Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
туальное превосходство женской половины человечества ничинала
колебаться.
-- Как известно... -- сжав зубы, начала она и уже собралась было
углубиться в личную жизнь Оскара Уайльда, но в прихожей зазвонил звонок.
-- Извините, -- сказала доктор Корее и выскочила из кабинета. Скоро она
вернулась, но уже через другую дверь.
-- Там я храню лекарства, -- объяснила она. -- Вот микстура, которая
окажет нужное воздействие. Однако следует точно соблюдать дозировку.
Микстура, как и многие другие лекарства, содержит компоненты, избыток
которых может вызвать нежелательные последствия. Будьте осторожны:
необходимая доза -- пять миллилитров, и превышать ее опасно. Для большей
точности отмеряйте ее вот этим шприцем. Если вы будете придерживаться моих
указаний, результат не заставит себя ждать. В противном случае я снимаю с
себя всякую ответственность. Надеюсь, все это останется между нами. Как
ученый, я отвечаю только за состав рекомендуемого средства, но не могу
ручаться за последствия неправильного применения.
Ева сунула пластиковую бутылку в сумку и вышла из приемной. Проходя
мимо ржавых культиваторов и обломков арматуры, она пыталась совладать с
вихрем разноречивых впечатлений. Уж больно чудная эта доктор Корее. Нет,
говорит она все правильно, а вот внешность, манеры... Надо будет потолковать
с Мэвис. И все же, стоя на автобусной остановке, Ева обнаружила, что почти
машинально повторяет про себя: "Я возьму верх. Я сильнее".
А тем временем два агента инспектора Роджера, держась от Евы на
порядочном расстоянии, не спускали с нее глаз и записывали каждый ее шаг.
Полиция не на шутку заинтересовалась распорядком жизни в семействе Уилтов.
9
Интерес этот все не спадал. Два дня сыщики, разбившись на группы, по
пятам следовали за Уилтами и докладывали свои наблюдения инспектору Роджеру.
Поведение Уилтов убеждало его в своей правоте. Особенно подозрительным
показался визит Евы на плантацию лекарственных трав.
-- Лекарственных трав? Она ездила в Силтон на плантацию лекарственных
трав? -- изумлялся инспектор. Он не спал уже вторые сутки и то и дело
взбадривал себя черным кофе. В пору самому прибегнуть к помощи
нетрадиционной медицины. -- Говорите, вынесла оттуда большую пластиковую
бутылку?
-- Очевидно оттуда, -- ответил сыщик. Он тоже намаялся, пытаясь
угнаться за Евой. Да и близняшки не сахар. -- Я только видел, как на
автобусной остановке она доставала бутылку из сумки. Может, так с бутылкой и
пришла. Не знаю.
Однако у Роджера была своя логика: если подозреваемые ездят на
плантации лекарственных трав и возвращаются с пластиковыми бутылками в
сумках, то их вина, считай, доказана.
Но больше всего Роджера заинтересовала Мэвис Моттрем, которая
наведалась в дом 45 по Оукхерст-авеню в тот же день.
-- "Объект наблюдения забрал детей из школы в 15.30 и вернулся домой,
-- прочел Роджер в отчете. -- Затем к дому на автомобиле подъехала женщина".
-- Совершенно верно.
-- Как она выглядела?
-- На вид все сорок будет. Темноволосая. Ростом этак пять футов. Синяя
куртка с капюшоном, брюки цвета хаки, гетры. Приехала в 15.55, уехала в
16.20.
-- Так, может, она забрала бутылку?
-- Может, и так, но я не видел, чтобы она ее выносила. И сумки у нее не
было.
-- Что еще?
-- Потом затишье, а в 17.30 появился сосед. Да я все в отчете написал.
-- Знаю, что написал. Я хочу восстановить картину во всех подробностях.
Откуда вы узнали, что фамилия соседа Геймер?
-- Тоже мне загадка! Уилтиха так его честила, что только глухой не
услышит. Да и его собственная жена визжала, будто ее режут.
-- А что там стряслось?
-- Этот самый Геймер пришел домой -- он живет в доме сорок три, -- а
через пять минут вылетел оттуда, злой как черт. -- и к Уилтам. Жена его
норовит остановить, а он подлетает к боковой калитке, хвать задвижку, да как
шлепнется на спину -- прямо на клумбу. Дергается, словно у него пляска
святого Витта. Жена в крик: убивают, мол.
-- Вы хотите сказать, что к калитке подвели электричество?
-- Это не я, это он сказал. Когда смог шевелить языком и перестал
дергаться. Встал он на ноги, а тут из дома выходит миссис Уилт и спрашивает,
чего это он забрался в ее желтофиоли. Он в ответ орет, что ее поганые сучки
покушались на его жизнь: сперва сперли у него из сада статую и поставили у
себя, а потом подключили калитку к электросети. Миссис Уилт говорит, чтобы
он не выдумывал и не выражался при девочках. И пошло-поехало: ему, значит,
статую подавай, а миссис Уилт: "Нет ее у нас. Мне ваша похабная статуя даром
не нужна".
-- Похабная?
-- Ну да. Знаете, писающий мальчуган. В бассейне стоял. Миссис Уилт
даже обозвала Геймера извращением. А жена все тащит его домой. Дескать, черт
с ней, со статуей, продадим дом -- купим другую. Что с ним сделалось!
"Продадим, как же! -- орет. -- Где ты найдешь такого пыльным мешком
трахнутого, чтобы купил дом по соседству с Уилтами?!" Что верно, то верно.
-- И чем дело кончилось?
-- Миссис Уилт и говорит: "Не верите -- пройдите через дом в сад и
убедитесь. А обзывать девочек воровками не позволю".
-- И он пошел? -- удивился Роджер.
-- С неохотой. Вышел растерянный. "Своими глазами, -- говорит, --
видел. Куда он мог подеваться? А если не верите, что девчонки хотели меня
убить, то почему у вас в доме свет вырубился? А у калитки к скобе для чистки
обуви провод привязан". Тут-то она и села.
-- Любопытно, -- сказал Роджер. -- И что, действительно был провод?
-- Был, наверно. Уж больно она затрепыхалась. Особенно когда Геймер
сказал, что для полиции это улика.
-- Еще бы ей не трепыхаться. -- заметил Роджер. -- В доме-то бутылка с
наркотой.
Тут у него появилась новая гипотеза.
-- Кажется, на этот раз нам повезло, -- произнес он.
Старший офицер остался доволен. Вообще-то он, как и Флинт, считал, что
инспектор Роджер опаснее доброй половины мелких жуликов, которые попадались
инспектору в руки. Будь его воля, старший офицер с радостью отправил бы
Роджера регулировать дорожное движение. Но сейчас было очевидно, что Роджер
на правильном пути. Читая отчет о странном поведении Уилта во время
обеденного перерыва, старший офицер приговаривал:
-- Сдается мне, у этого Уилта совесть нечиста.
На самом деле произошло вот что. Когда Уилт, которому всюду мерещились
сообщники Маккалема, вышел из Гуманитеха и направился к "Гербу стеклодувов"
забрать свой "эскорт", ему сразу бросилась в глаза машина без номеров, а в
ней два сыщика. Чтобы уйти от преследования, он прибег к уловкам,
почерпнутым из старых детективов, которые он видел по телевизору: петлял,
скрывался в переулках, заскакивал в переполненные магазины и накупил кучу
ненужных вещей, а один раз даже запер входную дверь обувного магазина и
улизнул через служебный вход.
-- "Вернулся на стоянку Гуманитеха в 14.15, -- прочел старший офицер.
-- Где же его носило?
-- К сожалению, мы его потеряли. -- признался Роджер. -- Стреляный
воробей. Он появился только в два часа. Подкатил на машине к Гуманитеху и во
весь дух помчался к себе в корпус.
После работы Уилт вел себя не менее подозрительно. Подняв воротник,
нацепив темные очки и парик (Уилт позаимствовал его на кафедре театрального
искусства), он вышел через главные ворота, отправился в Мидуэй-парк, сел на
скамейку возле лужайки для игр и принялся внимательно рассматривать
проезжающие машины. Положительно, честному человеку такое в голову не
придет.
-- Думаете, он кого-то дожидался? -- спросил старший офицер.
-- Скорее, предупреждал об опасности. У них, наверно, есть условные
знаки. Сообщники проезжают мимо, видят его и понимают что к чему.
-- Похоже, вы правы, -- согласился старший офицер, который сам никакого
путного объяснения найти не смог. -- Значит, вскорости можно его брать. Я
поговорю с главным констеблем.
-- Не стоит, сэр. Лучше выждать время. Если не ошибаюсь, мы столкнулись
с хорошо организованным синдикатом. Арестуем Уилта-- они затаятся. Пусть-ка
он сперва выведет нас на дичь покрупнее.
-- И то правда, -- угрюмо проворчал старший офицер. Зря он надеялся,
что Роджер запорет дело и придется прибегнуть к помощи окружной полиции.
Мерзавец, оказывается, вот-вот накроет шайку. Чего доброго, потребует
повышения, да и получит. Хорошо, если его при этом переведут в другой
участок. Иначе придется старшему офицеру хлопотать о своем переводе.
Впрочем, чем черт не шутит, может, Роджер еще наломает дров.
В Гуманитехе он уже порядком наломал. Настояв, чтобы агентов в штатском
пускали на занятия под видом студентов или, того хуже, практикантов, Роджер
и не подозревал, как угнетающе подействует их присутствие на преподавателей.
-- Это невыносимо! -- жаловался ректору доктор Кокс, заведующий
кафедрой естественных наук. -- У меня и так не все студенты успевают, а тут
еще появляется не в меру любопытный субъект, который не отличает
бунзеновскую горелку от огнемета. От лаборатории на третьем этаже остались
одни головешки. На кого он, с позволения сказать, стажируется, если несет
такое, что...
-- Но ведь он может и рта не раскрывать. Их прислали только для
наблюдения.
-- По идее, да. А на деле он занимается тем, что затаскивает студентов
в уголок и расспрашивает, где ему раздобыть формалин. Можно подумать, мы
заготовляем анатомические препараты.
Ректор объяснил Коксу, что такое "формалин".
-- Так вот оно что. А я-то гадаю, зачем этот остолоп просил разрешения
осмотреть шкафы с реактивами.
Такая же история происходила на занятиях по ботанике.
-- Откуда мне было знать, что эта девица -- полицейский агент? --
оправдывалась мисс Райфилд. -- Я понятия не имела, что студенты выращивают в
теплице марихуану. А теперь агентесса косится на меня.
Только доктор Борд сохранял философский взгляд на вещи. Поскольку ни
один агент не говорил по-французски, кафедра Борда не подверглась нападению.
-- В конце концов, на дворе тысяча девятьсот восемьдесят четвертый, --
рассуждал Борд на заседании комиссии по чрезвычайным мерам. -- Кроме того,
дисциплина в колледже значительно улучшилась.
-- Только не у меня, -- отозвался мистер Спири с кафедры строительства.
-- У штукатуров и каменщиков пять раз доходило до драки. Мистера Гилдерса
так отделали велосипедной цепью, что он угодил в больницу.
-- Велосипедной цепью?
-- Какой-то студент обозвал бандюгу-полицейского мудозвоном, а Гилдерс
бросился разнимать.
-- Надеюсь, студентов арестовали за ношение холодного оружия? --
спросил доктор Мэйфилд.
Заведующий кафедрой строительства покачал головой.
-- Цепью махал полицейский. Зато ребятишки отметелили его на славу, --
с удовольствием добавил он.
Но особенно расстарался Роджер в группах секретарш.
-- Если так будет продолжаться, девочки не смогут успешно сдать
экзамены, -- сокрушалась мисс Дилл. --Их то и дело таскают с занятий на
допросы. Знаете, как они после этого ужасно печатают. Можно подумать, у нас
не колледж, а притон.
-- Притон -- это было бы здорово, -- заметил доктор Борд. -- Но газеты
опять все переврали. И все-таки статья на третьей странице что-нибудь да
значит.
Он достал номер газеты "Сан" и показал фотографию мисс Линчноул в чем
мать родила. Снимок был сделан на Барбадосе прошлым летом. Внизу красовалась
подпись: "СМЕРТЬ В ГУМАНИТЕХЕ: СТУДЕНТКА ИЗ ЗНАТНОЙ СЕМЬИ -- ЖЕРТВА
НАРКОТИКОВ".
-- Да видел я газеты. Какой позор для колледжа! -- обратился проректор
к членам комиссии, которая вообще-то собралась обсудить грядущий налет
инспекторов Ее Величества, а теперь вынуждена заниматься новой напастью. --
Я только хочу сказать, что это нетипичный случай и...
-- Отчего же нетипичный, -- возразил член муниципалитета Блайт-Смит. --
С тех пор как вы заняли этот пост, на колледж так и сыпятся неприятности.
Могу напомнить. Сперва отвратительная история с преподавателем кафедры
гуманитарных наук, который...
В разговор вмешалась миссис Болтанинг, которая как истая поклонница
прогресса жила завтрашним днем:
-- Что толку ворошить прошлое?
-- Нет уж, поворошим, -- настаивал мистер Сквидли. -- Ведь должен
кто-то за это ответить. Мы как-никак платим налоги и имеем право требовать,
чтобы наши дети получили приличное образование.
-- Сколько у вас детей в Гуманитехе? -- фыркнула миссис Болтанинг.
Мистер Сквидли возмущенно сверкнул глазами:
-- Чтобы мои дети учились в Гуманитехе? Через мой труп.
-- Ближе к делу. -- напомнил начальник управления по образованию.
-- Куда уж ближе, -- сказал мистер Сквидли. -- А дело в том, что я
работодатель и плачу не за то, чтобы свора пустобрехов-недоучек сажала
будущих рабочих вместо студенческой скамьи на иглу.
-- Протестую! -- кипятился ректор. -- Во-первых, мисс Линчноул училась
не на рабочего, а во-вторых, у нас преподают настоящие мастера...
-- Ох и мастера! По этим мастерам психушка плачет, -- вставил мистер
Блайт-Смит.
-- Я хотел сказать, "мастера своего дела".
-- Оно и видно. Недаром секретарь министра образования так настойчиво
добивается, чтобы специальная комиссия расследовала, действительно ли
кафедра гуманитарных наук. ведет пропаганду марксизма-ленинизма. Какие вам
еще нужны доказательства, что преподаватели никуда не годятся?
-- Несогласна! Категорически несогласна! -- наседала миссис Болтанинг.
-- Корень зла-- сокращение ассигнований. Чтобы привить молодежи чувство
ответственности. пробудить заботу о...
-- Господи, да разве в этом дело? -- буркнул мистер Скидли. -- Если бы
хоть половина придурков, которые тут работают, умели читать и писать...
Ректор многозначительно посмотрел на начальника управления по
образованию, и от сердца у него отлегло. Пусть себе спорят, все равно
никакого решения не примут. В комиссии всегда так.
В доме 45 по Оукхерст-авеню Уилт беспокойно поглядывал в окно. С самого
обеденного перерыва, когда он обнаружил слежку, Уилт не находил себе места.
Возвращаясь домой, он глаз не спускал с зеркальца заднего вида, поэтому
прозевал сигнал светофора на Нотт-роуд и приложил машину сыщиков, которые на
всякий случай пристроились спереди. Последовал обмен любезностями. К
счастью, агенты были без оружия, но Уилт еще раз убедился, что его жизни
угрожает опасность.
Ева была мрачнее тучи.
-- Прешь, как ненормальный, -- напустилась она на мужа, когда Уилт
рассказал про помятый бампер и радиатор. -- Ну что за раззява?
-- Посмотрел бы я на тебя, если бы тебе выдался такой денек,-- сказал
Уилт и налил себе домашнего пива. После первого глотка он подозрительно
посмотрел на стакан и проворчал:
-- Сахара, что ли, недоложили.
Ева мигом перевела разговор на происшествие с мистером Геймером. Уилт
слушал вполуха. Странный вкус у этого пива. Оно еще вроде и выдохлось.
--...Как будто такие крохи могут перекинуть статую через забор, --
заключила Ева свое крайне пристрастное повествование.
Уилт оторвался от пива:
-- Не скажи. Теперь я понимаю, зачем им понадобилась подвесная лебедка
мистера Бойкинза, -- Я-то думаю, откуда такой интерес к физике.
-- Но врать, что они задумали убить Геймера при помощи электричества...
-- А ты объясни-ка мне, почему во всем доме нет света. Не знаешь?
Потому что пробки перегорели. И не вздумай говорить, что это снова мышь
забралась в тостер. Я проверял. Из-за мыши пробки не перегорят. А в тот раз.
если бы я не возмутился, что вместо гренков с мармеладом меня на завтрак
почтуют гниющей мышью, ты бы даже не заметила.
-- Вспомнил тоже! Тогда было совсем другое дело. Бедняжка полезла туда
за крошками, ее и пришибло.
-- А мистер Геймер полез за своим клятым садовым украшением, и его тоже
чуть не пришибло. Между прочим, это паршивая мышь подсказала твоему выводку
мысль об электричестве. Неровен час узнают, как действует электрический
стул. Вернусь как-нибудь домой, а на кухне Рэдли-младший окочурился: на
голове кастрюля, а от нее к розетке провод.
-- Ну вот еще. Что они -- совсем ничего не соображают? Вечно тебе
мерещатся всякие ужасы.
-- Не ужасы, а суровая правда жизни. Это ведь правда, что у наших
малюток ого-го какая убойная сила. По сравнению с ними террористы годятся в
воспитатели детского сада.
-- Какие гадости говоришь!
-- Такие же, как это пиво, -- сказал Уилт и открыл еще одну бутылку. Он
сделал глоток и выругался, но его слова заглушил гул кухонного комбайна: Ева
принялась шинковать морковь и яблоки. С одной стороны, девочкам полезно, а с
другой -- пусть Генри видит, в каком она бешенстве. Хоть бы раз согласился,
что у девочек светлые головы и золотой характер. Так нет: вечно он
недоволен.
Уилт был недоволен и пивом. От любовного зелья -- Ева добавила в каждую
бутылку лучшего горького ровно пять миллилитров -- пиво приобрело странный
привкус и выдохлось.
-- Должно быть, плохо закупорили, -- пробормотал Уилт. Кухонный комбайн
замолчал.
-- Что ты там ворчишь? -- сварливо крикнула Ева. Она всегда
подозревала, что под шумок комбайна или кофемолки Уилт высказывает
сокровенные мысли.
-- Ничего, -- ответил Уилт. О пиве поминать не стоит: Ева постоянно
талдычит, что пиво плохо действует на печень. По крайней мере сегодня Уилт
это ощутил. К тому же если подручные Маккалема вдруг нагрянут, чтобы его
пришить, лучше сразу упиться до бесчувствия. И плевать, что у пойла
отвратительный вкус. Больше в доме ничего из спиртного нет.
На другом конце Ипфорда инспектор Флинт, сидя перед телевизором,
рассеянно смотрел фильм о жизни гигантских черепах. И черепахи, и их половая
жизнь были ему до лампочки. Одно у них здорово: они не нянчатся со своими
спиногрызами, а отложат яйца на каком-нибудь далеком берегу -- и поминай как
звали. Вылупятся -- хорошо, хищники слопают -- еще лучше. А так -- мотал он
этих тварей, которые живут по двести лет и, наверно, знать не знают, что
такое высокое давление.
Флинт вернулся мыслями к Роджеру и покойной Линчноул. Он ловко втравил
Роджера в неразбериху. на которые Уилт был большой мастак, но теперь Флинт
решил, что не худо бы самому раскрыть это преступление и пожинать лавры.
Уилт к делу не причастен, это точно. Разумеется, без его проделок не
обошлось -- на то он и Уилт, однако чутье старого служаки подсказывало
инспектору, что к наркотикам каверзы Уилта отношения не имеют.
Значит, смертоносный наркотик девчонка получила от кого-то другого. С
неспешным упорством гигантской черепахи, преодолевающей глубинные течения
Тихого океана. Флинт стал вспоминать, какими фактами он располагает.
Девчонка отравилась героином и фенциклидином. Это факт. Уилт давал уроки
ублюдку Маккалему (который тоже загнулся от наркотиков). И это факт. Уилт
звонил в тюрьму. А вот это не факт, а предположение. Предположение
интересное, но если оно не подтвердится, следствие зайдет в тупик. Флинт
взял газету и вгляделся в фотографию покойницы. Снято на Барбадосе. Вояж в
компании богатых бездельников, где каждый второй наркоман. Уж не у них ли
девчонка раздобыла наркотики? Тогда Роджеру нипочем не дознать