Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
и пошел, выделывая стремительные
неровные зигзаги. Несколько раз останавливался, в основном чтоб
позаимствовать равновесие у столбов или пописать в чужой сад. Именно тогда
он и спутал розовый куст с гортензией и довольно сильно поранился о колючки.
Пока Уилт сидел на бордюре газона и накладывал жгут из носового платка,
рядом затормозила полицейская машина. Уилту посветили фонариком в лицо, он
зажмурился, затем луч света скользнул вниз на окровавленный платок.
-- С вами все в порядке? -- озабоченно поинтересовался владелец
фонарика. Уилту это не понравилось.
-- А то как будто не видно, -- сердито огрызнулся он. -- Сижу себе на
бордюре, заворачиваю в платочек остатки мужского достоинства. А вы лезете с
дурацкими вопросами.
-- Прошу вас, сэр, давайте без выражений, -- предупредил полицейский.
-- Есть закон, запрещающий выражаться, сидя на тротуаре.
-- А против тротуаров, засаженных вдоль роз, то есть наоборот, нет
закона? -- осведомился Уилт.
-- А можно спросить, сэр, чем вам розы помешали?
-- Спросить, конечно, можно, -- ответил! Уилт, -- особенно если сам не
в состоянии допереть. В этом случае спросить даже нужно.
Тогда будьте добры, -- попросил полицейский и приготовился записывать.
И тогда Уилт выдал -- от всей души, со всеми подробностями, да так, что
в соседних домах зажегся свет.
3
Через десять минут его извлекли из полицейской машины и препроводили в
участок.
-- В нетрезвом виде дебоширил, выкрикивал нецензурные слова и
выражения, нарушал спокойствие граждан...
-- Какое там к черту спокойствие?!! -- завопил Уилт. -- Нет там
никакого спокойствия! У нас перед домом -- вот где спокойствие! | Ни одной
колючки. А там колючки аж в метр длиной! И вообще я ничего не нарушал. Знали
бы вы, что такое сделать себе обрезание розовым кустом, тогда б поняли, кто
чего нарушал. Только я собрался втихаря облегчить душу, ну... попросту
говоря, поссать, а эта колючая гадость решила мне отомстить да ка-а-а-к
схватит когтистыми лапами за... Если не верите -- проверьте сами.
-- Отведи его в трюм! -- приказал дежурный сержант. Он не хотел, чтоб у
пожилой дамы, пришедшей заявить о пропаже своей собачки, завяли уши от
Уилтовых речей. Два констебля потащили Уилта в камеру, но их остановил
громоподобный глас инспектора Флинта.
Инспектора вызвали в участок по поводу ареста одного взломщика. За ним
долго охотились, и вот теперь Флинт с удовольствием его допрашивал.
Вдруг он услышал знакомый голос и выскочил из кабинета. Увидев Уилта,
он пришел в бешенство.
-- Какого черта он здесь делает? -- закричал Флинт.
-- Видите ли, сэр... -- начал один констебль, но Уилта снова прорвало:
-- Эти болваны утверждают, что я собирался изнасиловать розовый куст! А
я говорю, что просто писал...
-- Слушай, Уилт! -- металлическим голосом начал инспектор. -- Если
опять приперся отравлять мне жизнь, то черта лысого! А вы Двое, внимательно
посмотрите на этого ублюдка и хорошенько, слышите?.. Хорошенько запомните
его рожу. И не дай Бог, близко к нему подойти. Только если этот идиот будет
кого-нибудь убивать, лучше подождите, пока убьет, только тогда
арестовывайте. А теперь вышвырните его отсюда!
-- Но, сэр...
-- Я сказал, вон отсюда!!! -- завопил Флинт. -- В-о-о-он!!! Это же
ходячий вирус идиотизма! Выкиньте его, пока он не превратил наш участок в
дурдом! |
-- Нет, ну ты посмотри... -- возмутился! Уилт. -- Притащили сюда по
сфабрикованному, обвинению...
Уилта вытолкали взашей, а Флинт вернулся в кабинет и задумался,
рассеянно глядя перед собой. Думал он об Уилте. Флинт никак не мог забыть ту
дурацкую историю с надувной куклой, и как потом допрашивал этого гаденыша.
Опростоволосился он тогда; подумал, что Уилт убил жену, а труп залил
бетоном. А Ева Уилт, черт бы ее взял, тем временем, живая и здоровая,
каталась по реке на пароходике.
Выставила его эта семейка идиотом, нечего сказать! В местном кабачке
еще долго вспоминали эту эпопею. "Ну, ничего, -- злорадно подумал Флинт, --
скоро я ему отомщу. Очень скоро!" -- и повернулся к арестованному. Было!
видно, инспектор что-то задумал.
Придя домой на Веллингтон-роуд, Уилт сел на ступеньку крыльца, вперил
взгляд в ночные облака и погрузился в размышления о любви и жизни. Он
пытался понять: почему на разных людей он производит такое разное
впечатление. Как там его назвал Флинт?.. Заразный вирус... ходячая зараза...
Слово "зараза" напомнило Уилту о его травме.
-- Можно и столбняк подцепить, -- пробубнил Уилт, шаря по карманам в
поисках ключей. Уже через десять минут он был в ванной комнате, без штанов,
но в пиджаке и при галстуке, и полоскал свой инструмент в стаканчике для
зубных щеток. В таком виде его и застала Ева.
-- Интересно, который час? -- начала она и замолкла, с ужасом глядя на
стаканчик.
-- Три часа, -- непринужденно ответил Уилт, мечтая избежать щекотливых
объяснений. Но Еве уже было наплевать, который час. У нее отвисла челюсть.
-- Бога ради, что все это значит? Уилт перевел взгляд на стаканчик.
-- А, это? Ты ничего такого не подумай, это все не то. Понимаешь, на
самом деле я... Ну, в общем, дезинфицируюсь...
-- Дезинфицируешься?
-- Да, а что? -- кивнул Уилт, чувствуя, что его объяснения попахивают
двусмысленностью. -- Дело в том, что...
-- В моем стаканчике?! -- завопила Ева. -- Ты засунул свое мотовило в
мой стаканчик и имеешь наглость заявлять, что дезинфицируешься?!! Кто эта
девка? Или ты забыл спросить, как ее зовут?
-- Это не девка...
-- Не девка?! Мэвис правильно говорила, ты задерживаешься не потому,
что идешь с работы пешком, ты спутался с какой-то девкой!
-- Да не девка это...
-- А ну не ври!!! Сколько лет прожито вместе, а тебя на клубничку
понесло!
-- Ну... это была не совсем клубника... вернее, даже совсем не
клубника, а...
-- Ты мне зубы-то не заговаривай!
-- Ничего подобного. Попался мне один розовый...
-- Ах, розовый?! -- закричала Ева, не дав ему договорить.
-- Они всегда назывались розовыми, сколько я себя помню, -- ответил
Уилт, не понимая, почему розовый куст хуже, чем клубника.
-- Сначала педики были голубыми, а теперь, значит, в розовых
перекрасились?
-- О чем ты? -- изумился Уилт, но Ева его не слушала.
-- Ты всегда был какой-то странный, Уилт! Но теперь я точно знаю, в чем
дело. И у тебя хватило нахальства припереться сюда и дезинфицироваться в
моем стаканчике!!! Ну, кто ты после этого?
До Уилта вдруг дошло, что чудовищные измышления Евы могут достичь
прекрасных ушек его милой Музы.
-- Хочешь, докажу тебе, что это был розовый куст? Вот, посмотри, если
не веришь! Но Ева смотреть не стала.
-- Если ты собрался провести эту ночь здесь -- ничего не выйдет! --
крикнула она из передней. -- Чтоб ноги твоей не было в моем доме! Дуй к
своему педерасту и там...
-- Вот и отлично!!! Я и так уже сыт по горло! -- выпалил ей вдогонку
Уилт и осекся. На него во все глаза смотрела маленькая Пенелопа. Уилт
выругался и поспешно ретировался в ванную. Было слышно, как всхлипывает
Пенелопа, а Ева -- сама в истерике -- пытается ее успокоить. Хлопнула дверь
в спальню. Уилт примостился на краешке ванной и плюнул с досады. Потом
выплеснул в унитаз содержимое стаканчика, в полной прострации вытер свое
хозяйство полотенцем и нацепил пластырь. Напоследок выдавил немного пасты на
электрическую зубную щетку и принялся сосредоточенно чистить зубы. Дверь
спальни немедленно распахнулась и выскочила Ева:
-- Если ты чистишь зубной щеткой свой...
-- Запомни!!! -- заорал Уилт, брызгая пеной. -- Мне осточертели твои
гнусные инсинуации! Я сегодня весь измотался...
-- Еще бы! -- съязвила Ева.
-- Да будет тебе известно, я просто чищу зубы, а если ты думаешь,
что... --он не закончил: зубная щетка отвалилась от ручки и булькнула в
унитаз.
-- Теперь ты чем занимаешься? -- не унималась Ева.
-- Достаю из очка зубную щетку. -- Вот этого ему не следовало говорить.
После короткой неравной схватки наверху у лестницы, Уилт был вышвырнут из
дома через черный ход вместе со спальным мешком.
-- Тебе не доведется развращать нежные души девочек! -- крикнула Ева за
дверью. -- Завтра иду к адвокату.
-- Ну и наплевать, -- отозвался Уилт и поплелся через весь сад к
беседке.
В темноте он попробовал отыскать застежку "молнии" от спального мешка,
но таковой не оказалось. Пришлось сесть на пол, сунуть ноги в дырку и
пробираться в мешок изгибаясь как червяк. Какойто шорох заставил Уилта
притихнуть. Кто-то крался через сад со стороны пустыря. Затаившись, Уилт
прислушался. Точно, кто-то идет: шелестит под ногами трава, хрустнул
сучок... и снова тишина. Уилт посмотрел на окна дома. Свет погас, Ева
отправилась спать. В саду опять ктото осторожно зашуршал. У Уилта
разыгралось воображение. Ему чудились страшные грабители, он лихорадочно
соображал, что делать, если они вздумают залезть в беседку, когда прямо у
окна возник темный силуэт. За ним другой. Уилт сжался в комочек, проклиная
Еву за то, что выставила его без штанов и... в следующую секунду все его
страхи испарились. По газону уверенно шагали двое, женский голос говорил
по-немецки. Уилт узнал Ирмгард и успокоился. Когда они зашли за угол, Уилт
втиснулся в мешок, довольный тем, что его милая Муза не увидела "типичную
английскую семью" в момент выяснения отношений. Да, но что здесь делала
Ирмгард в такое время? И кто был с ней? Уилта захлестнула волна ревности,
которую сменила жалость к самому себе, которая тут же разбилась о некоторые
практические соображения: во-первых, пол здесь твердый, во-вторых, нет
подушки и, наконец, на улице заметно посветлело. Да будь он проклят, если
проторчит здесь всю ночь. Ключи есть -- лежат в кармане пиджака. Уилт
выбрался из мешка, нащупал в темноте свои ботинки. Потом, волоча за собой
мешок, пересек лужайку и завернул к парадной двери.
Дома он разулся, из прихожей попал в гостиную и через десять минут уже
дрых на диване.
Проснувшись утром, Уилт услышал, как Ева гремит на кухне кастрюлями, а
близняшки, усаживаясь вокруг стола, обсуждают события прошедшей ночи. Уилт
невидящим взглядом смотрел на занавески. Из кухни долетали вопросы девчонок
-- один заковыристей другого -- и уклончивые ответы Евы. Как всегда, она
перемежала откровенное вранье противным сюсюканьем.
-- Папа ночью нехорошо себя чувствовал, мои маленькие, -- объясняла
Ева, -- у него просто булькало в животике, а когда у него булькает, он,
случается, говорит всякие бяки... А ну, Саманта, повтори, что ты сказала!..
От меня услышала?... Нет... нет, ничего такого не было в стаканчике, потому
что животики не влезают в маленькие стаканчики... А я говорю, животики, моя
дорогая... Булькает всегда только в животике... Саманта, откуда такие
слова?.. Ничего подобного не было, и не вздумай ляпнуть в садике мисс
0'Фсянки, что папа совал свою...
Уилт зарылся головой в подушки, чтоб не слышать этот бред. Ева, дрянь
такая, опять за свое: несет черт те что маленьким мерзавкам, которые
настолько изолгались сами, что за километр ложь чуют. Упоминание же про мисс
0'Фсянки приведет к тому, что сегодня воспитательница, а вместе с ней два
десятка спиногрызов услышат историю о том, как папа целую ночь купал свою
писю в стаканчике для зубных щеток. Сплетня облетит всю округу, и люди
придут к выводу, что Уилт -- неравнодушный к стаканчикам фетишист.
Еву он ругал за глупость, себя за то, что нажрался как свинья. И тут о
себе напомнило вчерашнее пиво. Он вылез из спального мешка. В прихожей Ева
одевала близняшек. Уилт подождал, пока за ними захлопнется дверь, и через
прихожую захромал вниз в туалет. Здесь он понял, как опростоволосился. Между
ногами висел огромный и прочный рулон лейкопластыря.
-- А, черт! -- пробормотал Уилт. -- Уж нажрался, так нажрался. И когда
я успел себе такое накрутить?
Память отказывалась выдавать подробности. Он оседлал унитаз и
задумался, как бы избавиться от пластыря без излишних страданий. Опыт
подсказывал, лучше всего отлепить пластырь одним рывком. Однако в данной
ситуации это было бы неумно.
-- Нет, так можно оторвать все к чертовой матери, -- вздохнул он. --
Лучше поискать ножницы.
Уилт вышел из туалета и осторожно выглянул из-за перил на лестницу,
чтобы не нарваться на Ирмгард, если та выйдет из своей мансарды. Хотя вряд
ли, учитывая во сколько она пришла. Наверное, все еще в постели с
каким-нибудь проходимцем. Уилт поднялся наверх, в спальню. Ева обычно
держала маникюрные ножницы в ящике туалетного столика. Там он их и нашел.
Затем присел на кровать. Ева вернулась, поднялась наверх и, постояв в
нерешительности на площадке, вошла в спальню.
-- Так я и думала, -- сказала она, направляясь к окну. -- Я просто
знала, стоит мне только ступить за порог, как ты тут же заявишься. Но теперь
тебе не выкрутиться, не выйдет! Я все уже обдумала...
-- Чем? -- невинно поинтересовался Уилт.
-- Посмейся, посмейся, -- сказала Ева и открыла занавески.
Комнату залил яркий солнечный свет.
-- А я не смеюсь, -- возразил Уилт, -- я серьезно спрашиваю. Непонятно,
чем ты думаешь, раз решила, что я охотник за задницами...
-- Да как ты разговариваешь!
-- Я-то разговариваю! А ты сюсюкаешь, блеешь и мычишь!
Но Ева не слушала, ее взгляд упал на ножницы.
-- Правильно, отрежь эту гадость! -- воскликнула она и тут же
разрыдалась. -- Как подумаю, что ты...
-- Заткнись! -- взбесился Уилт. -- Я с минуты на минуту лопну, а тут
еще ты воешь, как пожарная сирена! Если б вчера у тебя работала голова, а не
похабное воображение, я бы не сидел здесь как последний идиот!
-- Почему?
-- Вот почему-у-у!.. -- размахивал Уилт своим многострадальным членом.
Ева с интересом осмотрела его.
- Зачем ты столько накрутил?
-- Чтоб кровь остановить, черт побери! Сколько раз тебе говорить, я
поцарапался об розы! Теперь никак не могу содрать этот проклятый пластырь. А
под ним, между прочим, бушуют почти пять литров пива.
-- Так, значит, это был обычный розовый куст?
-- А что же еще?! Я тебе битый час говорю правду, только правду и
ничего кроме нее, а ты все не веришь. Я расстегнул штаны, меня повело, и я
накололся о розовый куст, будь он неладен! Вот и все.
-- И теперь ты хочешь отклеить пластырь? Да?
-- Наконец дошло. "Хочу" -- не то слово. Это просто необходимо, а то
взорвусь.
-- Да ведь это проще простого. Берем пластырь и-и-и-и...
7
Через полчаса бледный от боли Уилт добрался до травмопункта ипфордской
больницы и проковылял через вестибюль к регистратуре. Регистраторша
встретила его холодным бесстрастным взглядом.
-- Мне бы к доктору... -- робко начал Уилт.
-- У вас что-то сломано? -- поинтересовалась дама.
-- Вроде того, -- ответил Уилт, холодея от ужаса: за их беседой следила
добрая дюжина других пациентов, с более очевидными, но менее интересными
повреждениями.
-- Вроде чего "того"?
Тут Уилт состроил ей мину, означавшую, что с ним произошел некий
конфуз. Однако регистраторша оказалась на редкость недогадливой.
-- Если у вас не перелом, не ранение и не отравление, требующие
немедленного вмешательства, обращайтесь к своему лечащему врачу.
Уилт подумал и выбрал "ранение".
-- Я ранен.
-- Куда? -- спросила дама и приготовилась заполнять карточку больного.
-- Ну как бы это сказать... -- Уилт откашлялся, затем оглянулся.
Добрая половина пациентов пришла в сопровождении жен или матерей.
-- Я спрашиваю, куда? -- уже громче повторила регистраторша.
-- Я же отвечаю, -- прошептал Уилт, -- дело в том, что...
-- Я не могу возиться с вами весь день, понимаете?
-- Да, да, конечно, -- залепетал он, -- так получилось... можно я лучше
доктору скажу... понимаете...
Дама ничего не желала понимать. Либо садистка, либо дебильная, подумал
Уилт.
-- Я обязана заполнить карточку, и если вы не скажете... -- она
замолчала и подозрительно глянула на Уилта. -- То у вас перелом, то вы
ранены. Сами разберитесь в конце концов, у меня и так работы выше крыши.
-- Я, между прочим, тоже не дурака валяю, -- обиделся Уилт, -- и если
мне немедленно не окажут помощь, может случиться непоправимое.
Дама пожала плечами, словно давая понять, что непоправимое здесь
случается каждый день и она уже привыкла.
-- Вам виднее, а я обязана выяснить, что произошло и как. Иначе не
пущу, и все.
Уилт уже было собрался поведать, как чертова женушка едва не спустила
шкуру с его пениса, но внезапно увидел, что несколько матрон из очереди с
интересом прислушиваются к их разговору. Пришлось срочно что-то выдумывать.
-- Яд, -- чуть слышно произнес он.
-- Это точно?
-- А как же, -- заверил ее Уилт, -- я сам выпил его.
-- Сначала вы что-то себе сломали, потом куда-то себя ранили. Теперь
вот яд выпили... И нечего на меня так смотреть. Такая у меня работа, ясно?
-- Ясно! Пока вы, с позволения сказать, работаете, на тот свет можно
отправиться, -- ляпнул Уилт и пожалел.
Исполненный ненависти взгляд дамы говорил об одном: если Уилт
действительно сейчас сыграет в ящик, то исполнит ее самое сокровенное
желание.
-- Послушайте, -- уже спокойнее проговорил Уилт в надежде успокоить эту
стерву, -- простите, пожалуйста, если я вас обидел...
-- Нахамили, лучше скажите!
-- Пусть нахамил, как вам угодно. Но войдите в мое положение: напился
яда, упал, сломал руку... тут поневоле выйдешь из себя. -- И в подтверждение
своих слов Уилт бережно погладил правой рукой "сломанную" левую.
Регистраторша все равно поверила и снова взялась за ручку.
-- Бутылку-то принесли?
-- Какую?
-- Из-под яда, что вы хлебнули.
-- Для чего?
-- А откуда мы узнаем, от какого яда вас спасать?
-- А на ней не написано. Простая лимонадная бутылка с ядом. В гараже
стояла.
-- Откуда вы взяли, что там яд?
-- Потому что на вкус это совсем не лимонад. -- Уилт совсем запутался и
пришел в отчаяние.
-- Не все то яд, что не лимонад, -- резонно заметила дама.
-- Так-то оно так, но на вкус это был страшный яд. Скорее всего,
цианистый калий.
-- Никто из живых не знает, каков на вкус цианистый калий, -- изрекла
регистраторша. Железная логика напрочь отметала все доводы Уилта.
-- Ну, ладно, -- сдался он наконец. -- Бог с ним, с ядом. В конце
концов у меня еще есть перелом и ранение, а они-то уж требуют срочного
вмешательства врача.
-- Тогда ждите своей очереди. Все-таки где у вас рана?
-- Сзади, на чем сидят, -- соврал Уилт и поплатился за это; ожидая
вызова, он простоял целый час, ни разу не присев, чтоб подкрепить свою
версию ранения. Все это время регистраторша пристально следила за ним с
подозрением и неприязнью.
Чтоб хоть как-то отвлечься, Уилт пристроился к одному из пациентов с
газетой и, заглядывая ему через плечо, стал читать. Тому тоже требовалась
неотложная помощь -- об этом свидетельствовал забинтованный палец на ноге.
Но Уилт все равно завидовал ему: небось сразу поверили. "Но правда всякой
выдумки страннее", --