  и
которая известна лишь немногим, находится она между  двумя  указанными  выше
местами и добираться туда нужно тоже главным образом по реке.
   Фернандес пояснил, зачем нужно несколько вариантов встречи:
   - Мы ведь не знаем, что произойдет в Нуэва-Эсперансе и  каким  путем  нам
будет проще и лучше уходить.
   Самолет может без труда облететь все эти три места и  сесть  в  ответ  на
сигнал с земли. У группы Партриджа будет ракетница  с  зелеными  и  красными
ракетами. Зеленая ракета будет означать: "Садитесь  нормально,  все  чисто";
красная ракета: "Садитесь как можно быстрее, мы в опасности!"
   Если с самолета будет замечен ружейный или пулеметный огонь,  самолет  не
сядет, а вернется в Лиму.
   Поскольку дату возвращения установить сейчас было невозможно, решили, что
самолет прилетит за ними сначала в  воскресенье  в  8  часов  утра  и,  если
контакта не получится, снова прилетит в понедельник в  то  же  время.  После
этого решение о дальнейших действиях будет принимать Рита,  которая  на  это
время останется в Лиме, чтобы поддерживать связь с Нью-Йорком,  -  последнее
Партридж считал совершенно необходимым.
   После того как операция  была  спланирована,  Рита  от  имени  "Новостей"
Си-би-эй подписала контракт  с  Освальдо  Зилери,  затем  Зилери  и  троица,
представлявшая  Си-би-эй,  обменялись  рукопожатием.  Пилот   посмотрел   на
Партриджа и сказал:
   - Мы выполним нашу часть контракта и постараемся помочь вам.
   Партридж интуитивно чувствовал, что так оно и будет. Договорившись насчет
самолета, Партридж вернулся в отель "Сесар" и вызвал к  себе  в  номер  всех
членов группы, чтобы решить, кто же поедет  в  Нуэва-Эсперансу.  Кандидатуры
трех участников были намечены сразу: Партридж, Минь  Ван  Кань  и  Фернандес
Пабур. Поскольку обратно полетят еще трое, в группе спасения мог  быть  лишь
еще один человек.
   Выбирать  надо  было  между  редактором   видеозаписи   Бобом   Уотсоном,
звукооператором Кеном О'Харой и Томасом, молчаливым телохранителем.
   Фернандес голосовал за Томаса и  еще  раньше,  аргументируя  свой  выбор,
говорил: "Он сильный и умеет драться".
   А Боб Уотсон, дымя своей вонючей сигарой, попросил:
   - Возьми меня, Гарри! Если дело дойдет до заварушки, я  за  себя  постою.
Проверено во время бунтов в Майами. О'Хара же просто сказал:
   - Я очень хочу поехать.
   В конце концов Партридж выбрал  О'Хару,  так  как  это  был  человек  ему
известный, изобретательный и доказавший, что  не  теряет  голову  в  сложной
ситуации. А кроме того, хотя у них и  не  будет  с  собой  звукозаписывающей
аппаратуры