быть  чрезвычайно
выгодной.
   -  Но  какой  смысл  тому  человеку  (назовем  его,  как   вы   говорите,
покупателем) скупать товар по дорогой цене и оптом,  да  к  тому  же  еще  в
местности, где наркотики не производят, а куда их привозят курьеры, так  же,
как в другие регионы... Вы можете мне это объяснить?
   - Здесь может быть несколько причин. Первая - это  ожидаемый  рост  курса
доллара, когда выгоднее  провернуть  сразу  несколько  крупных  сделок,  чем
держать товар, который потом разойдется с трудом...
   - Это еще как сказать!
   - А вторая... Это то, что у Яши была большая партия. Очень большая.
   - И хранил он все это, конечно, в библиотеке?
   - Да... Он считал это идеальным местом.
   - Но откуда у него так много наркотиков? Тоже купил где-то по дешевке?
   -  Смоленской  показалось,  что  Карина  если   не   заговаривается,   то
высказывает лишь свои догадки, предположения и  не  располагает  фактами,  а
потому если в начале их беседы слушала ее, веря  каждому  слову,  то  теперь
невольно даже тоном выдавала свое недоверие.
   - Я хотела показать вам одну газету, - оживилась Карина, -  но  не  нашла
ее, должно быть, Яша ее уничтожил... Кажется, какая-то московская газета,  в
которой небольшая заметка была обведена фломастером; в ней говорилось, что в
аэропорту  Адлера,  в  грузовом  отсеке  одного  из  самолетов,  совершающих
чартерный  рейс,  не  помню  точно,  в  Стамбул  или  Эмираты,   таможенники
обнаружили около ста  килограммов  героина.  Понятное  дело,  что  груз  был
изъят... - Карина остановилась, чтобы перевести дух. На лбу ее выступил пот.
- Вы представляете, сколько может стоить  такое  количество  героина?..  Так
вот, его не уничтожили после изъятия... Его заменили...
   - Подождите, - Смоленская остановила  ее,  чтобы  дать  себе  возможность
самой догадаться о том,  что  произошло  с  этой  партией  и  каким  образом
Мисропян может быть причастен к этой истории. - То есть вы  хотите  сказать,
что ваш муж был  связан  с  кем-то  из  руководителей  отдела  по  борьбе  с
незаконным оборотом наркотиков?
   - Я знаю это, хотя никогда не видела этого человека.
   - И этот человек, судя по вашим словам, заменил эти сто килограммов...
   - Да, Яша говорил  по  телефону  о  сахарной  пудре,  о  ста  килограммах
сахарной пудры, объяснял кому-то, как должен быть упакован этот груз... И  я
поняла, что они заменили героин пудрой, а Яша купил этот героин, отдав  тому
человеку все золото, какое  только  имелось  в  его  магазине...  Они  очень
торопились, поскольку дело было крайне рискованным, а они не хотели ни с кем
делиться. Вы сейчас на меня так смотрите, словно не верите мне.  Я  понимаю,
вы - следователь,  и  вам  должно  быть  неприятно  слышать  такое  о  своих
коллегах. Но  даже  дети  знают,  что  люди,  которые  служат  в  органах  и
занимаются именно борьбой с незаконным  оборотом  наркотиков,  как  правило,
сами их и распространяют.
   Безусловно, то, что я сказала,  лишь  мои  предположения,  но  я  жила  с
человеком, который видел во мне лишь женщину, низшее существо, а потому  ему
и в голову никогда не приходило, что обрывки  подслушанных  мною  разговоров
рано  или  поздно  сложатся  в  понимание  вполне  определенной  схемы   его
деятельности... А если ему и приходили такие мысли в голову, то он,  видимо,
успокаивал себя тем, что я все  равно  долго  не  проживу.  Но  пока  еще  я
чувствую себя хорошо, потому что через каждые три-четыре часа делаю укол.  У
меня запас месяца на два...
   - Подождите, вы сказали, что ваш муж отдал этому человеку все золото.
   Значит ли это, что магазин не был ограблен? - Этого  Смоленская  даже  не
ожидала.
   - Все это было инсценировано. Все, за исключением  исчезновения  Яши.  Он
должен был шестого мая вызвать милицию и сообщить об ограблении, но за  день
до этого вдруг исчез... И вот тогда я  по-настоящему  испугалась.  Подумала,
что того человека поймали и он все рассказал о Яше, что Яшу арестовали...
   - Когда должна была состояться сделка с покупателем?
   - Насколько я поняла - пятого мая. Яша еще предупредил  меня,  что,  если
кто-нибудь станет расспрашивать, где он был пятого числа, я должна ответить,
что дома... Он даже  позвонил  своей  сестре,  чтобы  она  приехала  сюда  и
подтвердила, что он весь день был  дома.  Ему  нужно  было  позаботиться  об
алиби.
   - Значит, пятого мая вашего мужа убили  не  из-за  золота,  а  из-за  той
партии наркотиков, которую должен был приобрести покупатель.
   - Помимо тех ста килограммов, которые он купил у Назаряна...
   Карина проговорилась и теперь, пунцовая, взмокшая, смотрела на Смоленскую
затравленными глазами.
   - Помимо тех ста килограммов, которые он купил у Назаряна, -  невозмутимо
продолжила за нее Екатерина, - у него еще  был  и  тот  товар,  который  ему
привезли Шахназаров, Мухамедьяров и Аскеров? Они что же, просто так  вручили
ему свой товар, дожидаясь  совершения  сделки,  чтобы  уже  потом  разделить
деньги, или же он расплатился с ними, с каждым?
   - Нет, как я поняла, они собирались встретиться все вместе в  пять  часов
во дворе библиотеки, куда должен был подъехать покупатель. Больше того,  они
должны были приехать с охраной, на случай,  если  и  покупатель  приедет  со
свитой, как говорил Яша...
   - Но сделка не состоялась... - закончила за нее Смоленская.
   - Думаю, что состоялась, но односторонняя... Моего мужа  убили,  а  товар
забрали. Потом, как вы знаете, убили и остальных... Возможно, Яша понял, что
сделка не состоится, и предупредил своих, чтобы они не приезжали. Или же  их
предупредил кто-то другой, заинтересованный в том, чтобы купить их товар  по
отдельности у каждого, но Мисропян  об  этом  не  знал.  Во  всяком  случае,
подробности может знать только она... только та  женщина,  Лена,  которая  и
заварила всю эту кашу. Я даже думаю, что она,  зная  о  дружбе  Мисропяна  с
Назаряном, сама подсказала кому-то из них, что в самолете везут груз... Если
бы не это, ничего и не было бы... - Вы хотите сказать, что она могла знать о
том, что в самолете... - Смоленская выдержала паузу/чтобы  дать  возможность
Карине выговориться до конца, но, не услышав больше ни слова, спросила сама:
   - А как ваш сын? Он здесь?
   - Нет, Яшина сестра не привезет  его  даже  на  похороны  отца,  а  после
похорон я вообще не представляю себе, что будет...
   - Что вы имеете в виду?
   - Думаю, что мне не дадут жить здесь, в этом доме, что сюда скорее  всего
переедут Яшины сестры, а меня поместят в какую-нибудь  клинику.  Я,  правда,
ничего об этом не слышала, они при мне почти никогда ни о  чем  не  говорят,
только о хозяйственных делах, но я же вижу, что они  считают  меня  конченым
человеком...
   - А у вас лично есть деньги?
   - Да, есть, они лежат в надежном месте, это деньги Мисропяна, доллары, но
куда я с ними? Мне же лечиться надо, где-то жить, но так, чтобы ОНИ меня  не
достали... Я уже  смирилась  с  тем,  что  мой  сын  останется  с  ними,  он
маленький, он не должен знать, что его мать наркоманка, и не должен  видеть,
как я буду страдать, когда у меня кончится запас этой дряни...  Но  я  одна,
понимаете?
   Совсем одна...
   Смоленская,  еще  когда  ехала  сюда,  уже  примерно  знала,  что  сможет
предложить Карине, а теперь, глядя на нее,  измученную,  всеми  брошенную  и
несчастную, лишь укрепилась в своем решении помочь ей.
   - Послушайте, Карина. Если вы хотите жить, если  у  вас  еще  сохранились
душевные силы, вы могли бы довериться мне и  отправиться  с  одним  надежным
человеком в Москву.
   Она имела в виду Левина, который сегодня вечером должен  был  вылететь  в
Москву из Адлера и мог бы прихватить Карину с собой с  тем,  чтобы  временно
поселить ее в квартире Смоленской, пока не решится вопрос об устройстве ее в
клинику.
   - Вы считаете, что это реально?
   Екатерина в двух словах объяснила ей ситуацию.
   - Но как же похороны Мисропяна? Я же должна на них присутствовать!
   - Теоретически - да, но  практически  вы  ему  все  равно  уже  ничем  не
поможете, к тому же ведь это именно он сделал из вас наркоманку и лишил  вас
ребенка. Я не знаю, какие чувства вы испытывали раньше  к  своему  мужу,  но
твердо уверена, что после похорон, которые вас сейчас так заботят,  все  это
уже не будет иметь никакого значения - от  вас  попытаются  избавиться.  Они
отберут у вас и деньги, которые рано или  поздно  откроются,  поскольку  вам
необходимо будет где-то покупать наркотики, поэтому решайте сами... Сейчас в
доме кто-то есть?
   - Да, на кухне его сестра и две  племянницы,  они  приехали  сюда,  чтобы
помочь на похоронах, но тело еще не выдали...
   - Я бы могла сейчас уехать и дать вам возможность все обдумать, но боюсь,
что, когда я вернусь, будет уже поздно - Левин уже улетит в  Москву,  а  как
сложатся мои обстоятельства и когда я закончу здесь все свои дела - пока  не
знаю... Дом оформлен на вашего мужа?
   - Да. Я по закону наследую и дом, и машины, и еще много чего...
   - Тогда вам  и  вовсе  нечего  бояться.  В  Москве  вы,  после  того  как
поправитесь, наймете хорошего адвоката, который приедет сюда и  будет  здесь
представлять ваши интересы. Продаст дом, словом, сделает  все  так,  как  вы
того захотите, и все оформит вполне законным образом.  А  потом  вы  сможете
вернуть и вашего сына. Закон будет на вашей стороне, но лишь в  том  случае,
если вы сами захотите выкарабкаться... Вы понимаете меня?
   Карина встала и,  сцепив  пальцы  рук,  заметалась  по  беседке.  Наконец
остановилась:
   - А вы не могли бы пройти со мной в гараж? Деньги у меня там... Я ведь  и
в дом-то могу не заходить, правда? Я одета, а все, что мне  будет  нужно,  я
смогу купить в Адлере... У меня и все необходимое там  же...  Вы  только  не
бросайте меня, пожалуйста... - Глаза ее наполнились слезами.
   Смоленская проследовала с ней до гаража, где на ее глазах Карина  достала
коробку со шприцами, сняла с полки металлическую канистру, которая на  самом
деле открывалась как обычный ящичек, в ней хранились деньги, уложила все это
в холщовую грязноватую сумку и, вручив ее Смоленской, сказала:
   - Я должна выйти отсюда с пустыми руками, вроде бы проводить вас...
   Екатерина  вдруг  подумала,  что  действия  Карины  настолько  логичны  и
решительны, что, быть может, она и на самом деле не настолько больна,  чтобы
переживать за ее здоровье. Деньги и  помощь  пусть  даже  посторонних  людей
вполне могут сотворить чудо и спасти эту молодую и красивую женщину.
   Они пересекли сад, вышли за ворота на дорогу,  сели  в  машину  и  спустя
несколько минут уже мчались на огромной скорости в сторону Адлера.
 
Глава 13 
 
   После горячей ванны и сытного ужина, которым ее накормил Лопатин, Изольда
почти сразу же уснула, едва только ее голова коснулась подушки.
   Снов не было, она словно куда-то провалилась вместе со своими страхами  и
проблемами, поэтому  утром,  на  свежую  голову,  ей  было  уже  куда  проще
проанализировать все то, чем вчера ночью ее огорошил Иван.
   Исчезновение золотой зажигалки, которому она поначалу не придала никакого
значения, уверенная в том, что просто оставила ее в кармане одного из  своих
жакетов  или  брюк,  теперь,  в  свете  кажущихся   абсурдными   подозрений,
воспринималось как часть плана, злого умысла,  направленного  на  то,  чтобы
подставить Изольду по-крупному, с размахом. "Это же надо, -  не  переставала
она удивляться, - чтобы кто-то так сильно захотел  избавиться  от  меня?!  И
кому вообще в голову-то могло  прийти  подкинуть  зажигалку,  да  еще  такую
приметную,  на  место  преступления,  и  где?  На  Черном  море,  в  тысячах
километров от моего дома?!"
   Не верить Лопатину она не могла, потому что уже утром,  лежа  в  постели,
вспомнила, как не  досчиталась  на  кухне  пары  хрустальных  рюмок,  причем
последних из набора, так что ей теперь будет сложно доказать, что эти  рюмки
были украдены у нее. Другое дело, если бы у нее дома  их  было,  к  примеру,
шесть, две из них украли и отвезли в Адлер или куда там  еще,  а  четыре  бы
остались и явились вещественными  доказательствами.  А  так...  Кто-то  явно
знал, что рюмок всего две, а если и  не  знал,  то  уж,  во  всяком  случае,
догадался взять единичные, разрозненные...
   Она не могла сейчас с точностью вспомнить,  каких  именно  вещей  она  не
досчиталась, поскольку отнесла все эти мелкие потери  к  своей  рассеянности
или забывчивости... Но так ли уж и забывчива она?  Или  же  тот,  кто  успел
побывать в ее доме ДО МАЯ ИЛИ В МАЕ,  когда  она  отдыхала  на  своей  даче,
просто оказался очень хитер и взял те предметы быта, которые  незаметны,  но
несут на себе отпечатки ее пальцев. Это могло быть все, что  угодно,  вплоть
до щипчиков для бровей, которых у Изольды было пять штук и все тоже  куда-то
подевались. Хотя навряд ли злоумышленник польстился на щипчики, он мог взять
пепельницу, которых в доме тоже много, потому что при каждом удобном  случае
курящей женщине вместо духов почему-то дарят именно пепельницу...
   Но кто же этот человек, кто?
   Она промаялась все утро, прикидывая, кому бы ее арест  принес  наибольшее
удовольствие, но кандидатур было так много, и все  они  были  такие  разные,
что, решив ни на ком не останавливать свое внимание, она выбросила  всех  их
разом из головы, встала, умылась и вышла к столу, где ее уже поджидал хозяин
дома - "преступник номер один" Иван Лопатин собственной персоной.
   - Доброе утро, Иван.
   - Доброе. Проходи, садись. Вообще-то у нас сегодня блины  с  медом  и  со
сметаной. А лично для тебя - с хорошими новостями.
   - Неужели с меня сняли подозрение?
   - Наоборот - за твоим домом установили наблюдение, твой домашний  телефон
прослушивается. Но вернулась твоя племянница, Валентина. Ей из Туапсе  вчера
звонила Смоленская.
   - Вот это действительно прекрасная новость! Куда ей звонила Смоленская?
   Ей домой?
   - Нет, на квартиру ее матери, которой сейчас нет в городе...
   - Их прослушивали?
   - Безусловно. Смоленская, понимая, что их  могут  прослушивать,  передала
информацию по всем убийствам, которые произошли на побережье между Адлером и
Сочи, с расчетом, что эти сведения  помогут  снять  с  тебя  подозрение  или
обвинение... Валентина попросила ее приехать, а Смоленская, в свою  очередь,
намекнула ей на то, что племянница должна найти тебя, чтобы передать весь их
разговор... Вот и получается, что стоит  сейчас  Валентине  выйти  из  дома,
чтобы попытаться тебя найти, как за ней сразу же будет установлена слежка.
   - Это я понимаю. Но она же все равно не найдет меня, ей  и  в  голову  не
придет ехать сюда... Я что-то не понимаю, к чему ты клонишь...
   - У тебя же был конкретный план действий ДО ТОГО, как ты узнала от  меня,
что на тебя началась охота. Я предлагаю тебе помощь...  Что  ты  собираешься
делать? Искать женщину, которая убила Блюмера?
   - Иван,  есть  у  меня  одно  дело.  Важное.  И  без  твоей  помощи  мне,
безусловно, не справиться. Но лучше было бы, если бы при этом присутствовала
и Катя, У меня есть все ее  телефоны,  ты  не  мог  бы  связаться  с  ней  и
организовать нам встречу  здесь?  В  Москву  я  теперь,  понятное  дело,  не
поеду... И еще, конечно, хорошо бы привезти сюда Валентину...
   - Все это реально и выполнимо.
   - Вот пока и все. Если бы поскорее вернулась Неля, мне было бы проще.
   Кроме того, сама Валентина может многое знать,  ведь  она  тоже  была  на
море, встречалась с Екатериной,  да  и  с  Варнавой,  который  тоже  мог  ей
рассказать что-нибудь новое о Пунш...
   - Я обещал тебе помочь с этой Пунш, но пока ничего не получается, так что
- извини... Но определенные ассоциации в связи с этим именем возникают...
   -  Ассоциации?  У  меня  они  тоже  имеются:  брызги   шампанского!..   -
усмехнулась Изольда. - Много  теплого,  пенящегося  шампанского  и  красивая
девушка, танцующая на столе и показывающая свои стройные обнаженные  ноги...
Вот кто такая Пунш!
   - Да, ты, пожалуй, права, именно такие ассоциации... Пунш! Шампанское!
   Изольда Павловна, что-то ты плохо ешь, тебе не понравились мои блины?
   - Блины отменные, я и не предполагала, что ты так хорошо готовишь, но мне
что-то не по себе. У меня не такие железные нервы, как  у  тебя...  Да  и  с
Валентиной надо что-то делать...
   Она осеклась, забывшись на минуту: кто  ей  Лопатин,  чтобы  раскрываться
перед ним? Ему, мужчине, не  расскажешь  о  причине,  заставившей  Валентину
сорваться из города и махнуть на юг, подальше от тетки, которая  польстилась
на ее парня... Какой стыд! И ведь  ни  одной  живой  душе  не  расскажешь  о
таком... И как это вообще могло случиться, что она позволила Варнаве...
   Она закрыла лицо руками. Ей казалось, что ее пылающие щеки выдадут ее.
   И тем не менее она осознавала, что ей  приятно  вспоминать  Варнаву,  его
горячие и крепкие объятия, когда он, очнувшись от  беспамятства,  вызванного
увиденной фотографией "девушки с Набережной", посмотрел Изольде  в  глаза  и
сказал, что она красивая и что он хочет ее...
   Самое ужасное  заключалось  в  том,  что  они  ни  разу  не  вспомнили  о
Валентине, которая находилась всего в нескольких  шагах  от  них,  безумных,
потерявших всякий стыд и рассудок...
   - Что-то ты, мать,  покраснела...  Уж  не  давление  ли  у  тебя?  Дай-ка
померю...
 
*** 
 
   Варнава уже два дня как пил.
   Это началось в тот день, когда Валентина, оставив его,  чтобы  сходить  в
магазин за маслом и сахаром, вышла из квартиры, куда спустя несколько  минут
ворвалась, как фантом, как призрак, Елена  и  бросилась  на  своего  бывшего
возлюбленного с кулаками, злобно рыча при этом, словно тигрица...
   Она грубо обзывала его, била, называла предателем,  упоминая  в  каком-то
истеричном, захлебывающемся крике имя Валентины, хлестала  его  по  щекам  и
могла бы вообще убить, окажись у  нее  под  рукой  что-нибудь  тяжелое,  как
вдруг, что-то услышав, остановилась,  взмокшая  и  растрепанная,  с  помятым
лицом и какими-то красными потеками на  нем,  напряглась  и,  не  сказав  ни
слова, сорвалась с места,  выбежала  из  квартиры  так  же  неожиданно,  как
влетела, громко хлопнув напоследок входной дверью...
   Варнава, держась за  лицо,  которое  в  последнее  время  превратилось  в
боксерскую грушу и еще не успело зажить после коготков прелестной и  суровой
Изольды, подбежал к окну, чтобы  понять,  что  происходит,  но  увидел  лишь
удаляющуюся от дома черную машину и стоящую на тротуаре со сжатыми  кулаками
Елену  Пунш,  красавицу  Елену   с   развевающимися   на   ветру   волосами,
притоптывающую от злости и досады каблучками туфелек...
   Она махнула рукой, остановила  первую  попавшуюся  машину,  села  в  нее,
сказав что-то водителю, после чего укатила, даже  ни  разу  не  обернувшись.
Словно и не было только что в ее жизни встречи с Варнавой, которого она,  по
ее страстным словам, боготворила, любила, обожала, и вообще  жить  не  могла
без него...
   "...или без моих денег?.." - подумал он, направляясь  в  ванную  комнату,
где долго остужал холодной водой  лицо  и  прижигал  царапины  найденным  на
полочке йодом.
   Елена Пунш - кто она? Призрак или просто ненормальная  девка,  мошенница,
обманувшая его, кинувшая с помощью Блюмера, а теперь еще посмевшая упрекнуть
в предательстве?.. Но так не бывает!..
   И куда исчезла Валентина? Ну не могла же и она вот так запросто  сесть  в
машину и уехать, бросив любимого мужчину, который приехал сюда  только  ради
нее и всю ночь доказывал ей свою  любовь...  Она  непременно  вернется  -  с
сахаром или без него, и спокойно объяснит, почему задержалась...
   И только спустя час он понял, что Валентина уже  не  вернется,  что  Пунш
потому и топала ногами, что на черной машине уехала именно Валентина...
   А чуть позже его предположения и  вовсе  подтвердились:  нагрянул  хозяин
квартиры  и  был  очень  удивлен,  увидев  здесь  Варнаву.  После  недолгого
объяснения