ступлениям.
   Смоленская чеканила каждое слово, словно  выступала  с  трибуны.  Я  даже
подумала, уж не собирается ли  она  в  конце  своей  тирады  попросить  меня
отпечатать  этот  забойный  текст  на  машинке  и  отправить  в  Москву,   в
Генпрокуратуру.
   - Теперь о лилипутах. Паша Баженов только что позвонил и передал мне, что
две женщины-лилипутки, Екатерина Мухина и Роза Германова, вылетели из Адлера
третьего мая в С.! Их запомнили работники  аэропорта,  потому  что  одна  из
женщин, Мухина, была сильно пьяна и устроила скандал в ресторане,  ей  стало
плохо, ее вырвало, после этого их вообще не хотели пускать в самолет...
   Как же мне хотелось  ответить  Смоленской,  что  здесь  на  автоответчике
записано сообщение о Кате и Розе, которые  находятся  в  морге,  и  что  это
сообщение адресовано Изольде, но, помня о том, что нас могли подслушивать, я
промолчала, дав себе слово уговорить  Екатерину  Ивановну  срочно  прилететь
сюда, в С., и попытаться спасти мою тетку.
   - Еще, как ты знаешь, есть лилипут по имени Юра. фамилия его  Лебедев,  -
продолжала чеканить Смоленская.  -  Необходимо  срочно  собрать  информацию,
касающуюся его связей с С. Ты и сама знаешь, о  чем  идет  речь...  Все  это
может оказаться очень важным для Изольды. Далее. Все жертвы - я имею в  виду
преступления в вышеназванных населенных пунктах - задушены,  за  исключением
хозяина  кафе  "Ветерок"  и  оптового  склада  "Парнас"  из   Голубой   Дачи
Шахназарова, который был зарезан. Орудия преступления на месте не оказалось.
Незадолго до смерти в доме, где и произошло убийство, его видели с девушкой,
похожей на Елену Пунш, ту самую девушку,  у  могилы  которой  на  тебя  было
совершено покушение. Мой сотрудник Миша Левин высказал предположение, что на
побережье работает  преступная  группа,  состоящая  из  нескольких  девушек,
которые одеваясь определенным образом, "в стиле  Пунш"''(назовем  это  так),
убивают  и  грабят  состоятельных  граждан.  Возможно,   что   это   сложная
психологическая игра, основывающаяся на том, чтобы сбить с толку следствие и
сделать эту самую, как мне кажется,  несуществующую  Пунш  неуловимой,  либо
цель другая - свалить все преступления на настоящую  Пунш,  которая  жива  и
вокруг  которой  теперь  разыгрывается  страшный  спектакль.  Кто-то   хочет
подставить Пунш таким чудовищным образом. Это может быть основано на  мести,
либо речь идет о тяжелом  психическом  заболевании  организатора  всех  этих
преступлений, что только осложнит ведение следствия... Как бы  то  ни  было,
все нити с Черноморского побережья Кавказа  ведут  в  ваш  город,  поскольку
Варнава Мещанинов - одна из жертв  Пунш.  Возможно,  она  не  убила  его  из
каких-то личных побуждений...
   Я понимала, что  Смоленская  советует  использовать  Варнаву  в  качестве
приманки. Но его же не было в С.!
   "Как жаль, - подумала я  тогда,  -  что  никому  и  никогда  я  не  смогу
рассказать о своей встрече с настоящей Пунш, потому что и сама-то до сих пор
не поняла, где была и с кем и что вообще происходило со  мной:  сумасшествие
или разыгранный кем-то спектакль из жизни привидений..."
   Я понимала лишь одно: Смоленская передает мне всю информацию ДЛЯ ИЗОЛЬДЫ,
которую мне предстояло разыскать во что бы то ни стало.
   - Приезжайте, Екатерина Ивановна, пожалуйста. Мне страшно,  -  прошептала
я, потому что при воспоминании о том, что было со мной на кладбище в Адлере,
у меня закружилась голова.
   Если учесть еще и то, что я была голодна и истощена физически и меня  всю
колотило от слабости или нервного перевозбуждения, подобное  состояние  было
вполне оправданно.
   - Я приеду. Вот только закончу одно дело... или нет, два, и приеду.
   Отправлю Мишу Левина в Москву с материалами и с заданием все разузнать  о
Елене Пунш, поскольку он считает  это  артистическим  псевдонимом  или  даже
кличкой... Ну посуди сама, - тон ее  внезапно  изменился,  словно,  закончив
сухую передачу информации и немного успокоившись, она  вновь  стала  прежней
Екатериной Ивановной, подругой моей Изольды, - если  работает  банда  такого
масштаба, то, вполне вероятно, о ней могут знать и в Москве...  Кроме  того,
именно там убит  Князев...  Все,  Валентина.  Я  позвоню  тебе,  как  только
соберусь к вам. Целую. Ты все поняла?..
   - Поняла.
   И она повесила трубку.
 
*** 
 
   ...После первого фужера шампанского Ирина  Скворцова  осмелела  и  теперь
рассматривала набившуюся в  "Чайку"  публику  так,  как  если  бы  она  была
зрителем,  а  все  окружающее  ее   действо   -   хорошо   отрежиссированным
спектаклем... Громкая, закладывающая уши музыка, толпа нарядных  отдыхающих,
запахи горячей пищи, табака, духов,  пота  и  моря  -  все  это  действовало
расслабляюще и заставляло забыть все дневные страхи и сомнения. Люди  пришли
в ресторан выпить, отдохнуть, расслабиться, послушать музыку,  но  никак  не
убивать или грабить.
   Вот уже два  дня  Ирина  ходила  по  ресторанам  Лазаревского  в  надежде
встретить таинственного  лилипута  Юрия  Лебедева  и  одновременно  с  целью
провокации очередного нападения. Заглядывала и  сюда,  в  "Чайку",  один  из
самых дорогих ночных ресторанов, но проводила в нем не более четверти  часа,
за которые успевала выпить немного вина и осмотреться.
   План московской группы заключался в том, чтобы те люди, из числа служащих
ресторана или его  завсегдатаев,  которые  работают  на  бандитов,  обратили
внимание на богатую отдыхающую и впоследствии навели на нее.
   В вечернем платье с открытой спиной, увешанная  драгоценностями  (взятыми
напрокат в "конфискате"), благоухающая  дорогими  духами  (тоже  трофейными,
"конфискованными" у перепившей "жрицы любви" В результате  рейда  по  ночным
гостиницам), Ирина в тот вечер выглядела настолько  вызывающе-роскошно,  что
мало кто из мужчин, присутствующих в ресторане, не обратил на нее  внимания.
Она смотрелась превосходно, но  первые  четверть  часа,  как  это  бывало  и
раньше, к ней никто не смел подойти,  поскольку  все,  словно  сговорившись,
ждали появления рядом с ней спутника,  мужчины,  мужа...  Она  хоть  и  пила
шампанское, но старалась вести себя сдержанно и не  улыбаться  всем  подряд,
чтобы не вызвать излишнего подозрения.  Через  какое-то  время  ее  окружили
сразу трое молодых подвыпивших приятелей. В отличие от первых двух  вечеров,
когда к ней приставали в основном мужчины за пятьдесят, этим парням было  от
двадцати до двадцати пяти.
   Потекла  банальная  беседа,   сопровождаемая   комплиментами,   дежурными
вопросами, касающимися существования ее потенциального мужа  или  друга,  и,
когда в конечном итоге выяснилось, что Ира пришла в ресторан одна и никакого
мужа или друга здесь, в Лазаревском, у нее  нет,  разговор  довольно  быстро
перешел на вполне конкретное и  логическое:  а  почему  бы  ей,  Ирочке,  не
провести остаток прекрасного вечера на берегу моря, в саду  Георгия,  одного
из троих приятелей, благо машина в двух шагах от ресторана?..
   Георгий, жгучий брюнет с влажными и полными губами и глазами,  в  которых
можно  захлебнуться  и  утонуть,  готов  был  на  все,  лишь  бы   уговорить
захмелевшую красивую женщину поехать вместе с ним и его друзьями, довериться
им...  Но  Ирина,  которая  всей  своей  женской  сутью  почувствовала  лишь
исходящее от них желание, точнее, тройное желание, даже расстроилась,  когда
поняла, что парней интересует  лишь  ее  тело,  но  никак  не  бриллианты  и
доллары,  которые  она  уже  успела  продемонстрировать,  рассчитываясь   за
шампанское. Вероятно, физиология  у  этих  парней  зашкаливала  выше  планки
корысти.
   Лилипута в ресторане еще не было. Хотя, по оперативным данным, утром  его
уже видели в Лазаревском; он наконец-то вернулся из Адлера,  куда  ездил  по
делам, связанным со своей гостиницей, утрясал налоговые вопросы, после  чего
в полдень даже заглянул в "Чайку" и,  заказав  повару  шашлык  из  осетрины,
сказал, что зайдет сюда в полночь. Полученная  о  Лебедеве  информация  была
достаточно скупа. Холост, богат,  содержит  маленькую  частную  гостиницу  в
Адлере, имеет несколько квартир, которые сдает,  любит  женщин,  питается  в
основном в ресторанах, где его хорошо знают, а в  тихое  время  года,  когда
побережье пустеет и местное население занимается  подготовкой  к  курортному
сезону, - ремонтирует сдаваемые внаем жилища, строит новые кафе и  столовые,
варит виноградный сок, превращая его в ореховые темно-красные палочки, варит
варенье из поздних  осенних  фруктов  и  забивает  склады  мукой,  маслом  и
мороженым мясом, затем куда-то уезжает...
   В Лазаревском существовало несколько ресторанов, в которых  любил  бывать
Лебедев, и потребовалось достаточно много времени и  сил,  чтобы  вычислить,
что сегодняшнюю ночь он проведет именно в "Чайке". Тем обиднее  было  теперь
осознавать всю бесполезность усилий, потому что время шло, а  он  так  и  не
появлялся... Но Ире вся эта  игра  показалась  даже  забавной,  а  никак  не
опасной, какой виделась прежде. Она всматривалась в лица сидящих вокруг  нее
мужчин и женщин и искала в их  глазах  нездоровый  блеск  корысти,  зависти,
хотела уловить запах опасности, но вместо  этого  ей  все  больше  и  больше
почему-то хотелось смеяться, пить шампанское и  продолжать  морочить  головы
возбужденным и начавшим звереть от одного ее доступного вида ухажерам...
   - Вообще-то хозяйка меня предупреждала, - лениво говорила  Ирина,  словно
язык уже отказывался ей подчиняться, - чтобы я не  задерживалась  на  берегу
так поздно... Но я приехала сюда отдыхать, поэтому мне плевать  на  то,  что
говорит хозяйка... Да и вообще, я только эту ночь  проведу  на  квартире,  а
завтра перееду в пансионат, чтобы мне никто ничего не указывал. Я сама  кому
хочешь укажу...
   Она собиралась буквально в пару фраз включить. всю  информацию-легенду  о
себе (муж-бизнесмен из Киева, продает  компьютеры,  ей  изменяет,  и  она  в
отчаянии приехала на море, чтобы спустить его денежки и отомстить, наставить
ему рога), как внимание ее привлекла женщина лет  тридцати  пяти  -  сорока,
вошедшая в ресторан и  теперь  с  любопытством  рассматривающая  ее,  Ирину,
широко раскрытыми, изумленными глазами.
   Женщина тоже была одна, но одета по сравнению  с  Ириной  гораздо  проще,
хотя и вызывающе. Забравшись на  высокий  стул  у  стойки  бара,  она  вдруг
помахала Ирине рукой, как старой знакомой, и тут вдруг  Ирина  почувствовала
какое-то  движение...  Георгий,  который   минуту   назад   разговаривал   с
официантом, делая заказ, вдруг, извинившись перед Ириной, направился к  этой
женщине. Они обменялись двумя-тремя словами, не больше, после  чего  Георгий
махнул своим друзьям, и те, швырнув на стол прямо перед носом  у  Ирины  две
смятые сторублевые купюры, оставили ее и вместе с Георгием  и  его  знакомой
вышли из ресторана.
   Ира  почувствовала,   как   кровь   прилила   к   ее   щекам   -   такого
пренебрежительного отношения к себе, как к женщине, она не  ожидала.  У  нее
даже голова закружилась от всего случившегося. Значило ли все это,  что  ей,
красивой и молодой,  предпочли  старую  опытную  проститутку,  согласившуюся
провести время сразу с тремя мужчинами? А может, эта женщина что-то знает  о
милицейской операции и успела предупредить  своих  знакомых,  чтобы  они  не
связывались с подсадной уткой?
   - Заказ оставить? - услышала она над самым ухом и даже испугалась,  когда
увидела совсем близко от себя красное лицо официанта.
   - Что? Заказ? Какой заказ? -  Она  занервничала  и  закрутила  головой  в
поисках знакомых лиц, словно ища поддержки, как будто  ей  и  в  самом  деле
предстояло расплачиваться за кого-то, кто поступил так  пошло  и  бросил  ее
одну за столиком. "Но ведь здесь нет моей ошибки! Я не виновата в  том,  что
они так со мной поступили... Гораздо хуже было бы,  если  бы  я  согласилась
пойти с ними... Вот скоты!.."
   - Извините... Повторите мне, пожалуйста, что именно они заказали...
   - Гарик, отмени заказ, - услышала она уже с другой  стороны  и,  повернув
голову, вдруг встретилась взглядом с другим  мужчиной,  маленьким  и  седым,
который, вежливо поклонившись, неожиданно представился:
   - Юрий. Я видел, что произошло, поэтому советую вам не обращать  внимания
на этих жеребцов, у них сейчас одно на уме... Но вы тоже хороши: разве можно
было сюда приходить без спутника?  Это  опасно.  Вас  могли  бы  посадить  в
машину, отвезти в горы и в лучшем случае изнасиловать...
   - В лучшем?..
   - Конечно! Зачем вы дразните гусей? Вам не страшно?
   - Страшно, - в момент протрезвела Ирина и,  быстро  оглянувшись,  увидела
напряженное лицо мужа, наблюдающего за ними. - А как тут оказались  вы?  Вас
же не было...
   Но он, вероятно, пропустил ее слова мимо ушей. Ира поймала себя  на  том,
что чуть было не сорвала операцию этим дурацким вопросом. Да какая  разница,
как он здесь оказался, если это он и он клюнул, подошел к ней и  заговорил?!
Хотя еще пара слов, произнесенных ею в сердцах, и он бы понял, что его здесь
ждали...
   - У вас красивые серьги, они так и сверкают... Вы  не  боитесь,  что  вас
ограбят,  ведь  это  бриллианты,  если  я  не   ошибаюсь?   И   брошь   ваша
бриллиантовая...
   Вы сумасшедшая или у вас какие-то неприятности?
   Ира закрыла глаза и  представила  себе,  как  этот  Юра-душегуб  выдирает
серьги из ее ушей, как кровь брызжет на белую скатерть...
   Открыла глаза и, увидев старое, морщинистое лицо лилипута, отшатнулась: '
- Господи, как вы меня напугали...
   - Я только хотел предложить проводить вас,  пока  не  поздно.  Я  живу  в
Лазаревском  давно,  многое  повидал,  а  потому  советую  вам  сейчас   же,
немедленно вернуться домой, на квартиру или в гостиницу, куда угодно, где вы
остановились, пока с вас не  сняли  ваши  дорогие  украшения,  пока  вас  не
изуродовали... Вы только оглянитесь вокруг - вы видите хотя бы одну  женщину
без мужчины? Без спутника?
   Он говорил так убедительно и так по-доброму, что Ира чуть было не  попала
под его обаяние и не рассиропилась-разлимонилась от такой нежной опеки.
   - Да-да, вы правы... Мне лучше вернуться на квартиру...  Но  вы  меня  не
провожайте, я ведь вас совсем не знаю... А что, если и вы такой же, как  все
остальные?.. - ' Ей уже  с  трудом  удавалось  изображать  из  себя  пьяную,
настолько она была испугана появлением в  ресторане  того  самого  Лебедева,
человека, возможно, причастного к убийствам, ради которого в принципе все  и
было задумано.
   - Дело в том, что если вас не провожу я, то проводит кто-то другой...
   - Что вы хотите этим сказать?
   - Что за вами уже следят. Взгляните вон туда. - Он  повернулся  и  указал
взглядом на сидящего в десяти шагах от  них  взволнованного  Виталия.  -  Он
прямо-таки пожирает вас глазами. Неужели вы ничего не видите?
   Но у Иры внезапно возникла проблема совершенно другого  рода:  ей  срочно
понадобилось в туалет -  выпитое  шампанское  сделало  свое  черное  дело...
Туалет.
   Эта деталь также учитывалась при разрабатывании операции, а потому Ирина,
следуя договоренности, дотронулась рукой до  правой  серьги  -  подала  знак
Виталию, что означало следи за мной в оба  -  и,  извинившись  перед  Юрием,
направилась в самую глубь ресторана,  где  за  красной  бархатной  портьерой
находились кабинки туалетов и плохо освещенный коридор, связывающий ресторан
с подсобными помещениями и кухней. Где-то поблизости должен  был  находиться
один из оперативников, а потому Ирина без страха толкнула перед собой  дверь
с табличкой "Ж", вошла в кабинку и, оставшись одна, с облегчением вздохнула.
   - У вас не будет сигаретки? -  услышала  она  голос  откуда-то  снизу,  и
волосы у нее на голове зашевелились от страха.
   Там, на грязном кафельном полу туалета, сидела на  корточках  женщина.  В
чистой одежде, довольно приличного вида, без видимых  признаков  алкоголизма
вроде одутловатостей на лице или синяков -  обычных  атрибутов  опустившихся
женщин.
   - Я не курю... Но что вы здесь делаете?
   - Прячусь, - всхлипнула та. - Познакомилась с одним парнем, он  привел  к
себе, а там его друзья... Пришлось  уносить  ноги.  Туфли  где-то  потеряла,
бежала по улице, потом куда-то свернула и увидела открытую дверь,  оказалось
- кухня... я по коридору, затем сюда... Если он меня  найдет  -  убьет.  Он,
должно быть, наркоман. Я завтра же уеду отсюда...  Не  знаю,  как  я  вообще
могла согласиться пойти с ним...
   - А почему вы сидите?
   - С ногой что-то... подвернула, наверное...
   - Вставайте, разве можно сидеть на полу... -  Ирина  протянула  ей  руку,
чтобы помочь подняться, и в это же мгновение ей в лицо ударила  едкая  струя
ледяного воздуха...
 
*** 
 
   Екатерина Ивановна Смоленская после разговора с Валентиной решила еще раз
навестить Карину, вдову убитого директора ювелирного магазина Яши Мисропяна.
   Голову Карины  покрывала  черная  косынка,  на  бледном  лице  выделялись
опухшие и покрасневшие от слез глаза.
   - Проходите, пожалуйста, - вдова Мисропяна привела  Смоленскую  в  ту  же
беседку, где состоялся их первый разговор; тогда в глазах Карины  еще  можно
было прочесть надежду, поскольку ее муж считался лишь пропавшим, теперь  же,
когда стало известно, что Яша убит, глаза ее казались прозрачными  незрячими
стекляшками - до того были выплаканы.
   Ее молодость и  красота  подернулись  черной  вуалью  траура  и  казались
чужеродными на фоне пышного тенистого сада и роскошных  хором,  стоивших  ее
мужу баснословных денег. "Однако средство, с помощью которого он добывал эти
деньги, - подумалось Смоленской, - в сущности, убило и его, и молодую  жену.
Наркотики  -  дорогая  невесомая  пыль,  смертоносная  пудра,  яд,  который,
смешиваясь с кровью, несет в мозг ощущение неземного блаженства, за  которым
неизбежно следует боль, страх, отчаяние и наконец смерть".
   - Я знала, что вы вернетесь, - проговорила глухим голосом Карина, - знала
и хотела этого. Я вам тогда не все сказала. То, что наркотики  им  присылали
из Ферганы, еще не все. Источников много, и людей, которые занимаются этим и
здесь, в Туапсе, и в других городах на побережье, - тоже немало, и  все  они
встречались время от времени здесь, у нас. Я знала,  что  готовится  крупная
сделка, я не могла не знать этого, потому что Яша  радовался,  как  ребенок,
когда человек, который должен был приехать за  товаром,  вдруг  объявился  и
назначил место и час встречи...
   - Вы видели этого человека?
   - Нет, вот именно в тот раз муж не подпустил меня  к  беседке,  ведь  они
разговаривали именно здесь, и я даже не подавала им ни еду, ни выпивку... Но
после того, как этот человек ушел, Яша чуть  ли  не  вприпрыжку  бросился  к
телефону и начал  обзванивать  всех  своих...  Понимаете,  человек,  который
приехал сюда к нам издалека, как я поняла,  собирался  скупить  весь  товар,
который имелся у Яши, Шахназарова, Аскерова и Мухамедьярова...
   - Скажите, имя Лариса Васильева вам ни о чем не говорит?
   - Нет, впервые слышу. Да и вообще - женщин среди них не было,  я  имею  в
виду тех, кто собирался продать свой товар этому человеку. Женщины у нас  не
занимаются бизнесом, они предназначаются для другого...
   - Вы рассказывали мне в прошлый раз о Лене, помните?
   - Конечно, помню. Я ничего не придумала, и все,  что  рассказала  о  ней,
тоже правда. Она деловая женщина, не проститутка.
   - А когда она была у  вашего  мужа  с  Шахназаровым:  до  того  человека,
который собирался скупить товар, или после?
   - Знаете, она была несколько раз, и до, и после, поэтому  я  могу  только
предположить, что это именно она свела покупателя с моим мужем. И  поняла  я
это из тех обрывков разговоров, которые  мне  удалось  подслушать,  когда  я
обслуживала гостей... Возможно, что именно Лене и принадлежала идея  скупить
весь товар  оптом,  потому  что  переговоры  моего  мужа  с  Шахназаровым  и
остальными сводились  к  тому,  что  сделка  эта  обещает