ов, Гарри Партридж, уже находится
в Перу, и нам необходимо посоветоваться с ним.
   - Советуйтесь и изощряйтесь сколько угодно, - резко прервала его Марго. -
Здесь  затронуты   интересы   корпорации,   и   решение   должна   принимать
администрация.
   - Нет! Нет, черт побери! Корпорация не имеет к этому никакого  отношения!
- выкрикнул Кроуфорд Слоун, который уже не сидел  понурившись,  а  стоял  во
весь рост - глаза его сверкали, лицо пылало. Он говорил  с  таким  чувством,
что временами у него срывался голос. - Мы только  что  были  свидетелями,  к
чему такое приводит: служащие корпорации не обладают ни знаниями, ни опытом,
которые позволили бы им принимать компетентные решения. Мнение администрации
мы только что слышали. "Мы не можем  принять  эти  условия.  Телестанция  не
может прервать работу на целую неделю". Мы что, без вас этого  не  понимаем?
Неужели кто-нибудь в Отделе новостей, включая  меня,  думает  иначе?  Хотите
занести это в протокол, миссис Ллойд-Мэйсон? Пожалуйста: я знаю, мы не можем
закрыть программу Си-би-эй и отдать ее на откуп "Сендеро" на целую неделю. Я
под  этим  подписываюсь.  При  свидетелях.  -  Слоун  замолчал,  сглотнул  и
продолжал:
   - Но в  Отделе  новостей  мы  можем  потянуть  время,  опираясь  на  свою
компетентность и знание дела. А сейчас время - для нас самое главное.  Кроме
того, у нас есть Гарри Партридж - наша  самая  большая  надежда,  моя  самая
большая надежда.
   Слоун замолчал,  но  остался  стоять.  Никто  не  успел  опомниться,  как
Брейсбридж, в прошлом опытный телевизионщик, а ныне  опытный  администратор,
примирительно сказал:
   - Нам всем сейчас трудно. Чувства обострены, нервы на пределе.  Некоторых
резкостей в сегодняшних высказываниях можно было бы и,  вероятно,  следовало
бы избежать. - Он повернулся к президенту телестанции:
   - Но, Марго, главное, с моей точки зрения, заключается в том  -  и  Кроуф
это ясно выразил, - что ваше решение все понимают и принимают,  а  остальные
предложения заслуживают рассмотрения. Тут нет причин для конфликта.
   Марго, получив шанс не потерять лицо, после некоторых колебаний решила им
воспользоваться.
   - Очень хорошо, - сказала она, обращаясь к Чиппингему. - Можете пойти  на
дипломатическую уловку.
   - Спасибо, - поблагодарил Чиппингем. - Надо уточнить  одну  деталь.  Наше
окончательное решение должно пока сохраняться в тайне.
   - Само собой. Вы бы  лучше  заручились  обещанием  прочих  присутствующих
помалкивать. Постоянно держите меня в курсе дела.
   Все напряженно слушали. Чиппингем встал лицом к залу и спросил:
   - Можете дать мне слово?
   Каждый по очереди подтверждал - да, в это время Марго вышла из зала.

***

   Когда Чиппингем вернулся к себе в кабинет,  было  23.25.  А  в  23.30  он
получил  распечатку  с  сообщением  агентства  Рейтер  из  Лимы,  в  котором
излагались требования, выдвинутые  организацией  "Сендеро  луминосо".  Через
несколько  минут  вашингтонское  отделение  АП  передало   более   подробное
сообщение, в котором полностью приводился документ "Время, озаренное светом,
настало".
   В течение следующих пятнадцати минут Эй-би-си, Эн-би-си и Си-би-эс  вышли
в  эфир  с  информационными  выпусками,  включавшими  фрагменты  видеозаписи
Джессики. Более подробные сообщения должны были быть переданы  в  завтрашних
передачах. Всех  опередила  Си-эн-эн,  которая  включила  всю  информацию  в
текущий выпуск новостей.  Несмотря  на  это,  Чиппингем  не  изменил  своего
первоначального намерения: программу не прерывали, а в полночь  решено  было
зачитать тщательно подготовленный спецвыпуск.
   В 23.45 Чиппингем вышел из кабинета и направился на "подкову", где кипела
работа. Норм Джегер сидел в кресле ответственного за  выпуск.  Айрис  Иверли
работала в монтажной студии с видеозаписью Джессики и другими -  фоновыми  -
материалами. Дон Кеттеринг, которому предстояло выступать в роли ведущего  в
специальном ночном выпуске, уже подгримированный, читал и правил текст.
   - Мы сделаем чисто информационный выпуск, - сказал Джегер  Чиппингему,  -
без каких-либо комментариев. Еще успеется. Кстати, кто только не звонил  нам
из "Тайме" и из "Пост" - всех интересует наша реакция. Мы всем отвечаем, что
решение еще не принято, вопрос рассматривается.
   Чиппингем одобрительно кивнул.
   Джегер указал на Карла Оуэнса, сидевшего по другую сторону "подковы".
   - Между прочим, у него есть идея насчет того,  какова  должна  быть  наша
реакция.
   - Интересно послушать.
   Оуэне, младший выпускающий, добросовестный трудяга, который выдвинул  уже
целый ряд идей, и чьи скрупулезные  изыскания  помогли  установить  личность
Улисеса Родригеса, заглянул в свою, карточку с записями.
   - Из документа "Сендеро луминосо" явствует, что пять кассет,  которые  мы
должны показывать вместо "Вечерних новостей", будут доставлены  на  Си-би-эй
поочередно: первая в следующий четверг, остальные потом - по одной в день. В
отличие от пленки с записью миссис Слоун, просмотренной сегодня вечером, эти
кассеты попадут только на Си-би-эй.
   - Все это мне известно, - перебил  его  Чиппингем.  Джегер  улыбнулся,  а
Оуэне невозмутимо продолжал:
   - Так вот, я предлагаю не объявлять до вторника  о  решении  Си-би-эй.  В
понедельник, для поддержания интереса, можно сообщить, что  заявление  будет
сделано на следующий день. Во вторник дать такой текст: мы воздерживаемся от
комментариев до получения первой кассеты, то  есть  до  четверга,  и  только
тогда объявим о своем решении.
   - И что это нам даст?
   - Это даст нам шесть дней до четверга. Теперь  давайте  представим  себе,
что мы получаем кассету "Сендеро".
   - Ну, представили. Дальше что?
   - Мы прячем ее в сейф и сразу выходим  в  эфир  -  причем  вламываемся  в
программу, устраиваем много шуму - с сообщением, что мы получили кассету, но
она бракованная. Видимо, была повреждена в пути - почти вся  запись  стерта.
Мы ее просмотрели, пытались поправить дело, но тщетно. То же самое мы  дадим
проглотить прессе и радио и проследим, чтобы это  известие  было  непременно
передано в Перу и достигло ушей "Сендеро луминосо".
   - Кажется, до меня дошло, - сказал Чиппингем. - Но все-таки поясни.
   - Банда "Сендеро" не будет знать, врем мы или нет. Но они так же,  как  и
мы, понимают, что в принципе такое возможно. Они могут пойти  на  уступку  и
послать новую кассету, что даст нам еще несколько дней...
   - ..а мы, дескать, не можем выполнить их требование в назначенный срок, -
договорил за Оуэнса Чиппингем.
   - Совершенно верно.
   - Карл бы и сам закончил мысль, Лэс, - вставил Джегер. - Суть заключается
в том, что, если уловка сработает, а это не исключено, мы получим  несколько
дней отсрочки. Что ты по этому поводу думаешь?
   - Идея блестящая, - сказал Чиппингем.

***

   Весь уик-энд требования "Сендеро луминосо" и видеозапись Джессики  стояли
в центре программы "Новостей", и весь мир с возрастающим интересом следил за
развитием  событий.  На  Си-би-эй   непрерывно   звонили   телефоны,   людей
интересовало, когда же  будет  сделано  официальное  заявление.  Все  звонки
переадресовывались в Отдел  новостей.  Прочим  представителям  администрации
Си-би-эй было рекомендовано не отвечать  на  вопросы  даже  в  неофициальных
разговорах.
   На выходные дни в Отдел новостей были вызваны три  секретарши  специально
для того, чтобы отвечать на звонки. Всякий раз они говорили одно  и  то  же:
Си-би-эй воздерживается от комментариев, нет,  пока  нельзя  сказать,  когда
будет сделано заявление.
   Однако  это  не  мешало   звонившим   высказывать   собственное   мнение.
Большинство говорило: "Держитесь! Не сдавайтесь!"
   Но, как ни странно, оказалось много и таких, кто не видел никакой беды  в
том,  чтобы  -  ради  освобождения   заложников   -   выполнить   требования
похитителей: услышав подобное, Норм Джегер с отвращением заметил:
   - В их куриных мозгах не укладывается, что это дело принципа. Неужели они
не могут понять, что, создав прецедент, мы поощрим всех  фанатиков  похищать
людей с телевидения?
   В воскресных передачах "Лицом к нации", "Встречи с прессой" и  "Неделя  с
Дэвидом Бринкли" дебатировался этот вопрос и были зачитаны вслух  цитаты  из
книги Кроуфорда Слоуна "Телекамера и правда",  в  частности:  "Заложников..,
следует считать людьми приговоренными. С террористами..,  никогда  нельзя  -
прямо или косвенно - идти на сделку или платить им выкуп".
   Сотрудники Си-би-эй, давшие слово Лэсу Чиппингему не разглашать решения о
непринятии  условий  "Сендеро  луминосо",  видимо,  сдержали  его.  Нарушила
обещание лишь  Марго  Ллойд-Мэйсон,  которая  в  воскресенье  рассказала  по
телефону Теодору Эллиоту обо всем, что произошло накануне вечером.
   Разумеется, Марго не сомневалась, что поступила  правильно,  сообщив  обо
всем председателю "Глобаник". Однако тем самым она дала повод к  трагической
утечке информации.

Глава 5

   "Глобаник индастриз" занимала особняк, окруженный собственным  парком,  в
Плезантвилле, штат Нью-Йорк, милях в тридцати от Манхэттена. Здесь  работали
-  вдали  от  атмосферы  повседневного  прессинга,  которая  преобладала   в
промышленных и  финансовых  ответвлениях  "Глобаник",  -  высокопоставленные
администраторы и умы, делающие в концерне политику.
   Тем не менее немало всяких дел, затеянных представительствами  "Глобаник"
в разных странах, стекалось в штаб-квартиру в  Плезантвилле.  Вот  почему  в
понедельник, в 10 часов утра, Глен Доусон, репортер-стажер "Балтимор  стар",
дожидался главного инспектора "Глобаник", чтобы взять  у  него  интервью  по
поводу ситуации с палладием. Сообщение о бунтах  среди  рабочих,  добывающих
этот ценный металл, появилось недавно в "Новостях",  а  компании  "Глобаник"
принадлежали копи палладия и платины в Бразилии - в Минас-Гераис.
   Доусон сидел возле кабинета инспектора в элегантном круглом  холле,  куда
выходили  двери  кабинетов   двух   других   высокопоставленных   чиновников
"Глобаник".
   Внезапно дверь одного из кабинетов отворилась, и оттуда вышли двое. Одним
из них был Теодор Эллиот,  которого  Доусон  тотчас  узнал  по  фотографиям.
Другой тоже показался Доусону знакомым, хотя он и не мог сказать,  кто  это.
Они продолжали начатый ранее разговор, и говорил сейчас второй мужчина.
   - ..я слышал, в  какую  сложную  ситуацию  попали  вы  на  Си-би-эй.  Эти
требования перуанских повстанцев ставят вас в тяжелое положение.
   Председатель правления кивнул:
   - Мы приняли решение, хотя еще не объявляли о нем. Мы не  позволим  кучке
психопатов-коммунистов командовать нами - этому не бывать.
   - Значит, Си-би-эй не отменяет "Вечерних новостей"?
   - Безусловно нет. Что до передачи пленок "Сендеро луминосо", черта с  два
мы это сделаем...
   Голоса замерли в отдалении.
   Прикрыв журналом блокнот, Глен Доусон  наскоро  записал  все  услышанное.
Сердце у него так  и  колотилось.  Он  понимал,  что  обладает  информацией,
которую  бесчисленное  множество  журналистов  тщетно  пытаются  получить  с
субботы.
   - Мистер Доусон, - окликнула его сидящая в приемной секретарша, -  мистер
Ликата готов вас принять.
   Проходя мимо ее столика, Доусон приостановился и, улыбнувшись, спросил:
   - Тот джентльмен с мистером Эллиотом.., я уверен, что видел его, но никак
не могу вспомнить, кто он.
   Секретарша молчала; Доусон почувствовал ее нежелание отвечать и улыбнулся
шире. Сработало.
   - Это мистер Олден Роде, заместитель государственного секретаря.
   - Конечно! Как я мог забыть?
   Доусон  видел   однажды   заместителя   государственного   секретаря   по
экономическим вопросам.., по телевидению,  когда  тот  выступал  в  комиссии
палаты представителей. Но куда важнее сейчас было то, что ему назвали имя, а
не предоставили догадываться.
   Интервью с инспектором  "Глобаник"  казалось  Доусону  бесконечным  -  он
пытался как можно быстрее  его  завершить.  Вопрос  о  палладии  не  слишком
интересовал его: он был честолюбивым молодым  человеком,  которому  хотелось
писать на темы, представляющие  интерес  для  широкой  публики,  а  случайно
услышанный разговор,  казалось,  приоткрывал  для  него  волнующее  будущее.
Инспектор, однако, не спеша принялся излагать историю  открытия  палладия  и
возможности его применения в будущем.  Он  небрежно  заметил,  что  волнения
среди рабочих в Бразилии - дело временное и едва ли отразятся  на  поставках
палладия, а собственно, чтобы узнать об этом, Доусон к нему и пришел. Доусон
наконец сослался на то, что ему к  определенному  времени  надо  представить
материал, и сбежал.
   Взглянув на часы, он решил, что  еще  успеет  заскочить  в  манхэттенское
отделение "Балтимор стар", написать там оба сюжета и тиснуть их  в  вечерний
выпуск газеты.
   Усевшись перед компьютером в скромном кабинете на  Рокфеллер-плаза,  Глен
Доусон быстро отстучал статью про палладий. За этим  его  посылали,  и  свой
долг перед редакцией он выполнил.
   Затем он взялся за  вторую,  более  интересную  статью.  Первый  репортаж
Доусона шел в Финансовый отдел и, поскольку он был к этому отделу  приписан,
туда же пойдет и второй. Правда, Доусон был уверен, что этот материал там не
задержится.
   Пальцы его танцевали по клавишам, набирая вводку. Тут  Доусону  пришел  в
голову этический вопрос, который, он понимал, скоро будет задан и на который
придется давать ответ: не повредит ли  публикация  этой  информации  жертвам
похищения, находящимся в Перу? Точнее: не пострадает ли семья Слоуна,  когда
станет известно о решении Си-би-эй отклонить требования "Сендеро луминосо" -
решении, которое пока явно не собирались раскрывать?
   А с другой стороны, разве публика не имеет  права  знать  то,  что  сумел
откопать предприимчивый репортер, независимо от того, каким путем он получил
информацию?
   Такие вопросы, естественно, возникали, однако Доусон знал, что это не его
забота. На этот счет существовали четкие правила, и они были  известны  всем
заинтересованным  сторонам:  репортер  обязан  писать  обо   всем,   стоящем
внимания. Узнав о каком-то событии, он должен дать полный  и  точный  о  нем
отчет, ничего не утаивая и не меняя, и представить его в тот отдел,  где  он
работает.
   Там написанное пойдет к редактору. И уже дело  редактора  или  редакторов
решать этические проблемы. "Именно сейчас, - подумал Доусон, -  в  "Балтимор
стар", куда на другой компьютер поступает его репортаж, они и решают, давать
его или нет".
   Дописав до конца, он нажал  на  клавишу,  чтобы  получить  копию  текста.
Однако чья-то рука опередила его и вытащила из машинки бумагу.
   Это был заведующий  отделением  Сэнди  Сефтон.  Репортер-ветеран,  Сефтон
доживал последние дни в газете, и они с  Доусоном  были  друзьями.  Прочитав
репортаж, он легонько присвистнул и поднял на Доусона глаза.
   - Горячий материальчик - ничего не скажешь. Эти слова  Эллиота  -  ты  их
записал сразу, как он сказал?
   - Через несколько секунд. - И Доусон показал записи.
   - Отлично! А ты говорил с тем, другим - с Олденом Родсом?
   Доусон помотал головой.
   - В Балтиморе, по всей вероятности,  захотят,  чтобы  ты  это  сделал.  -
Зазвонил телефон. - Спорим, что это звонят из Балтимора?
   Так оно и было. Сефтон снял трубку, послушал немного, потом сказал:
   - Мой мальчик дает сегодня главную новость, точно?  -  И,  расплывшись  в
улыбке, передал трубку Доусону:
   - Это Фрэйзер.
   Аллардис Фрэйзер был ответственным редактором  "Балтимор  стар".  Он  без
обиняков начальственным тоном спросил:
   - Ты ведь не говорил непосредственно с Теодором Эллиотом. Верно?
   - Верно, мистер Фрэйзер.
   - Так поговори. Скажи ему, что тебе известно, и спроси, что он  может  по
этому поводу сказать. Если он станет отрицать, что говорил такое,  напиши  и
об этом. Если же он будет стоять на своем и все отрицать, попытайся получить
подтверждение от Олдена Родса. Ты знаешь, какие вопросы задавать?
   - Думаю, что да.
   - Дай мне Сэнди.
   Заведующий отделением взял трубку. Послушал и, подмигнув Доусону, сказал:
   - Я видел записи Глена. Он на месте записал слова Эллиота. Все совершенно
ясно. Никакого недопонимания тут быть не может. -  Затем  положил  трубку  и
сказал Доусону:
   - "Зеленого света" пока еще не дано - они решают  проблему  этики.  А  ты
все-таки проведи разговор с Эллиотом. Я же попытаюсь найти Родса -  едва  ли
он так сразу уехал в Вашингтон. - И, пройдя в противоположный конец комнаты,
Сефтон взял трубку другого телефона.
   А Доусон набрал номер телефона "Глобаник". На коммутаторе ответил женский
голос. Репортер назвался  и  попросил  соединить  его  с  мистером  Теодором
Эллиотом.
   - Мистер Эллиот сейчас занят, - любезно ответили ему. - Меня зовут миссис
Кесслер. Возможно, я могу вам помочь?
   - Возможно. - И Доусон пояснил, зачем он звонит.
   - Подождите, пожалуйста. - Тон сразу стал  прохладным.  Прошло  несколько
минут, Доусон уже собирался повесить трубку, как вдруг линия ожила. На  этот
раз тон был ледяной:
   -  Мистер  Эллиот  доводит   до   вашего   сведения,   что   вы   слышали
конфиденциальный разговор, на который нельзя ссылаться.
   - Я же репортер, - сказал Доусон. - Если я  что-то  слышу  или  о  чем-то
узнаю, то, хотя  это  и  не  было  сказано  мне  лично,  я  имею  право  это
использовать.
   - Мистер Доусон, я не вижу необходимости продолжать разговор.
   - Одну минуту, пожалуйста. Мистер Эллиот отрицает, что говорил те  слова,
которые я вам зачитал?
   - Мистер Эллиот от дальнейших высказываний воздерживается.
   Доусон записал вопрос и ответ.
   - Миссис Кесслер, а вы не скажете мне ваше имя?
   - Зачем, собственно... Хорошо: Дайана.
   Доусон усмехнулся, догадавшись, что Кесслер решила: если уж  ее  имя  все
равно появится в печати, пусть лучше появится полностью. Он не успел сказать
"спасибо", как связь прервалась.
   Только  Доусон  положил  на  рычаг  телефонную  трубку,  как   заведующий
отделением протянул ему листок.
   - Роде едет сейчас в аэропорт Ла-Гуардиа в  машине  госдепартамента.  Это
номер телефона в машине.
   Доусон снова поднял трубку.
   На этот раз на звонок ответил мужской голос.  Доусон  попросил:  "Мистера
Олдена Родса, пожалуйста"; в ответ прозвучало: "Он самый".
   Репортер снова представился: он понимал,  что  Сэнди  Сефтон  слушает  по
отводной трубке.
   - Мистер Роде, можете ли вы прокомментировать заявление  мистера  Теодора
Эллиота о том, что Си-би-эй отклоняет  требования  "Сендеро  луминосо",  так
как,   по   словам   мистера    Эллиота,    "мы    не    позволим    горстке
психопатов-коммунистов командовать нами"?
   - Тео Эллиот сказал вам это?
   - Я сам слышал это из его уст, мистер Роде.
   - Я считал, что он говорил конфиденциально. - Пауза.  -  Стойте,  стойте:
это вы сидели там, в приемной, когда мы, разговаривая, проходили через нее?
   - Да, я.
   - Я требую, чтобы весь этот разговор остался между нами.
   - Мистер Роде, я ведь в самом начале представился вам, и вы ни  слова  не
сказали, что разговор будет между нами.
   - Пошел ты к черту, Доусон!
   - Вот это останется между нами, сэр. Потому что теперь  вы  мне  об  этом
сказали.
   Заведующий отделением, широко осклабясь, поднял вверх большой палец.

***

   А  в  Балтиморе  дебаты  по  поводу  этики  длились  недолго.   В   любой
организации, имеющей  отношение  к  средствам  массовой  информации,  всегда
наблюдается склонность публиковать материал, а не  задерживать  его.  Однако
некоторые материалы - а это был как раз такой - вызывают вопросы  и  требуют
ответов. И  ответственный  редактор,  а  также  редактор  внутриамериканских
новостей, в чьем разделе пойдет материал, задали их друг другу.
   ВОПРОС: Поставит ли  опубликование  решения  Си-би-эй  под  угрозу  жизнь
заложников?  ОТВЕТ:  Жизнь  заложников  уже  под  угрозой,  и  трудно   себе
представить, чтобы какая-либо публикация могла тут что-то изменить.  ВОПРОС:
А в р