я  пришла  из-за
нее?
   - У меня только постоянные клиенты, за исключением Веры, а она погибла...
Вот я и подумала,  что  кто-то,  занимающийся  расследованием  ее  убийства,
должен непременно появиться здесь и задать мне несколько вопросов  или  хотя
бы один... Я угадала?
   - Но откуда вам известно, что это убийство, а не  несчастный  случай  или
самоубийство?
   - Да потому что я немного разбираюсь в людях. Дело в том, что  Вера  была
слишком жизнелюбива и по натуре - борец. Я  никогда  не  была  ей  подругой,
больше того, мы с ней были едва знакомы,  когда  она  пришла  сюда,  но  мне
достаточно хотя бы час пообщаться с человеком, чтобы понять,  что  он  собой
представляет. Так вот. Вера была сильным человеком и знала, чего хочет.  Она
любила одного парня и готова была на многое, лишь бы его вернуть.
   - Вы знали, что она проститутка и работает в "Братиславе"?
   - Знала. У меня много клиенток-проституток. Это,  как  правило,  красивые
молодые женщины, вполне целеустремленные и мечтающие рано или  поздно  выйти
замуж...  Но  сейчас  не  об  этом.  Вера  пришла  ко  мне  неожиданно,  без
предварительной договоренности, даже  без  рекомендации...  До  сих  пор  не
понимаю, как это я приняла ее, тем более что у меня в тот  день  было  много
народу. Она с порога заявила, что ей требуется моя помощь, она знает, что  я
хорошо шью, и готова заплатить мне, сколько скажу... Словом, это  был  поток
слов, за которым я угадала просьбу сшить какое-то необыкновенное платье... И
когда она показала мне рисунок, ЕЕ рисунок платья,  которое  она  собиралась
мне заказать, я поняла, что в нашем городе навряд ли кто-нибудь, кроме меня,
сможет ей сшить нечто подобное - слишком хлопотно, да и сложно... Прежде чем
шить такое платье, следовало сделать  индивидуальную  выкройку,  потому  что
таких лекал у меня никогда не было. Вы хотите меня спросить, не проявила  ли
я  здорового  любопытства,  поинтересовавшись,  зачем  Вере  такое  дичайшее
платье,  такое   старомодное   и   ярко-желтое,   с   черным   кантом?..   Я
поинтересовалась. И поняла, что парень, которого любила Вера, ушел к  другой
женщине, носящей точно такое же платье... Я сразу спросила, не актриса ли ее
соперница, поскольку у женщин существует некий стереотип в выборе  одежды  и
мало кто, особенно из  молодых,  стремится  выделиться  таким  вот  странным
образом...  Исключение  составляют  актрисы,  для  которых  эпатаж  -  часть
профессии... Но я отвлеклась. Короче говоря, я сняла с Веры мерку,  Получила
довольно приличный аванс, чтобы в случае, если она передумает,  не  остаться
внакладе, и целых шесть часов корпела  над  выкройкой.  А  через  пару  дней
платье было готово. Вера приехала ко мне...
   Изольда слушала Дашу и диву давалась,  откуда  у  этой  костюмерши  такое
развитое чувство интуиции  -  ведь  она  на  самом  деле  ожидала  человека,
занимающегося расследованием убийства Веры,  чувствовала,  что  именно  факт
появления на свет этого странного  платья  заинтересует  следователя  больше
всего, и поэтому с такими подробностями об этом рассказывала.
   - Даша, а почему вы решили, что смерть Веры каким-то  образом  связана  с
этим платьем? - спросила Изольда ее прямо в лоб.
   - Да потому, что обычно женщины шьют у меня для того,  чтобы  понравиться
мужчине, а это платье предназначалось для другого... - И тут она подняла  на
Изольду глаза и усмехнулась:
   - Вера собиралась испугать его, понимаете?
   Испугать и удивить! Прийти к нему в этом платье, как если бы это была  не
она, а та, другая, ради которой он ее бросил... И я теперь  просто  уверена,
что она погибла ВМЕСТО той, другой... Вот, собственно, и все, что  я  хотела
вам сказать.
   И не надо искать причину убийства - она заключается не в Вере.  Я  бы  на
вашем месте нашла женщину, обладательницу желтого платья, копию  которого  я
сшила Верочке... Она не скрывала своего отчаяния, плакала,  рассказывая  обо
всем, и не могла понять, что он нашел в той, другой... Но уходить  из  жизни
Вера не собиралась. У нее были другие цели. Она просто хотела посмотреть ему
в глаза.
   Она мне так и сказала. Такие дела... И я ей, выходит, помогла...
   - А кто тот мужчина, которого она так любила?
   - Какой-то состоятельный человек. Вера сказала, что  он  купил  ей  шубу,
машину, что он любил ее до тех пор, пока в городе не  появилась  эта...  Она
называла ее "птичка залетная" или что-то в  этом  духе.  Я  поняла,  что  ее
соперница нездешняя, приезжая. Мне кто-то уже рассказывал, что встречал  эту
"птичку", красивую эффектную девицу с длинными волосами и ногами от плеч,  и
что несколько раз ее видели в "Братиславе" с...
   - С кем? Вы же знаете...
   - С Савелием... - сдалась Даша. - Но сама лично я не видела,  это  только
со слов моих друзей. Так что Вера здесь, я думаю, ни при чем. Просто  судьба
сыграла с ней злую шутку. Но ту девицу в городе больше никто не видел... Это
тоже факт.
   ...Изольда вышла из театра в некотором замешательстве: впервые,  пожалуй,
ей  практически  не  дали  вставить  слово.  Все  ее  вопросы  были  заранее
спрогнозированы, так же, как ее  появление.  Она  усмехнулась.  Хотя  ответы
костюмерши  ее  вполне  устроили.  Собственно,  Даша  лишь  подтвердила   ее
предположение о , том, что убийца клюнул на платье, а не на Веру...  Значит,
остается искать Пунш. Или ту, что выдает себя за  Пунш,  могила  которой  на
Воскресенском кладбище... Но эта "пташка" или "птичка" увела у Веры Савелия,
значит, в первую голову следует побеседовать с ним. Но как это сделать?
   Сложновато. Разве что с помощью его друзей. Другого выхода нет.
   Она села в машину, но, проехав пару кварталов, остановилась возле дома  с
вывеской "Парикмахерская". Кинув взгляд на вещи убитых лилипуток,  сиротливо
прижавшиеся к спинке заднего сиденья, Изольда почти заставила себя выйти  из
машины и перешагнуть порог этого царства женщин. Пора,  пора  было  заняться
собой, тем более что этого требовало дело - не могла же она пойти на встречу
к Ивану, не приведя себя в порядок... А в цирк она  поедет  завтра,  сегодня
уже не успеть...
 
*** 
 
   Когда  за  Хлудневой  закрылась  дверь  мастерской,  Даша   Соловьева   с
нескрываемым  удовольствием  тотчас   заперлась   изнутри   и   кинулась   к
замаскированной под продолжение портьеры ширме для переодевания, где ее ждал
полуодетый юноша. Александр был самым молодым актером и  с  первых  же  дней
пребывания в театре стал любовником Соловьевой.
   - Ты слышал? Ты все слышал? - Даша вытянула его за руку из ниши и усадила
в кресло. - Ну как тебе история? Нет, ты только представь себе: клиентка мне
заказывает платье, безумное платье, надо сказать, потому что  на  него  ушла
уйма ткани и денег, и после этого ее убивают, сбрасывают с восьмого этажа...
Кошмар!
   - А ты уверена, что ее убили, что она не сама?..
   - Ты бы видел ее! Красивая молодая девка, правда,  измученная  ревностью,
но не самоубийца, нет... Ее точно перепутали с другой.  Если  ты  никому  не
проболтаешься, то я расскажу тебе кое-что... Обещай.
   - Обещаю...
   Александр - высокий, худой, весь какой-то нескладный, с черными волосами,
карими глазами и белой  кожей.  А  еще  у  него  красивый  рот  и  шелковые,
мушкетерские усы...
   Даша села к нему на колени, обвила руками его шею и прижалась ртом к  его
губам, поцеловала, а потом зашептала, глотая слова,  словно  боясь,  что  их
могут в любую минуту прервать  и  тогда  она  ничего  не  успеет  рассказать
возлюбленному:
   - Я слышала, что девушка, с которой схлестнулся Савелий и от  которой  он
потерял голову, подставила его, или, как это принято сейчас говорить, кинула
чуть ли не на миллион баксов. Я тут за "деревянные" шью до  утра,  чтобы  не
протянуть ноги, ты репетируешь до седьмого пота, а потом допоздна играешь за
гроши, а люди ворочают такими деньжищами...
   - А откуда ты знаешь все это? Знакома с Савелием?
   - Шутишь! Просто у меня клиентки  болтливые,  а  дружки  их  работают  на
Савелия...
   - По-моему, на него работает чуть ли не весь город.
   - Он бандит, и этим все сказано. Я, если честно, терпеть не могу все  эти
дела и разговоры об авторитетах, группировках, мафии, тем более что я в этом
ничего не смыслю, но когда на моих глазах происходит  что-то  из  ряда  вон,
такое, как это убийство, то я  ощущаю-"  ЭТО,  как  холодный,  пронизывающий
ветер, понимаешь?.. Я не могу оставаться в  стороне,  когда  почти  на  моих
глазах убивают ни в  чем  не  повинную  девушку.  И  убивает  кто?  Человек,
которого она любила и ради которого сшила это дурацкое платье!
   - Но откуда тебе известно, что ее убил Савелий?
   - Да не он, а его люди... Откуда знаю? Знаю, и все тут. Ты видишь, я  шью
хорошо, ко мне записываются, но хоть я и прибедняюсь изо всех  сил,  прячусь
от налогов, беру я с некоторых своих клиенток не так  уж  мало...  И  знаешь
почему? Да потому что  у  них  денег  куры  не  клюют  и  достаются  они  им
практически даром. Вот если бы эта Изольда Павловна, к примеру,  заказала  у
меня платье, я бы с нее взяла по минимуму.  Правда!  Но  есть  у  меня  одна
клиентка, так она деньги вообще не считает.  Она-то  и  рассказала  мне  про
Савелия, про его новую подружку, которая подставила его так, что он  потерял
кучу баксов. Вот я и сделала вывод, что  он  таким  зверским  образом  решил
отомстить ей. Поручил дело своим бандитам,  они  и  рады  стараться.  А  это
оказалась  Вера  Холодкова,  которая,  как  я  слышала,  решила  завязать  с
проституцией и начать новую жизнь...
   -  Даша,  -  Александр  поцеловал  ее,  -  могу  дать  тебе  совет,  хотя
подозреваю, что ты в них не нуждаешься... Видишь ли,  в  чем  дело...  Ты  -
человек эмоциональный, все принимаешь близко к сердцу, любишь справедливость
и все в таком духе... Послушайся меня - больше не говори никому ни слова  об
этом деле, о платье, о Савелии... Ведь произошло убийство, понимаешь? И я за
тебя боюсь.
   Ты так много рассказала этой женщине,  а  вдруг  это  не  следователь,  а
подставное лицо?
   Даша опустила голову и вздохнула:
   - Ты прав, конечно... Но я такая, какая есть, и мне трудно контролировать
свои поступки. А что касается эмоций, так куда же их девать?
   Если бы я не знала Веру, то, быть может,  и  не  приняла  ее  смерть  так
близко к сердцу. Но... ты, наверное, еще не понял, что  я  чувствую  и  свою
вину за то, что с ней произошло: ведь именно я сшила ей это платье!
 
*** 
 
   В парикмахерской Изольде пришлось провести почти три  часа  -  краска  не
брала жесткие седые волосы, да и укладке они  поддавались  лишь  при  помощи
специальных щипцов, гелей и пенок.
   Сидя в невероятно удобном, с мягкими  и  уютными  подлокотниками,  кресле
напротив огромного зеркала, она  смотрела  на  свое  отражение  и  не  могла
поверить, что эта довольно молодая женщина - она,  еще  недавно  выглядевшая
как "бронтозавр". Любимое выражение Валентины.
   Вот сейчас она действительно была  похожа  на  свою  сестру.  Изольда  не
верила, когда окружающие говорили  об  их  похожести  с  Нелли  -  они  были
совершенно разные. И по внешности, и по темпераменту, и по характеру, и даже
по тому, как говорили, двигались и причесывали волосы.  Хотя  обе  были,  по
словам родителей, бешеные, неуправляемые,  дикие,  сорвиголовы,  непоседы...
Конечно,  для  постороннего  глаза  они  казались  эдакими  чудаковатыми   и
чрезвычайно подвижными  девчонками-близняшками,  и  мало  кто  из  окружения
Хлудневых догадывался,  насколько  разными  были  сестры  и  какими  темпами
увеличивалась между ними пропасть различий.
   Изольда  всегда  знала,  чего  хочет  в  жизни,  и  отличалась  от  Нелли
неприхотливостью и даже в какой-то мере аскетичностью. Юридический институт,
работа за  гроши  простым  следователем  в  районной  прокуратуре,  затем  в
областной... "Долгий путь в никуда" - так, по словам Нелли,  продвигалась  в
плане карьеры Изольда. Отсутствие личной жизни явилось для  Изольды  как  бы
логическим тупиком, в который загнала ее расписанная поминутно и наполненная
фрагментами чужих судеб ее собственная судьба.
   Нелли, откровенно жалевшая сестру за такое "скотское" отношение к себе  и
безумно обожавшая Изольду за ее патологическую жертвенность, любила жизнь во
всех  ее  радужных  красках,  и  если  этих  красок  по  каким-то   причинам
становилось мало и небо над ее  непутевой  головой  начинало  заволакиваться
тучами, то она сама, вопреки  природе  и  каким-то  кажущимся  неотвратимыми
событиям, начинала раскрашивать серые и тревожные будни в яркие,  солнечные,
насыщенные тона. Как Нелли это делала? Чаще всего с помощью мужчины. Едва за
одним мужчиной закрывалась дверь, как тут же в эту  же  дверь  уже  стучался
другой. Схема новой любви была отработана до  мельчайших  деталей.  У  Нелли
всегда были  под  рукой  мужчины.  Разные  во  всем.  Единственное,  что  их
объединяло, так это их любовь к Нелли.
   Когда Изольда спрашивала у своей сестры, зачем  ей  так  много  мужчин  и
почему бы ей  не  остановиться  на  одном,  не  выйти  замуж  и  наконец  не
успокоиться, Нелли отвечала всегда одинаково:  долгой  любви  не  бывает,  а
привычка - хуже проституции. И ее невозможно было переубедить.
   Валентина родилась от "какого-то орнитолога", появилась на свет случайно,
но уже очень скоро стала как  бы  маленькой  тенью  своей  легкомысленной  и
веселой матери - где бы  ни  появлялась  Нелли,  маленькая  Валентинка  была
всегда при ней, на руках ли, в коляске, на велосипеде или просто держась  за
руку. В какие бы переплеты - любовные, денежные, связанные с  болезнями  или
перемещениями в пространстве - ни попадала Нелли, она никогда не забывала  о
дочери и всегда заботилась о том, чтобы у нее было все самое лучшее и  всего
в достатке.
   С помощью  своих  любовников  Нелли  купила  себе  большую  трехкомнатную
квартиру  в  центре  С.,  двухкомнатную  -  для  Валентины   и   на   случай
непредвиденных обстоятельств еще одну,  которую  выгодно  сдавала,  имея  от
этого постоянный доход; на  деньги  "мужей"  кормила,  воспитывала  и  учила
Валентину и даже иногда помогала Изольде.
   Во время долгих отлучек матери (случалось, что она исчезала из города  на
месяц-два, а то и на полгода) Валентина жила у  Изольды,  но  при  ней,  как
правило, находилась и "мама Надя" - няня, женщина неопределенного  возраста,
которая за много лет службы у Нелли стала ей почти матерью и  никогда  ни  в
чем не упрекнула ее.
   Надя исчезла неожиданно. Пропала и, наверное, умерла, потому что  в  один
ненастный день просто не вышла "на работу". Не было ее и  дома,  нигде...  И
хотя прошло уже почти десять лет с тех пор, как ее не стало,  но  Валентина,
тяжелее всех переживавшая утрату, и Нелли, и Изольда все  еще  верили  в  ее
возвращение и, встретив  на  улице  похожую  на  нее  женщину,  вздрагивали,
останавливались и подолгу смотрели ей вслед...
   Фотографии "мамы Нади" имелись  и  у  Нелли,  и  у  Изольды,  никогда  не
убирались и не были обрамлены черной рамкой - для них и  для  Валентины  она
по-прежнему оставалась живой.
   Когда Изольда смотрела на фотографию Нади, ей ' всегда становилось не  по
себе. Ведь только Наде она доверила свою тайну, свою любовь и боль,  которую
до сих пор носила в сердце. Даже родная сестра не знала о том, что у Изольды
был  роман  с  одним  из  ее,  Неллиных,  любовников.  Скоротечный,  бурный,
закончившийся беременностью и  преждевременными  родами,  во  время  которых
Изольда чуть не умерла от потери крови. И акушеркой в ту страшную ночь  была
именно "мама Надя". Ребенок задохнулся, запутавшись в пуповине, и Надя  сама
похоронила его, зарыла в посадках, за  городом.  Изольда  после  родов  была
настолько плоха, что даже не смогла поехать вместе с ней. К тому  же  рожала
она на даче Надиной приятельницы, чтобы Нелли, которая была уверена  в  том,
что Изольда вообще в Москве, в командировке, не дай бог, ничего  не  узнала.
Мама Надя ухаживала за роженицей, помогала сцеживать молоко,  а  потом  туго
забинтовывала готовые лопнуть груди... Мама Надя вернула ее к прежней жизни,
вернула с тем, чтобы самой уйти?.. И она ушла, никому ничего  не  рассказав.
Хотя тот мужчина давно уже ушел из жизни Нелли, равно как из жизни  Изольды,
эта тайна не должна  была  раскрыться  никогда:  ведь  тогда  бы  разрушился
семейный миф о непорочности Изольды.
   ...Изольда повернула голову, склонив ее набок, и  представила  себе,  что
это не она сидит в кресле парикмахерской, а Нелли. Скрытое желание  походить
на сестру она подавляла в себе как могла, но природа  брала  свое:  ей  тоже
хотелось примерить на себя изящные покровы подлинной женственности и ощутить
прикосновения  ласковых   мужских   рук,   хотелось   любви   и   настоящего
человеческого чувства... Чего  ей  не  хватало  для  этого,  кроме  длинных,
по-девичьи распущенных завитых волос Нелли, ее свободных и открытых нарядов,
позволяющих проникнуть сквозь  ткань  пронзительным  мужским  взглядам,  так
неравнодушным к прозрачным шелковистым чулкам и кружевному белью, которого у
Нелли было в избытке?..
   Изольда  подняла  руками  волосы,  изображая  высокую  прическу,   затем,
понимая, что портрет будет неполным  и  невыразительным  без  яркой  помады,
пользуясь тем, что парикмахерша куда-то вышла, достала  из  сумки  купленную
утром дорогую французскую помаду сочно-розового оттенка и накрасила ею губы.
Вот теперь она действительно походила на Нелли...
   Послышались шаркающие  шаги:  возвращалась  парикмахерша.  Не  говоря  ни
слова, она сняла колпачок с баллона с лаком и  принялась  распылять  его  на
волосы Изольды, бережно, профессиональным движением прикрывая  ладонью  лицо
клиентки. Затем поставила баллон на стол, отошла в сторону и, скрестив  руки
под грудью, придирчиво осмотрела свое творение.
   - Знаете, а вам  не  помешало  бы  сходить  к  косметологу  и  попытаться
восстановить естественный  цвет  кожи,  освежить,  оздоровить  ее...  Я  вам
серьезно рекомендую, ведь вы молодая красивая женщина...
   Изольда вышла из парикмахерской, шатаясь от счастья: никогда и никто  еще
не говорил ей таких слов. Разве что тот мужчина, отец ее не увидевшего  свет
ребенка, человек, который провел с ней несколько ночей, сделав ее женщиной и
научив азбуке физической любви?.. Но это было так  давно,  что  об  этом  не
хотелось и вспоминать. Да и что было помнить? Те несколько встреч, когда  он
приезжал к ней поздно вечером, чтобы, смыв с себя под  душем  запах  сладких
цветочных духов Нелли, вкусить радость плотской любви с ее родной сестрой?
   Изольда так и не поняла, как долго продолжался его роман с Нелли и на чем
он держался, потому что она видела этого Виктора у сестры всего пару раз, не
больше... Если бы сестры были более близки и Нелли ей больше  доверяла,  то,
может, и не было бы этого пошловатого и унизительного  романа,  построенного
на  лжи  и  предательстве,  на  желании,  со  стороны  Изольды,   расстаться
наконец-то с девственностью и узнать, что значит быть женщиной, а со сторону
Нелли - желания пропустить сквозь себя, словно нанизать  на  нить  очередную
бусинку, еще одного мужчину.
   Изольда не раз спрашивала себя, с чего начался для сестры  этот  полет  в
пропасть мужских тел и судеб, и причину искала прежде всего  в  детстве.  Но
детство  было  пропитано  любовью  и  вседозволенностью,  радостью  открытия
каждого дня и улыбками близких людей, Родители рано ушли,  один  за  другим,
словно исполнили основную  миссию,  предоставив  своим  только  что  ставшим
совершеннолетними дочерям право выбора пути, лишив их родительской опеки,  с
одной стороны, но зато и давления - с другой.
   Изольда после школы поступила в юридический институт, с блеском закончила
его, в то время как Нелли кочевала из  постели  в  постель  в  поисках,  как
говорила она, мужа. Когда ей было около  семнадцати,  она  стала  потихоньку
спиваться, и друзья прозвали ее "Нелли Шнапс" или просто