ься от других мужчин ты будь готова.
     Ты поклялась всю жизнь меня любить,
     Пока Луне с Весною рифмой быть.
     Женись на мне и будь моей женой --
     Я для тебя пожертвую собой,
     Готовить буду, убирать и дома быть всегда,
     Никто меня и не заметит никогда.
     Ты возвращаешься после боев умов --
     А дома чайник для тебя уже готов.
     Ты переводишь сербов и хорватов --
     А я вытряхиваю коврик прикроватный.
     Готов стирать твое постельное белье,
     Коль выполнишь желание мое.



     Просунул  стихотворение  Пандоре  в дверь  в четыре часа  утра. Это моя
самая  последняя отчаянная  попытка прощупать ее истинные  чувства  ко  мне.
Леонора  сказала,  что я должен  эмоционально  развиваться. Какова  же будет
реакция Пандоры?




     Среда, 24 июля



     Нашел письмо на половике у входа.



     Дорогой Адриан,
     Ты разбудил  меня  в четыре часа утра своими неуклюжими манипуляциями с
моим почтовым ящиком. Твое  стихотворение вызвало у меня  и моего  любовника
приступ  неудержимого  веселья.  Ради  тебя же  самого я надеюсь, что оно  и
предназначалось  быть смешным. Если  же  нет,  то я настойчиво  советую тебе
снова обратиться за психиатрической помощью к Леоноре. Она сообщила мне, что
ты перестал приходить к ней на прием регулярно. Все дело в стоимости?
     Я  знаю, ты можешь себе позволить 30 фунтов  в неделю. Ты  не пьешь, не
куришь, не носишь приличной одежды. Стрижешься  ты сам, и у тебя нет машины.
Ты не играешь в азартные игры и не принимаешь наркотики. За квартиру ты тоже
не платишь. Сними же немного денег со своего бесценного счета в Строительном
Обществе и обратись за помощью.
     С наилучшими,
     Пандора



     P.S. Кстати,  я  не являюсь доктором философии, как  ты  утверждаешь  в
своем  стихотворении. Я -- доктор  филологии.  Здесь, в  Оксфорде,  различие
тонкое, но существенное.



     Итак, на этом  -- все.  Если  завтра Пандора придет ко мне  и станет на
коленях умолять меня сделать ее  миссис А. А. Моул, придется ей отказать.  Я
эмоционально развился. Леонора -- вот кого я должен увидеть. Должен.




     Четверг, 25 июля



     5.15 вечера. Только  что позвонил  Леоноре и  настоял на том, чтобы она
срочно меня приняла. Сказал, что мне нужно сообщить ей нечто крайне  важное.
Она неохотно согласилась.



     9.30  вечера. Ворвался  в  кабинет Леоноры и  обнаружил, что  у нее  --
другой  клиент,  мужчина средних  лет,  который  всхлипывал  и  сморкался  в
"клинекс" (неприятности  по женской  части, я полагаю). Я  пришел  на десять
минут раньше, Леонора впала в ярость и приказала мне ждать за дверью.
     Ровно в 6.30 я постучался, и она крикнула:
     -- Войдите.
     Леонора  по-прежнему  пребывала   в  скверном  настроении,  поэтому   я
попытался завязать беседу  и спросил, что  так расстроило сопливого  мужчину
средних лет. Это разозлило ее еще больше:
     -- То, что говорится в этом кабинете, остается конфиденциальным. Как бы
вы сами  себя чувствовали, если бы я  рассказывала о  ваших проблемах другим
своим клиентам?
     -- Мне не нравится думать о том,  что у вас могут быть  другие клиенты,
-- признался я.
     Леонора глубоко вздохнула и намотала черный локон на палец.
     -- Так что крайне важного у вас случилось? -- наконец спросила она.
     --  Я  эмоционально развился и  оставил позади  Пандору  Брейтуэйт,  --
сказал я и пересказал ей историю со стихотворением, реакцией Пандоры на него
и моей реакцией на  реакцию Пандоры.  В  этот момент в кабинет вошел высокий
смуглый человек в замшевой рубашке. Казалось, мое присутствие его удивило.
     -- Извини, милая. Не могу найти маленькую терку для пармезана.
     -- Второй ящик в нижнем  ряду, милый, рядом с плитой,  -- ответила она,
глядя на него снизу вверх с нескрываемым обожанием.
     -- Прости, пожалуйста, -- откликнулся он.
     Когда мужчина вышел, я встал со стула и сказал:
     --  Как  смеет  ваш  муж  прерывать мою консультацию  своими  мелочными
домашними вопросами?
     -- Мой муж не знал, что вы здесь, -- ответила  Леонора. -- Я  назначила
вам срочный прием, если вы не забыли. -- Говорила она очень размеренно, но я
заметил,  что  на  виске  у  нее  пульсирует   жилка.  Кроме  того,  Леонора
похрустывала пальцами.
     -- Вам следует научиться давать выход своему гневу, Леонора. Нет ничего
хорошего в том, что вы его в себе закупориваете, -- сказал я.
     На это она ответила:
     -- Мистер Моул, со  мной  у  вас не наступает никакого  улучшения. Я бы
посоветовала вам обратиться к другому аналитику.
     -- Нет. Я хочу видеть  именно вас. Вы --  единственная моя причина жить
дальше.
     --  Так, --  сказала она. -- Подумайте, что вы говорите. Иными словами,
без меня вы бы совершили самоубийство?
     Меня  охватило  сомнение. С  первого этажа доносились  звон кастрюль  и
звяканье бокалов, поднимался восхитительный аромат, от которого у меня текли
слюнки. Я почему-то выпалил:
     -- Можно мне остаться на ужин?
     -- Нет. Я никогда не общаюсь с клиентами вне кабинета, -- ответила она,
посмотрев на изящные золотые часики.
     Я сел снова и спросил:
     -- А насколько я безумен, если считать по шкале от одного до десяти?
     -- Вы вовсе не безумны, -- сказала она. -- Как говорил Фрейд: "Терапевт
не может лечить либо безумных, либо влюбленных".
     -- Но я -- влюблен. В вас, -- сказал я.
     Леонора глубоко  вздохнула.  Грудь ее  поднялась  и  опала под  вышитым
свитером.
     --  Именно поэтому мне  и  кажется, что  вам  бы неплохо встретиться  с
другим  терапевтом.  У  меня  есть  друг,  Райнхард  Ковольски,  у  которого
превосходная репутация...
     Я не хотел  слышать  больше  ни слова о  герре Ковольски.  Я покинул ее
кабинет, положил три десятифунтовых банкноты  на  столик в прихожей рядом со
смеющимся Буддой и вышел на улицу.
     Я был в ярости,  поэтому  решил дать выход своему  гневу и пинал пустую
банку из-под диетической кока-колы до самого дома.
     Добравшись до чердака, я подготовил костюм, чтобы  утром отправиться на
поиски работы. После чего лег на кровать с номером "Оксфорд Мэйл" и обзвонил
все вероятные места из колонки вакансий.
     Ни одного места, где  требовалась бы пятерка по английскому на экзамене
повышенного уровня, не оказалось.




     Пятница, 26 июля



     Пошел в Центр Занятости, но очередь там была слишком длинной, поэтому я
вернулся. Кассандра сидела  в кухне -- изучала детские книжки с карандашом в
руке. Взяла одну и исправила Винни-Пух на Винни-Пук.
     -- Терпеть не могу  двусмысленности, -- объяснила она,  щелчком надевая
колпачок на черный маркер.




     Суббота, 27 июля



     Видел Брауна в книжном магазине "У. Г. Смит" -- скупал последние номера
всех журналов о дикой природе. Он ухмыльнулся и спросил:
     -- Наслаждаешься праздной жизнью, Моул?
     Я натянуто улыбнулся в ответ и произнес:
     -- Напротив, Браун,  -- работаю так  же много,  как обычно.  Я менеджер
среднего звена в Книжном  Тресте  в Кембридже, жалованье  25  тысяч фунтов в
год, плюс машина. Должность я  получил благодаря своей пятерке по английской
литературе на экзаменах повышенного уровня.
     Браун  пулей  вылетел  из магазина, забыв расплатиться  за журналы.  На
тротуаре его перехватил охранник. Я не стал задерживаться, чтобы насладиться
его унижением.




     Воскресенье, 28 июля



     Весь день просидел в комнате, чтобы  не попадаться на  глаза Кассандре.
Она  настаивает на  том, чтобы все в доме полчаса медитировали  каждое утро.
Кристиан  даже  прекратил свои  исследования  в области  массовой  культуры.
Кассандре  не  нравится,  что его  одежда  пахнет  табачным дымом, когда  он
возвращается из притонов.  Если она  не  будет осторожна, то погубит всю его
академическую карьеру.
     Я живу на сбережения, но дальше так продолжаться не может.  Государству
придется меня содержать -- в конце концов, я же не просил рождаться на свет,
правда?  Но день  придет, и Государство  будет радо, что  поддерживало меня.
Когда я стану налогоплательщиком высшего ранга.
     Тем  не менее, прежде  чем сдаться на его милость, завтра  я  собираюсь
бродить по улицам Оксфорда в поисках работы -- причем, такой работы, которая
не потребует умения водить машину или общаться с животными.
     На  следующий год я проживу на свете уже четверть века -- но какой след
оставлю  я  в мире,  если  не  считать  литературной  премии  газеты "Лестер
Меркьюри", когда мне было семнадцать лет?
     Если завтра мне суждено умереть, что будет написано на моем надгробии?



     Адриан Альберт Моул
     Неизданный романист
     и пешеход



     Оплакиваем несколькими
     Презираем многими
     Лауреат конкурса сочинений
     газеты "Лестер Меркьюри"
     "Почистим Лестер"




     Вторник, 30 июля



     Почему попрошайкам  всегда нужны деньги на чашку чая? Неужели  никто из
них не пьет кофе?




     Среда, 31 июля



     Почему дворцовые лакеи не устроили  так, чтобы вчера вечером  Принцесса
Диана  не  вымокла  на  концерте  Паваротти под  открытым  небом?  Если  она
подхватит пневмонию и  умрет, страна погрузится в  кризис,  а  Чарльз  будет
уничтожен свалившимся горем. Он явно ее  обожает. Тут должны слететь  чьи-то
головы.




     Четверг, 1 августа



     Дорогой Адриан,
     очень  жалко  было  слышать  про  плохое качисво твоего семя  человек с
которым я встречалась на стороне был барри кент теперь  у меня гора с плеч и
мне гораздо лекше.
     Искрине твоя,
     Шарон



     Барри Кент! Мне следовало догадаться! Аморальная бесталанная  говняшка!
Он ниже выгребной ямы. Стиль его прозы подходит только для заголовков "Дэйли
Спорт". Да он бы не  понял, что такое параграф,  если б  тот свалился  ему в
пиво. То немногое, что я прочел в  "Дневнике  мурла", привело меня к выводу,
что Кента следует арестовать и предъявить ему обвинение в физическом насилии
над английским  языком. Он  заслуживает того, чтобы  вечно гореть в аду, и к
его лживому пенису следует привязать колесо с фейерверком.




     Пятница, 2 августа



     Дорогая Шарон,
     Большое  спасибо  за соболезнования по  поводу  моего  "семя",  как  ты
выразилась. Могу ли я предложить тебе связаться с Барри Кентом (который, как
тебе известно, теперь и богат, и знаменит) и попросить его внести свой вклад
в  воспитание Гленна? Самое  меньшее,  что  Кент  мог  бы  сделать,  --  это
отправить Гленна  в частную школу, таким образом  предоставив своему ребенку
превосходный шанс в жизни.
     Остаюсь,
     твой
     Адриан



     P.S. Я абсолютно убежден, что Барри придет в восторг от известия, что у
него есть ребенок.
     P.P.S. Итон -- довольно неплохая частная средняя школа.




     Воскресенье, 4 августа



     За  завтраком Кассандра объявила, что сняла замки с  дверей в  ванную и
туалет.
     -- Подавление чувств, касающихся наготы и телесных функций, --  причина
того,  что   англичане  никуда  не   годятся  в   сексе,  --  сказала   она,
многозначительно глядя на мужа. Тот зарделся и почесал нос.
     Королеве-Матери сегодня 91. Полагаю, она считает, что ей уже ни  к чему
обращаться к специалисту насчет своих зубов. Я ее понимаю.




     Понедельник, 5 августа



     Созвонился с  "Инородными Частями Света" -- туристическим агентством --
по  поводу своего русского круиза и объяснил, что  меня сократили, и я хотел
бы отменить  путешествие  и получить назад свои деньги. Агент сообщила  мне,
что  это невозможно, и посоветовала свериться с  тем, что напечатано  мелким
шрифтом в  моих  документах.  Я  тщетно  вглядывался,  но в  конечном  итоге
отправился  в  "Бутс" и  приобрел себе "с  крючка" очки для  чтения за  7.99
фунтов. Агентша оказалась права: я должен ехать.




     Вторник, 6 августа



     Кристиан сказал мне (с  виноватым  лицом), что Кассандре  требуется мой
чердак. Она открывает центр реинкарнации, где люди смогут вступать в контакт
со своими прежними  "я". Она  хочет,  чтобы  я  съехал к середине  сентября.
Сдержаться я не смог и выпалил:
     -- Ваша жена -- корова!
     Кристиан ответил:
     -- Я знаю, но раньше она была киской.
     Итак  -- работы  нет,  а когда  я вернусь из России, у меня  не будет и
дома.




     Четверг, 8 августа



     Уважаемый Джон Тайдман,
     Последний раз я писал Вам,  чтобы  извиниться за то, что забил факсовые
аппараты "Би-Би-Си" своим 700-страничным романом "Гляди-ка!  Плоские курганы
моей Родины". Вы вернули  его  мне (в конечном итоге), заметив (я  цитирую):
"Ваша  рукопись  изобилует  согласными, но гласные в  ней рассыпаны по земле
слишком тонким слоем -- вплоть до полного их несуществования".
     Вы  будете,  я  уверен,  в  восторге услышать,  что ныне я  восстановил
гласные  и потратил весь прошедший год на переписывание  первых  шестнадцати
глав книги -- и я бы высоко оценил Ваши комментарии к ним. Главы прилагаются
к сему письму. Я знаю, что Вы человек занятой, но много времени у Вас это не
отнимет. Можете прочесть их в кафетерии "Би-Би-Си" во время своих  перерывов
на чашечку кофе и т.п.
     Остаюсь, сэр,
     Ваш
     Адриан Моул



     10.30 вечера. Встретился с Леонорой в последний раз. Она уволила меня с
поста своего клиента. Я перестарался  и признался в любви к ней. Фактически,
это было даже не  признание, а, скорее, провозглашение. Вероятно, его слышал
весь Оксфорд. Ее муж слышал точно, потому  что ворвался в кабинет с кухонным
полотенцем и синим кувшинчиком  в  руках  и спросил Леонору, все ли  у нее в
порядке.
     -- Спасибо, Фергюс, милый, -- ответила она. -- Мистер Моул уже уходит.
     --  Я  буду  снаружи, если  понадобится.  -- И он вышел,  оставив дверь
приоткрытой.
     Леонора сказала:
     --  Мистер Моул, я  прекращаю наши профессиональные взаимоотношения, но
прежде,  чем вы  покинете  этот кабинет, я  бы хотела вас заверить, что ваши
проблемы могут быть решены.
     -- Вы слишком многого от себя ожидаете, -- продолжала она, сочувственно
наклоняясь  вперед.  -- Спустите  себя с крючка. Будьте добрее  к  себе.  Вы
выражали  озабоченность  голодом   в  мире,  озоновым  слоем,  бездомностью,
эпидемией СПИДа  множество раз. Это не  только ваши  проблемы. Их  разделяют
миллионы  чутких людей всей планеты.  Вы не  можете  контролировать  все эти
печальные  ситуации -- если не считать денежных пожертвований. Вместе с тем,
свои личные тревоги, отсутствие успеха своего  романа,  проблемы с женщинами
вы  контролировать  до  какой-то степени  можете. --  Здесь  она  замолчала;
похоже, ей хотелось взять меня за руку, но она не взяла.
     --  Вы  привлекательный,  здоровый  молодой  человек,  --  сказала  она
наконец. -- Я не  читала вашу  рукопись, поэтому  не  могу ничего сказать  о
вашем  литературном даре  или его  отсутствии, но одно я  знаю наверняка: по
этим улицам ходит человек, который сделает вас счастливым.
     Я повернулся на своем обеденном стуле и посмотрел в окно.
     -- Ну, не в  буквальном смысле слова, не по  этой улице, разумеется, --
резко сказала она, перехватив мой взгляд. Потом встала и пожала мне руку: --
За этот сеанс я с вас денег брать не стану.
     Я сказал:
     -- Это не перенос, это истинная любовь.
     -- Я слышала это по меньшей мере двадцать раз, --  тихо сказала она. Ее
кольца блеснули под лампой, когда она протянула мне руку.
     Уходя,  я обогнул ее мужа, который и двадцать минут  спустя по-прежнему
вытирал полотенцем синий кувшинчик. Подходящий  случай  для лечения, на  мой
взгляд.
     -- Придет  день, когда я намерен жениться  на вашей жене, --  сказал  я
перед тем, как закрыть за собой дверь.
     -- Да, они все так говорят. Будьте здоровы.
     Он  улыбнулся  и  направился  к  Леоноре, а  я  закрыл  дверь  в  очень
болезненный -- и очень дорогой -- период своей жизни.




     Пятница, 9 августа



     Адриан,
     Что за  херню  ты там затеял --  заставляешь  Шарон  Ботт писать мне  и
требовать  денег, чтобы отправить ее пащенка в  треханый Итон? Я тут сижу  у
Жанетт  Уинтерстоун, пытаюсь дописать второй  роман и спокойно могу обойтись
без всего этого блудского мусора.
     Баз




     Суббота, 10 августа



     Сегодня заглянул в витрину Центра Занятости. Там висят три объявления о
вакансиях. Одна -- "мобильный оперативник по  очистке" (дворник?), другая --
"странствующий ассистент общественного питания" (доставка пиццы?), третья --
"специалист по  разблокированию клоунов на полставки" (!). По  возвращении в
Шталаг  Кассандра  рука  моя  отнюдь не потянулась  в возбуждении  к  листку
"Базилдон бонд" (34).




     Воскресенье, 11 августа



     Сходил  в  газетный  киоск.  Бьянка  уже  вернулась из  Греции.  У  нее
фантастический загар. На ней была белая футболка с низким вырезом, в котором
виднелись  груди.  Они  напоминали  маленькие  спелые  красновато-коричневые
яблоки.  Шутливо  я  осведомился,  был  ли  у  нее курортный  роман.  Бьянка
рассмеялась  и  призналась,  что  был --  с рыбаком,  никогда не слыхавшим о
Чехове. Я спросил, собирается  ли  она продолжать этот роман. Она странно на
меня взглянула и ответила:
     -- А как бы ты себя чувствовал, если бы я сказала "да", Адриан?
     Я  уже  совсем  было  готов  был  ей   ответить,   когда  представитель
деклассированной  прослойки сунул  ей  в руку "Санди Спорт",  и  момент  был
упущен.



     10 часов  вечера. Что я испытываю  по поводу курортного романа  Бьянки?
Мне всегда приятно  ее видеть, но я не могу  перестать сравнивать ее с милой
Леонорой:  Бьянка  --  шоколадное  драже  "Молтизер";  Леонора  -- обернутый
золотом послеобеденный десерт от Элизабет Шоу.




     Вторник, 13 августа



     В  четверг  уезжаю в Россию. Купил  себе  новый  дорожный несессер  для
туалетных принадлежностей -- пришло время себя побаловать. Надеюсь, на борту
окажутся какие-нибудь приличные женщины детородного возраста.
     Весь вечер  провел в  сборах.  Решил  не  брать  с собой никаких  книг.
Рассчитываю,  что  на  борту  будет библиотека  с солидным  набором  русской
классики  в  хороших  переводах.  Надеюсь,  спутники   мои  окажутся  людьми
культурными. Невыносимо делить ресторан и палубы с английским пивным быдлом.
Также решил  включить  в  свой  багаж  гроздь недозрелых  бананов. Я  привык
съедать по банану в день, а Россия, по слухам, испытывает их нехватку.




     Суббота, 17 августа



     Речной лагерь -- Россия

     Сейчас 7.30  вечера. Никакого круизного судна  нет. Никаких  пассажиров
тоже нет. Каждый член нашей  туристической группы выгребает  на  собственной
байдарке, как может.  Я  съежился  в двухместной  палатке.  Снаружи  -- тучи
огромных черных комаров. Они  ждут, когда  я высуну  наружу нос. Слышу,  как
река швыряет себя на перекаты. Если мне немножко повезет, умру во сне.
     Человек, с которым я делю палатку, Леонард Клифтон, ушел рубить деревья
мачете,  который  позаимствовал у Бориса, одного  из наших  речных  гидов. Я
искренне  надеюсь, что какое-нибудь дерево Клифтона  рухнет на его кошмарную
лысую голову. Я не переживу  еще  одной  ночи, если  он опять  будет травить
бесконечные байки о Церковной Армии (35).
     Сегодня я  уже  сказал Борису, что отдам ему все  мои  рубли,  если  он
самолетом эвакуирует меня в Москву. Борис  оторвался  от ремонта  пробоины в
моей байдарке и сказал:
     -- Но теперь  нужно догрести до конца  реки, мистер Моул: здесь  нет ни
поселений, ни людей, ни телефонов.
     По  возвращении  к цивилизации я подам на "Инородные Части Света" в суд
за каждый пенни,  который они с меня получили. Ни разу они не упомянули, что
мне придется грести на  байдарке, спать в палатке и пить воду прямо из реки.
Но  самое  худшее  лишение,  которое  здесь  доводится  испытывать,  --  мне
совершенно  нечего читать. Клифтон одолжил