органов,
поскольку рано или поздно она все равно бы переступила порог прокуратуры или
угро, где нашла бы Чашина и придумала, как поговорить с ним без  свидетелей.
От Изольды она знала, что Чашин - человек, которому можно доверять.  Поэтому
этот парень либо представляет интересы людей, подставивших Изольду (а теперь
им нужна Смоленская, приехавшая в С. явно не с пустыми руками), либо его  на
самом деле послала Изольда.
   - Хорошо, я поеду с вами, - дружелюбно ответила она и зашагала  вместе  с
парнем к выходу. - Только с условием, что, кроме вас,  в  машине  никого  не
будет.
   - Я один, - сказал он, кивнув на стоящую на обочине дороги белую "Мазду".
- Можете проверить...
   Смоленская подошла к машине, чувствуя, как ее правая  рука  непроизвольно
сжимает в кармане пистолет. Она была готова ко всему.
   Но машина оказалась пуста.
   - Я сяду сзади,  -  сказала  она  и,  уже  оказавшись  в  машине,  тотчас
приставила дуло пистолета к затылку парня. - Значит, так. Доезжаем до места,
ты выходишь первым, а я сажусь за руль. Если я в  течение  одной  минуты  не
увижу Изольду, ты - покойник. Все понял?
   - Да она вас в посадках ждет, здесь недалеко, за поворотом... -  услышала
Екатерина спокойный ответ, и машина тронулась.
   "Мазда" понеслась не в город, как предполагала Смоленская,  а  к  дачному
массиву и уже спустя пять минут притормозила у  стоящей  на  обочине  другой
машины - черного "Мерседеса", из которого сразу же вышла Изольда и  кинулась
к "Мазде".
   Екатерина, увидев влетевшую в салон  машины  счастливую,  хотя  и  сильно
похудевшую подругу, почувствовала себя круглой дурой.
   - Господи, просто не верится, - шептала она, целуя мокрые щеки Изольды.
   - Как хорошо, что ты НЕ У НИХ... Какая каша заварилась, ты бы знала!
   - Миша, поехали, - Изольда похлопала парня  по  спине.  -  Тебе  повезло,
мальчик, Екатерина Ивановна могла бы тебя прихлопнуть как муху...
   - Могла бы... - вздохнула Смоленская, доставая пистолет и  показывая  его
Изольде. - Извини... работа у нас такая. Куда мы сейчас?
   - В надежное место. Сегодня запланировали одно важное мероприятие, и  мне
просто необходима твоя помощь. Документы все у меня на руках... Надеюсь, что
ОНИ не додумаются перехватить меня там... Но об этом  потом.  Что  нового  в
Сочи? У тебя есть хоть что-нибудь, за что можно было бы зацепиться?
   - Есть, но очень мало.
   - Вчера Валентина встречалась с Вадимом, он-то и вынес  альбом  с  нашими
фотографиями из моей квартиры, чтобы Миша тебя узнал и встретил...
   - Я звонила  твоему  Вадиму...  Решила,  что  это  единственный  человек,
которому можно доверять.
   - Правильно, но мы решили перестраховаться и обойтись без посредников.
   Ты знаешь, мы же встречали тебя и  вчера  -  не  знали,  когда  ты  точно
прилетаешь... Но теперь ты со мной.  Ума  не  приложу,  кому  бы  это  могло
понадобиться?! А какая грубая работа! Да разве бы я оставила свои отпечатки?
Я, профессионал?! Чушь собачья! Но некоторым моим коллегам это, очевидно, на
руку.
   Иначе как объяснить, что на моей квартире засада, там сейчас живут и спят
на моей постели мои же золотые работнички... Ужас! Как же  мне  после  этого
оставаться в прокуратуре?
   - Ты успокойся, прежде всего надо собрать всю имеющуюся у нас информацию,
проанализировать ее, а уж потом начать действовать. Дело, с  одной  стороны,
сложное, но с другой - наверняка  элементарное,  просто  мы  еще  не  сумели
вычислить, кому все это нужно... Кто заинтересован в твоем аресте?  Кому  ты
перешла дорогу? Тебе удалось что-нибудь узнать о Лебедеве?..  -  И  разговор
плавно перешел к Пунш.
   Между тем машина уже неслась по лесному  массиву,  и  солнце,  дробясь  о
сосновые  стволы,  раскрашивало  золотыми  бликами  сидящих  бок  о  бок   и
прижавшихся друг к другу подруг. Яркий солнечный день обещал массу  приятных
неожиданностей и просто радость  общения.  Кроме  того,  в  воздухе  запахло
надеждой - ведь они теперь были вместе!
   Выехав из леса, машина  свернула  на  желтую  мягкую  песчаную  дорогу  и
остановилась возле массивных ворот, словно пряжка ремня стягивающих  высокий
бетонный забор. Обычно за подобными массивными и  капитальными  ограждениями
скрываются двух- или трехэтажные особняки, поэтому Смоленская была удивлена,
когда, войдя в калитку, увидела одноэтажный, хотя и большой дом, на  крыльце
которого  стоял  высокий  худощавый  мужчина.   Он   хмурился,   разглядывая
приближающуюся к нему Смоленскую, и во взгляде  его  чувствовалась  какая-то
внутренняя борьба, словно он еще и сам не  понял,  можно  ли  доверять  этой
залетной московской птице или нет. И лишь  сияющее  счастьем  лицо  Изольды,
вероятно, сказало ему о многом.
   - Познакомьтесь, пожалуйста, это Екатерина Ивановна, а это - просто Иван.
   Лопатин распахнул дверь и пригласил всех войти в дом.
   - Екатерина Ивановна! - бросилась к ней на  шею  Валентина.  -  Прямо  не
верится... Мы ждали вас каждый день... Как хорошо, что вы приехали!
   Иван предложил сначала пообедать, а уж потом заняться делами.
   Хлебосольный хозяин, он довольно  уверенно  чувствовал  себя  в  кухне  и
столовой,  и,  хотя  стол   накрывала   в   основном   Валентина,   какие-то
распоряжения,  пожелания,  а  то  и   приказания   исходили   от   него,   и
чувствовалось, что он рад всему случившемуся, что он наконец успокоился.
   - Катя, Иван - человек, которому я доверяю и при котором  ты  можешь  мне
рассказывать обо всем. Если бы не он, меня  бы,  возможно,  уже  не  было  в
живых...
   - Изольда, не  преувеличивай...  -  пробормотал  Иван,  отворачиваясь  от
чрезмерно внимательного взгляда Смоленской.
   - Меня посадили бы вместе с уголовниками, я в этом больше чем уверена,  -
вздохнула Изольда. - Мне, честно говоря, все еще  не  верится,  что  меня  в
чем-то подозревают... Давайте пообедаем, а потом ты расскажешь подробнее про
Сочи и про мои "пальчики"... Кошмар какой-то! В голове не укладывается...
   Валентина принесла большую фарфоровую супницу с дымящимися  пельменями  и
поставила ее на стол.
   - Все! Кажется; все, - сказала она, взглядом проверяя, все ли  на  месте:
кетчуп, сметана, масло, уксус. - Я же  говорила  вам,  Иван,  что  Екатерина
Ивановна приедет именно сегодня!
   Пообедать без разговоров не получилось.
   - У меня нет алиби, Смоленская. Нет. И то, что я  весь  май  и  несколько
первых июньских дней провела у себя на даче, доказать невозможно.  Я  просто
отсыпалась,  с  соседями  не  общалась,  больше  того  -  я   намеренно   не
показывалась, чтобы они меня не звали к себе в гости. Ты знаешь,  как  я  не
люблю бесполезные разговоры... Я отдыхала, понимаешь? И  мне  никто  не  был
нужен. Вот если бы ты ко мне тогда приехала и мы бы махнули на  турбазу  или
на остров с палатками, то такое алиби стоило бы целой жизни...
   - Прости, Изольда, но у меня в тот момент было столько работы...
   - Вот и получается, что кто-то знал о том, что в мае  у  меня  отпуск,  и
этот кто-то хорошо поработал, прежде чем  подкинуть  на  место  преступления
посуду с отпечатками моих пальцев, я уже не говорю о зажигалке...
   - Кстати, о зажигалке. Ты не могла бы вспомнить, когда ты  последний  раз
держала ее в руках? Хотя я понимаю, что сделать это довольно трудно...
   - Да ничего не трудно! Во всяком случае, я точно помню,  что  прикуривала
от нее  на  Набережной,  в  тот  самый  день,  когда  там  нашли  труп  Веры
Холодковой.
   Возможно, я пользовалась ею и позже, но ведь ты хотела узнать, не исчезла
ли зажигалка в мае? Так вот: нет. Она была у  меня  уже  после  отпуска.  Ее
могли у меня украсть или из кабинета, или из дома. И даже  скорее  всего  из
дома, потому что на работе я курю  много,  и  у  меня  практически  на  всех
костюмах  есть  карманы,  куда  я  машинально  кладу  зажигалку   вместе   с
сигаретами. И никогда еще я не теряла зажигалку, а тем более - эту, золотую.
Знаешь, когда пользуешься такой дорогой,  можно  даже  сказать,  драгоценной
вещью, ты даже на подсознательном  уровне  боишься  ее  потерять,  а  потому
практически не выпускаешь из рук.
   - Хорошо, давайте все же закончим с едой, я бы  не  отказалась  от  чашки
крепкого кофе, а потом ты, Валечка, поможешь убрать со стола,  а  я  достану
все свои талмуды, и мы прикинем,  что  и  как...  Хотя,  Изольда,  я  должна
предупредить тебя сразу - ничего  такого,  что  могло  бы  вдохнуть  в  тебя
надежду, у меня нет.
   Другое дело, что все вместе, совместными, так сказать,  усилиями,  мы  до
чего-нибудь додумаемся... Иван, вы не могли бы  принести  нам  большой  лист
бумаги, чтобы мы попробовали набросать план...
   Спустя полчаса в столовой было не продохнуть от дыма -  курили  все,  кто
сидел за столом, даже Валентина.
   Изольда  изучала  заключение  судмедэкспертизы  по  всем   "черноморским"
трупам, которыми занималась группа Смоленской, и  пыталась  "привязать"  эти
убийства к Елене Пунш - бывшей жене Юрия Лебедева. Екатерина  объяснила  им,
почему она приняла решение отпустить его.
   - Ты думаешь, что он прилетит сюда? - спросила Изольда.
   - Если это он убил жену, то может попытаться помешать  нам  эксгумировать
труп, на чем я буду настаивать... Но для начала мне бы  хотелось  обрисовать
ситуацию в целом, не задерживаясь на какой-то одной линии.  Я  много  думала
обо всем этом и вот к какому сюжету пришла. Начать, как мне думается, надо с
аэропорта Адлера. Там, в грузовом отсеке самолета, появился тот самый  груз,
из-за которого и произошло все дальнейшее. Об этом грузе героина знала Пунш,
та самая Девушка, которая была подружкой Варнавы. То есть молодая Пунш.  Она
наводит на этот груз не Назаряна, как может показаться  в  самом  начале,  а
именно Мисропяна, своего приятеля или любовника (теперь  это  Уже  не  имеет
никакого значения). Почему  ее  выбор  пал  именно  на  Мисропяна?  Здесь  и
догадываться не нужно: во-первых, он наркоторговец,  и  Пунш  это  известно,
во-вторых, у него есть сообщник, друг и приятель Назарян,  и  об  этом  тоже
знает Пунш и именно на это знакомство она делает ставку.  Ее  расчет  прост.
Она наводит на товар, с помощью Назаряна он оказывается у Мисропяна, к  нему
присовокупляют товар его местных коллег-наркоторговцев,  и  она  же  находит
покупателя,  способного  скупить  весь  этот  товар  на  выгодных  для  всех
участников этой грандиозной сделки условиях. А что такое  выгодные  условия,
объяснять тоже не нужно. Покупателю Пунш обещает, что товар будет дешевым, а
продавцам в лице Мисропяна называет  совершенно  другую,  непомерно  высокую
цену, чем, собственно, и привлекает его. Но покупатель  в  курсе  того,  что
задумала Пунш. Он приезжает к Мисропяну домой и подтверждает  цену,  которую
называла Пунш. Мисропян доволен, он привлекает к сделке своих друзей,  и  на
вопрос, где он нашел такого  идиота-покупателя,  который  собирается  купить
товар по неразумно высокой цене (а такой  вопрос  должен  был  возникнуть  в
самом начале), отвечает, что покупатель не идиот, а просто  надеется  быстро
перепродать купленный героин - у него, в свою очередь, есть и  покупатель...
Дело только во времени и количестве товара. Возможно, что Пунш были озвучены
и другие внешне выглядевшие вполне убедител  ьными  причины  столь  безумной
сделки. Но факт остается фактом -  Мисропян  клюет  на  предложение  Пунш  и
покупателя,  не  подозревая  о  том,  что  они  готовят  преступление,   что
покупателю важно собрать весь товар в одном месте, чтобы, расправившись  там
же со всеми продавцами, увезти героин с собой. Но куда? И откуда появился он
сам?
   - Отсюда, - ответила Изольда. -  Этот  человек  мне  хорошо  известен.  А
теперь, если позволите, я дополню... Покупатель,  которому  Пунш  подсказала
идею и навела на Мисропяна и его друзей, приезжает в Туапсе с  деньгами,  но
не в том количестве, которого хватило бы,  чтобы  заплатить  за  весь  товар
(ведь он и не собирался ничего покупать, он рассчитывал его просто ЗАБРАТЬ),
а чтобы расплатиться со своей  сообщницей  процентами  от  сделки.  И  здесь
происходит нечто такое, в результате чего он лишается  и  кейса  с  деньгами
(кстати, немалыми), и обещанного товара. Пунш обманывает и его,  вот  только
не знаю, каким именно образом.
   - Я виделся с ним, - вдруг заговорил Иван, и Изольда, которая не  ожидала
такого поворота, событий, даже выронила сигарету из рук.
   - И ты до сих пор молчал? Иван?!
   - Вы себе даже представить не можете, насколько тривиален был ее план.
   А ведь Савелий, как выяснилось, приезжал в Туапсе не один,  а  со  своими
людьми!
   И так проколоться... Короче. Они прилетели на самолете в Адлер, а  оттуда
на угнанной машине прикатили в Туапсе, остановились в доме, который для  них
сняла Пунш, и никто из них утром не проснулся... Никто  из  них  не  смог  в
назначенный час приехать на место встречи, к библиотеке, потому что в  вино,
которое за ужином лилось  рекой,  было  что-то  подсыпано.  Вся  эта  братия
проспала до самого вечера.
   -  Но  к  библиотеке  не  подъехали  и  приятели  Мисропяна,  -  заметила
Смоленская. - И мне кажется, что я знаю почему.
   - Думаешь, их предупредила Пунш? - спросила Изольда.
   - Да я просто уверена, что  она,  усыпив  людей  Савелия  и  его  самого,
забрала кейс с деньгами, отдала их лилипуткам и отправила их третьего мая  в
С., к цыгану.
   - А почему лилипуткам? - удивилась Изольда. - Что  общего  может  быть  у
лилипуток с Пунш и цыганом?
   - Да ты же сама рассказала мне в машине, что лилипуток расстреляли в доме
цыгана, того самого, который, по твоим же словам, был чем-то вроде  казначея
у Пунш, ее доверенным лицом. Люди, которые  убили  цыгана  и  этих  малюток,
приезжали именно за кейсом, который мог попасть к цыгану  только  с  помощью
Мухиной и Германовой.
   - Все правильно, - сказал Иван, - но кейса не нашли... Был бы кейс,  все,
быть может, остались бы живы.
   - Значит ли это, что цыгана с лилипутками  расстреляли  люди  Савелия?  -
спросила Смоленская. Ответом ей была тишина.
   - Хорошо. Продолжим дальше. Отправив кейс с деньгами в С., Пунш позвонила
продавцам и назначила каждому из  них  в  отдельности  встречу,  на  которую
явилась сама либо с кем-то, кто помог ей расправиться с несчастными...
   Целью  преступления  был  героин,  который  они  привезли  с   собой.   А
непременным условием купли-продажи было отсутствие свидетелей.
   - Но она могла охотиться не только за  героином,  но  и  за  деньгами,  -
возразила Изольда. - Она вообще могла все переиграть. Главным для  нее  было
заманить потенциальную жертву с товаром или деньгами в укромное местечко,  а
затем убить и ограбить его. Но поскольку собственноручно она вряд  ли  могла
это сделать, значит, у нее есть сообщник, которому она всецело доверяет.
   - Самое обидное, что мы никогда  не  сможем  узнать,  каким  образом  она
заманивала этих мужчин: Мухамедьярова, Аскерова, Шахназарова...  Но  кто  же
тогда убил Мисропяна с охранником?
   - Да Пунш же со своим сообщником и убила. Затем погрузила героин в машину
и увезла. Им никто не мог помешать, потому  что  савельевские  ребята  спали
крепким сном, а остальным она уже успела дать отбой.
   - Но не мог же этот человек,  ее  помощник,  одновременно  задушить  двух
довольно  крепких  мужиков!  -  воскликнул   Иван   с   несвойственной   ему
эмоциональностью, и Изольда поняла его: он явно не мог смириться с тем,  что
кто-то сумел обойти его не только в хитрости, но и в физической силе.
   - Он мог задушить их по очереди: одного - в коридоре, а другого -  уже  в
подвале.  Это  дело  техники,  -  спокойно  ответила  ему  Смоленская.  -  Я
рассказала вам,  как  мне  видится  линия,  связанная  с  наркотиками.  А  в
остальном  все  обстояло  еще  проще.  Лариса  Васильева.  Богатая  женщина,
москвичка, отдыхающая каждый год в одном и том же доме. Пунш знала об  этом.
Выбрала момент, пришла к ней, убила и ограбила...
   - ...оставив на месте преступления  мою  золотую  зажигалку,  так?  Но  я
незнакома с Пунш и еще не успела так насолить ей, чтобы она могла  до  такой
степени меня возненавидеть, - возразила Изольда.
   - Значит, - подытожила Смоленская, - она выполняла волю другого человека,
того, кто тебя отлично знает и кто, возможно, желает твоей смерти.
   - Это должны быть слишком сильные чувства! - Изольде самой стало  страшно
от своих слов. - Быть может, речь как раз идет о том человеке  с  недюжинной
силой, который помогает Пунш расправляться с  жертвами...  Но  я  не  помню,
чтобы была знакома с таким человеком...
   - Да как ты можешь всех упомнить, если через  твои  руки  прошло  столько
преступников, большая часть которых сейчас гниет на нарах! - взорвался Иван.
- И не ломай себе голову, это бесполезное занятие.
   - Будем рассуждать дальше, - невозмутимо продолжала  Смоленская.  -  Пунш
убила Ларису и ее брата  Князева,  тоже  весьма  состоятельного  человека...
Проще всего предположить, что они были убиты лишь с целью ограбления, но мне
почему-то пришла в голову мысль о том, что товар, который высветила  Пунш  в
самолете, имел самое прямое отношение  к  Князеву.  Возможно  даже,  что  он
работал вместе со своей сестрой, и Пунш, каким-то образом  узнав  от  них  о
маршруте героина, сначала подставила их, а потом, чтобы не было осложнений и
чтобы они не вычислили, кто их подставил, убила обоих.
   -  А  зачем  она  отрезала  уши  Мухамедьярову  и  Аскерову?  -  спросила
Валентина.
   - Об этом  надо  спросить  у  нее.  -  Смоленская  принялась  раскуривать
очередную сигарету. - У девочки головка бо-бо, что с нее взять?
   - Головка-то у нее как раз не болит, а болит она сейчас у нас, - возразил
Иван. - Это головку и хотел  оторвать  Савелий,  когда  послал  своих  ребят
схватить Пунш. Он был потрясен, когда ему позвонили его люди из "Братиславы"
и сказали, что Пунш вернулась. Правда, тогда еще никто не знал, что ее зовут
именно так...
   - А это оказалась Холодкова, - пояснила Смоленской  Изольда,  -  девушка,
которая была влюблена в Савелия и заказала себе точно такое же платье, какое
видела на его новой подружке. Она пришла в гостиницу, где ее приняли за Пунш
и выбросили из окна.
   - Она что, была так похожа на нее? - поинтересовался Иван.
   - Думаю, что исполнители просто-напросто не были близко знакомы с Пунш, а
потому решающую и роковую роль здесь сыграло платье...
   - Теперь ты поняла, Валентина, что Лебедев предупреждал тебя не напрасно,
- посмотрела в мою сторону Смоленская. - Я все-таки никак  не  могу  понять,
при чем здесь вообще эти платья и Пунш. Ведь настоящей Пунш было  бы  сейчас
уже за сорок.
   - А может, и этой столько же... - задумчиво произнесла  Изольда,  которая
не меньше Валентины ревновала Варнаву к  Пунш,  а  потому  обрадовалась  бы,
окажись та ее ровесницей.
   - Да нет, она молодая, очень  молодая,  -  вдруг  проронила  Валентина  и
порозовела. - Во всяком случае, мне так кажется...
 
Глава 16 
 
   На следующий день я поехала на встречу с Чашиным.
   Миша остановил машину довольно далеко от  парка,  и  мне  пришлось  целых
десять минут плестись по аллее, прежде чем  я  увидела  стоявшего  в  кустах
боярышника Вадима.
   Дождавшись, когда я подойду к нему, он нежно поцеловал меня в щеку, мы  с
ним уселись на скамейку, и  по  его  глазам  я  поняла,  что  ему  есть  чем
порадовать меня.
   - Мне звонил Михаил Левин  из  Москвы,  у  него  появилась  интереснейшая
информация для Смоленской. Ты не знаешь, когда она приезжает?
   - Она уже здесь, Вадим...
   - Ну вы даете, ребята!
   - Так что там за информация?
   - Я продиктовал Михаилу электронный 'адрес одного своего приятеля, поехал
к нему, и буквально пару часов назад пришло письмо Левина. Мы вывели его  на
принтер, вот... - и Вадим протянул мне сложенный вчетверо листок.
   -  Спасибо,  -  ответила  я  вежливо,  не  разворачивая  послание,  чтобы
ознакомиться с ним в более подходящих условиях, не спеша и  без  свидетелей.
Зная