Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
вспомнил он строчку из Байрона. Да нет, не только
правда. Его собственный опыт показывал -- ври не ври, все равно не верят.
Может, всему виной его нерешительность? Вечно он норовит взвесить все "за" и
"против". Это, наверное, и заставляет людей держать с ним ухо востро. Им
подавай правду попроще, чтобы вписывалась в привычные рамки. Чуть что
необычное, нетривиальное -- тебя сразу подозревают во лжи. А мыслить
тривиально Уилт не умел. Появись проблема -- Уилт придумает множество
способов решить ее, да таких, что и в голову никому не придут. Тем более
Еве. И не потому, что Ева вообще не соображает. Просто она с поразительной
легкостью меняет мнение по десять раз на дню, что совершенно не под силу
Уилту. Его всегда одолевают сомнения. У каждой проблемы Ева видит только
одно решение, Уилт -- не менее десятка, и все они противоречат друг другу. И
даже здесь, в унылой приемной, после стольких злоключений, Уилт не отрешился
от мирской суеты, а сразу же нашел достойную тему для размышлений.
На первой полосе газеты выделялся крупный заголовок: "НЕФТЯНОЙ ВЫБРОС:
ПОД УГРОЗОЙ ПОПУЛЯЦИИ МОРСКИХ ПТИЦ". Остальные заголовки, информирующие о
менее ужасных событиях, были набраны помельче. Так, сообщалось о вооруженном
нападении на машину инкассаторов. Водителю угрожали ракетницей, а охранник
получил пулю в лоб. Убийцы стащили 250 000 фунтов стерлингов, но разве это
сенсация, особенно если вспомнить, что чайкам угрожает нефтяное пятно. Уилт
задумался: а разделяет ли эту точку зрения жена убитого охранника? И с каких
это пор птичья жизнь стала важнее человеческой? Вероятно, род человеческий
настолько обеспокоен своим глобальным вымиранием, что уже не обращает
внимание на гибель отдельных индивидуумов, а лишь плотнее сомкнув ряды,
созерцает, воспринимая крушение двух супертанкеров, как предзнаменование
собственной грядущей катастрофы. А может быть...
Услышав свое имя, Уилт оторвался от газеты и увидел, что с
регистраторшей шепчется медсестра с крысиной физиономией. Последняя тут же
исчезла. Вскоре появился пожилой и, судя по свите, обладающий властью
доктор. Его сопровождал целый сонм врачей помоложе, медсестер и санитарок.
Уилт уныло глядел на доктора, пока тот изучал список его болезней. Затем он
поверх очков посмотрел на Уилта и, видимо, решив, что лечить такое
ничтожество -- ниже его достоинства, кивком передал Уилта одному из
ассистентов и, ухмыляясь, удалился.
-- Мистер Уилт, -- позвал молоденький доктор, и Уилт робко шагнул ему
навстречу. -- Пройдите в смотровую и подождите.
-- Простите, доктор, -- шепнул Уилт, -- можно вас на пару слов по
секрету?
-- Всему свое время, мистер Уилт, а сейчас, будьте добры, пройдите в
смотровую.
Он развернулся на каблуках и зашагал прочь по коридору. Уилт двинулся
было следом, но его тормознула регистраторша.
-- А вам туда! -- Она ткнула пальцем в противоположный конец коридора.
Уилт состроил ей рожу и поплелся в указанном направлении.
Тем временем дома Ева сидела на телефоне. Сначала она позвонила в
Гуманитех и сообщила что Уилт серьезно заболел. Теперь она разговаривала с
Мэвис Моттрэм.
- Даже не знаю, что и думать, -- жаловалась Ева. -- То есть сначала все
казалось неправдоподобным, а когда я поняла, что он действительно поранился,
стало его так жалко...
- Дорогуша! -- сказала Мэвис, которая всегда знала, что за чем кроется.
-- Не вздумай себя ни в чем винить. Твой Генри этим только пользуется.
Случай с крокодилами еще тогда должен был тебя насторожить.
-- Да ну, не будем об этом, -- отмахнулась Ева, -- все было давно и
неправда. Генри теперь другой.
-- Мужики всегда одинаковы, а у Генри сейчас тот самый возраст. Я тебя
предупреждала, когда ты сдавала комнату этой своей помощнице немке.
-- Ну, по хозяйству она не помогает, зато платит за комнату много
больше, чем я сначала запросила. Поступила на языковые курсы для иностранцев
в Гуманитехе и уже болтает по-английски весьма недурно.
-- Вот, вот, Евочка! Она ведь тебе ни словом не обмолвилась про
Гуманитех, когда пришла договариваться насчет комнаты?
-- Нет, -- озадаченно ответила Ева.
-- И не удивительно. Может, Генри спутал°я с ней еще раньше и намекнул,
что ты сдаешь мансарду.
-- Не может быть. Ведь он, узнав об этом, был так сердит, так
недоволен.
-- Дорогуша, ты недооцениваешь своего муженька! Как иначе он мог
отреагировать на это? Плясать и прыгать до потолка? Тогда бы ты сразу все
поняла.
-- Да, пожалуй... -- с сомнением проговорила Ева.
-- И еще, -- не унималась Мэвис. В лице Уилта она сейчас обличала
своего Патрика, всех мужиков, вместе взятых. -- Помнишь, перед летними
каникулами Генри допоздна засиживался в Гуманитехе? А как раз в это время
зачисляли иностранных студентов.
-- Но при чем здесь Генри? Он тогда составлял расписание занятий.
-- Вот именно! Занятий. Занятий чем, спрашивается. Ты думала, он пишет
расписание, а он на самом деле проводил с ней занятия. В кавычках.
Ева выслушала ее до конца, лишь чтобы возразить.
-- Генри вовсе не такой. И в конце концов, я бы сразу заметила в случае
чего.
-- Милая, пойми наконец: все мужики одним миром мазаны. Сначала я тоже
ни о чем не догадывалась, а потом было уже поздно. Патрик целый год
развлекался со своей секретаршей, пока до меня не дошло. И то случайно,
когда он высморкался в ее трусики. но
-- Во что высморкался? -- переспросила Ева, не поверив своим ушам.
-- Короче, он схватил насморк и как-то утром за завтраком по ошибке
вытащил из кармана ее красные трусики и высморкался. НУ, я сразу поняла, что
к чему.
-- Надо думать, -- согласилась Ева. -- А потом что?
-- Ничего потом. Все же и так ясно. Сказала ему что если думает
развестись со мной та<им образом, то зря старается, поскольку...
Мэвис все трещала про своего Патрика, а Ева кое-что начала соображать.
Память смутно подсказывала, что Ирмгард Мюллер тоже имела какое-то отношение
к событиям той ночи. После бурного скандала с Генри Ева никак не могла
заснуть. "Как он мог", -- думала она, лежа в потемках с открытыми глазами.
Сейчас-то она, конечно, знает, что ничего не было, но тогда... Кстати,
сколько тогда было времени? В четыре часа послышались тихие шаги на
лестнице, и Ева тогда подумала, что это Генри. Потом заскрипела лестница,
ведущая наверх, и она решила, что вернулась Ирмгард. Тогда и посмотрела не
светящийся циферблат будильника: стрелки стояли на четырех и на двенадцати.
Сначала ей показалось, что это двадцать минут первого... Но ведь Генри
заявился в три. Ева заснула, так и не сделав никаких выводов. Зато теперь,
несмотря на болтовню Мэвис, вывод напрашивался само собой. Неужели Генри
гулял с Ирмгард? Генри никогда не приходил так поздно. На него это, не
похоже. И Ирмгард не похожа на бедную студентку. Не тот возраст, да и денег
откуда столько? Точку в Евиных размышлениях поставила Мэвис.
-- Я бы на твоем месте глаз не спускала с этой немки. И мой тебе совет
-- избавиться от нее в конце месяца.
-- Да, -- согласилась Ева, -- я подумаю об этом. И... спасибо тебе за
поддержку.
Она повесила трубку и глянула из окна на буковое дерево перед домом.
Пожалуй, именно из-за этого красивого медно-красного бука на лужайке ей
захотелось купить этот дом. Дерево-исполин широко раскинуло под солнцем свои
могучие ветви, далеко распростерло под землей свои крепкие корни. Где-то она
уже об этом читала: про ветви, рвущиеся к солнечному свету, и про корни,
впитывающие земные соки... И была во всем этом какая-то нерушимая гармония,
которой она ждала от дома и которой страстно желала самой себе.
Дом тоже был весьма хорош. Просторный, с высокими потолками, массивными
стенами, с большим двором и садом. Здесь проведут счастливое детство их
близняшки, а повзрослев, смогут отдохнуть от будничной суеты, чего нельзя
было позволить себе на Парквью-роуд. Но Генри переезжать не хотел, и
пришлось буквально силой заставить его согласиться. К сожалению, ему
неведомо очарование буйной зелени сада и чувство общественной значимости,
присущей обитателям Веллингтон-роуд. И снобизм здесь ни при чем, просто Ева
терпеть не могла, когда на нее смотрят свысока. Теперь вот пусть попробуют!
Даже Мэвис бросила свои покровительственные замашки. А живи Ева по-прежнему
на Парквью-роуд, Мэвис ни за что бы не рассказала ей историю про Патрика и
трусики. И все-таки Мэвис порядочная стерва. Шпыняет своего Патрика и
шпыняет. Тот если и ходит налево, то изредка, а она топчет его достоинство и
репутацию постоянно. Она изменяет ему тоже, когда сплетничает, --
платонически, как сказал Генри. Пожалуй, он прав. Но ведь и Мэвис права
насчет Ирмгард Мюллер. Надо будет за ней последить. А то нос все время
задирает... Еще интересно, что обещала помогать по хозяйству, а потом вдруг
поступила в Гуманитех.
Безмерно унылая, Ева сварила себе кофе, натерла пол в прихожей,
пропылесосила ковер на лестнице, прибралась в гостиной, бросила белье в
стирку, прочистила дыру в биотуалете и сделала многое другое, что надо
успеть до прихода близняшек из детсада. Ева едва успела закончить уборку и
причесаться, как хлопнула входная дверь и послышались шаги на лестнице.
Генри? Не может быть. Он через две ступеньки по лестнице не поднимается. К
тому же со своим увечьем наверх точно не полезет. Ева подошла к двери и
выглянула. Молодой человек на площадке подскочил от неожиданности.
-- Что это вы здесь делаете? -- испуганно спросила Ева.
Юноша отпрянул.
-- Не волнуйтесь, я к мисс Мюллер, -- заговорил он с сильным
иностранным акцентом. -- Она давать мне свои ключи...
-- То есть, как "давать ключи"?! -- возмутилась Ева, злясь на себя за
то, что поначалу струсила. -- Не дом, а проходной двор какой-то!
-- Да, да, конечно, -- ответил юноша, -- я понимаю. Но мисс Мюллер
сказала, что можно немного заниматься в ее комнате. Там, где живу, очень
шумно.
-- Занимайтесь, я не против. Только чтоб никакого шума! -- И Ева
скрылась в спальне.
Молодой человек поднялся по узким ступенькам в мансарду. Ева закончила
причесываться, и тут ее осенило. Если Ирмгард пригласила к себе паренька, да
еще такого симпатичного, значит, Генри ей не нужен. А парень действительно
хорош собой. Ева вздохнула: она уже не так молода и привлекательна, как
хотелось бы. Но с другой стороны, какое облегчение -- ее брак в
безопасности. И она спустилась вниз.
8
Отсутствие Уилта на еженедельном совещании заведующих кафедрами
Гуманитеха было воспринято по-разному. Ректор, например, очень встревожился.
-- Чем? -- спросил он секретаршу, когда та сообщила, что Уилт заболел.
-- Неизвестно. Но проболеет несколько дней.
-- Лучше б несколько лет, -- проворчал ректор и, откашлявшись,
обратился к присутствующим: -- Не сомневаюсь, что все вы уже в курсе, какие
безобразия у нас здесь творятся... Я насчет... э... фильма, снятого
преподавателем кафедры гумоснов Излишне обсуждать, какие последствия это
может иметь для нашего колледжа. -- Он умолк, мрачно поглядывая на
окружающих. Только доктору Борду показалось, что обсуждать как раз есть
чего.
-- Я вот до сих пор не пойму: крокодил был он или она? -- спросил Борд.
Ректор посмотрел на него с отвращением:
-- Скорей всего оно! Насколько я знаю игрушки не имеют внешних половых
признаков.
-- Пожалуй, не имеют, -- согласился доктор Борд, -- но остается не
выясненным один вопрос...
-- Который никто не собирается выяснять! -- закончил ректор.
-- Язык за зубами -- все шито-крыто! Верно? -- не унимался Борд. -- Я
одного не пойму, как герой фильма...
-- Борд! -- ректор с трудом сдержался. -- Мы сейчас обсуждаем вопросы,
связанные с учебным процессом, а не распущенность преподавателей кафедры
гуманитарных основ.
-- Вот, вот! -- согласился завкафедрой кулинарии. -- Я как подумаю,
чему научат моих девочек эти мерзкие извращенцы... Нет, надо серьезно
подумать и покончить с этими гуманитарными основами раз и навсегда!
Идея встретила всеобщее одобрение. Исключение составил доктор Борд.
-- Зачем же грешить на всю кафедру целиком, -- сказал он. -- А насчет
ваших "девочек" я скажу так...
-- Не говорите, Борд! Лучше не надо... -- взмолился ректор.
Тут решил высказаться доктор Мэйфилд.
-- Сей, пренеприятнейший инцидент лишь убедил меня, что необходимо
дополнить набор преподаваемых у нас дисциплин каким-либо курсом повышенного
теоретического уровня. Здесь Борд согласился:
-- А что? Можно ввести курс для вечерников, скажем, "Содомия в классе
рептилий". Правда, повалят крокофилы со стороны, ну да не страшно. Успех
может иметь также еще более теоретический курс, например, "Введение в
историю скотоложества", в первую очередь, благодаря определенной эклектике,
присущей... Я что-то не то говорю?
Ректор лишь судорожно глотал воздух, как вытащенная из воды рыба,
поэтому за него ответил проректор:
-- Сейчас жизненно важно сохранить в тайне это происшествие...
-- Хм, учитывая, что все произошло на Нотт-роуд...
-- Молчать, Борд!!! -- взорвался ректор. -- Вы уже достали меня! Еще
хоть слово, и я добьюсь, чтоб из комиссии по образованию убрали либо вас,
либо меня... а если надо, то обоих! Выбирайте: или заткнитесь или вон
отсюда!
И Борд заткнулся.
Лежа на кушетке в травмопункте, Уилт скоро пришел к выводу, что выхода
у него нет. Поэтому приходилось покорно лежать, глядя в потолок. Наконец
явился доктор в сопровождении огромной старшей медсестры и двух санитаров.
Уилт с укоризной посмотрел на него со своей кушетки.
-- Где вы столько ходили? -- прорычал он. -- Я уже целый час лежу тут,
страдаю...
-- Что ж, тогда приступим к делу. Сначала займемся ядом. Промывание
желудка и...
-- Чего? -- Уилт в ужасе подскочил и сел.
-- Это очень быстро, -- успокоил доктор, -- лежите себе спокойненько,
пока сестра не сделает промывание...
-- Нет, нет! Я не хочу!
Уилт заметил, что к нему приближается медсестра с резиновым шлангом,
сорвался с места и забился в дальний угол смотровой.
-- Я никакого яда не пил!
-- А у меня тут написано, пили, -- возразил доктор. -- Вас ведь зовут
мистер Генри Уилт, как я понимаю?
-- Да, но про яд, это вы неправильно понимаете. Я его не пил, уверяю
вас.
Уилт обежал кушетку, спасаясь от сестры, но тут же оказался в железных
объятиях двух санитаров.
-- Клянусь вам... -- Вопль замер на устах. Уилта силой уложили обратно
на кушетку. Над его лицом угрожающе навис резиновый шланг. С перекошенным от
ужаса лицом Уилт смотрел на доктора, на лице которого расплылась садистская
ухмылка.
_ Ну что, мистер Уилт, надеюсь, вы нам поможете?
-- Ни за что, -- процедил Уилт сквозь зубы.
Сзади стояла медсестра, зажав его голову обеими руками, и ждала
окончания переговоров.
-- Мистер Уилт, -- начал доктор, -- вы пришли сюда утром добровольно и,
добиваясь приема, заявили, что наглотались яда, сломали руку и получили
ранение, требующее срочного вмешательства. Так или нет?
Безопасней всего вообще не раскрывать рот, решил Уилт. Он молча кивнул,
а потом безуспешно попытался покачать головой.
-- Молчание -- знак согласия. Зачем вы, мягко говоря, невежливо
разговаривали с работником нашей регистратуры.
-- Ложь!!! -- завопил Уилт и тут же поплатился как за свою неучтивость,
так и за попытку оправдаться. Чьи-то руки запихнули ему в рот резиновый
шланг. Уилт вцепился в него зубами.
-- Тогда будем совать в левую ноздрю, -- решил доктор.
-- Да вы что, мать вашу, совсем... -- только и успел заорать Уилт, как
шланг проскользнул в нос и полез в глотку. Его протестующие вопли сначала
стали нечленораздельными, а затем и совсем стихли. Уилт лежал, извиваясь и
отчаянно булькая.
-- А сейчас будет немножко неприятно! -- с явным удовольствием объявил
доктор.
Уилт смотрел на него, дико вращая глазами, не понимая, что может быть
неприятнее того, что он чувствует сейчас. Он протестующе булькнул. Вдруг
раздвинулись занавески, и в смотровую вошла регистраторша.
-- Я думаю, вам это понравится, миссис Клеменс, -- сказал доктор. --
Продолжайте, сестра.
И сестра продолжала.
"Если, даст Бог, не задохнусь и не лопну, -- клялся про себя Уилт, --
так расквашу. доктору его садистскую морду -- навек забудет, как улыбаться".
Однако когда пытка закончилась, Уилт мог только тихонько постанывать.
Тут медсестра предложила для верности поставить ему хорошую масляную клизму.
Новая опасность придала Уилту сил.
-- Я пришел сюда с пенисом, -- хрипло прошептал он. Доктор посмотрел в
его карточку.
-- Тут ничего про пенис не написано, -- констатировал он, -- зато ясно
сказано, что...
-- Знаю, что там сказано, -- пропищал Уилт. -- По-вашему, я должен был
орать этой мымре, что мне нужно пришить головку члена, когда вокруг сидят
мамаши со своими придурочными детьми?
-- Я не намерена слушать здесь, как какой-то кретин обзывает меня
мымрой! -- возмутилась регистраторша.
-- А я не намерен сообщать всему миру, что случилось с моим членом! Я
сказал вам: хочу видеть доктора. Разве не было такого?
-- Но я ведь спрашивала: у вас перелом конечности или рана?..
-- Знаю, что спрашивали! -- закричал Уилт. -- Слово в слово могу
повторить. Да будет вам известно, конец это еще не конечность. У меня, по
крайней мере. Конец -- это ближе к отростку. А скажи я вам, что у меня
проблема с отростком, вы бы начали приставать: с каким отростком, где, когда
и с кем, а потом отправили б меня к венерологу и...
-- Мистер Уилт, -- перебил его доктор, -- у нас много работы. Если вы
отказываетесь сообщить, что же все-таки у вас болит...
-- То вы опять запихнете мне в глотку ваш поганый насос, чтобы вообще
меня удавить? А вдруг придет сюда какой-нибудь несчастный глухонемой
придурок? Он ведь так и подохнет у регистратуры или ему вырвут гланды, чтоб
уж точно помалкивал. И это называется Национальная служба здравоохранения*?
Бюрократы вы проклятые, вот вы кто!
--Система бесплатного здравоохранения в Великобритании. Существует
наряду с платной медициной.
-- Ну, это еще не так страшно, мистер Уилт. В общем, если у вас
действительно что-то с вашим пенисом, мы готовы посмотреть.
-- Я не готова! -- гордо заявила регистраторша и удалилась.
Уилт улегся на кушетку и снял штаны. Доктор с опаской осмотрел.
-- Скажите, а что это там намотано? -- поинтересовался он.
-- Платок, черт его возьми, -- огрызнулся Уилт, осторожно разматывая
импровизированную повязку.
-- Боже мой! -- ужаснулся доктор, всматриваясь. -- Вот уж действительно
отросток! Позвольте, как же вы довели собственный член до такого состояния?
-- Не позволю! -- буркнул Уилт. -- Зачем рассказывать, все равно никто
не верит. Больше толочь воду в ступе не собираюсь.
-- В ступе? -- очнулся доктор, изумленно поднимая голову. -- Вы хотите
сказать, что толкли пенис в ступке? Не знаю, как вам, сестра, а мне кажется,
член пациента действительно имел более чем близкий контакт с пестиком и
ступкой.
-- Ага, точно так же он себя и чувствует, -- подтвердил Уилт. --
Доктор, коль эту штуку